Общеизвестно, что с именами первоверховных апостолов связаны целые пласты преданий и бесчисленные тома книг как художественного, так (в основном) назидательного и научно-богословского характера. При этом, однако, до сих пор остается нерешенными огромное количество вопросов, относящихся к биографии, письменному наследию и истории почитания святых Петра и Павла.
В сегодняшних заметках, приуроченных к празднованию их памяти, хотелось бы остановится на одном из наиболее дискуссионных (если не самом дискуссионном) моментов, касающихся личности и авторитета одного из прославленных апостолов Петра, и связан этот момент с содержанием и смыслом фрагмента Евангелия от Матфея (далее - Мф) 16:15-19.
По единодушному мнению исследователей одна из частей рассматриваемого фрагмента - Мф 16:16 - является одним из ключевых мест в этом Евангелии, «центральным поворотным пунктом в повествовании»[1]; представляет оно собой керигматическое утверждение относительно мессианского и божественного статусов Господа Иисуса. Публичное провозглашение керигмы вкладывается в уста одного из Двенадцати - апостола Петра. Но кроме этого провозглашения, которое описано примерно в тех же словах и в Евангелии от Марка, и в Евангелии от Луки[2], в Мф, в отличие от упомянутых Евангелий, имеется ещё продолжение данной сцены в стихах 17-19, где содержатся уникальные речения Христа.
Несмотря на нескончаемые ученые баталии относительно аутентичности формы и содержания[3] стихов 17-19, они в любом случае скорее всего являются итогом многолетнего, уходящего корнями в первые года существования христианского движения процесса осмысления служения и авторитета Петра в жизни и миссии христианского сообщества на основании той роли, которая была отведена ему еще самим Господом[4].
О чём же в этих стихах идёт речь? Господь Иисус, согласно повествованию, даёт «Симону, сыну Ионы» прозвище «Petros», что c греческого переводится буквально как «камень». Описание этого акта присвоения нового имени явно служит здесь в качестве интерпретации того факта, имевшегося в традиции, существования прозвища у знаменитейшего из Двенадцати[5]. Интересно, что стих 18 - единственное место во всей, по крайней мере раннехристианской, письменности первого столетия существования тогда еще нового религиозного движения, где даётся объяснение прозвищу Симона, что говорит о творчестве либо самого автора Мф, либо о заимствовании им этого материала из традиции своей общины, в ней, скорее всего, и оформившейся[6].
В стихе 17 евангелист указывает на сверхчеловеческий источник керигмы, провозглашенной Петром, что, кстати сказать, с одной стороны, лишает Петра какой-либо личной заслуги и исключительности в сравнении с другими апостолами из Двенадцати[7], с другой стороны, делает его хронологически первым пророком христианства[8], которому лично даётся полное откровение мессианского и божественного статуса Иисуса. В этом смысле он является своего рода прототипом христианских пророков, служение которых, видимо, процветало в общине евангелиста Матфея[9].
В стихе 18 содержатся слова обещания Иисуса о том, что он на основании, в качестве которого выбран и которым является теперь Пётр, названный здесь «скалой»[10], построит «свою церковь» (греч. - ekklesia). Существует множество версий понимания данного речения; при этом умножению количества версий способствуют непрекращающиеся дискуссии между библеистами католическими, с одной стороны, и протестантскими и православными, с другой. Если схематично охарактеризовать их подходы, то первые[11], в основной своей массе, пытаются вывести из этого стиха и следующего за ним (стиха 19) тезис о факте установления здесь лидерского служения-должности Петра среди апостолов, а значит и среди всех верующих, являющихся членами всемирной христианской Церкви; об этом говорит личное измерение «обещания» Иисуса и указание на базовый характер служения для Церкви, то есть что Церковь и её созидание невозможны без данного служения Петра[12]. Сторонники второго подхода, не отрицая личной одарённости и выдающегося положения Петра в раннем христианстве в целом и в понимании автора Мф в частности, подчёркивают его равенство с другими членами корпорации Двенадцати; указывая же на парадигматический образ Двенадцати (а значит и Петра[13]), последние, в отличие от первых, настаивают на том, что речь в этом стихе идёт обо всяком подлинном последователе Иисуса, получающем, подобно Петру, откровение о статусе Иисуса и понимающем стратегию деятельности Иисуса с тем, чтобы воплощать её в жизнь[14].
