Статья кандидата исторических наук, доцента Государственного университета просвещения Владислава Андреевича Тулянова посвящена анализу деятельности митрополита Исидора Киевского на Руси в период 1437–1438 гг., а также его взаимоотношениям с русскими церковными иерархами и светскими властями. Исидор Киевский — ярчайшая фигура последнего этапа существования некогда великой Византийской империи, в его судьбе, как в зеркале, отразилась вся сложность и противоречивость византийской истории первой половины XV в. В первый свой приезд Исидор Киевский пробыл на Руси меньше года, около пяти месяцев — в Москве. Однако и за столь короткий срок он успел сделать достаточно: добиться расположения великого князя Василия II Васильевича; сблизиться в Москве с великокняжеской семьей; принять участие в заключении военно-политического союза Москвы и Твери; привлечь к участию в Ферраро-Флорентийском соборе, помимо Москвы, еще Тверь и Новгород; провести реформу церковного управления в Пскове. Фигура Исидора Киевского в истории Московской Руси и Византийской империи первой половины XV в. сложна и многогранна, она знаменует собой последний аккорд в церковных русско-византийских отношениях и вместе с тем закладывает основы для автокефалии Русской Церкви и союза церкви и государства в формирующемся на тот момент Российском государстве.

В истории как Московской Руси, так и Византийской империи первая половина XV в. стала временем значительных изменений и тяжелых потрясений. Московская Русь пережила в этот период разрушительное «нашествие» Едигея[1], ряд серьезных конфликтов с Великим княжеством Литовским[2] , династическую борьбу («феодальную войну») второй четверти XV в.[3] Однако все эти события (и многие другие) не привели к утрате Москвой своего статуса объединителя русских земель, скорее даже наоборот, уже буквально через несколько десятилетий (по историческим меркам срок незначительный), в правление Ивана III, Москва становится центром формирующегося быстрыми темпами Российского государства[4].

Совершенно иная судьба в этот период была уготована некогда великой Византийской империи. Еще в 1399 г. император Мануил II Палеолог отправился в четырехлетнюю поездку по странам Западной Европы, посетив дворы правителей Англии, Франции, Арагона и Священной Римской империи[5]. Тем не менее проект заключения союза против турок внятных результатов так и не дал, а между тем император к тому моменту уже почти десятилетие признавал над собой сюзеренитет османского султана[6]. Осады Константинополя турками в 1402 и 1422 гг. ясно показывали, что дни империи сочтены[7]. В этот момент вновь становится популярной идея унии Западной и Восточной Церквей, на которую многие византийцы возлагали последнюю (но, как распорядилась История, тщетную) надежду по спасению империи[8]. Вместе с тем последние десятилетия существования империи стали очередным расцветом византийской культуры. Личности Виссариона Никейского, Марка Эфесского, Исидора Киевского и менее известных греков, уехавших в Италию и другие уголки Европы и сыгравших далеко не последнюю роль в европейском Возрождении[9], — вот то, что характеризует историю Византийской империи первой половины XV в. наряду со всем вышеперечисленным. Вся сложность и противоречивость византийской истории этого периода, как в зеркале, отразилась в судьбе уже упомянутого выше человека, который и встанет в центре нашего изложения, — Исидора Киевского. Именно митрополит Исидор является одним из звеньев той цепи, которая связывала историю Византийской империи с Московской Русью в рассматриваемый период. Он являлся тем звеном, на котором цепь многовековых церковных взаимоотношений Византии и Руси оборвалась и в итоге привела к автокефалии Русской Церкви.

Интерес к личности митрополита Исидора Киевского в отечественной и зарубежной историографии не нов. Уже почти два века он приковывает к себе внимание специалистов из разных областей знания: византинистов — как один из последних византийских интеллектуалов-«латинофилов», выдающийся эпистолограф и каллиграф[10]; историков Русской Церкви — как митрополит-ренегат, поставивший подпись под соборным определением Ферраро-Флорентийского собора, последний поставленный в Константинополе Киевский митрополит[11]; историков Западной Церкви — как титулярный «латинский» Патриарх Константинопольский, декан Священной коллегии кардиналов и папский легат[12]. Однако, несмотря на такое обилие работ, посвященных митрополиту Исидору[13], целый ряд аспектов его биографии и деятельности все же до сих пор недостаточно глубоко и всесторонне изучен. В частности, весьма поверхностно изучена деятельность митрополита Исидора на Руси в 1437 — начале 1438 г. (от прибытия в Москву ко двору великого князя Василия II Васильевича до отправления из Пскова в Прибалтику — первого заграничного пункта на пути в Северную Италию). Анализу деятельности митрополита Исидора Киевского на Руси в этот период, его взаимоотношениям с русскими церковными иерархами и светскими властями посвящена представленная статья.

* * *

Еще в 1431 г. скончался митрополит Фотий, бывший союзником великого московского князя Василия II Васильевича, которому удавалось хоть как-то удерживать Юрия Дмитриевича Галицко-Звенигородского от посягательств на московский престол. В Москве задумались над отправкой в Константинополь для хиротонии своего ставленника, который мог бы продолжить дело митрополита Фотия по укреплению союза с Василием II. Выбор великого князя и его ближайшего окружения пал на епископа Иону Рязанского, одного из сподвижников митрополита Фотия и, возможно, его ученика[14].

Однако Ионе не суждено было стать митрополитом сразу после смерти своего учителя. Вероятно, возобновившаяся «феодальная война» не позволила в сжатые сроки отправить рязанского епископа в Константинополь[15]. Несмотря на это новый митрополит для Русских земель все же был поставлен. Им около 1432 г. стал смоленский епископ Герасим. Однако в Москву — место постоянного пребывания общерусского митрополита — Герасим так и не поехал, а остался в родном Смоленске, видимо, аргументируя это тем, что «князи великии заратишася межу собою»[16] — начался очередной виток «феодальной войны» между Василием II и его дядей Юрием Дмитриевичем. Тем не менее Герасим недолго занимал митрополичий престол: в 1435 г. он был сожжен литовским князем Свидригайло[17].

