Есть немало песен, которые, изначально будучи авторскими, со временем становятся народными. Их поют у костра, порой не вспоминая, а подчас и не подозревая о том, кто и когда написал слова и музыку. Известную многим песню «Город» («Под/над небом голубым...»)[1] постигла именно такая судьба: все знают наиболее популярного ее исполнителя, но что касается поэта и композитора — это без преувеличения детективная история[2].
Впрочем, мы вспомнили об этой песне ради одной-единственной строчки: «Кто светел, тот и свят». Нехитрая игра слов не смотрится здесь эпатажем; напротив, автор лишь инвертирует привычные нам причинно-следственные связи: вполне очевидно, что святой светел, — но, быть может, верно и обратное, и каждый светлый человек недалек от Царствия Божия, от Небесного Иерусалима?
Думается, не будет натяжкой утверждать, что для русской и — шире — христианской культуры связь святости и светлости вполне прозрачна и естественна: достаточно вспомнить иконографические изображения святых с сияющими нимбами или же евангельский сюжет о Преображении Господнем, положенный исихастами в основу учения о нетварном, обоживающем свете.
Можно привести и свидетельства молитвенных текстов в пользу того, что два данных понятия оказываются смежными — не только семантически, но и, так сказать, пространственно. Вот, например: «Ты бо еси истиный Свет, просвещаяй и освящаяй всяческая, и Тя поет вся тварь во веки веков» (5-я утреняя молитва).
Но наша статья — об акафистах. К настоящему времени известно порядка 800-850 церковнославянских акафистов[3]. Из них около 75% (в абсолютных цифрах это порядка 500 текстов) адресовано святым мужам и женам[4]. Мы сочли целесообразным ограничить материал нашего исследования одним, но значимым изданием — трехтомником «Акафисты русским святым» (СПб.: Титул, 1995-96), в состав которого вошли 138 текстов. Ниже ссылка на это издание будет даваться при помощи аббревиатуры АРС с указанием тома и страницы, например: [АРС 1: 22].
Оговоримся сразу: заявленная в заголовке тема слишком широка. На сегодняшний день нами рассмотрено, как представлен мотив света в лишь начальных фрагментах акафистных строф. Дело в том, что довольно часто 5-й кондак (далее — К5) церковнославянских акафистов начинается со словосочетания «боготечная звезда», 6-й икос (И6) — с форм глагола «воссияти», а 11-й икос (И11) — с композита с первым элементом «свет-». В первой части нашей статьи мы рассмотрим три указанных случая в порядке их следования в акафисте.
§ 1. К5, И6 и И11
1.1. К5. Начальные фрагменты этой строфы обладают удивительным разнообразием, однако для значительной части текстов здесь все же можно усмотреть некое глубинное единство.
1.1.1. В Великом акафисте, являющемся прототекстом для любого образчика рассматриваемого жанра, в К5 речь идет о вифлеемской звезде, за которой следовали волхвы. «Боготечная звезда» — это звезда, посланная Богом, «текущая» (т. е. бегущая, движущаяся), по Божьей воле, по Божьему повелению. Таким образом, речь идет о конкретной звезде (пусть и таинственной природы), которая сыграла свою роль определенный момент священной истории.
1.1.2. Напротив, в рассматриваемых акафистах русским святым звезда — это, как правило, метафорическое обозначение самого святого: «Боготечней звезде подобен был еси ... в житии твоем деяньми и ученьми добре паству твою назидая» (акафист преподобномученику Афанасию Брестскому [АРС 1: 394]), «Боготечную звезду показа тя на небесех ... Господь Вседержитель, зане и на земли был еси звезда светлая, осиявающая царя и царство светом православия и путеводствующая ко угождению единому Богу» (акафист священномученику Ермогену Московскому [АРС 2: 90-91]), «Боготечная звезда явился еси ... и из глубины пустыни твоея духовно светил еси ... Москве» (акафист преподобному Стефану Махрищскому [АРС 3: 501]). Как видим, звезда (или ее гипероним «светило») по-прежнему светит, сияет, а подчас и сохраняет свои путеводные функции.
Однако есть и иные случаи: «Боготечней звезде подобяся, якоже елень на источники водныя, сице ты ... потекл еси в пределы вологодския» (акафист преподобному Сергию Нуромскому [АРС 3: 385]) — здесь, как видим, сравнение святого со звездой не получает развития, резко сменяясь другим сравнением (уже не евангельского, а псаломского происхождения); «Боготочною звездою был еси в мире ... блистая ангельскою чистотою» (мученик Гавриил Заблудовский [АРС 1: 520]) — налицо контаминация выражений «боготечная звезда» и «боготочная кровь»[5], свидетельствующая о непонимании автором смысла употребляемого по традиции словосочетания.
