В IX–XI вв. Япония переживает распад централизованного государства: в IX–X вв. власть сосредотачивается в руках регентов и канцлеров из дома Фудзивара, а в XI в. – отрекшихся «государей-монахов», укрепляются позиции местного чиновничества, крупных храмов и монастырей, провинциальных военных домов. На фоне упадка «государства законов» распространяется представление о наступлении «конца Закона»[1], упадка истинного учения Будды Шакьямуни. В конце XII в. параллельно со столицей Хэйан (современный Киото) формируется, а затем начинает доминировать новый политический центр в городе Камакура – ставке военного правительства бакуфу. Его возглавляет сёгун Минамото Ёритомо (1147–1199), а после его смерти – фактически регент сёгуна, «держатель власти» сиккэн из дома Хо:дзё:. Социально-политический кризис усугубляется природными катаклизмами – землетрясениями, голодом, эпидемиями. Кульминацией всех этих бедствий становится первое в истории страны иноземное вторжение – нападение монголов в 1274 и 1281 гг. В этих условиях актуализируются идеи о «конце Закона», а также о закате истинной династии «ста правителей», ведущей род от богини солнца Аматэрасу[2]. Эсхатологические настроения приводят к появлению новых религиозных движений.

Основатель одного из новых направлений буддизма, которое опиралось на традицию почитания «Сутры о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы» («Лотосовой сутры»)  [3] , монах Нитирэн[4], видел причину всех несчастий в стране в распространении «ложных учений» и призывал к истреблению «дурных монахов». Истинным учением Нитирэн считал проповеди Будды Шакьямуни, изложенные в «Лотосовой сутре». Защиту страны и личное спасение, утверждал Нитирэн, можно обеспечить только правильным подвижничеством, а именно почитанием этой сутры.

Согласно Нитирэн, из-за того, что власти поддерживали «ложные учения» школ «чистой земли» дзё:до, «созерцания» дзэн и «истинного слова» Сингон, божества лишились силы защищать Японию и ее обитателей – ведь боги черпали силу из «истинного Закона-Дхармы», пробуя его «вкус»[5]. «Добрые божества полностью истратили благость, срок их жизни подходит к концу, их влияние ослабло. Только пробуя Вкус Дхармы, они могут вернуть себе силу. Однако [теперь] весь Вкус Дхармы противоречит [истинному]. [Боги] состарились. Разве могут они избавить страну от несчастий? Разве могут защитить своих потомков?» – сокрушается Нитирэн [Увещевание Хатиман web, 578].

«Добрые боги», поклявшиеся защищать «истинную Дхарму», не только ослабли, но и были вынуждены покинуть страну, где живые существа отвернулись от правильного учения. «Воспользовавшись этим, пришли мары, пришли [злые] духи, страну охватили несчастья, охватили бедствия», – взывает Нитирэн к военному правительству в Камакура в лице сиккэн Хо:дзё: Токиёри (1227–1263), в чьих руках была сосредоточена реальная власть, в «Рассуждении об установлении справедливости и спокойствия в стране» («Риссё: анкоку-рон», 1260) г. [Риссё: анкоку-рон 2002, 113]. После первого монгольского вторжения 1271 г. в «Трактате об открывании глаз» («Каймоку-сё:», 1272 г.) Нитирэн снова напоминает: «…или из-за того, что Аматэрасу-оками, истинный Хатиман, Санно – все добрые боги-защитники – не чувствуют вкуса Дхармы, или из-за того, что [они] покинули страну, демоны, получив силу, уже разрушают страну» [Каймоку-сё: 2002, 151].

