Не будет большим открытием утверждение о том, что любая конфессия, особенно на ранних этапах своего существования, стоит на активных миссионерских позициях. Проповедь как основа бытия была свойственна и Христианской апостольской Церкви первых веков. Социологически обоснована миссионерская деятельность и для более молодых конфессий. Даже древние конфессии с большим историческим прошлым, замкнутые в узких национальных границах, вынуждены были порой проводить миссии среди совершенно чуждых народов, примером чего может служить обращение в иудаизм правящей элиты Хазарского каганата.

Но история показывает не только победное шествие веры, но и многочисленные в последующее время примеры духовного упадка и деградации религиозного самосознания народов или конфессиональных объединений. В это время в конфессии возникает настоятельная потребность обращать миссионерские усилия внутрь самой себя, т.е. вести повторную проповедь среди ближних, оставшихся единоверцами только по наименованию. Терминологически эту деятельность обозначают как «внутренняя миссия» или «катехизация».

Библейские прообразы

Примером масштабной внутренней миссии, санкционированной Самим Господом, направленной на возвращение в религиозное исповедание, данное предкам, является деятельность многочисленных пророков, благочестивых царей и отдельных исторических персонажей в ветхозаветные времена. Пророки неустанно передавали предупреждения от Господа о неминуемом наказании за отступление и призывали уйти от язычества к исповеданию истинного Божества. «Согрешили мы, поступали беззаконно, действовали нечестиво, упорствовали и отступили от заповедей Твоих и от постановлений Твоих; и не слушали рабов Твоих, пророков, которые Твоим именем говорили царям нашим, и вельможам нашим, и отцам нашим, и всему народу страны. У Тебя, Господи, правда, а у нас на лицах стыд, как день сей, у каждого Иудея, у жителей Иерусалима и у всего Израиля, у ближних и дальних, во всех странах, куда Ты изгнал их за отступление их, с каким они отступили от Тебя» (Дан. 9:5-7). Благочестивые цари, такие как Давид, Езекия, Иосия и другие, прилагали большие усилия по очищению от языческих мерзостей как народного быта, так и внутренней жизни подданных. «…И вызывателей мертвых, и волшебников, и терафимов, и идолов, и все мерзости, которые появлялись в земле Иудейской и в Иерусалиме, истребил Иосия, чтоб исполнить слова закона, написанные в книге, которую нашел Хелкия священник в доме Господнем. Подобного ему не было царя прежде его, который обратился бы к Господу всем сердцем своим, и всею душею своею, и всеми силами своими, по всему закону Моисееву; и после него не восстал подобный ему» (4 Царств 23:24-25).

Когда народ не имел единого главы и находился в духовном кризисе, Всевышний посылал избранных людей, которые силой оружия, личной доблестью и крепкой верой освобождали людей от внешних напастей и возвращали к исповеданию единого Божества. Такими были и некоторые судьи, Ездра и Неемия и др. Библия изобилует рассказами о массовом уклонении евреев в язычество, что равносильно было духовной ассимиляции и последующему исчезновению всего народа. Практически любой пророк как до Вавилонского пленения, в период пленения, так и после выходил со словами обличения в духовном или нравственном отступлении народа. Примером прямой катехизации в Ветхом Завете можно назвать деятельность царя Иосии, который не только властными полномочиями возвратил евреев к почитанию единого Бога, но и возобновил действие закона. Здесь можно говорить даже о конкретной катехизаторской работе в ветхозаветные времена в виде научения народа забытому закону: «И пошел царь в дом Господень, и все Иудеи, и все жители Иерусалима с ним, и священники, и пророки, и весь народ, от малого до большого, и прочел вслух их все слова книги завета, найденной в доме Господнем» (4 Царств 23:2). В этом же духе действовали Ездра и Неемия: «И принес священник Ездра закон пред собрание мужчин и женщин, и всех, которые могли понимать, в первый день седьмого месяца; и читал из него на площади, которая пред Водяными воротами, от рассвета до полудня, пред мужчинами и женщинами и всеми, которые могли понимать; и уши всего народа [были приклонены] к книге закона. …И читали из книги, из закона Божия, внятно, и присоединяли толкование, и [народ] понимал прочитанное» (Неем. 8:2-3, 8).

Последующие времена и эпохи с различной периодичностью показывали отпадение народов и возвращение к вере своих предков. Это происходило как по собственному «почину», под влиянием примеров соседей-язычников, так и насаждалось сверху – от властей предержащих[1]. И в любые времена Бог в Ветхом Завете восставлял защитников отеческой веры, которые либо силой оружия, либо словом возвращали своих ближних к единобожию.

От апостольского века до Византийской империи

Апостольский век был основан исключительно на внешней миссии, но даже и в это время сами апостолы и мужи апостольские вынуждены были вести идеологическую войну и войну за потерянные души с гностиками, которые паразитировали на христианстве и сумели вывести немало людей из Церкви. «Было вполне естественно, даже неизбежно ожидать, что гностическое течение иудейского и языческого мира будет просачиваться и бродить в христианстве… Неудивительно, что среди последователей христианской религии оказывались и лица, проникнутые гностическим духом»[2]. В данном случае христианам приходилось проводить апологетическую миссию.