За год до сожжения Герасима, в 1434 г., скончался главный противник великого князя Василия II Юрий Дмитриевич Галицко-Звенигородский[18]. Василий II занял Москву после всех перипетий борьбы со своим скончавшимся родственником. Великий князь вновь решает отправить рязанского епископа в Константинополь для хиротонии, однако в Москву из этой поездки Иона возвращается вместе с новым Киевским митрополитом — греком Исидором[19].

Несмотря на утвердившееся в историографии мнение о том, что Исидор прибыл в Москву 2 апреля 1437 г.[20], источники по этому вопросу не столь однозначны. Дошедший до нас летописный материал дает разную информацию о дне приезда Исидора в Москву: одни датируют приезд «въ вторникъ светлыа недели по Велице дни»[21], другие — «на второй неделе по Велице дни»[22]. «Великий день» (Пасха) в 1437 г. приходился на 31 марта. В этом случае «вторникъ светлыа недели» действительно дает нам 2 апреля, альтернативный вариант датировки (по данным других летописей) указывает на неделю с 8 по 14 апреля.

По-видимому, великий князь Василий II благосклонно принял нового общерусского митрополита. Летописи отмечают, что Исидор в Москве «приятъ бысть честнее»[23], «приать его князь великы честно»[24]. Поздняя Никоновская летопись содержит более подробный рассказ о том, как Исидор был принят в Москве: сперва отслужили праздничный молебен, затем «пирование велие» и, наконец, новоявленный митрополит был щедро одарен великим князем[25]. Скорее всего, прием был оказан митрополиту действительно весьма пышный, даже несмотря на то, что митрополитом стал не ставленник Москвы рязанский епископ Иона, а грек Исидор. Вспомним хотя бы тот факт, что после смерти митрополита Фотия в 1431 г., в Москве на протяжении почти шести лет не было верховного пастыря. Все это время шла «феодальная война», и, конечно, приезд митрополита в Москву должен был рассматриваться как радостное событие на фоне многолетних бедствий Московского княжества. Соответственно, такое знаменательное событие должно было быть празднично обставлено.

К тому же, как отмечал Б. Н. Флоря[26], а до него Е. Е. Голубинский[27], в Москве вряд ли были против созыва Вселенского собора, на котором предполагалось обсуждение спорных догматических вопросов между Западной и Восточной церквями и где можно было доказать истинность православного вероучения. Очевидно, что Исидор вскоре после прибытия в Москву изложил свои планы на поездку в Северную Италию, что могло встретить горячую поддержку Василия II[28].

Источники дают крайне мало сведений о пребывании митрополита Исидора на северо-востоке Руси и его взаимоотношениях с великим князем Василием II. Однако даже из тех скудных данных, которыми мы обладаем, можно сделать некоторые выводы.

Вероятно, вскоре после приезда в Москву, между великим князем Василием II и митрополитом Исидором установились вполне нормальные отношения. Об этом могут свидетельствовать два эпизода: «докончание» Василия II с тверским князем Борисом Александровичем, утвержденное митрополитом, и погребение скончавшейся княгини Евпраксии, близкой родственницы жены великого московского князя. По всей видимости, согласившись отпустить новоприбывшего митрополита на Вселенский собор, великий князь должен был добиться от Исидора решения хотя бы части наиболее важных вопросов, которые требовали непосредственного присутствия митрополита. Напомним, что в Москве не было верховного пастыря с 1431 г., и, видимо, неотложных вопросов накопилось много.

«Докончание» Василия II с тверским князем Борисом, по версии А. А. Зимина, было составлено в первые месяцы после прибытия Исидора в Москву[29]. В нем, в частности, значится: «…по благословению отца нашего Исидора, митрополита киевьского и всеа Руси»[30]. Это упоминание митрополита в крупном дипломатическом документе эпохи позволяет сделать вывод о том, что Исидор был признан и в Москве, и в Твери в качестве законного митрополита всей Русской земли. В «докончании» так же говорится: «…бытии нам [московскому и тверскому князьям] на татары, и на ляхи, и на литву, и на немци заодин»[31]. Таким образом, Исидор фактически благословил военно-политический союз Москвы и Твери. Э. Клюг также отмечал, что между Москвой и Тверью было заключено союзное соглашение[32], что в условиях то затухающей, то снова разгоравшейся «феодальной войны» было в интересах прежде всего Василия II.

Еще одним знаковым событием пребывания митрополита Исидора на северо-востоке Руси в 1437 г. стало погребение скончавшейся княгини Евпраксии. Никоновская летопись, содержащая наиболее подробный рассказ об этом событии, сообщает: «преставися Еупраксиа княгини, и погребе еа съ псалмы и песньми надгробными и со всемъ священнымъ соборомъ Исидоръ митрополитъ Киевский и всея Руси»[33]. Княгиня Евпраксия была близкой родственницей жены великого князя Василия II Марии Ярославны и вдовой серпуховско-боровского князя Владимира Андреевича Храброго. Таким образом, митрополит, вероятно, мог быть близок к великокняжеской семье. Примечательно, что в погребении скончавшейся княгини с Исидором участвовал «священный собор» — очевидно, съехавшееся в Москву поприветствовать нового митрополита духовенство, с которым обсуждался план грядущей поездки Исидора на Вселенский собор.

Несмотря на вполне успешное складывание взаимоотношений Василия II с Исидором, последний, прибыв в Москву в апреле 1437 г., не планировал задерживаться здесь надолго. Вскоре он должен был отправиться в Северную Италию, где уже начал собираться Вселенский собор для объединения Западной и Восточной Церквей. Византийцы не оставляли надежд на созыв Римским Папой нового крестового похода ради спасения Константинополя. Об этом Исидор уведомил великого князя и «священный собор».