Видимо, отчасти правы и те, и другие. Однако необходимо внести некоторые корректировки в эти позиции и свести их воедино для более синтетической и полной интерпретации. Учитывая форму будущего времени использующихся в стихе 18 глаголов («создам», «не одолеют»), здесь, скорее всего, необходимо видеть выражение того ретроспективного взгляда на Петра, согласно которому именно его пророческая харизма и его уникальное личное рвение и доверительные отношения с Иисусом, как повествуется в Евангелии, стали залогом правильного понимания (а) личности и (б) стратегии деятельности своего Учителя и Лидера (при этом (а) совершенно неотрывно от (б)). Это, в свою очередь, и сделало Петра столь авторитетным для автора Мф, его первых читателей и многих других христиан.
Относительно (а) нужно сказать следующее: выраженное в керигме понимание личности Иисуса, нужно, вероятно, рассматривать как синтез двух христологических традиций, произведенный автором Мф, - иудеохристианской (титул «Христос») и христианско-эллинистической (титул «Сын Бога»)[15]. В такую сжатую богословскую формулировку, как в некое промежуточное резюме-кульминацию, евангелист заключает вместе с керигмой и программу проповеднической миссии, направленной как на язычников, так и на иудеев[16], то есть пункт (б), стратегию. В Евангелии от Матфея весьма заметна приверженность автора Мф соблюдению Торы (в том числе и её ритуальной части), что, по-видимому, было элементом миссии к иудеям с целью демонстрации им лояльности христиан из евреев (а, может, и не только евреев[17]) по отношению к иудаизму и обычаям предков.
Такая интерпретация разбираемых сейчас стихов вполне соответствует тем данным, которые имеются о Петре в самых ранних источниках: это и свидетельство Павла об одобрении, которое выказали Пётр и другие иерусалимские христианские лидеры относительно языческой миссии Павла[18]; это и «лицемерие» Петра, упомянутое Павлом в Гал 2:11-14, за которым, скорее всего, стояло стремление Петра и иметь ритуальное общение посредством трапез с христианами из язычников, и сохранять мир с иерусалимскими иудеохристианами; это и повествования в Деян 10 о проповеди и крещении прозелитов в Кесарии Иудейской; это и отрывочные указания (правда не до конца определённые в плане места и времени) о проповеднической деятельности Петра вне Палестины и влиянии его проповеди на коринфских христиан из язычников.
Таким образом, Пётр в Мф изображается «в качестве посредника между иудеохриситанством и языкохристианством, гармонично являя собой процесс распространения христианской Вести, движущийся в направлении от Израиля к язычникам»[19]. Это подтверждается в некоторой степени и всей сюжетной и идейной (в историософском плане) направленностью Евангелия - проповедь Иисуса и учеников, сначала охватив Израиль, лишь отчасти касаясь поначалу прозелитов и язычников[20], в конце концов распространяется на «все народы»[21]. Эта разнонаправленность в миссии и одновременно стремление-призыв к интеграции иудеохристиан и христиан из язычников, обнаруживаемые в преданиях о Петре, делает его в глазах автора Мф «скалой» - тем основанием, опора на которое служит для всех христиан, для всемирной Церкви залогом того, что Царство Бога и Христа будет распространяться и возрастать без угрозы в один прекрасный день прекратить своё существование и исчезнуть: «на этой скале я буду возводить церковь мою, и она будет непобедима для власти ада»[22].
Кроме того, важно учитывать наверняка намеренную перекличку между «скалой»-Петром и образом «скалы» в притче в Мф 7:24-29. Там «скалой» называется строгое исполнение заповедей Иисуса, которые он формулирует в рамках Нагорной проповеди путём этико-аскетической реинтерпретации в основном юридических постановлений Торы. Получается, что в представлении автора Мф Пётр является «скалой», основанием Церкви, кроме всего прочего, и в смысле гаранта и транслятора аутентичного этического учения Иисуса, которое тоже является частью стратегии деятельности Господа и его представителей апостолов[23].