Апостолы Иоанн и Павел еще при своей жизни вынуждены были вступить в борьбу с гностицизмом, просвещая христианский мир увещаниями и письменными посланиями, то есть вели апологетическую миссию: «Гнозис был известен уже в апостольские времена. Св. Павел предупреждает: "Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому и по стихиям мира, а не по Христу". (Кол. 2:8) Также мы читаем и у св. Иоанна: "Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире" (1 Ин. 4:1)»[3].

Церковь напрягала все силы для борьбы с гностицизмом, который мог, внедряясь внутрь, привести ее к нравственному, а в итоге – физическому разложению. «Проникновение гнозиса в христианскую среду и борьба с ним, сыграли, несомненно, огромную роль… Гнозис, конечно, ускорил и во многом определил осознание Церковью своей собственной жизни, веры, опыта, заставил ее точнее определить внутренние органические законы этой жизни, во внешних формах и формулах "выявить" то, что составляло ее сущность с самого начала»[4].

После интеграции Церкви и государства (VI в.) в Восточных Православных Церквях внутренняя миссия носила по преимуществу также апологетический характер, то есть речь шла не о возвращении к вере из безверия, а о возвращении из еретических сообществ (ариане, монофизиты, монофелиты, несториане и др.).

Византийская история также имеет факты повторной христианизации, которая проводилась преимущественно по политическим мотивам. Так, византийские учителя веры присылались на юг Аравийского полуострова (территория современного Йемена), «заново христианизированной страны», для «исправления» взглядов тамошних арабских племен после насильного насаждения царем иудаизма среди христиан в государстве Химьяр[5].

Повторная христианизация проводилась в Византийской Империи в период Македонской династии, когда некоторые области в череде войн часто переходили от мусульман к православным и обратно, проводилась деятельность по возвращению из ислама в христианство. «…Можно вспомнить, как после возвращения в Х веке Антиохии в состав Византийской Империи, в течение нескольких лет практически все местное арабо-мусульманское население добровольно перешло в Православие, включая представителей арабской знати»[6].

Исторические вехи внутренней миссии в Русской Православной Церкви

Многовековое существование Русской Православной Церкви в форме одной из структур государства переориентировало ее приоритеты во внутренней деятельности на богослужебную жизнь и подъем уровня благосостояния прихода. Формальной необходимости во внутренней миссии не возникало, поскольку по закону все граждане Империи, предки которых исторически исповедовали Православие, были в ведении Русской Православной Церкви; формально атеистов в России также не было. Миссионерская деятельность Церкви сосредоточилась преимущественно на проповеди для «внешних» народов. Но и в случае России она не имела соответствующих возможностям масштабов развертывания[7]. Официальным учреждением государства, деятельность которого была направлена на возвращение отпавших в лоно господствующей Церкви, был институт епархиальных миссионеров, в задачи которого главным образом входила нейтрализация влияния сектантов и обращение из раскольничьих движений[8]. Но и здесь это формальное учреждение, за редкими исключениями, связанными с отдельными именами[9], не показало большой эффективности своей работы[10]. «Внутримиссионерская» деятельность возникала локально, в основном по инициативе «низового» духовенства[11]. Так, преимущественно в период с начала XX века до Октябрьской Революции возникали общества трезвости[12], православные союзы и братства.

Образцово выглядели некоторые инициативы, например, святого праведного Иоанна Кронштадского, с его «Домом Трудолюбия» и др. Но все же эти разрозненные меры, предпринимаемые в основном выдающимися людьми своего времени, в силу своей эпизодичности не решили проблему духовного кризиса в умах людей, что привело к революции и вступлению Церкви в эпоху мученичества.

Показательно, что первый опыт повторной миссии Русская Православная Церковь вынуждена была приобрести в XI в., вновь христианизируя киевлян и новгородцев[13].

Затрагивая личностный аспект и конкретные примеры внутренней миссии, следует указать на то, как катехизаторская деятельность Церкви была связана с рядом имен и организованных сообществ.

К началу XV в. в Южнорусских землях и в Литве на основе профессиональной цеховой системы началось формирование такого замечательного явления, как православные братства, возникшего в виде реакции на агрессивный прозелитизм католиков. Объединявшие поначалу ремесленников братства к началу XVI в. стали объединять как мещанство и крестьян, так и сановных вельмож, зажиточных людей, то есть высшее сословие, исповедующее «греко-русскую» веру. Катехизаторской составляющей деятельности братств, было то, что они в первую очередь отстаивали право на свободное исповедание православной веры. Противостоя своей деятельностью усилиям католических миссионеров, братства имели средства для общих дел, получая их через сбор со своих членов; обязывали своих членов посещать богослужения и братские совещания, заботились о духовенстве и о неимущих; устраивали богадельни; выпускали апологетические и полемические книги; «подкрепляли дух православных своими посланиями и примером»[14].

