Необычайная востребованность акафистов в России, думается, не может вызывать сомнений: постоянно издаются самые разные сборники акафистов, ежегодно появляется несколько десятков новых (в том числе переводных) текстов данного жанра. Логично предположить при этом, что популярность акафистов обратной своей стороной имеет снижение интереса церковного народа к другим жанрам – прежде всего службе и канону (будь то канон на утрене или молебный канон). Подобный перекос давно замечен, и ограничиваться ламентациями по этому поводу по меньшей мере непродуктивно: сложившаяся ситуация требует осмысления с позиций филологии и литургики. Высветлив сильные стороны акафиста, мы сможем понять, чего недостает (или что находится в избытке) в текстах общественного богослужения.
Доступность изданий акафистов. Начнем с того, что акафисты чрезвычайно легко приобрести: в любом более-менее крупном столичном магазине православной литературы можно найти не один десяток изданий акафистов. Здесь и дешевые брошюрки, включающие один акафист в русской транслитерации (например, серия московского Сретенского монастыря), и более дорогие издания в твердой обложке, где тексты набраны по-церковнославянски (серия, выпускаемая в Санкт-Петербурге), и сборники акафистов различного содержания, объема и формата. Тиражи большие, цены разные.
Трудно сказать, является ли подобная доступность причиной или следствием популярности акафистов. Скорее, второе, но ведь отчасти спрос формируется и предложением. Впрочем, оставим решение подобных вопросов экономистам. Для нас здесь важно, что мирянин или клирик без особого труда может найти нужный ему акафист[1].
Разумеется, за пределами столиц ситуация может существенно отличаться. Но здесь на помощь приходит Интернет: практически все акафисты оцифрованы и доступны совершенно бесплатно на сайте www.akafist.narod.ru.
Если же мы попытаемся – для сравнения – найти в продаже отдельные службы и каноны или сборники служб и канонов, то выяснится, что предложение здесь крайне ограниченно: помимо богослужебных Миней в 24 томах довольно часто невозможно найти ничего. В Интернете по понятным причинам положение дел не столь удручающее, однако и здесь не всегда легко найти необходимую службу.
Итак, в отношении технической доступности акафисты находятся явно в выигрышном положении по сравнению со службами и канонами.
Возможность зрительного восприятия текста. Из предыдущего вытекает довольно очевидный вывод: когда в храме (или дома, или на работе) христиане совместно поют акафист, то каждый из молящихся имеет возможность держать перед глазами текст. Таким образом, к восприятию текста на слух добавляется зрительное восприятие, за счет чего обеспечивается гораздо более полное понимание текста.
Напротив, во время обычной службы (которая, как известно, имеет довольно сложную структуру) миряне не имеют никакой возможности смотреть в книгу: для этого пришлось бы каждого предстоящего и молящегося усадить за стол, где лежали бы Служебник, Часослов, Минея, Октоих, Псалтирь, Евангелие, Апостол и Ирмологий, а также подробная инструкция, какую книгу в каком месте в какой момент службы необходимо открывать. Альтернативный вариант – делать готовый текст на каждую конкретную службу и изготавливать необходимое количество экземпляров для мирян; однако и это на деле оказывается почти неисполнимым.
Народное пение акафиста. Акафист (точнее, значительная его часть), как правило, поется (в отличие от канонов, которые, вопреки прямому требованию уставу, повсеместно читаются). Практически всегда поются рефрены строф акафиста, довольно часто пропеваются все хайретизмы. Нередко акафист в храме даже поется без хора: текст у всех перед глазами (см. выше), кондаки и повествовательную часть икосов читает священник, а все остальное поет народ. Для мирян очень дорого это ощущение собственного активного участия в богослужении, в отличие от обычного пассивного «выстаивания».
Оптимальный объем текста. Чтение акафистов (особенно регулярное, ежедневное) нередко воспринимается как некий молитвенный подвиг (пусть и небольшой). Чтение одной молитвы в этом плане не может восприниматься всерьез (на это достаточно потратить порядка одной минуты), а служба (если даже она имеется под рукой, что бывает нечасто – см. выше) – чересчур пространна, да и сложна. Акафист имеет сравнительно небольшой, однако ощутимый объем (чаще всего – 12–15 тыс. знаков) и идеально подходит в качестве дополнения к утреннему или вечернему молитвенному правилу: его чтение занимает примерно 10–15 минут – примерно столько же, сколько и чтение самого правила.
Прозрачность структуры текста. Структура акафиста, хотя и не может быть названа простой (в ней можно выделить до 5–6 уровней), тем не менее представляется вполне прозрачной: достаточно прочесть два-три акафиста, чтобы понять устройство текстов этого жанра. Знакомство со структурой играет важную роль в адекватном восприятии текста, поскольку сама структура нередко несет семиотическую и семантическую нагрузку.