Весьма примечательно то, как летописи пытаются изобразить ответное поведение великого князя: Василий II пытался убедить митрополита Исидора не ехать на собор в Италию («…глаголати ему [Исидору] яко да останется таковыа мысли [о поездке на собор] съвръшати …»[34]), что, в принципе, понять можно: в Московском княжестве хватало проблем, которые митрополит должен был помочь князю решить. Однако далее летописи пытаются изобразить, будто великий князь изначально считал собор неканоничным: «…осмаго собора, … его же отрекошася святи отци»[35]. Конечно такого великий князь явно не говорил, и текст летописи носит поздний, явно тенденциозный характер (на что указывал еще Е. Е. Голубинский[36]), ведь отречение от Ферраро-Флорентийского собора («осмаго») произойдет несколько позднее: на Руси в 1441 г., на Православном Востоке в 1443 г. По всей видимости, Василий II из всех приписываемых ему летописью слов мог сказать только то, что в Москве западных вероучений не примут, если вдруг такое постановление будет принято на соборе. Однако существует вероятность того, что великий князь сам мог быть заинтересован в предстоящем соборе, а потому и отпустил Исидора[37].

Симеон Суздалец, входивший в свиту митрополита, пишет: «…людей много было [на соборе], сто с митрополитом Исидором, боле всех, занеже славна бе земля та, и фрязове зовут ея Великая Русь»[38]. Самая большая делегация была представлена Московской Русью — сложно себе представить, что Исидор за пять месяцев пребывания в Москве (с начала апреля по 8 сентября 1437 г.) сам мог собрать достаточно средств и людей для такого масштабного предприятия. Многие исследователи отмечали, что делегацию такого порядка мог организовать только великий московский князь[39]. Естественно, не будь Василий II заинтересован в этом предприятии, он не стал бы собирать такую представительную делегацию, какая присутствовала от русской митрополии на Ферраро-Флорентийском соборе. Можно предположить, зачем московскому князю был нужен этот собор: в Византийской империи никто не предполагал, что унию придется заключить на условиях Римского Папы, все надеялись, что в богословских вопросах можно прийти к консенсусу, который восстановит христианскую церковь в том положении, какое было до Великой Схизмы 1054 г. Вполне вероятно, что Исидор именно это и сказал великому князю. Вспомним, к тому же, что митрополит был «многимъ языкомъ сказатель и книженъ»[40], возможно даже знал славянский язык[41] и смог прельстить великого князя возможностями, открывавшимися при объединении Западной и Восточной Церквей. Прельстить же митрополит мог великого князя следующим: Московское княжество весь рассматриваемый период подвергалось агрессии со стороны Степи, точно так же как Византия натиску турок-османов, — объединенный христианский мир мог нанести сокрушительный удар как мусульманам-османам, так и мусульманам-татарам.

Любопытно, что в делегации митрополита Исидора присутствовал также тверской боярин Фома[42], упоминаемый Симеоном Суздальцем[43]. Это может свидетельствовать о заинтересованности в соборе также и тверского князя Бориса Александровича и рассматриваться как прямое следствие «докончания» двух великих князей, скрепленное митрополитом. Борис Александрович Тверской, подобно великому московскому князю, мог быть заинтересован в совместной борьбе всего христианского мира с мусульманами, а, как мы помним, одним из пунктов «докончания» как раз и была совместная борьба с татарами.

В делегацию митрополита Исидора входил также представитель высшей церковной иерархии — епископ Авраамий Суздальский, о чьих злоключениях на соборе также повествует Симеон Суздалец[44]. Помимо присутствия в делегации от русской митрополии представителя высшей церковной иерархии о лояльности духовенства к Исидору может свидетельствовать уже разбираемый выше эпизод с похоронами княгини Евпраксии. Наряду с Исидором, при отпевании и похоронах княгини упомянут «священный собор». Безусловно, в те дни с Исидором в Москве находились Авраамий Суздальский (готовившийся вместе с митрополитом к отъезду в Северную Италию), Евфимий Новгородский (незадолго до этого приехавший в Москву и позднее сопровождавший Исидора до Новгорода), Иона Рязанский (тоже, очевидно, находившийся в Москве как приближенный великого князя) и, возможно, другие[45]. А. А. Зимин отмечал, что большая часть высшей церковной иерархии во время «феодальной войны» поддерживала великого князя Василия II[46]. Таким образом, присутствие в Москве «священного собора» накануне отъезда Исидора на собор, а также отправка суздальского епископа Авраамия в Северную Италию с митрополитом может свидетельствовать о поддержке Исидора со стороны великокняжеской власти, волю которой и выполняли епископы.

Теперь скажем отдельно об архиепископе Евфимии Новгородском. Новгородская четвертая летопись по списку П. П. Дубровского повествует: «в лето 6945… поеха [архиепископ Евфимий] на Москву к митрополиту Сидору июля во 7, на память святаго Фомы»[47]. О причинах этой поездки летописец умалчивает. Только поздняя Никоновская летопись замечает: «…благословитися и челомъ ударити»[48]. Вряд ли эта поездка была связана только с желанием новгородского архиепископа получить благословение и поприветствовать нового митрополита.

Непосредственно за эпизодом с отправлением Евфимия в Москву следует статья, описывающая разговор Исидора с Василием II, в котором митрополит «начятъ глаголати великому князю… еже бытии осмому собору»[49]. Таким образом, Евфимий приехал в Москву в то время, когда Исидор начал готовиться к отъезду на собор. Вполне вероятно, что эти события связаны. По всей видимости, Евфимий ехал в Москву как раз для обсуждения поездки митрополита в Северную Италию. Но тогда в Москву должны были съехаться все епископы Русской земли — собрался бы настоящий «священный собор», который и мог присутствовать в Москве во время погребения княгини Евпраксии.