Под «добрыми» или «благими» божествами (дзэндзин) Нитирэн подразумевал существа, защищающие «истинный Закон», его подвижников и место их обитания от «врагов Дхармы». Это, прежде всего, божества Индра, Брахма, боги Солнца и Луны, Четыре небесных государя и др., которые упоминаются в «Лотосовой сутре», а также синтоистские божества Аматэрасу и Хатиман. При этом Аматэрасу и Хатиман по отношению к вышестоящим богам индуистского пантеона являются «малыми божествами» [Сюдзю о-фурумаи госё web, 919]. Имена божеств-защитников Нитирэн изображал на «мандале из письменных знаков» (модзи мандара) вокруг заглавия «Лотосовой сутры». Примечательно, что имена Аматэрасу и Хатиман монах помещал на одном уровне со своей подписью. Нитирэн писал, что среди более трех тысяч японских божеств на первом месте находится Аматэрасу, на втором – Хатиман, на третьем – бог Санно: с горы Хиэй [Синкокуо: госё web, 1519]; при этом Хатиман «соперничает за место первого или второго божества» Японии, в чем превосходит других божеств [Увещевание Хатиман web, 582].

Свою связь с главной богиней синтоистского пантеона и прародительницей государева рода Аматэрасу, а также с «Лотосовой сутрой» мыслитель подчеркивает, взяв монашеское имя «Нитирэн», где нити означает «солнце», а рэн – «лотос». Кроме того, Нитирэн называет место своего рождения – провинцию Ава (современная префектура Тиба) на востоке острова Хонсю – обиталищем и «священной кухней» (микурия) Аматэрасу. В письме от 16-го дня 2-го месяца 1275 г. к ученице Нии-ама – Младшей монахине, также родом из провинции Ава, Нитирэн пишет:

Хотя уезд То:дзё: расположен в провинции Ава – в окраинных землях, он – центр Присолнечной страны [Японии]. Это потому, что здесь оставила следы богиня Аматэрасу. В давние времена она оставила след в провинции Исэ, но правители страны глубоко почитали богов Хатиман и Камо[6] и скупо чтили Аматэрасу. Кода Великая богиня разгневалась, сёгун Минамото [Ёритомо] дал обет [почитать ее] и повелел Аока-но Кодаю: совершать обряды богине Аматэрасу. Богиня осталась довольна и сокрылась во Внешнем святилище [Исэ]. Когда сёгун [Минамото Ёритомо] взял власть в свои руки в Присолнечной стране, он назначил местом обитания Аматэрасу уезд То:дзё:. Поэтому Аматэрасу пребывает не в Исэ, а в провинции Ава, подобно тому как бог Хатиман в древности пребывал в Западных землях [на острове Кюсю], затем перебрался на гору Отокояма в провинции Ямасиро [Киото], а сейчас обитает в святилище Цуругаока в Камакура в провинции Сагами [Письмо к Нии-ама web, 906].

Действительно, провинция Ава была «священной кухней» Внешнего святилища (Гэку) Исэ, где род Ватараи почитал богиню Священной пищи – Тоёукэ; именно эта провинция поставляла припасы для подношений богине. В «Восточном зерцале» («Адзума кагами», конец XIII – начало XIV в.) сохранилась запись от 3-го дня 5-го месяца 1184 г. о том, что Минамото Ёритомо передал в кормление Внутреннему святилищу Исэ уезд Иигура в провинции Мусаси (современные префектуры Токио, Сайтама), а Внешнему – земли То:дзё: в провинции Ава [Адзума кагами web].

В родной провинции Ава, где «пребывала» Аматэрасу, увиденный монахом восход солнца на вершине холма вблизи святилища Киёсуми ознаменовал «открытие учения» в 1253 г. После этого Нитирэн перебрался в город Камакура в соседнюю провинцию Сацума (современная префектура Камакура), где стал проповедовать.

В таком контексте представляет особый интерес понимание природы японских божеств[7] у Нитирэн, особенно трактовка их «исконной сущности» согласно религиозно-философской концепции «проявленных следов исконной сущности». Речь идет о японских божествах как формах воплощения будд и бодхисаттв на японской земле. В качестве объекта изучения в данной статье был выбран бог Хатиман[8], о котором Нитирэн рассказывает ученикам в посланиях, а также в «Трактате об увещевании Хатиман» («Кангё: хатиман-сё:», 1280 г.).

