В понедельник 7 апреля в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы на 93-м году жизни отошел ко Господу один из старейших клириков Русской Православной Церкви протопресвитер Виталий Боровой.
Виталий Михайлович Боровой родился 18 января 1916 года в селе Нестеровка Борисовского уезда Минской губернии в бедной крестьянской семье. После окончания семиклассной народной польской школы поступил в 4-й класс Виленской духовной семинарии. В 1936-1939 годах учился на православном богословском факультете Варшавского университета.
С марта 1942 г. служил секретарем Минского архиепископа Пантелеимона (Рожновского). Чудом избежал депортации в Германию. Затем вернулся к родственникам в Минск, где 29 октября 1944 года состоялась диаконская, а 1 ноября - пресвитерская хиротонии.
В 1945 году благодаря его стараниям было возобновлено преподавание в Минской духовной семинарии, и несколько лет своей жизни он отдал этому учебному заведению. В 1953 году отец Виталий Боровой экстерном окончил Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия, в сентябре 1954 года был назначен старшим помощником инспектора академии и преподавателем истории древней Церкви. Многие годы он преподавал в Духовных академиях Русской Православной Церкви - сначала Санкт-Петербургской, в то время Ленинградской, а позже и Московской.
Широко известны его труды на ниве межхристианских и международных контактов Русской Православной Церкви. Значительным является и его вклад в межправославные отношения - отец Виталий принимал активное участие в процессе подготовки Великого Собора Православной Церкви.
С 5 июня 1959 года отец Виталий Боровой являлся сотрудником Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, занимал ответственные должности, в том числе заместителя председателя отдела.
28 августа 1960 года он вошел в состав учрежденной Святейшим Патриархом Алексием I Комиссии по межхристианским связям Русской Православной Церкви (с 1963 года - Комиссия Священного Синода по вопросам христианского единства, в настоящее время Синодальная Богословская комиссия).
В течение многих лет отец Виталий Боровой являлся активным участником множества международных и межцерковных форумов, представлял Русскую Православную Церковь в межхристианских организациях, в том числе во Всемирном Совете Церквей. С 1961 по 1991 годы он являлся членом Центрального комитета ВСЦ. 10 октября 1962 г. постановлением Священного Синода назначен членом делегации наблюдателей Московского Патриархата на II Ватиканском Соборе.
Совершал пастырское служение в различных храмах как в стране, так и за рубежом - отец Виталий был настоятелем Петропавловского собора города Гомеля, храма Рождества Богородицы в Женеве, Богоявленского собора в Москве. С 1984 г. протопресвитер Виталий Боровой являлся почетным настоятелем московского храма Воскресения Словущего в Брюсовом переулке.
Засл. профессор К.Е. Скурат:
В моих воспоминаниях есть место, посвященное именно о. Виталию Боровому. О. Виталий особенно дорог мне. Мы с ним земляки, происходим из одной местности - Докшицкого района Витебской области. Расстояние между нашими деревнями 30 км.
Впервые я услышал об о. Виталии, когда пришел в благочиние получать направление на поступление в семинарию. Тогда о. благочинный сказал мне, что в Минской семинарии есть преподаватель из нашей местности, и я могу рассчитывать на его поддержку. Действительно, после экзаменов я узнал, что о. Виталий помог мне. Помощь касалась документов - у меня не все документы были в порядке, а тогда за этим очень строго следили. Вступительные экзамены я сдал очень хорошо, а вот из-за документов меня могли не пропустить.
Шел 1947 год. О. Виталий стал преподавать у нас с первого курса. С первого занятия я был поражен его эрудицией и трудолюбием. Было ощущение, что о. Виталий знает все и способен ответить на любой вопрос. При этом он отвечал на вопросы без каких-либо отвлечений, что держало нас, студентов, в напряжении и мы внимательно его слушали, боясь пропустить каждое его слово.
Еще раз хотелось бы отметить трудолюбие о. Виталия. Несмотря на то, что он был женат, он жил в семинарии один. Супруга о. Виталия жила в Минске, она занимала там какой-то важный пост. А о. Виталий пребывал в Жировицах, где полностью отдавался работе. Он жил как отшельник и большую часть времени общался только с книгами. Труд поглощал все его время.
Хочу отметить, что на момент моего поступления в 47-м году в семинарию был очень большой набор. Было сформировано целых два первых класса - это было связано с тем, что пастырские курсы был преобразованы в семинарию. Во вновь открытой семинарии о. Виталий не только был преподавателем, но и исполнял обязанности секретаря Ученого совета, а также работал библиотекарем. Причем у о. Виталия не было помощников, он все выполнял сам. Он сам выдавал книги, их выписывал, покупал, комплектовал библиотеку, рекомендовал книги учащимся. Не представляю, как он все успевал.