По всей видимости «священный собор» утвердил поездку Исидора на Ферраро-Флорентийский собор, а также, с одобрения великого князя Василия II, направил с митрополитом своего представителя — епископа Авраамия Суздальского. 8 сентября 1437 г. делегация, собранная, безусловно, благодаря поддержке великого московского князя Василия II, во главе с митрополитом Исидором выехала из Москвы. 14 сентября она прибыла в Тверь.

Весьма примечательна дата выезда митрополита из Москвы — 8 сентября. В этот день праздновалось Рождество Божьей Матери. В историографии уже высказывалось мнение об особом почитании Богоматери в Москве в первой половине XV в.[50] Вероятно, этот день для отъезда был выбран неслучайно, а Богоматерь воспринималась как защитница Москвы и православной веры.

По мнению Б. Н. Флори, в Твери митрополит был торжественно встречен князем и епископом, которые отправили на собор своего представителя — боярина Фому[51]. Это и не удивительно, ведь тверскому князю Борису Александровичу митрополит был, по всей видимости, знаком по утверждению «докончания» Москвы и Твери, а тверской епископ Илия мог присутствовать на «священном соборе».

Следующим пунктом, куда прибыла делегация Исидора, был Великий Новгород. 9 октября 1437 г. Исидор был торжественно встречен «республикой Святой Софии»[52]. Летописец записал: «…[новгородцы] даша ему [Исидору] судъ по старине, и все пошлины его даша ему по старине»[53]. Таким образом, митрополиту Исидору удалось сразу же получить от новгородцев все причитающееся ему как митрополиту пошлины и налоги, за что в свое время так долго бился митрополит Киприан[54]. Во влиянии на мнение новгородцев нельзя заподозрить архиепископа Евфимия, ведь, по всей видимости, он вернулся в Новгород вместе с Исидором и не имел времени повлиять на решение новгородцев. Значит, чем-то Исидор привлек самих новгородцев.

Как видится, совершенно правильную мысль высказывал А. В. Карташев: «Мечта о религиозном примирении могла манить их [новгородцев]… коммерческими перспективами»[55]. Действительно, торговые отношения с Ганзой и странами Северной Европы могли развиваться куда эффективнее, если бы новгородцы не были для европейцев «схизматиками».

Д. В. Жарин в своей статье убедительно показал, что в первой половине XV в. культурное взаимоотношение Ганзы и Восточной Европы проходило достаточно успешно и плодотворно[56]. Автор утверждает, что через Ганзу Восточная Европа знакомилась с достижениями западноевропейской культуры, осуществлялось культурное влияние Ганзы на страны Восточной Европы, немецкие купцы приносили с собой определенные нормы западноевропейской жизни, а также происходило языковое влияние. Таким образом, Новгород был привычен к контактам с «латинянами» и мог быть заинтересован в цели Ферраро-Флорентийского собора, потому Исидор и получил пошлины и налоги, причитавшиеся ему как митрополиту, сразу же по приезде в город без каких-либо трудностей. В. И. Петрушко также отмечал, что новгородцы пришли в восторг от планов объединения Западной и Восточной Церквей[57].

Только 6 декабря митрополит Исидор был торжественно встречен в Пскове. О. В. Кузьмина полагает, что такое длительное пребывание Исидора в Новгороде (с 9 октября), вызвано главным образом осенней распутицей на дорогах[58]. Вполне вероятно, что это действительно было так. Летописи дают некоторые сведения, на основе которых можно сделать вывод об обильных дождях в Новгороде на протяжении большого периода времени. Еще весной 1437 г. «подмыло водою у Дьтинца город, и оползла земля от стены», в результате чего часть каменной стены новгородского Детинца рухнула вместе с колокольней[59]. Летом того же года, видимо, также в результате сильного подмывания водой, «паде церков на Вежищах стыи Никола каменъ». Спустя год эта церковь была отстроена заново. Однако самым примечательным видится то, что «в лето 6947… архиепскопъ Еуфимеи омаза известию стую Софию всю»[60]. Вполне возможно, что в результате обильных дождей и наводнения пострадал и этот главный храм Новгорода, почему и было принято решение его вновь покрыть известью. Видимо, новгородские дороги также оказались серьезно испорчены обильными осадками. Очевидно, именно это и позволило О. В. Кузьминой говорить о задержке делегации Исидора как результате осенней распутицы на новгородских дорогах. Весьма примечательно, что летописец указал об отъезде Исидора из Новгорода: «на зиме поеха митрополитъ во Псков»[61], иными словами, как только установился «зимний путь», сменивший осеннюю распутицу, вызванную обильными осадками, делегация митрополита двинулась в путь.

В Пскове деятельность митрополита также весьма значительна: «…и постави [Исидор] во Пскове архимандрита Галасея, и отнятъ судъ и печать и воды и земли и оброкъ владычень, и вся пошлины владычня, и дастъ и ту пошлину владычню своему наместнику архимандриту Галасею»[62]. Упоминание «владычного оброка» дало основание некоторым исследователям утверждать, что архимандрит Геласий должен был руководить не только черным духовенством, но и белым. Ведь архиерейские пошлины поступали не только с монастырей, но и с церквей, где служило белое духовенство[63]. Это был удар по архиепископу Евфимию Новгородскому, которому принадлежали все пошлины с монастырей и храмов Пскова.