В дальнейшем, когда братства приобрели большое влияние и масштаб деятельности, апологетическая работа этих организаций выражалась уже в защите интересов Церкви перед правительством, а главное – «издаваемыми сочинениями доказывали истину Православия и ложь унии, указывали опасности, угрожающие Православию, и средства для спасения»[15]. Такими были братства Львовское в Галиции, Виленское в Литве и Богоявленское в Киеве.

Особым образом необходимо выделить роль Киевского воеводы, крупнейшего магната Речи Посполитой князя Константина Константиновича Острожского в противодействии принудительному присоединению к Католицизму Южной Руси. Этот человек, самоотверженно преданный Православию, имея большие материальные возможности, военную мощь и обширные владения, все силы положил на защиту отеческой веры и единоверцев. Князь, за военные заслуги получивший титул покровителя Южной митрополии, взял на себя заботу о сношении с Восточными Православными Церквями, создавал училища, собирал и издавал православные богослужебные книги, рассылал по Литве Украине и Волыни проповедников для утверждения народа в истинах веры[16]. В типографии, расположенной в его княжестве, печатались и рассылались также полемические издания, послания восточных Патриархов и афонских монахов и воззвания к православным о верности. Сам князь был автором обширного послания с призывом быть твердыми в православной вере[17]. Его пытался увещевать и уговаривал принять унию король Сигизмунд III[18], на что князь показал непоколебимость убеждений.

Святитель Димитрий Ростовский был как собственно миссионером, так и непосредственным просветителем уже крещеного люда. Непосредственно просветительским, то есть катехизаторским служением святителя Димитрия было произнесение замечательных проповедей к «препростым» и искушенным слушателям. Не чужд был святитель апологетической работы. В частности, полемизируя со старообрядцами, св. Димитрий написал книгу «Розыск о раскольнической брынской вере». Главным просветительским делом святителя было создание в Ростове Архиерейской школы, в которой с 1702 по 1705 гг. училось около 200 детей священников и прихожан, собиравшихся со всей Ростовской епархии. В этой же школе св. Димитрием ставились духовные действа, пренебрежительно называемые недругами «комедиями», а самими участниками «диологами». Кроме постановок практиковались духовные декламации, например на «Воскресение Христово»[19].

«Своеобразной ветвью миссионерства была миссия среди старообрядцев. С особенным успехом на этом поприще потрудился епископ Нижегородский Питирим» (1719–1738). Православная катехизация, проводимая епископом Питиримом, принесла ощутимые плоды, когда к концу его жизни в Нижегородской епархии из 40000 старообрядцев осталось только 2000 человек. Преосвященный Питирим «ходил по старообрядческим скитам, вступал в беседы с раскольниками, увещевал их, обращался к ним с посланиями. К заблуждавшимся он относился с сердечной теплотой, с мудрым пониманием, с ревностью об их спасении». Созданная епископом Питиримом книга ответов на недоуменные вопросы старообрядцев «Пращица» сыграла огромную роль в обращении раскольников[20].

Катехизаторским служением в Российской армии конца XVIII – начала XIX вв. занимался выдающийся полководец Александр Васильевич Суворов. «Неверующего солдата учить– всё равно, что ржавое железо точить» – эта крылатая фраза принадлежит генералиссимусу Суворову. Ему же принадлежит знаменитое высказывание «Слава Господу, ибо Он есть источник всякой славы...» «Сам Александр Васильевич был глубоко верующим человеком и настоящим отцом солдатам. Учил солдат молитвам, строил храмы, собственноручно вырезал для одного из них напрестольный крест-распятие. В воинских походах всегда возил на 6 лошадях походную церковь, в которой велись богослужения, а сам прославленный полководец пел на клиросе»[21]. Несомненно, что подобная методика при посредничестве великого полководца распространялась на всю российскую армию.

В 1816 году в Российской Империи было учреждено «Человеколюбивое Общество», которое возникло благодаря инициативе прибывших в Россию членов Лондонского тюремного общества при содействии министра духовных дел и просвещения князя А.Н. Голицына. Император Александр I позволил посещение заключенных членам этого общества. Среди средств к исправлению заключенных значилось наставление их в правилах Христианского благочестия и доброй нравственности, а также занятие их приличными упражнениями. Один из пунктов правил Общества Попечительного о тюрьмах, учрежденного в 1819 году (правило XI), гласит: «Снабжение книгами Священного Писания и другими духовного содержания книгами предоставляется попечению Комитета. Наставление и поучение священника, когда и где возможно такового иметь, весьма нужны и содействуют благотворной цели попечения о тюрьмах. Если найдется средство, при которой тюрьме устроить и церковь, то сие есть превосходным учреждением для душевной пользы содержащихся. Провождение воскресных и праздничных дней в благочестивых чтениях, беседах и молитве, поставляется в обязанность для Начальства тюремного, вводить между заключенными, общими стараниями с Комитетом попечительным»[22].