1.1.3. «Звезда» может сочетаться и с другими эпитетами (помимо «боготечная»), например: «Богоявленныя звезды, ихже на тверди российстей яви Солнце премирное, лучами высокия вашея святыни многих просвещающия» (акафист преподобным Антонию и Феодосию Печерским); см. также примеры в 1.1.5.
1.1.4. Тема света реализуется в данной строфе и посредством иных лексем из того же лексико-семантического поля, что и «звезда», а именно: «свет», «светило», «светильник», «лампада», «солнце», «заря», «луч»[6], например: «Боготечному солнцу уподоби тя ... Господь Бог, в дивном твоем избрании на святительский престол» (акафист святителю Гурию Казанскому [АРС 1: 611]), «Боготечный свет явился еси, бури всех лютых разгоняяй» (акафист святителю Иоанну Шанхайскому [АРС 2: 333]), «Боготечное светило быв, всех к Солнцу правды Христу путеводил еси» (акафист преподобному Мефодию Пешношскому [АРС 2: 599]) и др.
1.1.5. Интересно отметить, что указанные лексемы (или их корни) нередко могут оказываться рядом, образуя словосочетание и/или композит: «Яко светлая звезда ... во град Тферь ... прибыла еси» (акафист преподобной Анне Кашинской [АРС 1: 223]), «Богосветлая лампада ... являешися ... в посмертных деяниих твоих» (акафист праведному Иакову Боровичскому [АРС 2: 219]), «Звезда многосветлая земли Российския, мрак греховный просвещающая, явился еси» (1-й акафист праведному Иоанну Кронштадскому [АРС 2: 306]), «Яко небосветлая звезда священнолепным житием твоим просиял еси» (2-й акафист праведному Иоанну Кронштадтскому [АРС 2: 322]), «Боготечная пресветлая звезда явился еси ... небо церковное украшаяяй, и всех ... данною тебе от Солнца правды ... благодатию озаряяй, мрак печалей и мглу недуг и скорбей прогоняяй» (2-й акафист преподобному Сергию Радонежскому [АРС 3: 374]), «Звезду, путь указующую и ум просвещающую, божественную благодать дарова ти Господь» (акафист преподобному Силуану Афонскому [АРС 3: 399]), «Пресветлая звезда явился еси ... сущих ... во тьме умныя очи озаряя светом Евангелия Христова» (акафист праведному Симеону Ветхотурскому [АРС 3: 516]), «Светозарный луч озари в нощней темноте место пустынное ... знаменуя собою светлость души твоея, и пламенеющее любовию ко Господу сердце твое» (акафист преподобному Александру Свирскому [АРС 1: 163]), «Светозарною звездою предносящимся мысленному твоему взору, образом Царствия водим, обитель ... оставил еси» (акафист преподобному Илариону Псковоезерскому [АРС 2: 245]), «Светосиянную тя звезду, в пустыни просиявшую, видяще, радуемся, и тоя зарею привлекаеми ... твою память совершаем ... светло торжествуще» (акафист преподобному Нилу Сорскому [АРС 3: 98]), «Светоносну лучу уподобился еси» (акафист благоверному князю Олегу Брянскому [АРС 3: 131]), «Светильника тя показа светла ... Отец светов, горяща и светяща в сей уединенной пустыни» (акафист преподобному Тихону Лухскому [АРС 3: 578]) и др.
1.1.6. Как видно из последних пяти иллюстраций, в ряде случаев в абсолютном начале строфы оказываются лексемы (в том числе композиты), начинающиеся с корня «свет-»; подобное явление обычно для И11 (см. ниже 1.3). При этом можно привести примеры текстов, где при наличии в начальном фрагменте К5 корня «свет-» лексема «звезда» и ее (квази)синонимы отсутствуют: «Светоносное имя Иисусово ... непрестанно в сердцы с верою носяще, приснотекущий источник благодати обретосте ... огнь ко огню прилагающе» (акафист преподобным старцам Оптинским [АРС 3: 467]), «Божественный свет осия жилище твое» (акафист преподобному Серафиму Саровскому [АРС 3: 316]).