Е. Е. Голубинский писал, что создание псковской архимандритии было проведено в полном согласии с архиепископом Евфимием[64]. Противоположную и более убедительную точку зрения высказала О. В. Кузьмина. Исследовательница полагает, что после получения поддержки от новгородцев Исидор не нуждался более в поддержке со стороны новгородского архиепископа. Выведя Псков из ведения Евфимия, Исидор получал поддержку и у псковичей, которые теперь имели прямого наместника митрополита[65]. Помимо этого, Исидор увеличивал собственные доходные статьи: новгородцы дали ему все причитавшиеся как митрополиту пошлины, а выведя Псков из-под юрисдикции новгородского владыки, митрополит получал дополнительные доходы, так нужные ему для поездки на собор. Архиепископ Евфимий должен был остаться недоволен решением митрополита и ждать его возвращения с Ферраро-Флорентийского собора, дабы попытаться вернуть себе власть над Псковом. По всей видимости, архиепископ не терял времени даром: О. В. Кузьмина отмечает, что после отъезда Исидора на собор Евфимий проводил политику канонизации новых новгородских святых, что можно расценивать как укрепление позиций православия. По-видимому, Евфимий также проповедовал среди новгородцев верность православию: отмечается конфликт новгородцев с ганзейцами-«латинянами», чего до этого не наблюдалось[66].

Исидор пробыл в Пскове семь недель, примерно столько же, сколько и в Новгороде. В начале 1438 г. он покинул пределы русских земель и отправился в Северную Италию на Ферраро-Флорентийский собор. Однако возникает вопрос: почему Исидор поехал из Москвы в Италию через Псков, далее через Ригу и Северную Германию, а не напрямую через Литву и Польшу? Безусловно, как уже говорилось выше, Исидору требовалось утвердить свою духовную власть на Руси и лично посетить наиболее значимые центры — Москву, Тверь, Новгород и Псков; но только ли этим руководствовался митрополит при выборе своего маршрута?

Б. Н. Флоря приводит интересные сведения, почерпнутые им из польских источников: великий литовский князь Сигизмунд Кейстутович выдал Исидору проезжую грамоту по своим землям, однако отказал в гарантиях безопасности при проезде через некоторые области Литвы — населенную язычниками Жемайтию, путь через которую был неизбежен при проезде из Пскова на юг. Тогда Исидор был вынужден из Пскова пробираться в Италию через Ливонию, далее по морю в Северную Германию и затем на юг через Альпы[67], что, очевидно, являлось стандартным маршрутом русских купцов, направлявшихся в Центральную Европу[68]. Этим может быть объяснено и столь длительное пребывание в Пскове: Исидор, видимо, дожидался проезжей грамоты от литовского князя, а затем планировал свой дальнейший путь через Ливонию и Германию. Однако почему Исидор изначально из Москвы поехал не в Польшу и Литву (тогда бы он избежал продвижения по языческой Жемайтии), а на север — в Новгород и Псков? Об этом источники умалчивают. Однако очевидно, что помимо улаживания самых неотложных церковных дел на выбор маршрута повлияло неспокойное положение дел в Литве[69]. Исидору, несомненно, было известно о сожжении в Смоленске предыдущего киевского митрополита Герасима. Видимо, Исидор решил не рисковать и выбрал более длинный, но зато безопасный маршрут.

Итак, в свой первый приезд митрополит Исидор Киевский пробыл на Руси меньше года, из которого около пяти месяцев — в Москве. Однако и за столь небольшой срок он успел сделать достаточно: добиться расположения великого князя Василия II (о чем свидетельствует масштаб делегации, отправившейся с митрополитом на Ферраро-Флорентийский собор, без сомнения, собранной при участии великого князя); очевидно, сблизиться в Москве с великокняжеской семьей (о чем свидетельствует погребение скончавшейся княгини Евпраксии, близкой родственницы жены Василия II); принять участие в заключении военно-политического союза Москвы и Твери (о чем свидетельствует «докончание» московского князя Василия II с тверским князем Борисом Александровичем); привлечь к участию в Ферраро-Флорентийском соборе, помимо Москвы, еще Тверь и Новгород (о чем свидетельствует присутствие в свите митрополита тверского боярина Фомы и бесконфликтная передача новгородцами митрополиту всех причитавшихся ему пошлин и налогов); провести реформу церковного управления в Пскове. Митрополит Исидор Киевский, безусловно, ярчайшая фигура своего времени, символизирующая кризис и приближающуюся катастрофу Византийской империи и вместе с тем очередной, но на этот раз последний взлет византийской интеллектуальной культуры.

 

Источники

1. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.–Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950. 586 с.
2. Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 4. Новгородские и псковские летописи. СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1848. 360 с.
3. ПСРЛ. Т. 6. Софийские летописи. СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1853. 358 с. 4. ПСРЛ. Т. 12. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. СПб: Типография И. Н. Скороходова, 1901. 266 с.
4. ПСРЛ. Т. 12. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. СПб: Типография И. Н. Скороходова, 1901. 266 с.
5. ПСРЛ. Т. 18. Симеоновская летопись. М.: Знак, 2007. 328 с.
6. ПСРЛ. Т. 20. Львовская летопись. Ч. 1. СПб.: Типография М. А. Александрова, 1910. 418 с.
7. ПСРЛ. Т. 23. Ермолинская летопись. СПб.: Типография М .А. Александрова, 1910. 239 с.
8. ПСРЛ. Т. 25. Московский летописный свод конца XV века. М.–Л.: Издательство Академии наук СССР, 1949. 464 с.
9. ПСРЛ. Т. 43. Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского. М.: Языки славянской культуры, 2004. 368 с.
10. Псковские летописи. Выпуск 2 / под редакцией А. Н. Насонова. М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. 363 с.