В случае, например, со всенощным бдением, ситуация принципиально иная. Не секрет, что многие люди, ходящие в храм десятилетиями, не имеют представления о том, как устроена всенощная, из каких частей она состоит, где на утрене место канона и что такое первый час. Текст этой службы, скомбинированный по известным уставщикам (но не рядовому мирянину!) правилам, в восприятии среднестатистического молящегося представляет собой, вероятно, слабо структурированный набор предложений (а то и отдельных словоформ).
Высокая дискретность текста. Прозрачность структуры акафиста обеспечивается не в последнюю очередь высокой дискретностью текста: акафист состоит из строф, икосы распадаются на повествовательную часть (в которой особое положение занимает начальная словоформа), блок хайретизмов и рефрен. Блок хайретизмов, в свою очередь (если хайретзимов 12 или 8), распадается на квартеты, те – на пары.
Далее, начальная словоформа любого хайретизма (в большинстве случаев это радуйся) также обладает известной самостоятельностью по отношению к остальной части хайретизма, поскольку повторяется и во всех прочих хайретизмах данного и многих других акафистов. Иными словами, радуйся сигнализирует о том, что один хайретизм кончился и начался другой. В текстах общественного богослужения (например, в стихирах) подобные пограничные сигналы можно выделить нечасто.
Простота синтаксиса. В отличие от тропарей канона и стихир, акафисты отличаются достаточно простым синтаксисом (в частности, здесь мы не встретим злоупотребления инвертированным порядком слов, обычного для византийских гимнографических текстов). Сказанное относится прежде всего к хайретизмам, однако в значительной мере это приложимо и к кондакам, и к повествовательным частям икосов. Учитывая, что главным препятствием к пониманию текста на неродном языке является отнюдь не лексика (ее можно выучить или посмотреть в словаре), а грамматика, и прежде всего – синтаксис, указанное обстоятельство представляется весьма существенным.
Русифицированная лексика. Несмотря на то, что практически все находящиеся у нас в обращении акафисты написаны на церковнославянском (а не на русском) языке (по крайней мере, таковы намерения авторов и редакторов), нетрудно заметить, что церковнославянский язык акафистов в отношении лексики и семантики заметно ближе к русскому литературному языку, нежели язык Минеи, Октоиха и Триоди. Разумеется, это обстоятельство также служит дополнительной гирькой, склоняющей чашу весов в пользу акафистов.
Простота образной системы. «Канонические» богослужебные тексты, написанные в большинстве своем в Византии, содержат обилие тропов, они подчеркнуто интертекстуальны. Акафисты же гораздо более просты. Конечно, это простота может быть названа бедностью и даже убожеством, однако, положа руку на сердце, мы должны признать, что византийское витийство редко находит адекватный эмоциональный и интеллектуальный отклик в душе молящегося, в то время как простенький, незатейливый, шаблонный акафист приходится в большинстве случаев как раз впору.
Выводы. Резюмируя всё вышесказанное, приходим к следующему заключению: акафисты выгодно отличаются от текстов общественного богослужения 1) своей простотой и потому понятностью, 2) технической доступностью и 3) возможностью участия церковного народа в их пении.
Теперь, когда мы, как можно надеяться, выявили сильные стороны акафистов (а наличие слабых сторон общеизвестно и не составляет предмета нашего сегодняшнего обсуждения), посмотрим с этой точки зрения на обычную храмовую службу, на традиционное общественное богослужение. Как приблизить его к молящимся? Упростить его, не меняя принципиально тексты и их структуру, вряд ли возможно; что же касается понятности, то это уже обсуждалось. Но, как видим, здесь есть и другие значимые факторы. Чтобы сделать тексты общественного богослужения более востребованными, их надо сделать более доступными: необходимо издавать отдельные службы, отдельные каноны в виде дешевых брошюр, но притом желательно с компактным комментарием (как филологического, так и литургического характера). И, конечно, прихожане всегда рады возможности активно участвовать в богослужении. Нужно просто понять, что церковная служба – это не драматическое представление, исполняемое силами избранных, а молитва церковной общины, и община эта хочет и может петь – не только Символ веры и «Отче наш», но и другие часто повторяющиеся тексты.
Признаем честно: сказанное в предыдущем абзаце не может претендовать на новизну и оригинальность. О желательности исполнения прихожанами ряда песнопений, о необходимости доступных изданий служб (равно как и о проблеме понятности богослужебного языка) говорится уже давно, однако воз и ныне там. И все же хочется надеяться, что анализ причин популярности акафистов, предпринятый в настоящей статье, даст лишний повод задуматься о том, как сделать участие церковного народа, народа Божия, в общественном богослужении более полным, глубоким и осмысленным.
[1] Разумеется, если искомый акафист существует. Здесь представляется довольно характерным обычный вопрос, задаваемый на интернет-форумах: «Скажите, пожалуйста, где найти акафист такому-то святому?» Самим вопросом выражается уверенность, что если святой канонизирован, то ему должен быть написан акафист. (Заметим, именно акафист, а не служба!)