1.1.7. Таким образом, можно констатировать, что во многих акафистах произошел переход 1) от воспроизведения конкретной лексемы «звезда» (как правило, в составе словосочетания «боготечная звезда») к употреблению синонимов и квазисинонимов и далее — 2) к более абстрактному уровню: к раскрытию темы света при помощи различных лексических и грамматических средств.
1.2. И6.
1.2.1. В абсолютном начале этой строфы у подавляющего большинства акафистов из анализируемого сборника обнаруживаем различные формы глагола «возсияти»: «Возсияли есте нам святии, украшеннии обильно многоразличными дары» (акафист всем русским святым [АРС 1: 26]), «Возсия и прославися обитель твоя» (акафист преподобному Александру Ошевенскому [АРС 1: 150]), «Возсияв от Римския страны ... просветил еси чудным твоим житием землю Новоградскую» (акафист преподобному Антонию Римлянину [АРС 1: 273]) т. п.
1.2.2. Вполне естественно, что субъектом «воссияния» (или объектом уподобления святому и его житию) часто являются всё те же «звезда», «свет», «светило», «свеща», «светильник» и др.: «Возсия свет радости в богоугодней души твоей» (акафист преподобному Авраамию Городецкому [АРС 1: 77]), «Возсиял еси ... яко солнце пресветлое, лучами добродетелей сияющее, души и сердца верных духовно просвещающее» (акафист преподобномученику Адриану Пошехонскому [АРС 1: 106]), «Возсия в богохранимей души твоей истинный боговедения свет» (акафист преподобному Александру Куштскому [АРС 1: 137]), «Возсиял еси в пустыни Свирстей богосветлое светило» (акафист преподобному Александру Свирскому [АРС 1: 164]), «Возсиял еси яко свеща многосветлая в земли Российстей, просвещая всякаго человека ... светом истины» (акафист преподобному Амвросию Оптинскому [АРС 1: 195]), «Возсия богоугодное житие твое яко красная заря» (акафист преподобной Анне Кашинской [АРС 1: 224]), «Возсиял еси на горах киевских ... яко денница светлая» (акафист преподобному Антонию Печерскому [АРС 1: 240]), «Возсиял еси яко звезда светлая, лучами святыни озаряя Россию» (акафист преподобному Антонию Сийскому [АРС 1: 310]), «Возсиял еси ... яко светильник, светяй на свещнице истинныя веры Христовы ... озаряя души верных и разгоняя тьму нечестия» (акафист преподобномученику Афанасию Брестскому [АРС 1: 395]), «Возсиял яко лучезарное солнце ... Новград блистанием премудрых учений твоих чудно озарил еси» (акафист святителю Евфимию Новгородскому [АРС 2: 177]), «Возсиял еси житием твоим ... лучезарнее сияния севернаго, светом Евангелия Христова отечество наше просвещая» (2-й акафист праведному Иоанну Кроштадтскому [АРС 2: 323]) и др.
Нетрудно заметить, что в приведенных примерах присутствуют словосочетания, аналогичные или тождественные тем, которые мы видели в К5.
1.3. И11.
Здесь в большинстве акафистов мы встречаем корень «свет-»: либо в асболютном начале строфы (чаще), либо (реже) с некоторым сдвигом вправо, вглубь строфы: «Светоносным Троическим сиянием горе озаренный ... просвети и наша сердца, тьмою греховною покровенная» (акафист преподобному Авраамию Смоленскому [АРС 1: 53]), «Светоподательный светильник являешися по смерти» (акафист преподобному Антонию Печерскому [АРС 1: 244]), «Светозарнаго дне всеобщаго воскресения ... чающе, ужасаемся лютых наших деяний» (акафист мученикам Антонию, Иоанну и Евстафию Виленским [АРС 1: 301]), «Светоприемная свеща бысть житие твое» (акафист преподобной Вассе Псково-Печерской [АРС 1: 480]), «Светосияющую свещу сущим во тьме явленную зрим раку святых мощей твоих» (акафист преподобному Евфимию Суздальскому [АРС 2: 168]), «Светоносныя лучи божественных милостей сокровенно нам изливаеши» (акафист святителю Иакову Ростовскому [АРС 2: 212]), «Лучезарным светильником, на свещнице поставленным, явился еси стране Чухломстей» (акафист преподобному Авраамию Городецкому [АРС 1: 82]) и др. Напомним, что нечто аналогичное мы видели в К5 (см. 1.1.5, 1.1.6); однако там подобные случаи были исключением, а здесь это правило.