Литература

1. Абеленцева О. А. Митрополит Иона и установление автокефалии Русской церкви. М.–СПб.: Альянс-Архео, 2009. 472 с.
2. Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский (1385/1390–1463). Екатеринбург: Екатеринбургская духовная семинария, 2018. 324 с.
3. Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский в отечественной и зарубежной историографии // Вестник Екатеринбургской духовной академии. 2017. Вып. 1 (17). С. 113–131.
4. Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский и проблема церковной унии в поздней Византии // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2011. № 1. С. 70–101.
5. Бандиленко М. М. Византийские интеллектуалы второй половины XIV — первой половины XV веков // Вопросы истории. 1999. № 11–12. С. 134–140.
6. Голубинский Е. История Русской церкви. Период второй, московский. Том II, от нашествия монголов до митрополита Макария включительно. Первая половина тома. М.: Университетская типография, 1900. 919 с.
7. Давиденко Д. Г. Монастыри-архимандритии в городах Северо-Восточной и СевероЗападной Руси 14-15 вв. // Средневековая Русь. Вып. 10. К 1150-летию зарождения российской государственности. М., 2012. С. 248–331.
8. Дворниченко А. Ю., Кривошеев Ю. В. «Феодальные войны» или демократические альтернативы? // Вестник Ленинградского университета. Серия истории, языка и литературы. 1992. № 3. С. 3–12.
9. Жарин Д. В. Ганза в Восточной Европе. Торговое и культурное взаимодействие в XIII-XV вв. // Исследования по истории Восточной Европы: научн. сб. Вып. 3. Минск: РИВШ, 2010. С. 102–123.
10. Зимин А. А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. М.: Мысль, 1991. 286 с.
11. Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви. Том 1. М.: Директ-Медиа, 2020. 571 с.
12. Клюг Э. Княжество Тверское (1247–1485 гг.). Тверь: РИФ ЛТД, 1994. 432 с.
13. Кузьмина О. В. Церковь и политическая борьба в Новгороде XIV–XV вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата наук. Великий Новгород, 2007. 407 с.
14. Кущ Т. В. Исидор Киевский как эпистолограф // Античная древность и средние века. Вып. 39: К 60-летию д. и. н., профессора В. П. Степаненко. Екатеринбург, 2009. С. 375–382.
15. Кущ Т. В. Мануил II Палеолог // Православная энциклопедия. Том XLIII. М., 2016. С. 397–401.
16. Кущ Т. В. Судьба утраченных территорий: взгляд византийского императора Мануила II Палеолога // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2018. Т. 23. № 5. С. 147–156.
17. Кущ Т. В. Турецкая осада и штурм Константинополя 1422 года: военно-политический аспект // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2017. Т. 22. № 5. С. 261–270.
18. Макарий (Веретенников), архим. Митрополиты Древней Руси (X–XVI века). М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2016. 1255 с.
19. Малето Е. И. Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV — середине XV в. М.: Центрполиграф, 2018. 223 с.
20. Маркина Н. Д. Две иконы «Богоматерь Владимирская» начала XV в. (К вопросу об изменении иконографии древнего оригинала) // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 168–177.
21. Мартынюк О. В. Огни в «киммерийской тьме»: путешествия по Восточной Европе в XV веке // Новое прошлое. 2020. № 3. С. 36–51.
22. Медведев И. П. Мистра: Очерки истории и культуры поздневизантийского города. Л.: Наука, 1973. 162 с.
23. Никитина А. В. Тверское княжество и Ферраро-Флорентийский собор (1439 г.) // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. Выпуск 8. 2017. С. 310–317.
24. Петрушко В. И. Флорентийская уния, Московский Собор 1441 года и начало автокефалии Русской Церкви // Церковь и время. 2018. Т. 82. Янв.-март. С. 99–168.
25. Петрушко В. И. Между Вильно и Москвой: Русская митрополия и государственно-церковные отношения в 1-й трети XV в. // Вестник церковной истории. 2014. № 3–4 (35–36). С. 204–235.
26. Полехов С. В. Государственный переворот 1432 г. в Великом княжестве Литовском // Вестник Московского университета. Серия 8: История. 2010. № 1. С. 35–48.
27. Пресняков А. Е. Литовско-Русское государство в XIII-XVI вв. Минск: Харвест, 2012. 296 с.
28. Рязанов П. А. Византийские переводчики и учителя греческой словесности в ренессансной Италии конца XIV–XV вв. // Проблемы истории, филологии, культуры. 2007. № 17. С. 490–505.
29. Селезнев Ю. В. Политик и полководец Золотой Орды Идигу (Едигей): исторический портрет // Новик. Сборник научных работ аспирантов и студентов исторического факультета Воронежского государственного университета. Выпуск 4. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. С. 54–71.
30. Тарасов А. Е. Герасим // Общенациональный интерактивный энциклопедический портал «Знания». 2022. № 11.
31. Темушев В. Н. Первая Московско-литовская пограничная война: 1486–1494. М.: Квадрига, 2013. 240 с.
32. Трепавлов В. В. Едигей во главе Золотой Орды: опыт чагатайской эмиграции // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2019. № 1 (75). С. 119–123.
33. Тулянов В. А. Василий I и митрополит Фотий: государство и церковь на Руси накануне «Феодальной войны» в Московском княжестве // Россия и мир: развитие цивилизаций. Уроки прошлого, угрозы будущего. Материалы X международной научно-практической конференции. В 2-х частях. М., 2020. С. 385–389.
34. Тулянов В. А. Из истории церковно-государственных отношений на Руси в конце XIV — начале XV в.: митрополит Киприан и великий князь Василий I // Вестник Государственного Социально-Гуманитарного Университета. № 4 (52). 2023. С. 20–29.
35. Тулянов В. А. Киевская митрополия и княжеская власть 1439–1461 гг.: проблемы взаимоотношений // Наше Отечество. Страницы истории. Сборник научных статей / отв. ред. Н. Г. Гришина. М., 2019. С. 25–31.
36. Тулянов В. А. Когда выбор решает все: первый автокефальный русский митрополит Иона // Наше Отечество. Страницы истории. Сборник научных статей / отв. ред. Н. Г. Гришина. М., 2016. С. 4–11.
37. Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: Сборник. М.: ЦНЦ «ПЭ», 2007. 436 с.
38. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1960. 899 с.
39. Шпаков А. Я. Государство и Церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве от Флорентийской унии до учреждения патриаршества. Кн. 1. Княжение Василия Васильевича Темного. Киев, 1904. 263 с.
40. Щенникова Л. А. Иконы Богоматери, чтимые в Московской Руси XIV–XV веков // Кириллов. Краеведческий альманах. Выпуск 3. Вологда, 1998. С. 167–185.
41. Barker J. Manuel II Palaeologus (1391–1425): A Study in Late Byzantine Statesmanship. New Brunswick, 1969. 614 pp.
42. Geanakoplos D.J. Constantinople and the West: Essays on the Late Byzantine (Palaeologan) and Italian Renaissances and the Byzantine and Roman Churches. Madison, 1989. 310 pp.
43. Gill J. Personalities of the Council of Florence and other essays. Oxford, 1964. 297 pp.
44. Nicol D.M. The Last Centuries of Byzantium. Cambridge: Cambridge University Press, 1972. 463 pp.
45. Philippides M. The Fall of Constantinople 1453: Classical Comparisons and the Circle of Cardinal Isidore // Viator. 2007. 38:1. P. 349–383.