В религиозном сознании японцев того времени за Хатиман закрепился статус защитника страны от внешних врагов, покровителя воинского сословия во главе с сёгуном, «второго родового божества» правящей династии после богини Аматэрасу, а также охранителя Закона Будды и всех его последователей. В учении о Хатиман, записанном служителем святилища Ивасимидзу в «Наставлении глупым детям о Хатиман» («Хатиман гудо:кин», начало XIV в.), сказано, что божество равно оберегает наставников и последователей всех буддийских школ: «Великий Бодхисаттва [Хатиман] любит и охраняет все [школы] Закона Будды, распространенные в Присолнечной стране» [Наставление 1975, 246]. Однако Нитирэн обращается к Хатиман исключительно как к заступнику подвижников «Лотосовой сутры». На этой идее основано его понимание природы божества как проявления «исконной сущности» Будды Шакьямуни, а также осуждение Хатиман за нарушение клятвы оберегать истинное учение Будды.

Рассуждая о сущности божества Хатиман, Нитирэн опирается на религиозно-философскую концепцию «оставленных следов исконной сущности» (хондзи суйдзяку), которая сложилась в Японии еще в IX–X вв. и восходит к традиции толкования «Лотосовой сутры» в школе Тэндай. В соответствии с этой традицией, часть учения Будды изложена в сутре в истинном виде («исконные врата», хоммон), а часть – в форме проповедей, основанных на «уловках» («врата следа», сякумон). Под «исконной сущностью» понимались будды и бодхисаттвы, которые «оставили следы» в Японии в облике местных божеств с целью понятного обитателям этой страны объяснения учения и их спасения.

Согласно учению о Хатиман, изложенному в форме божественных откровений, божество считается воплощением трех будд – Шакьямуни (яп. Сяка), Амитабхи (яп. Амида) и Махавайрочаны (яп. Дайнити). Так, в «Наставлении» сказано: «Постигнув Путь [восьми правил], [я, Хатиман,] пришел [в Присолнечную], но не менял суть Закона [Будды]. Временно оставил следы, чтобы указать Восьмеричный Путь и избавить от страдания все живые существа. Поэтому получил имя Великого Бодхисаттвы Восьми Знамен» [Наставление 1975, 213]. Здесь Хатиман указал людям один из способов избавления от страданий и бесконечных перерождений – принятие буддийских заповедей и соблюдение правил «восьмеричного пути»[9], провозглашенного Буддой Шакьямуни. В письменной истории святилищ Хатиман объясняется, что имя божества записывается знаками «восемь знамен», поскольку Хатиман «установил знамена восьми правил» и благодаря соблюдению этих правил стал бодхисаттвой [Там же, 213].

О том, что Хатиман есть «явленное тело» (санскр. нирманакая, яп. кэсин) Шакьямуни в обыденном мире, сообщается в откровении божества от 30-го дня 12-го месяца 9-го года Гангё: (885 г.): «Я решил охранять Присолнечную страну, для этого явился [в облике] Великого Божества. [Мое] истинное тело – Татхагата Шакьямуни, который перевоплотился в теле Самосущного Правителя-Бодхисаттвы… В древности на горе Гридхракута^[10] [Хатиман] читал Сутру о Цветке [Лотоса Чудесной] Дхармы [и здесь] для спасения живых существ [в облике] Великого Бодхисаттвы проявился» [Там же, 225]. Далее «Наставление» сообщает, что Хатиман как «след» Шакьямуни почитается в святилище Уса (префектура Оита, остров Кюсю), самом древнем месте отправления культа Хатиман. Можно предположить, что контаминация Хатиман и Шакьямуни появилась раньше, чем Хатиман и Амитабхи.