§ 2. К2, И5
Помимо рассмотренных выше трех строф есть и другие строфы, где мы можем встретить лексемы, связанные с семантикой света, сияния. Собственно, подобные лексемы рассыпаны по всем строфам довольно случайным образом[7]. Однако есть две строфы, где тема света может возникнуть с большей вероятностью. Это К2 и И5 — обе эти строфы-близнецы начинаются с корня «вид-», а свет и его источники (светило, звезда и проч.) — вполне естественные объекты зрительного восприятия[8].
2.1. К2.
2.1.1. «Видя благоверный князь Георгий светлость ума твоего и святое житие твое, избра тя ... во епископа града своего Мурома» (акафист святителю Василию Рязанскому [АРС 1: 461]), «Видим тя ... яко звезду мысленно возсиявшую на тверди церковней» (акафист святителю Моисею Новгородскому [АРС 2: 652]), «Видяще свет добродетелей твоих ... просвещаемся» (акафист преподобному Павлу Обнорскому [АРС 3: 175]), «Видя ... обитель, яко звезду сияющую и небесным сиянием освещающую путь земнаго жития нашего, прославляем труды и моления ваша» (акафист собору Псково-Печерских преподобных [АРС 3: 448]); ср. также: «Ведый Господь велика тя быти, светильника во стране языков, благоволи сокрыти род и отечество твое» (1-й акафист святителю Иннокентию Иркутскому [АРС 2: 254]).
2.1.2. Ср. также тексты, где тема света хотя и присутствует, но либо не развита, либо ослаблена оттеснением соответствующей лексики вглубь строфы: «Видя Господь пагубу душ человеских, идолослужением ... омраченных ... восхоте призвати я к свету истинныя веры» (акафист святителям Феодору и Иоанну Суздальским [АРС 3: 674]), «Видя Христос Господь душу твою к приятию благодати ... предуготованную, светом познания Своего просвети тя» (акафист преподобному Аврамию Смоленскому [АРС 1: 46]), «Видя всевидящее око Отца светов таковое ваше ... начинание ... вас соедини и совокупи» (акафист преподобным Антонию и Феодосию Печерским [АРС 1: 253]).
2.2. И5. «Видим вас ... яко звезды богосветлыя, во граде Ярославли святостию и чудесы сияющих, и сиянием славы вашея озаряеми, прославляем ... Христа» (акафист благоверным князьям Феодору, Давиду и Константину Ярославским [АРС 3: 661]), «Видев благоверный царь богоугодное твое житие ... соизволи на вышший свещник всероссийския митрополии поставити тя» (акафист святителю Герману Казанскому [АРС 1: 583]), «Видевше тя российстии людие, дивно на свещнице церковней (так! — Ф. Л.) сияюща ... к тебе притекаху» (2-й акафист праведному Иоанну Кронштадтскому [АРС 2: 322]), «Видевши ... вся люди земли Российския во тьме идолослужения погруженныя, усердно потщалася еси просветити тыя светом Христовы веры» (акафист равноапостольной княгине Ольге [АРС 3: 145]), «Видеша людие ростовстии, яко возсия в сердце твоем свет Христа Бога ... возрадовашася сердцы своими» (акафист царевичу Петру Ордынскому [АРС 3: 208]), «Видеша тя людие Новоградстии тя ... яко светильника светозарнаго, на свещнице добродетелей дивно сияюща и на святительский престол Великаго Новаграда единодушно тя призывают» (акафист святителю Евфимию Новгородскому [АРС 2: 176]), «Видеша тя православнии людие, яко светило безоблачно, сияюща многими дарованьми, радовахуся» (акафист святителю Макарию Московскому [АРС 2: 566]), «Видеша тя православнии людие, яко светило церковное, безоблачно сияющее в просвещение омраченных страстьми, призваша тя в ... Москву» (акафист священномученику Ермогену Московскому [АРС 1: 91]), «Видя Вседержитель ... яко не приспе время, да просветятся ... людие царства Хинскаго, дарова тя в первосвятителя иркутския Церкве» (2-й акафист святителю Иннокентию Иркутскому [АРС 2: 270-271]), «Видяще тя яко светлаго светильника, в пустыни непроходней светлосияюща ... твоими чудесы озаряеми, вопием ти» (акафист преподобному Нилу Сорскому [АРС 3: 98]); ср. также «Внегда поставлен был еси на свещнице служения первосвятительскаго ... потщался вседушно Богу благоугодити и не вотще трудился еси» (акафист святителю Тихону Московскому [АРС 3: 608]).