«Огромным шагом вперед в деле тюремной миссии стало устроение на средства Комитетов Общества тюремных церквей. А с 1836 года, благодаря ходатайству перед императором князя В.С. Трубецкого, церкви в тюрьмах начинают сооружать повсеместно. Богослужение и церковная проповедь в местах лишения свободы стали наилучшим средством духовно-нравственного воспитания заключенных»[23]. К сожалению, в 1893 году Местные общества были преобразованы в тюремно-благотворительные комитеты, работа которых ограничивалась только вопросами материальной помощи заключенным.

С тюремной миссией конца XIX – начала XX в. связано имя протоиерея Иосифа Фуделя, известного своим проповедническим трудом в среде заключенных, а также ставшего устроителем школ грамоты среди каторжан.

В современном труде, представляющем обширный комментарий к «Мыслям об улучшении воспитания общественного в духовном звании» преподобного Макария (Глухарева)[24], рассказывается о практической деятельности преподобного Макария по воцерковлению православного населения, в частности, о его проповеднической и просветительской деятельности в городе Болхове, проводимой с 1844 г. в виде организации просветительских обществ и специальных училищ.

Непосредственно миссионерский опыт, применяемый в более позднее время архимандритом Макарием (Глухаревым)в языческой среде в Алтайской миссии был распространен как форма катехизации в Томской епархии в XIX в. Практика внебогослужебных чтений и собеседований с новокрещенными алтайцами перешла во многие города епархии. «В Томске это дело развилось до такого уровня, что желающие могли прийти к Владыке Макарию (Невскому) и буквально заказать в свой дом такое чтение. Прихожанин собирал соседей и в его доме священник проводил чтение. В епархиальном помещении эти чтения сопровождались концертом архиерейского хора. Расписание чтений публиковалось в "Томских епархиальных ведомостях". Таким образом, проводилась целенаправленная просветительская церковная работа»[25].

Внутренняя миссия связана и с именем «внешнего» миссионера – святителя Иннокентия Московского. Написанное им в середине XIX века для алеутов на алеутском языке простое наставление «Указание пути к Царствию Небесному» позже было переведено на русский язык и в этом виде выдержало 46 изданий. Причина этого факта проста – русскому народу о собственной вере рассказали понятно и доступным словом.

Важной исторической вехой в христианском воспитании детей было секретное распоряжение Синода об учреждении при монастырях и архиерейских домах «первоначального обучения детей» в качестве одной из мер, служащих «к уменьшению расколов». Данное распоряжение послужило основой создания при Церкви народных училищ для мальчиков и девочек, где наряду со светскими дисциплинами, начиная от элементарной грамоты, учащиеся осваивали основы христианского вероучения, знакомились со Священным Писанием и литургикой[26].

Государственным предприятием в сфере образования, способствующим системной организации миссии среди раскольников и сектантов, было постановление Святейшего Синода от 27 июля 1854 года «Об устройстве миссионерских отделений при Духовных Академиях и семинариях для приготовления деятелей против раскола», что повлекло за собой создание миссионерских отделений при большинстве Духовных школ того времени[27].

Среди мер по повышению уровня духовного образования, предпринимаемых Российским государством в XIX в., стал указ о передаче начальных школ грамоты в подчинение духовного ведомства. В 1884 году императором Александром III были утверждены «Правила о церковно-приходских школах»[28].

В 1890 году указом Св. Синода от 10 июня (№12) епархиальным консисториям Российской Империи было предписано при каждом приходе учредить вероучительные собеседования «…по предмету преподавания православному народу в храмах истин христианской веры и благочестия…» Данный указ вызвал череду директив со стороны епархиально-консисторских структур непосредственно на приходы[29].

В качестве примера действительно апостольского подвига необходимо указать на деятельность выдающегося просветителя народов Поволжья Н.И. Ильминского. Труды этого просветителя имеют прямое отношение к теме катехизации, поскольку Ильминский занимался непосредственно повторной евангелизацией крещеных татар, которые к XIX в. стали, несмотря на большой исторический период пребывания в христианстве, стремительно обращаться в ислам. В 1867 году в Казани открывается Братство во имя святителя Гурия Казанского, где Ильминский играет главную роль. Под покровительством Братства открывается школа для крещеных татар. Успех деятельности этой школы и наработанный опыт приводят к созданию разветвленной сети таких же школ по всей губернии. Опыт крещено-татарских школ распространяется и на другие народы, например, вотяков.

Под руководством Н.И. Ильминского ведется обширная работа по переводу Священного Писания, богослужебных и повседневно употребляемых книг христианского содержания на более чем десять языков тюркской и финно-угорской групп. Тираж этих книг достиг числа – более 500 000 экземпляров.

Стараниями Ильминского была учреждена Инородческая Учительская семинария, директором которой стал Николай Иванович. В семинарии практиковался принцип культурного сближения, когда вместе жили и учились крещеные инородцы и русские дети. Это помогало инородцам более органично и глубоко воспринимать русскую культуру, что впоследствии распространялось выпускниками среди своих единоплеменников.