С библиотекарскими обязанностями о. Виталия связан случай, который меня очень смутил. Я пришел как-то в библиотеку, чтобы попросить о. Виталия дать мне почитать что-нибудь духовное. Я объяснил ему свое желание тем, что я студент духовной школы и готовлюсь принять сан. О. Виталий посмотрел на меня и неожиданно спросил, читал ли я Фенимора Купера. Я, поразившись, ответил, что нет. Тогда о. Виталий взял с полки «Зверобоя» и дал его мне, сказав: «Вот возьмите! Это будет для Вас полезно». Тогда я был очень смущен, но книгу взял. А потом пришел за продолжением. И вообще, я за время обучения в семинарии прочитал всего Купера (смеется).
Семинарские годы запомнились мне как время очень теплых моментов общения с о. Виталием.
Как-то, уезжая в Минск, о. Виталий попросил меня приглядеть за его мамой, которая к тому времени переехала в Жировицы и жила в келье о. Виталия. Мне было очень неудобно. Но мама о. Виталия поразила меня своей добротой и открытостью. Она была совершенно безграмотна, не умела читать и писать, но была человеком святой жизни. Я сейчас говорю о ней, и она как будто стоит рядом со мной. Помню в тот первый раз, когда я ночевал в келье о. Виталия, она уложила меня спать на перину. До этого на перине я никогда не спал и всю ночь не мог заснуть - я постоянно куда-то «проваливался» (смеется). Но ничего против возразить не мог, т.к. боялся обидеть эту женщину, проявившую ко мне столько заботы и тепла.
Добротой мамы о. Виталия мы пользовались неоднократно. Когда что-то случалось и студент оказывался на грани отчисления, мы шли к ней, прося о заступничестве. Она просила о. Виталия помочь провинившемуся, и тот не мог ей отказать. О. Виталий, обладавший в семинарии большим авторитетом, ходатайствовал о студенте перед ректором, о. Митрофаном. Все обычно заканчивалось благополучно.
После семинарии с о Виталием я встречался неоднократно. Но все эти встречи носили скорее официальный характер. Помню, как я дерзал не соглашаться с некоторыми его богословскими мнениями. Но даже если я был прав, все равно чувствовал себя крайне неудобно перед своим учителем.
Помню одну из наших последних встреч. О. Виталий еще работал в ОВЦС, но из-за болезни не выполнял уже никаких поручений священноначалия. Я зашел к нему в кабинет, и он спросил меня: «Костя, зачем ты пришел? Видишь - я не могу уже для тебя ничего сделать». Действительно, в коридоре перед его кабинетом никого не было из посетителей, в кабинете - тоже. Я ответил, что пришел просто увидеть его, увидеть своего старого учителя. О. Виталий прослезился. Ему, находившемуся всегда в гуще событий, нелегко давалось это вынужденное одиночество.
Как патролог хотел бы добавить, что о. Виталий чем-то напоминает мне свт. Иоанна Златоуста., который всю жизнь был для покойного примером и ориентиром. Проповеди о. Виталия всегда были очень насыщены, обстоятельны, он не никогда не заканчивал говорить до тех пор, пока не чувствовал, что тема раскрыта полностью. Да, Господь дал ему удивительный дар слова.
Засл. профессор Б.А. Нелюбов:
Я не был учеником о. Виталия. Я знал его как коллегу по преподаванию в Академии и работе в Отделе внешних церковных связей. Как человек представлявший нашу Церковь на международном уровне (о. Виталий являлся нашим представителем во Всемирном совете церквей), он был просто незаменим. Это был очень начитанный, эрудированный человек. Его ценили Патриархи Алексий I, Пимен, митрополит Никодим (Ротов).
В конце жизни о. Виталий очень болел. Думаю, одной из причин его кончины стало то, что он не смог пережить смерти своей супруги, которая скончалась три месяца назад.
Доцент, прот. Сергий Правдолюбов:
Мне как студенту Академии в свое время очень повезло. В 1976-77 учебном году о. Виталий Боровой заболел и поэтому не ездил в международные командировки. Тот год он посвятил преподаванию в Академии и полностью прочитал нам курс лекций по Византологии.
Сказать, что я был потрясен - мало. Это было удивительно, захватывающе. Лучшего лектора я не слышал никогда. О. Виталий смог донести до нас свою огромную любовь к Византии и ее истории. У него был дар. Он держал аудиторию в напряжении в течение всей лекции. Блестящий лектор, блестящее, глубокое владение материалом. У меня до сих пор хранится рукописный конспект его лекций.