2.3. Сопоставление К2 и И5. Как видим, налицо явная ассиметрия: несмотря на то, что обе строфы в большинстве случаев начинаются с лексемы, содержащей корень «вид-», в К2 тема света реализована более ограниченно, нежели в И5. Думается, что связано это с тем обстоятельством, что в К2 святой довольно часто выступает как субъект видения (нередко данная строфа содержит завязку повествования: святой видит суету мира и спешит его покинуть), в то время как в И5 святой обыкновенно явлется объектом видения со стороны Господа, учеников, окрестных жителей, почитателей (или же, напротив, врага рода человеческого, завистников и проч.). Таким образом, объект созерцания в И5 обычно «более светел», нежели в К2.
Кроме того, не исключено, что определенную роль играет непосредственное соседство И5 с К5, для которого тема света является основной. Так, в акафисте преподобному Нилу Сорскому начальные фрагменты этих строф обнаруживают явные переклички: «Светосиянную тя звезду, в пустыни просиявшую, видяще, радуемся» [АРС 3: 98], «Видяще тя яко светлаго светильника, в пустыни непроходней светлосияюща ... твоими чудесы озаряеми, вопием ти» [там же]. Подобные переклички обнаруживаются и у других пар строф (ср. хотя бы И8 и К9 с близкородственными «весь» и «всяк» в начале строфы, которые нередко меняются местами).
Выводы
1) Тема света может быть охарактеризована как одна из макротем церковнославянских акафистов, поскольку ее последовательная реализация обнаруживается не в какой-то одной строфе (как, например, мотив невозможности восхвалить святого по достоинству, представленный преимущественно в И9), а сразу в трех строфах (К5, И6 и И11). Данное обстоятельство можно рассматривать в качестве дополнительного довода в пользу родства понятий света и святости в русской культуре и в церковнославянском языке.
2) Помимо трех указанных строф тема света достаточно полно представлена в начальных фрагментах еще двух строф (К2 и И5).
3) Средства выражения рассматриваемой тематики, завися от конкретной строфы, вместе с тем обнаруживают несомненные признаки межстрофического взаимодействия и взаимопроникновения (как внутри обозначенных выше групп строф, так и между ними), что позволяет (пусть и с осторожностью) говорить об особых, свойственных именно акафистам, устойчивых выражениях, лишенных жесткой структурной привязки.
[1] Название стихотворения, легшего в основу песни, - «Рай».
[2] Интересующихся отсылаем к расследованию З. Гейзеля: http://berkovich-zametki.com/2005/Starina/Nomer11/Geyzel1.htm
[3] Отметим, что из этого количества не более 20% текстов написаны в VII-XIX вв., остальные 80% - в ХХ-ХХI вв.
[4] Прочие 30% распределены следущим образом: 4% - Богу, 25 - Богородице и 1 - ангелам.
[5] См., напр.: «Боготочную кровь и пречистое тело Христа выну в церкви приемляй, в делании духовнем преуспел еси» (акафист преподобному Александру Ошевенскому [АРС 1: 149]).
[6] Мужской род, в отличие от традиционного для этой лексемы в церковнославянском языке женского рода.
[7] См., например, К1 акафиста преподобным Зосиме и Савватию Соловецким: «Избраннии угодницы Господни и велицыи чудотворцы, светильницы Христовы Церкве пресветлии, облиставшии благочестия светлостьми пустыни севернаго помория, и всей стране Российстей сияющии выну чудес множеством...» [АРС 2: 186].
[8] Именно поэтому мы обнаруживаем лексемы со значением «видеть» и в К5: «Боготечную зарю увидевше тя ... в пустыни людие, яко учителя светоносна придержаша о тебе» (акафист преподобному Савве Вишерскому [АРС 3: 289]), «Светосиянную тя звезду, в пустыни просиявшую, видяще, радуемся» (акафист преподобному Нилу Сорскому [АРС 3: 98]), «Боготечную звезду узрев тя ... ученик твоей Аркадий, учением и житием светло сияюща, последова зари светлаго жития твоего, и яко светильника держася тебе, приведеся к неприступному свету» (акафист преподобному Ефрему Новоторжскому [АРС 1: 106]); ср. также: «Боготечную кровь Христа ... созерцая ... прилепился еси совершенною к Тому любовию» (акафист блаженному Прокопию Вятскому [АРС 3: 262]).