В этой связи законно возникает вопрос: а почему собственно Пётр избран для указанной роли, и не надо ли понимать эту особую роль, отводимую ему в разбираемых речениях Мф 16:17-19, только типологически и парадигматически, или просто как реализованную хронологически раньше всех?[24] И разве не все апостолы и пророки являются основаниями, на которых строится Церковь[25]? Такие вопросы, думается, вполне законны, но они абсолютно риторичны. И дело здесь вот в чем. Сосредоточенность евангелиста на Петре, на традиции и текстах, связанных с ним, вполне объяснима тем, что у автора Мф, видимо, просто не было такого же количества материала ни о ком другом из Двенадцати. А всё относящееся к Петру (в том числе и почитание его в общине Мф и в ряде близких ей общин) давало необходимый стимул, данные и, главное, авторитет[26] для продвижения своих идей и наставлений, в частности, по вопросу о необходимости миссии среди прозелитов и язычников.
Однако есть немало исследователей, которые пытаются увидеть в разбираемом отрывке указание на служение Петра в качестве лидера апостолов[27]. Думаю, что в таком взгляде есть доля исторической правды. Другое дело, что едва ли правомерно применять к этому отрывку (как и вообще к Мф) понятия о церковных институциях, взятых из более позднего времени, когда ряд значимых служений начинает оформляться в должности иерархического характера. В данном же фрагменте, как и во всём Евангелии (что далее будет показано при разборе других фрагментов), мы скорее имеем дело с разновидностью харизматического первенства - с пророческим лидерством, сходным во многом с Павловым представлением о нём[28]. Это видно уже если отметить источник вдохновения, на который указывает в диалоге с Петром Господь: «Не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах»[29]. То есть керигматическое провозглашение, благодаря которому Пётр становится «скалой церкви», есть результат непосредственного божественного воздействия и откровения, и только благодаря этому последнему Пётр становится для остальных апостолов руководителем[30]. Подтверждение и поддержание же статуса христианского лидерства возможно, по Мф, лишь путём подражания в своём образе жизни Христу[31], что предполагает постоянное стремление к понижению своего социального статуса, готовность к страданию за христианскую Весть, а также согласование своего образа жизни с довольно ригористическими стандартами Христовой этики, как она изложена в Мф.
Такой внутренней установкой и стремлением руководствоваться этой установкой в своей жизни определяется и так называемая власть «ключей от Царства Небесного», о чём говорится в Мф 16:19а. В сочетании с парой глаголов «связывать/развязывать» они дают образный ряд, при помощи которого автор Мф описывает учительные полномочия Петра, проистекающие из его пророческого провозглашения божественного и мессианского статуса Иисуса в стихе 16. Это последнее соединяется с ролью Петра как блюстителя и транслятора учения «исторического Иисуса»[32], прежде всего в области этики. Кстати, власть «связывать» и «разрешать» относится, судя по всему, не только к учительству, но и к харизме контроля над соблюдением этической общинной дисциплины, о деталях и механизме функционирования которой говорится в Мф 18:15-20.
В результате получается модель (персонализированная в образе Петра) пророческой власти, в которую входит учительство, полномочия на миссию, забота о чистоте нравов и о единстве в общине, власти, данной впервые, согласно историко-богословской концепции Евангелия от Матфея, Петру, затем всем остальным из Двенадцати, а в перспективе (и одновременно в ретроспективе, если смотреть на проблему с точки зрения автора и читателей Мф) и вообще всем христианам.
[1] R. T. France. The Gospel of Matthew. Wm. B. Eerdmans Publishing, 2007. P. 612.
[2] В Мк 8.26 и Лк 9.20.
[3] По проблеме генезиса в процессе передачи и перевода этих речений см., например: U. Luz. Matthew. 8 - 20. A Commentary. Minneapolis: Fortress Press. 2001. P. 355-356; также D. A. Hagner. Matthew 14-28. Dallas, TX: Word Books. 1995. P. 246 (WBC, 33b).
[4] Сходные тенденции в осмыслении роли и образа Петра можно обнаружить в сочинениях евангелиста Луки, Ин 21, Первом послании Петра.
[5] Самое раннее свидетельство вне синоптического христианства о том, что Петр носил это прозвище, содержится в Гал 1.18 и других местах этого (одного из первых) письма Павла; Павел даёт арамейский вариант (естественно, транскрибированный по-гречески) греческого прозвища «Petros» - «Cepha».
[6] Luz. Ibid, p. 356, n. 20.
[7] Об исключительности авторитета Петра в связи с этим местом часто говорят католические экзегеты, например, см.: И. Гнилка. Служение Петра - по новозаветным данным // Петрово служение. Диалог католиков и православных. М., 2006. С. 40-41.