Благодаря трудам Н.И. Ильминского при покровительстве легендарного Обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева в 1883 году епископам дается право совершать богослужения на родных для инородцев языках по всей Российской Империи.

К 1913 году Н. Ильминским и его последователями было переведено и издано 128 наименований крященских книг, устроено 114 школ (по другим данным – 150), около 50 храмов и 2 монастыря. Говорить о миссионерском значении этих деяний было бы излишним[30].

Апологетическая миссия до Октябрьского переворота 1917 г. была очень эффектно представлена деятельностью киевского миссионера В.М. Скворцова, который собирал на антисектантские полемические беседы тысячные аудитории всех сословий. В.М. Скворцов за свою активную миссионерскую позицию и плодотворные труды был впоследствии назначен старшим чиновником особых поручений при обер-прокуроре Святейшего Синода с возложением на него обязанностей сведущего лица по исследованию религиозных движений. На этой должности он добился введения в семинарский курс миссионерских наук, более тщательного изучения сущности сектантства и выработки мер и навыков борьбы с ним. Он также был инициатором первых пастырских курсов в России и создателем журнала «Миссионерское обозрение»[31].

В конце XIX – начале XX в. при Московской Духовной Академии действовало общественно-благотворительное братство Преподобного Сергия, которое проводило свою работу в широкой сфере воцерковления, например: «организация народных чтений, создание общества трезвости и борьбы с пьянством, организация помощи бедным, убежищ для перевоспитания порочных людей, издание брошюр, распространение проповедничества, воспитание бедных и бесприютных детей в христианском духе» и в других подобных направлениях. В обществе были задействованы вместе со студентами профессора и администрация[32]. Подобные организации имелись во многих городах Российской империи, например, в Киеве братство святого Владимира, которое содержало приют с штатом катехизаторов[33].

В предреволюционные годы в качестве одного из очень немногочисленных исторических примеров успешного проведения внутренней миссии в масштабах отдельного прихода протопресвитер Георгий Шавельский указывал на о. Митрофана из с. Кисели Полоцкой епархии (конец XIX – начало XX вв.), который за пятнадцать лет своей службы «обратил нищий, пьяный, развращенный и безобразный Киселевский приход в культурнейший уголок, рассадник полезнейших знаний, преобразовав решительно все стороны его жизни»[34].

Без преувеличения сказать, уникальной для своего времени была деятельность по повторной христианизации святого праведного Иоанна Кронштадского. Уже первые годы своего священнического служения о. Иоанн посвятил, выражаясь современными понятиями, социальной работе в истинно Христовом духе.

Св. Иоанн начал свое служение в Кронштадте, который к тому времени служил местом поселения «отбросов общества»: бездомных, нищих, пьяниц, тунеядцев и разорившихся людей. Пренебрегая сословным положением, о. Иоанн по приглашению и по собственной инициативе обходил трущобы, где помогал людям материально, давал наставления и советы, отдавал нуждающимся свои последние копейки, собственную одежду и имущество. Естественно, что попечение о неимущих наполнялось у о. Иоанна христианским содержанием. Проводились беседы, служились молебны и другие православные чинопоследования, давались советы и была постоянная молитва Господу о страждущих. Не случайно кронштадтская беднота постепенно прониклась доверием к батюшке и еще при жизни разнеслась молва о его святости.

Позже, когда о. Иоанн приобрел всероссийскую известность как молитвенник и чудотворец, его служение по возвращению людей к вере развернулось в гораздо больших масштабах. С верой в силу молитв кронштадтского пастыря приходили, приезжали из дальних населенных пунктов Империи, писали письма и слали телеграммы к о. Иоанну десятки тысяч страждущих людей. Чудеса, которые совершались за этим, во многих случаях становились переломным моментом в их ранее негативном или равнодушном отношении к Богу и, как следует из этого, – к Церкви[35].

Вторая половина жизни о. Иоанна характеризуется еще большим по масштабам социальным служением, когда большие суммы пожертвований перераспределялись в пользу неимущих и попавших в беду людей. Часть средств жертвовалась на строительство и ремонт храмов, на помощь монастырям.

В более организованное по форме социальное служение о. Иоанна Кронштадтского преобразовалось через создание им в Кронштадте в 1882 году Дома Трудолюбия. Это учреждение содержало в себе различные мастерские, бесплатную амбулаторную лечебницу, бесплатное народное начальное училище, детскую библиотеку, читальню, сиротское убежище и дневное пристанище, гостиницу (загородный приют), ночлежку, классы ручного труда и рисовальные классы. Дом трудолюбия создавал рабочие места для кронштадтской бедноты, обеспечивал нищим и бродягам ночлег, питал неимущих. Естественно, что при Доме Трудолюбия имелся храм со своим причтом, что помогало проводить среди приходящих в дом деятельность по настоящему, неформальному возвращению к вере[36].