 

[1] Селезнев Ю. В. Политик и полководец Золотой Орды Идигу (Едигей): исторический портрет // Новик. Сборник научных работ аспирантов и студентов исторического факультета Воронежского государственного университета. Выпуск 4. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. С. 54–71; Трепавлов В. В. Едигей во главе Золотой Орды: опыт чагатайской эмиграции // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2019. № 1 (75). С. 119–123.

[2] Пресняков А. Е. Литовско-Русское государство в XIII–XVI вв. Минск: Харвест, 2012. С. 52–92; Темушев В. Н. Первая Московско-литовская пограничная война: 148–1494. М.: Квадрига, 2013. 96–135.

[3] Зимин А. А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. М.: Мысль, 1991. 286 с.; Дворниченко А. Ю., Кривошеев Ю. В. «Феодальные войны» или демократические альтернативы? // Вестник Ленинградского университета. Серия истории, языка и литературы. 1992. № 3. С. 3–12.

[4] Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1960. Глава VI.

[5] Кущ Т. В. Мануил II Палеолог // Православная энциклопедия. Том XLIII. М., 2016. С. 397–401; Barker J. Manuel II Palaeologus (1391–1425): A Study in Late Byzantine Statesmanship. New Brunswick, 1969. P. 200–233.

[6] Кущ Т. В. Судьба утраченных территорий: взгляд византийского императора Мануила II Палеолога // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2018. Т. 23. № 5. С. 147–156.

[7] Кущ Т. В. Турецкая осада и штурм Константинополя 1422 года: военно-политический аспект // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2017. Т. 22. № 5. С. 261–270; Nicol D. M. The Last Centuries of Byzantium. Cambridge: Cambridge University Press, 1972. P. 296–317.

[8] Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский и проблема церковной унии в поздней Византии // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2011. № 1. С. 70.

[9] Рязанов П. А. Византийские переводчики и учителя греческой словесности в ренессансной Италии конца XIV–XV вв. // Проблемы истории, филологии, культуры. 2007. № 17. С. 490–505; Geanakoplos D. J. Constantinople and the West: Essays on the Late Byzantine (Palaeologan) and Italian Renaissances and the Byzantine and Roman Churches. Madison, 1989. 310 pp.

[10] Медведев И. П. Мистра: Очерки истории и культуры поздневизантийского города. Л.: Наука, 1973. С. 80; Бандиленко М. М. Византийские интеллектуалы второй половины XIV – первой половины XV веков // Вопросы истории. 1999. № 11–12. С. 134–140; Кущ Т.В. Исидор Киевский как эпистолограф // Античная древность и средние века. Вып. 39: К 60-летию д. и. н., профессора В. П. Степаненко. Екатеринбург, 2009. С. 375–382.

[11] Голубинский Е. История Русской церкви. Период второй, московский. Том II, от нашествия монголов до митрополита Макария включительно. Первая половина тома. М.: Университетская типография, 1900. С. 414–468; Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви. Том 1. М.: Директ-Медиа, 2020. С. 284–290; Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский (1385/1390–1463). Екатеринбург: Екатеринбургская духовная семинария, 2018. С. 5–6.

[12] Gill J. Personalities of the Council of Florence and other essays. Oxford, 1964. P. 65-78; Philippides M. The Fall of Constantinople 1453: Classical Comparisons and the Circle of Cardinal Isidore // Viator. 2007. 38:1. P. 349–383.

[13] Наиболее подробный анализ историографии см.: Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский в отечественной и зарубежной историографии // Вестник Екатеринбургской духовной академии. 2017. Вып. 1 (17). С. 113–131.

[14] Подробнее см.: Абеленцева О. А. Митрополит Иона и установление автокефалии Русской церкви. М.-СПб.: Альянс-Архео, 2009. Глава 2; Тулянов В. А. Когда выбор решает все: первый автокефальный русский митрополит Иона // Наше Отечество. Страницы истории. Сборник научных статей / отв. ред. Н. Г. Гришина. М., 2016. С. 4–11; Тулянов В. А. Киевская митрополия и княжеская власть 1439–1461 гг.: проблемы взаимоотношений // Наше Отечество. Страницы истории. Сборник научных статей / отв. ред. Н. Г. Гришина. М., 2019. С. 25-31; Тулянов В. А. Василий I и митрополит Фотий: государство и церковь на Руси накануне «Феодальной войны» в Московском княжестве // Россия и мир: развитие цивилизаций. Уроки прошлого, угрозы будущего. Материалы X международной научно-практической конференции. В 2-х частях. М., 2020. С. 385–389.

[15] Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 84.

[16] Псковские летописи. Выпуск 2 / под редакцией А. Н. Насонова. М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. С. 44.

[17] Петрушко В. И. Между Вильно и Москвой: Русская митрополия и государственно-церковные отношения в 1-й трети XV в. // Вестник церковной истории. 2014. № 3–4 (35–36). С. 231-232; Тарасов А. Е. Герасим // Общенациональный интерактивный энциклопедический портал «Знания». 2022. № 11.