Учение о Хатиман предлагает еще один способ спасения – перерождение в «чистой земле» Амитабхи с помощью восхваления имени Хатиман в молитве «Наму Хатиман дайбосацу» («Слава Великому Бодхисаттве Хатиман), которая созвучна «Наму Амида буцу» («Слава будде Амида»). Таким образом, адепты культа Хатиман практикуют два вида подвижничества в соответствии с их способностями воспринимать учение того или иного будды и почитание двух «исконных сущностей» – Амитабхи и Шакьямуни, которые равнозначны и представляют собой «двух будд в одном теле» [Там же, 227].

Нитирэн же считает «исконной сущностью» Хатиман исключительно Шакьямуни. Например, в письме от 16-го дня 12-го месяца 1280 г. к ученице, супруге Сидзё: Кинго, он говорит: «И мудрецы, и глупцы почитают бодхисаттву Хатиман как воплощение (кэсин) будды Амида. Но это не без причины. Древние учения приводят откровения (такусэн) Хатиман о том, что он будда Амида. Это случилось потому, что каждый из них в своем сердце памятует о будде Амида. Они подобны тем, кто принимает красный камень за глыбу золота, а пень – за зайца. Истина в том, что Хатиман является проявлением Будды Шакьямуни» [Письмо к супруге Сидзё: web, 1195]. В письме к ученику Тимё:бо: Нитирэн говорит, что люди отвергли Шакьямуни из-за «ложных учений» школ «памятования о будде» нэмбуцу (или «чистой земли»), «созерцания» и почитающей Махавайрочану школы Сингон [Письмо к Тимё:бо: web, 1287]. В другом письме Нитирэн сетует, что жителям Японии посчастливилось родиться в «первой стране», где в облике Хатиман переродился Шакьямуни, но они отринули Будду и стали почитать Амитабху, считая его «исконной сущностью» Хатиман [Письмо к супруге Сидзё: web, 1196].

Нитирэн приводит несколько доказательств того, что «исконной сущностью» Хатиман является именно Будда Шакьямуни. Первое – это совпадение дат рождения и ухода из жизни Шакьямуни (принца Сиддхартхи) и Хатиман (государя О:дзин). В письме к ученику Сидзё: от 5-го месяца 1271 г. по случаю рождения дочери, которой Нитирэн предлагает дать имя Цукимаро («Полная Луна»), наставник отмечает, что девочка родилась в счастливый день – день рождения Будды Шакьямуни и Бодхисаттвы Хатиман – восьмой день месяца зайца (четвертый месяц) [Цукимаро web, 1110]. Эту мысль он развивает в письмах к Тимё:бо: [Письмо к Тимё:бо: web, 1286] и к супруге Сидзё: [Письмо к супруге Сидзё: web, 1196] (оба написаны в 12-м месяце 1280 г.), а затем – в «Трактате об увещевании Хатиман» [Увещевание Хатиман web, 588]: «Хотя Будда родился в Индии, а Хатиман в Японии, и хотя у них были разные отцы и матери, оба они родились в восьмой день Деревянного Тигра (киноэ-тора) четвертого месяца и покинули этот мир в пятнадцатый день Водяной Обезьяны (мизуноэ-сару) второго месяца» [Письмо к Тимё:бо: web, 1286].

Еще одним важным свидетельством того, что «исконной сущностью» божества является Шакьямуни, Нитирэн считает наличие надписи на камне[11] в святилище Сё:хатиман-гу: – Истинном святилище Хатиман в провинции О:суми (современная префектура Кагосима, юг острова Кюсю), на одной стороне которого изображены два знака имени божества – «восемь знамен», на другой имеется надпись: «Давно на Орлиной горе [Шакьямуни] проповедовал Сутру Лотоса. Теперь [он] проявился как Великий Бодхисатва и находится в Истинном святилище» [Письмо к супруге Сидзё: web, 1195; Письмо к Тимё:бо: web, 1286; Увещевание Хатиманweb, 588].