В начале XX века с разрешения Императора Николая II было учреждено т.н. Предсоборное Присутствие – совещательный орган, призванный подготовить проведение Поместного собора Русской Православной Церкви. Как известно, итог деятельности присутствия в ближайшее после окончания его деятельности время (1906 г.) был фактически нулевым. Но вопросы стремительного расцерковления среди людей, кадрового и организационного кризиса в Церкви по-прежнему стояли со всей остротой. «Выпуск пара» на Предсоборном Присутствии не произвел ожидаемого эффекта, то есть не устранил волнения среди активной части духовенства и мирян в Церкви, что породило самоорганизованное движение «снизу», направленное на выправление ситуации с утратой обществом христианских православных основ. В качестве примера можно указать на создание знаменитого «Кружка ищущих духовного просвещения», называемого часто «Новоселовским кружком» (в честь М.А. Новоселова). Этот кружок в последующем стал ядром Братства Московских Святителей[37]. В задачи Братства входило: активное вовлечение мирян в церковную жизнь «в рамках послушания Высшей Церковной власти», борьба с неверием и всевозможными лжеучениями, устранение угрожающих Церкви соблазнов, которые возникают внутри церковной ограды, всемерная реализация духовно-образовательных проектов, привлечение интеллигенции. «Именно на заседаниях "Кружка" и Братства была фактически сформулирована идея нового, "внутреннего" миссионерства, задача которого наиболее адекватно могла быть выражена словом "воцерковление"». Метод передачи знаний и катехизации в Братстве был прямо противоположен схоластическому насаждению «сверху». «От Ваших мыслей… я в настоящем восторге: так по душе мне это опасение быть "учителями" и миссионерами! Так верна мысль о том, что поучение в данном случае должно достигаться взаимностью, собеседованием, духовным общением […], надо не учить откуда-то сверху, а совместно поучаться в простой, непринужденной дружественной беседе; духовная самобытность каждого участвующего здесь сохраняется; его большие или меньшие знания в той или иной области могут, когда потребуется проявляться; но мертвящего, надмевающего с одной стороны, принижающего с другой разделения на учителей и поучаемых не будет»[38].

Можно упомянуть также другие церковно-общественные образования России начала XX века с катехизаторской направленностью: Христианское содружество учащейся молодежи, во главе с протоиереем Павлом Лахостским; Братство Святого Креста при училище лекарских помощниц под руководством протоиерея Иоанна Егорова[39].

На рубеже XIX–XX вв. в Санкт-Петербурге начало свою деятельность знаменитое «Религиозно-просветительное общество». В огромной аудитории этого общества по праздничным дням устраивались народные, общедоступные беседы, собиравшие верующих из разных слоев столичного общества. Беседы эти обычно вело петербургское духовенство с участием студентов Духовной академии. В середине недели проводились собрания духовенства, с докладами и обменом мнениями по различным вопросам церковно-общественной жизни и пастырской практики. Собрания эти долгое время возглавлял царский духовник, бывший долгое время ректором Академии протопресвитер Иоанн Янышев. Подобным духовно просветительским проектом этого времени, больше ориентированным на молодежь и интеллигенцию, были «Религиозно-философские собрания». К этому же периоду подъема заинтересованности в христианском духовном наследии можно отнести деятельность элитных религиозных салонов, где почитали своим долгом выступать с докладами знаменитые церковные деятели и иерархи[40].

В предреволюционные годы и в первые годы после революции, когда контроль новой власти еще не дотянулся до «низовых» церковных структур, по сути дела, по инициативе энтузиастов просвещения возникали православные братства, деятельность которых носила социально-просветительский и внутренне-миссионерский (катехизаторский) характер.

В качестве примера можно привести деятельность иеромонахов братьев Егоровых, один из которых впоследствии стал митрополитом Симферопольским и Крымским Гурием (+ 1965 г.), восстановителем Свято-Троице-Сергиевой Лавры (1946 г.). Последователи братьев Егоровых объединились в Петрограде в «Братство св. Александра Невского». «В отличие от своих предшественников, братья не стали искать представителей вырождающегося язычества, но обратились к более насущной проблеме – они пошли "в народ", т.е. обратились со словом проповеди к рабочим и самым бедным, деклассированным и отравленным алкоголем людям».

Братья снимали комнаты и проводили беседы для народа, где звучали рассказы из Священного Писания, сопровождавшиеся показом диапозитивов, проводились антиалкогольные увещания. От властей братья получили старую баржу, где проводили беседы и совершали Божественную литургию[41].

В результате кратковременного тактического ослабления нажима Советской власти на Церковь в 20-х годах XX века возникла еще одна форма апологетической миссии – публичные диспуты с обновленцами и атеистами. По воспоминаниям очевидцев, помещения, где проходили диспуты, были постоянно наполненными, что позволяло вести проповедь для большой аудитории. Среди выдающихся личностей, внесших свой вклад в моральную победу религиозной точки зрения, нужно выделить священномученника Иллариона (Троицкого)[42], святителя Луку (Войно-Ясенецкого)[43], священника Павла Флоренского[44], В.Ф. Марцинковского[45] и других исповедников Истины.