Помню, как на последней лекции, рассказывая о падении Константинополя, о. Виталий заплакал. Он сделал паузу и сказал: «Простите, я плохо спал этой ночью». Мы подумали, что это уникальный случай, но оказалось (мне потом об этом рассказали), что о. Виталий плакал всякий раз, когда говорил о гибели Византии. Настолько глубоко он переживал эту трагедию. Я благодарен Богу за то, что прошел эту школу горения и любви к Византии.
О. Виталий четко разделял учение Церкви и частное богословское мнение. Да, у него были некоторые особые богословские воззрения, но он всегда говорил: «Если Церковь сказала, то я обязан смириться и подчиниться».
О. Виталий был человеком западной культуры. Это чувствовалось во всем. Я вспоминаю один характерный эпизод. Я был тогда был иподьяконом Святейшего Пимена, а о. Виталия назначили настоятелем Елоховского собора. И вот. Страстная седмица. Утреня. О. Виталий читает Евангелие на Престоле. Святейший Патриарх Пимен молится в алтаре. Вдруг он замечает, что отец Виталий читает Евангелие без свечи в руке.
Святейший Пимен подозвал иподьякона, взял у него зажженную свечу, подошел к Боровому и сказал: «О. Виталий, возьмите свечу пожалуйста». Протопресвитер прервал чтение, недоуменно повернулся к Патриарху и сказал: «Спасибо, Ваше Святейшество! Но мне и так хорошо видно!» И тут же продолжил читать. Святейший Пимен, затушив свечу, попросил у Борового извинения.
В этом был весь о. Виталий (смеется).
Идеалом о. Виталия, примером для подражания бы, конечно, свт. Иоанн Златоуст. Господь и о. Виталия не обделил даром красноречия. Боровой любил говорить, что в течение своей жизни он никогда никого не обманул, он просто так умел сказать правду, что никто этого не понимал. Это было очень важно в советское время.
Профессор Н.К. Гаврюшин:
Я, конечно, не могу говорить об о. Виталии, как мог бы о нем сказать, к примеру, его ученик, засл. профессор К.Е. Скурат.
Первая наша встреча произошла в 1988 г., в год празднования 1000-летия Крещения Руси. Тогда, во время академических торжеств, я произносил актовую речь на тему: «Пути русской православной мысли». Это был очень торжественный день. На акте присутствовал сам Святейший Патриарх Пимен. Был на нем и о. Виталий Боровой. Мой доклад был выслушан, но в силу своей специфичности заинтересовал не всех в равной мере. А о. Виталий на него отреагировал очень живо.
По окончании акта Боровой подошел ко мне, мы разговорились. О. Виталий был очень приятным собеседником. Начитанный, остроумный, он легко переходил с одной темы на другую. Во время беседы он даже воскликнул: «Ну какой я священник? Я же профессор!»
То, что это шутка, я вполне осознал, только когда узнал, что о. Виталий долгое время вел самоотверженную пастырскую, проповедническую деятельность. Его любимой богословской темой была «Церковь как община». Реальность общинной церковной жизни в современных условиях волновала его до глубины души. О. Виталий поднимал эту тему в каждом выступлении. Он призывал слушателей наконец-то решить эту проблему - проблему существования общины в церковной среде...
О. Виталий был широко эрудирован, в частности, в истории русской философии. Благодаря ему выяснились любопытные детали, поясняющие почему оказался в тюрьме Л.П. Карсавин. Оказывается, Боровой в бытность свою в Вильнюсе узнал, что Карсавин после освобождения Прибалтики от немецких войск оказался на советской территории, но не понял новых условий, в которых находился. Дочь Карсавина жила в Англии, и он продолжал писать ей письма. За переписку с Англией его и посадили.
С Боровым было удивительно интересно общаться еще и потому, что он был лично знаком почти со всеми представителями богословской науки 2-й пол. ХХ века!
У нас было и еще несколько встреч. Как-то в Жировицах мы вспомнили К.Е. Скурата. Боровой воскликнул: «А, Скурат! Я помню, у него при поступлении в семинарию документы были не в порядке». Для нас Скурат был уже старцем. А Боровой вспоминал его как юношу (смеется).
После моего первого доклада прошло еще какое-то время и мы встретились с о. Виталием на конференции в Свято-Даниловом монастыре. После моего доклада о. Виталий подошел ко мне и сказал, что я стал мягче в своих оценках. И он был этим доволен. Я же понял, что о. Виталий уже создал для себя мой научный образ и следил за его эволюцией.