Если обратиться к «Наставлению», то в разделе «О теле» мы обнаружим легенду о трех камнях на горе Маки-но минэ в Уса (где впервые проявился Хатиман), на которых была следующая надпись: «В древности на горе Гридхракута [Хатиман] читал “Сутру о Цветке [Лотоса Чудесной] Дхармы”, [и здесь] для спасения живых существ [в качестве] Великого Пресветлого Божества проявился» [Наставление 1975, 219]. Но никто не понимал смысла этих слов до тех пор, пока Шакьямуни не перевоплотился в божестве Хатиман в Японии. О святилище Сё:хатиман-гу: в том же разделе «О теле» сообщается: «В Истинном святилище Хатиман провинции О:суми большой камень раскололся надвое, на обеих сторонах появились два знака имени Хатиман, тогда и было возведено святилище, а [это событие] было названо Воплощением в Каменном Теле» [Там же, 219–220]. Согласно древней легенде о святилище О:суми, частично инкорпорированной в «Наставление», служители святилища Уса, возмущенные тем, что на острове Кюсю в провинции О:суми есть еще одно место почитания божества Хатиман, отправили туда воинов, но те увидели знамение – на камне появилось имя божества, и тогда святилище было признано «истинным».

Говоря о государе О:дзин как одном из воплощений Хатиман, Нитирэн обращается к истории почитания божества, которая подробно изложена в «Наставлении глупым детям о Хатиман». Благодаря «добрым корням» предыдущих рождений, Хатиман переродился в Японии в облике государя О:дзин (270–310), правителя «малой страны»[12], но заслугами превзошедшего Аджаташатру, государя «большой страны» Магадха[13][Увещевание Хатиман web, 583]. Еще находясь в чреве матери – государыни Дзингу:, – О:дзин помогал ей покорить Корею [Письмо к супруге Сидзё: web, 1196; Наставление 1975, 175]. В результате накопленной кармы «мудрого правителя» он вновь переродился в облике божества для защиты страны и учения Будды в 32-й год правления государя Киммэй (571 г.) [Увещевание Хатиман web, 579].

Согласно «Наставлению», Хатиман, прежде чем стать бодхисаттвой, несколько раз менял форму воплощения, что было предзнаменованием его будущего появления:

У подножия горы, [где сейчас расположен храм] Рэндайдзи недалеко от озера Хисиката, жил старец-кузнец. Назвали это место «Хижиной отшельника», так оно зовется и по сей день. Внешность у старца была необычайная, поэтому [служитель] О:га-но Намиёси отказался от пяти злаков[14] и три года служил [кузнецу]. В 1-ю луну 32-го года правления тридцатого государя Киммэй [он] установил подношения и вознес молитву: «Много лет в уединении я служу [тебе], поскольку внешность^[15] твоя необычна для простого человека. Если ты божество, явись передо мной!» Как только произнес [О:га] эту страстную молитву, старец вдруг исчез, и [на его месте] оказался ребенок примерно трех лет. Стоя на листе бамбука, [ребенок] молвил: «Я шестнадцатый государь Присолнечной страны Хомуда. Я Великий Самосущный Правитель-Бодхисаттва, Божественно Чудесную Силу Защиты Государства Проводящий». Так провозгласив, он скрылся. Спустя время он стал почитаться [в Ивасимидзу] – втором родовом святилище [после Исэ]^[16], охраняющем государство и сто государей [династии] [Наставление 1975, 211].

Согласно «Наставлению», Хатиман первоначально воплотился в кузнеце «странного облика» (восемь голов, вероятно, связаны с именем «восемь знамен»), но благодаря буддийскому пути самосовершенствования стал бодхисаттвой. Правление государя Киммэй указано не случайно: именно в этом время, согласно первым официальным хроникам Японии, были завезены первые сутры и атрибуты буддийского культа. Обычай подношения и чтения сутр японским божествам с целью их совершенствования и спасения из круга бесконечных перерождений возник под влиянием буддийских учений и восприятия синтоистских божеств на начальном этапе синто-буддийского синкретизма как кармически зависимых «живых существ». Позднее синтоистским божествам стали присваивать звания бодхисаттв – сущностей, достигших определенного уровня на пути к просветлению.