В исторические моменты усиления гонений при большевизме, когда в тюрьмах концентрировалось большое число священнослужителей и мирян, возникло явление т.н. тюремной миссии, когда верующие начинали воцерковлять в столь необычных условиях под угрозой смерти уголовников и людей, далеких от веры. Истории известны тайные и открытые массовые богослужения, из которых особым образом выделялись пасхальные[46]. Несмотря на практику физического уничтожения носителей веры, результаты тюремной миссии не потеряли своего значения, хотя бы потому, что в категорию «зараженных» верой в свет Христов вошла большая масса людей.

Одной из малоизученных страниц в истории православной повторной христианизации является деятельность Псковской миссии – организации, проводившей в условиях гитлеровской оккупации разведывательную и подрывную работу по отношению к фашистам и одновременно выполнявшей прямые обязанности по пастырскому окормлению и попечению над людьми, «отвыкшими от Бога» за годы официального атеизма и ошеломленными ужасами войны. «…Православные священники принимали в свои семьи или пристраивали в семьях своих прихожан многочисленных беженцев, сирот, детей, на долю которых выпали страшнейшие испытания. В 1943 году, благодаря стараниям митрополита Сергия(Воскресенского – экзарха, начальника миссии – прот. С.Ст.), были отпущены и отданы на воспитание в православные семьи и в семьи священников дети из концлагеря Саласпилс. Начиная с 1942 года, православные священники организовали постоянный сбор средств для поддержания советских военнопленных, находящихся в фашистских концлагерях. Невозможно без слез читать воспоминания о том, как в таких лагерях проводились церковные службы, как проходили пасхальные литургии»[47].

Своего рода миссионерской реакцией в постреволюционное время стало создание Богословско-пастырских училищ, курсов и Богословских институтов, доступ в которые был предельно упрощенным и открытым для всех желающих. Оригинальная неформальная подача материала в этих учебных заведениях вызывала большой восторг молодежи и восстановление интереса к Православию[48]. За короткий период существования этих богословских учреждений в Церкви появились генерация молодых неофитов, которые сумели обеспечить выживание Церкви в условиях кровавых гонений…

В какой-то степени катехизаторско-мисссионерской работой можно назвать деятельность отдельных личностей по возвращению российских униатов в лоно Православной Церкви. Протопресвитер Гавриил Костельник, который возглавил Центральную инициативную группу по воссоединению Греко-Католической Церкви с Церковью Православной, вел большую пропагандистскую работу о правоте Православия. Его стремление к возвращению земляков в лоно Православной Церкви совпали с интересами Советской власти. Искренняя уверенность о. Гавриила, вкупе с административным нажимом, привели к практически полному переходу в Русскую Православную Церковь западных униатов Советского Союза в 40-х годах XX века[49]. За свою подвижническую деятельность протопресвитер Гавриил Костельник получил мученическую кончину и был убит на паперти львовского Преображенского собора, «своей кровью запечатлев верность Вселенскому Православию».

В годы хрущевской «оттепели» и брежневского «застоя» отдельные священнослужители вели активную проповедь, приобщая к Церкви многих людей из различных социальных слоев, в том числе из среды интеллигенции, ученых и даже… партноменклатуры.

Неоднозначно воспринимаемая до сих пор писательская и общественная деятельность протоиерея Александра Меня до самой его смерти была отмечена просветительским направлением: «…Один из зачинателей христианского «самиздата» 1960-х годов. До середины 1980-х годов его труды издавались главным образом за границей ... Мень был духовным наставником, а часто и крёстным отцом многих диссидентов 1970-х и 80-х годов, хотя сам воздерживался от активной правозащитной деятельности, видя свою миссию в духовном просвещении. С середины 1980-х годов отец Александр Мень – один из самых популярных христианских проповедников (в том числе в средствах массовой информации). Он был одним из основателей Российского библейского общества в 1990 году, Общедоступного православного университета, журнала "Мир Библии". Отец Александр активно поддерживал благотворительную деятельность, стоя у истоков создания Группы милосердия при Российской детской клинической больнице, которая впоследствии была названа его именем и стала одним из значительных благотворительных проектов»[50].

Также неоднозначно воспринимается деятельность протоиерея Георгия Кочеткова, начавшего свою деятельность по огласительной катехизации еще с начала 70-х годов XX века.

В эти годы некоторые священнослужители за свою проповедническую и просветительскую деятельность неоднократно репрессировались и отбыли не по одному сроку заключения. Один из таких – протоиерей Димитрий Дудко, просветительская деятельность которого принимала многогранный характер: «…Он и священник, и духовник очень большого числа духовных чад, и организатор постоянных христианских чтений и собеседований, обществ трезвости, и вдумчивый проповедник и писатель. Значительный духовный опыт, огромный опыт общения с людьми о. Димитрий запечатлел во множестве изданных и неизданных работ. Имя его очень известно на Западе: восемь его книг издано там и переведено на многие языки. Сами названия этих книг говорят о многом: "О нашем уповании. Беседы", "Верю, Господи", "Воскресные собеседования", "Вовремя и не вовремя", "Враг внутри", "Премудростью вонмем", "Потерянная драхма", "Литургия на Русской Земле"»[51].