[18] Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т. 18. Симеоновская летопись. М.: Знак, 2007. С. 175; ПСРЛ. Т. 25. Московский летописный свод конца XV века. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1949. С. 251–252.

[19] Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский. Глава 1.

[20] См. например: Голубинский Е. История Русской церкви. Период второй, московский. Том II, от нашествия монголов до митрополита Макария включительно. Первая половина тома. С. 428; Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье: Сборник. М.: ЦНЦ «ПЭ», 2007. С. 323; Малето Е. И. Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине XV в. М.: Центрполиграф, 2018. С. 88; Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский (1385/1390–1463). С. 76.

[21] ПСРЛ. Т. 18. С. 176; ПСРЛ. Т. 25. С. 253.

[22] ПСРЛ. Т. 6. Софийские летописи. СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1853. С. 151; ПСРЛ. Т. 20. Львовская летопись. Ч.1. СПб.: Типография М. А. Александрова, 1910. С. 241.

[23] ПСРЛ. Т. 23. Ермолинская летопись. СПб.: Типография М. А. Александрова, 1910. С. 149.

[24] ПСРЛ. Т. 25. С. 253.

[25] ПСРЛ. Т. 12. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. СПб: Типография И. Н. Скороходова, 1901. С. 23.

[26] Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. С. 323.

[27] Голубинский Е. История Русской церкви. С. 431.

[28] Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. С. 323.

[29] Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 86.

[30] Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. (далее – ДДГ). М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950. С. 105.

[31] Там же. С. 106.

[32] Клюг Э. Княжество Тверское (1247–1485 гг.). Тверь: РИФ ЛТД, 1994. С. 291.

[33] ПСРЛ. Т. 12. С. 24

[34] ПСРЛ. Т. 25. С. 253.

[35] Там же.

[36] Голубинский Е. История Русской церкви. С. 431.

[37] Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский. С. 84.

[38] Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. С. 389.

[39] Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви. Том 1. С. 386; Голубинский Е. История Русской церкви. С. 431; Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 87.

[40] ПСРЛ. Т. 12. С. 23.

[41] Шпаков А. Я. Государство и Церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве от Флорентийской унии до учреждения патриаршества. Кн. 1. Княжение Василия Васильевича Темного. Киев, 1904. С. 34.

[42] О личности боярина Фомы в историографии ведутся споры, см. подробнее: Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 87; Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский. С. 84; Никитина А. В. Тверское княжество и Ферраро-Флорентийский собор (1439 г.) // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. Выпуск 8. 2017. С. 310–317.

[43] Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. С. 394.

[44] Там же. С. 393–394.

[45] В частности, некоторые исследователи полагают, что Исидор рукоположил коломенского епископа Варлаама, см. например: Макарий (Веретенников), архим. Митрополиты Древней Руси (X–XVI века). М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2016. С. 616; Акишин С. Ю. Митрополит Исидор Киевский. С. 83.

[46] Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 83–84.

[47] ПСРЛ. Т. 43. Новгородская летопись по списку П. П. Дубровского. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 178.

[48] ПСРЛ. Т. 12. С. 23.

[49] Там же.

[50] Маркина Н. Д. Две иконы «Богоматерь Владимирская» начала XV в. (К вопросу об изменении иконографии древнего оригинала) // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 168–177; Щенникова Л. А. Иконы Богоматери, чтимые в Московской Руси XIV–XV веков // Кириллов. Краеведческий альманах. Выпуск 3. Вологда, 1998. С. 167–185.

[51] Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. С. 323.

[52] Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 87.

[53] ПСРЛ. Т. 12. С. 25.

[54] См. подробнее: Тулянов В. А. Из истории церковно-государственных отношений на Руси в конце XIV — начале XV в.: митрополит Киприан и великий князь Василий I // Вестник Государственного Социально-Гуманитарного Университета. № 4 (52). 2023. С. 20–29.

[55] Карташев А. В. Очерки по истории Русской церкви. Том 1. С. 288.

[56] Жарин Д. В. Ганза в Восточной Европе. Торговое и культурное взаимодействие в XIII–XV вв. // Исследования по истории Восточной Европы: научн. сб. Вып. 3. Минск: РИВШ, 2010. С. 102–123.

[57] Петрушко В. И. Флорентийская уния, Московский Собор 1441 года и начало автокефалии Русской Церкви // Церковь и время. 2018. Т. 82. Янв.-март. С. 106.

[58] Кузьмина О. В. Церковь и политическая борьба в Новгороде XIV–XV вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата наук. Великий Новгород, 2007. С. 265.

[59] ПСРЛ. Т. 43. С. 178.

[60] Там же.

[61] Там же.

[62] ПСРЛ. Т. 4. Новгородские и псковские летописи. СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1848. С. 211.

[63] Давиденко Д. Г. Монастыри-архимандритии в городах Северо-Восточной и Северо-Западной Руси 14–15 вв. // Средневековая Русь. Вып. 10. К 1150-летию зарождения российской государственности. М., 2012. С. 319.

[64] Голубинский Е. История Русской церкви. С. 436.

[65] Кузьмина О. В. Церковь и политическая борьба в Новгороде XIV–XV вв. С. 266.

[66] Там же. С. 272.

[67] Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. С. 324.

[68] Мартынюк О. В. Огни в «киммерийской тьме»: путешествия по Восточной Европе в XV веке // Новое прошлое. 2020. № 3. С. 36–51.

[69] Пресняков А. Е. Литовско-Русское государство в XIII-XVI вв. С. 137–148; Полехов С. В. Государственный переворот 1432 г. в Великом княжестве Литовском // Вестник Московского университета. Серия 8: История. 2010. № 1. С. 35-48.

 

Источник: Тулянов В. А. Митрополит Исидор Киевский на Руси в 1437–1438 гг. // Теологический вестник Смоленской православной духовной семинарии. 2024. № 3 (24). С. 62–79.