Перед божеством Хатиман монахи читали различные сутры, в том числе «Лотосовую сутру». Нитирэн утверждал, что какую бы благую карму Хатиман ни накопил в результате прежних деяний, какой бы высокой степени «родовым божеством» (удзигами) он ни был, если он не будет слушать «Лотосовую сутру», то не сможет защищать Дхарму, лишится положения бодхисаттвы и провалится в ад Авичи – самый страшный из буддийских адов [Увещевание Хатиман web, 578–579].

Одну из причин ослабления божеств в эпоху «конца Закона» и их неспособности защищать Японию от несчастий Нитирэн видел в том, что божества перестали чувствовать «вкус Дхармы», слушая «Лотосовую сутру». Когда основатель японской буддийской школы Тэндай, уделявшей большое внимание изучению «Лотосовой сутры», монах Сайтё: (767–822) прочитал перед Хатиман эту сутру в 5-й год эры Ко:нин (814 г.), то Хатиман испытал радость и пожаловал Сайтё: пурпурные монашеские одеяния [Там же, 579]. Почему же Хатиман преподнес «одеяния Дхармы» именно Сайтё:, несмотря на то что другие монахи также читали «Лотосовую сутру», о чем свидетельствует наличие павильона для чтения сутр на территории святилищ божества? Потому что, объясняет Нитирэн, до этого Хатиман пробовал ненастоящий вкус Дхармы, подобный вкусу «молока, разбавленного водой», и только Сайтё:, верный подвижник «Лотосовой сутры», смог не только прочитать, но и верно истолковать учение [Там же, 579]. Легенду о передаче пурпурного монашеского одеяниябожеством Хатиман монаху Сайтё: Нитирэн приводит, ссылаясь на «Фусо: рякки» («Краткие записи о стране Фусо[17]», 1094 г.). Это предание также упоминается в «Наставлении глупым детям о Хатиман» [Наставление 1975, 223].

В рассуждениях об «одеждах Дхармы» Нитирэн опирается на «Лотосовую сутру», где сказано: «Если есть [человек], который после исчезновения Татхагаты будет способен переписывать, хранить, читать про себя и читать нараспев [эту Сутру], делать ей подношения и проповедовать другим людям, Татхагата покроет его [своими] одеждами» [Сутра о Цветке Дхармы 2007, 199]. Иными словами, если после ухода Татхагаты (одно из величаний Будды Шакьямуни) появится человек, способный проповедовать «Лотосовую сутру», то Будда передаст ему свое облачение, тем самым сделает его своим посланником. Следовательно, Сайтё: был послан проповедовать Дхарму, а Хатиман, как проявление Будды Шакьямуни, передал монаху одежды, «…подобно тому как Шакьямуни даровал свои одежды ученику Кашьяпе»[18] [Увещевание Хатиман web, 580]. Эти «одежды Дхармы» хранились в монастыре Санно: на горе Хиэй, в главном храме школы Тэндай. После ухода из жизни Сайтё: учение этой школы перестало быть «истинным», однако Хатиман, возмущается Нитирэн, не забрал одежды обратно, тем самым позволив школе Тэндай проповедовать «ложное учение»: «В наше время наставники на горе Хиэй облачились в монашеское одеяние, пожалованное Великим Бодхисаттвой Хатиман Великому Учителю Передающему Учение (Сайтё:. – А.Д.), и позволили наставникам Истинного Слова захватить владения Сутры о Цветке Дхармы. Они подобны государю Аджаташатру, который сделал Девадатту своим учителем. Большая вина Великого Бодхисаттвы в том, что он не сорвал эти одежды [с наставников Тэндай]» [Увещевание Хатиман web, 581].