С 1983 г. в городе Енисейске протоиереем Геннадием Фастом началось систематическое обучение людей, приходящих ко крещению[52].

Начало методической работы по катехизации в новейший период

Осознание насущной необходимости повторной христианизации произошло только в последнее время, условным рубежом которого можно назвать начало – середину 90-х годов XX века.

Начало методической работы в первую очередь было связано с противодействием сектам, когда предельно жестко вставал вопрос о потерянных душах и о дестабилизации жизни приходов. На уровне «низовых» структур Церкви, представленных отдельными приходами или инициативными группами, возникает во многом нескоординированное и фрагментарное движение, осуществляющее практическое возвращение номинальных православных христиан в лоно Церкви. Автор счел нужным привести несколько примеров, которые могут служить иллюстрацией организованной и успешной постановке дела:

Во второй половине 80-х годов XX века возникает крупнейшее к настоящему времени просветительское объединение Русской Православной Церкви – общество (братство) «Радонеж». Сегодня «Радонеж» включает в себя три православных гимназии, одноименную радиостанцию, газету, интернет-портал, кинофестиваль, паломническую службу и множество просветительских проектов. В 2010 году братство отметило свое формальное 20-летие. Главным средством просветительской деятельности общества является радиостанция «Радонеж», вещающая в определенное время на значительную территорию России, и вместе с этим доступная в сети Интернет[53].

В Сергиево-Посадском благочинии насельники Троице-Сергиевой Лавры – архимандрит Трифон и иеромонах Никодим (Шматько) – еженедельно посещают следственный изолятор. Катехизаторское служение этих людей началось с 12 ноября 1989 года. В начале администрацией СИЗО была выделена маленькая комната, где стали совершаться Таинства Исповеди и Крещения. 27 января 1990 года была уже отслужена первая Божественная Литургия в тюремном храме в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», а еще через несколько дней был отмечен первый престольный праздник, когда Литургию возглавил наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрит (ныне архиепископ) Феогност. Божественная Литургия совершается с тех пор еженедельно. Каждый понедельник и вторник лаврские духовники посещают заключенных, совершая над желающими Таинства Исповеди и Крещения, а каждую среду служат Божественную Литургию. Монастырь помогает обеспечить заключенных питанием и книгами.

«Одним из выдающихся первопроходцев в области тюремного служения был протоиерей Глеб Каледа (выделено авт. работы – прот. С.Ст.). Он был первым из священников, который стал окормлять заключенных Бутырской тюрьмы и восстанавливать там храм, где и стал его первым настоятелем весной 1993 года. В Бутырке отца Глеба полюбили все: и охрана и заключенные. Свое пастырское служение он осуществлял в отношении самого сложного контингента – осужденных к смертной казни, которых он сопровождал вплоть до последней минуты их жизни. Отец Глеб закончил свой жизненный путь в 1994 году, но оставил нам свой опыт в "Записках тюремного священника", в которых делится своими наблюдениями и мыслями»[54].

В первой половине 90-х годов XX века в поселке Саракташ Оренбургской области священник Николай Стремский с супругой организовали приют для детей и одиноких пожилых людей, который со временем превратился в крупнейший благотворительный проект Русской Православной Церкви. Приют благополучно действует и в настоящее время, увеличивая свои масштабы.

В апологетическом отношении можно также выделить протоиерея Олега Стеняева, который ведет практическую деятельность по «изъятию» из сект жертв новых религиозных образований, с последующей реабилитацией. Работа о. Олега, как правило, заканчивается прохождением реабилитированных людей через чин отречения от ересей, катехизацией и воссоединением с Церковью[55].

Пожалуй, наиболее известным катехизаторским методом, систематически применяемым в Русской Православной Церкви, стала просветительская деятельность протодиакона Андрея Кураева, сочетающая в себе апологетическую миссию и популяризацию Православия для широких масс населения в печатных работах и устных лекциях[56].

Среди относительно недавно реализуемых просветительских проектов можно выделить деятельность миссионерского центра при московском храме св. пророка Даниила на Кантемировской, возглавлявшегося мученически убиенным за миссионерскую деятельность священником Даниилом Сысоевым[57], занимавшимся также подготовкой миссионеров.

Центром проведения работы по внутренней миссии стал Миссионерский отдел Московской Духовной академии и семинарии, руководит которым игумен Пантелеимон (Бердников), где силами студентов и преподавателей осуществляется, по сути, в большей мере катехизаторская деятельность, чем собственно работа по внешней миссии[58].

Катехизаторская деятельность проводится в миссионерских поездках студентами Миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (бывш. Православного Свято-Тихоновского богословского института). Данное учебное заведение также организует обширную миссионерскую практику в медицинских, социальных и учебных заведениях[59].

В целом можно указать и на множество других священнослужителей и мирян, занимающихся внутренней миссией, но менее известных в силу удаленности от центра и центральных информационных ресурсов, роль которых в жизни Церкви и в вечности, несомненно, будет отмечена Богом.