[8] Если не считать, конечно, перикопы со сценой «хождения по водам» (Мф 14.22-33), которая венчается тоже керигматическим провозглашением «Истинно ты - Сын Бога», вкладываемого в уста всех учеников-апостолов; однако здесь надо иметь в виду неполную форму керигмы, в сравнении с произнесённой Петром.
[9] Ср. Мф 7.15-23.
[10] В тексте оригинала здесь присутствует игра слов petros (букв. «камень») и petra (букв. «скала»); эта фраза с трудом поддаётся точному переводу, почему предлагаются разные реконструкции (например, Швейцер предлагает такой вариант: «Я говорю тебе, да тебе, Пётр» (E. Schweizer. The good news according to Matthew. Westminster John Knox Press, 1975. P. 341)); впрочем, общий смысл её понятен, а игра слов, как бы её не передавали, служит средством подчеркнуть значимость инициативы и рвения Петра.
[11] В частности, Б. Антонини. Экзегезис книг Нового Завета. Мф 16. 13-20 Исповедание веры и первенство Петра. М., 1995. Электронный ресурс [Режим доступа]: http://www.catholic.uz/tl_files/library/books/ekzegesis/ (там же даются ссылки на многих других католических экзегетов).
[12] Как мы знаем, такое понимание данного фрагмента использовалось (и в определённой степени продолжает использоваться) для обоснования папского служения в Римско-Католической Церкви.
[13] О чём мы уже чуть выше подробно говорили.
[14] См. Luz. Ibid, p. 355-357 приведен анализ мнений по вопросу нескольких крупнейших протестантских экзегетов, позиции которых отличаются друг от друга гораздо сильнее, чем в католическом сообществе библеистов.
[15] О происхождении и распространении этих титулов в согласии с нашим предположение о разных типах традиций см. в: Р. Шнакенбурге. Новозаветная христолоогия. М., 2000. С. 43-59; Данн. Единство и многообразие в Новом Завете. М., 1999. С. 87-88.
[16] Первую указанную тенденцию можно видеть в Мф 10 (особенно, подчеркиваемое в 10.5-6, где апостолам предписывается идти, «к погибшим овцам дома Израилева»).
[17] U. Luz. Matthew. 1-7. A Commentary. Edinburgh: T&T Clark,1990. P. 34.
[18] См. Гал 2.1-10.
[19] Luz. Matthew. 8 - 20. A Commentary, p. 368.
[20] См. Мф 8.5-13 и 8.28-34 соответственно.
[21] Мф 28.19, хотя акцент сохраняется, судя по тексту, на миссии к Израилю, в том числе и иудеям диаспоры.
[22] Мф 16.18b (перевод мой - П. Л.).
[23] На что указывают слова 28.20а: «...уча их соблюдать все, что я повелел вам».
[24] Так, к примеру, Луц выражает подобную позицию в следующих словах: «Пётр являет собой реалистичный типаж, олицетворяя в себе учеников без какого-либо антуража, как оно есть на самом деле» (U. Luz. Studies in Matthew. Grand Rapids, MI: Eerdmans, 2005. P. 173).
[25] См. Еф 2.20; ср. Откр 21.14.
[26] К слову сказать, о том, что авторитет Петра впервые в раннем христианстве широко распространяется именно в Сирии (как наиболее вероятном регионе, где было составлено Мф), кроме Мф о позиции Петра свидетельствуют редакторская глава Ин 21, Псевдо-Клементины (рубеж II-III в.), хотя последние с явной опророй на Мф.
[27] «"Скала" относится здесь к Петру не в том смысле, конечно, что он твёрд по характеру, а в смысле важности его служения и роли предводителя апостолов» (Hagner. Ibid, p. 247.
[28] Ср., например, 1 Фес 5:12-22; 1 Кор 12, 14.
[29] Мф 16.17b.
[30] При этом, как только Пётр теряет контакт с источником своего мистического опыта и откровения, он тут же становится врагом Иисуса, а значит и его последователей (см. Мф 16.23).
[31] См. Мф 10.17-33, а также 16.24-25.
[32] Вероятно, как уже отмечалось, единственного из Двенадцати, с кем связывалась традиция слов и деяний «исторического Иисуса» в общине Мф.