Почему же Хатиман позволил проповедникам «ложных учений» завладеть «одеждами Дхармы»? Потому, что по своей форме бодхисаттва Хатиман – синтоистское божество, долгое время он был почитаем жителями Японии и испытывает к ним привязанность [Там же, 580]. Все жители Японии – дети божества Хатиман. Они почитают Хатиман, но не почитают Шакьямуни, это все равно что «почитать тень, но презирать тело или, обратившись к ребенку, злословить его отца» [Там же, 588]. Именно в этом, считает Нитирэн, «главная вина» японских «родовых божеств» удзигами, которые защищают своих потомков, даже если те злословят истинное учение Шакьямуни или преследуют подвижников «Лотосовой сутры», подобно родителям, прощающим своих провинившихся детей. Тем самым божества нарушают данную Будде Шакьямуни клятву защищать Дхарму и навлекают на себя «наказание Небес» [Там же, 580]. Здесь имеется в виду данный бодхисатвами «великий обет, что в грядущий злой век будут защищать, хранить, читать про себя, читать нараспев и проповедовать эту Сутру о Цветке Дхармы» [Сутра о Цветке Дхармы 2007, 218].

В «Трактате об увещевании Хатиман» Нитирэн пишет: «Этот Великий Бодхисаттва присутствовал на собрании Сутры о Цветке Дхармы и там дал клятву защищать подвижников Сутры. Я нахожу странным, что многие годы [Хатиман] не наказывал заклятых врагов Сутры о Цветке Дхармы. Более того, когда наконец-то появился подвижник Сутры о Цветке Дхармы, не только не защитил его, но и ни разу не наказал властителей страны, которые перед взором [Хатиман] преследуют подвижника, подобно собаке, кусающей обезьяну, змее, глотающей лягушку, ястребу, нападающему на фазана, льву, убивающему зайца. А если и наказывал, то равнодушно. Разве не по этой причине Великий Бодхисаттва был наказан Брахмой, Шакрой[19], [божествами] Солнца и Луны, Четырьмя небесными [государями]?» [Там же, 581]. Под главным подвижником, преследуемым властями, Нитирэн подразумевает себя.

Хатиман и «…сейчас защищает самых заклятых врагов Сутры о Цветке Дхармы, поэтому [его святилище] было сожжено небесным огнем» [Там же, 581], подобно тому, как было сожжено 180 святилищ Японии, в которых пребывали божества-защитники врагов Будды Шакьямуни. Так, после падения дома Тайра божествами Аматэрасу и Хатиман было предано огню его родовое святилище Ицукусима [Там же, 581–582]. Таким образом, сожжение монголами в 1274 г. святилища Хакодзаки на острове Кюсю, где почитался Хатиман, не что иное, как наказание божества за отступление от клятвы [Там же, 583].

Но Хатиман дал еще один обет – «обитать в голове прямого человека». Если обратиться к «Наставлению», то в откровении божества сказано: «Сделаю своим жилищем голову честного человека, но не льстеца и отступника». Поэтому «в голове искреннего сердцем человека обитает Великий Бодхисаттва, и такому человеку не следует опасаться злых демонов» [Наставление 1975, 236]. Следуя этой клятве, Хатиман сжег свое жилище – святилище Цуругаока в Камакура, чтобы поселиться в голове «прямого человека». Эту мысль Нитирэн развивает, узнав о пожаре в городе Камакура в 1280 г. от ученика Тимё:бо:. В ответном письме от 18-го дня 12-го месяца 1280 г. Нитирэн высказывает сожаление о пожаре, о бедствиях простого народа, о сильных повреждениях святилища Вакамия (святилища Цуругаока), а также усыпальницы Минамото Ёритомо и сиккэнХо:дзё: Ёситоки, которых Нитирэн называл «истинными правителями» Японии [Письмо к Тимё:бо: web, 1286].

Несколькими днями ранее, в письме к супруге Сидзё: от 16-го дня 12-го месяца 1280 г. Нитирэн пишет, что Будда Шакьямуни в Индии проповедовал бодхисаттвам Дхарму «прямо [сё:дзики], отбросив уловки»[20], а переродившись в Японии, поклялся обитать в головах «прямых» (сё:дзики) людей. Поэтому Хатиман 14-го дня 11-го месяца 1280 г. сжег свое святилище, намереваясь поселиться в голове «прямого», то есть честного и праведного человека, но таких людей уже не осталось, и Хатиман, лишившись жилища, вознесся на небо [Письмо к супруге Сидзё: web, 1196]. В понимании Нитирэн «прямой» человек – это прежде всего честный правитель, но по причине отсутствия таковых Хатиман должен пребывать в голове единственного честного человека – «подвижника Сутры о Цветке Дхармы» [Увещевание Хатиман web, 588], то есть в голове самого Нитирэн.

В ранних сочинениях Нитирэн не осуждает Хатиман и другие божества, но говорит о том, что «добрые боги» покинули страну или утратили способности ее защищать. Обвинение божеств появляется после попытки казни Нитирэн и его ссылки на остров Садо (1271–1274). За критику наиболее влиятельных буддийских школ в обращениях к властям Нитирэн был в 1271 г. приговорен военным правительством к ссылке на остров Садо (современная префектура Ниигата). По дороге к месту ссылки недалеко от города Камакура в местечке Тацу-но кути монаха решили казнить. Когда Нитирэн и сопровождающий его конвой выехали на дорогу Вакамия, ведущую в сторону святилища Цуругаока, Нитирэн попросил у стражников разрешения обратиться в последний раз к божеству Хатиман. Спешившись, Нитирэн воззвал:

Истинный ли ты бог, о Великий Бодхисаттва Хатиман? Когда Вакэ-но Киёмаро[21] собирались отрубить голову, ты явился в облике луны величиной один дзё:[22]. Когда Великий Учитель, Передающий Учение, читал Сутру о Цветке Дхармы, ты пожаловал ему пурпурное монашеское одеяние. Сейчас я, Нитирэн, первый в Присолнечной стране подвижник Сутры о Цветке Дхармы, и на мне нет никакой вины. Для спасения всех живых существ Присолнечной страны, которые должны попасть в Великую крепость беспрерывных [мучений][23] за хулу на Сутру о Цветке Дхармы, я проповедую Врата Закона[24]. Если вновь нападет на эту страну Великая Монголия, разве должны Аматэрасу и Истинный Хатиман пребывать в спокойствии? Когда Будда Шакьямуни проповедовал Сутру о Цветке Дхармы, то собрались будда Многочисленных Сокровищ[25], будды и бодхисаттвы десяти направлений и выстроились словно солнце к солнцу, луна к луне, звезда к звезде, зеркало к зеркалу, собрались благие божества и святые стран Небесного бамбука [Индии], земли Хань [Китая] и Присолнечной страны, и каждый из них поклялся защищать подвижников Сутры о Цветке Дхармы… Если я буду лишен головы сегодня ночью, то отправлюсь в Чистую Землю на Орлиной горе и сообщу Владыке Учения, Почитаемому Шакье, что Аматэрасу и Истинный Хатиман – божества, которые нарушили данную [ему] клятву [Сюдзю о-фурумаи госё web, 912–913].

Когда в тот же вечер в местечке Тацу-но кути стражник собирался казнить монаха и занес над его головой меч, случилось чудо – яркое светящееся тело упало с неба, ослепило палача, и он выронил меч. Казнь не состоялась, Нитирэн был сослан на остров Садо. После этого события произошли серьезные изменения в мировоззрении Нитирэн. Он перешел к более яростной критике буддийских учений и к осуждению японских божеств, «малых» среди «добрых богов», защищающих Дхарму. Основные обвинения обрушилась на Хатиман, второго после Аматэрасу божества-защитника Японии, которого Нитирэн обвинял в нарушении клятв оберегать «Лотосовую сутру» и «обитать в головах прямых людей».