Онисим, согласно Посланию к Филимону (далее — Флм) апостола Павла, был рабом Филимона. Хотя в надписании послания указывается трое адресатов (при этом синтакически не совсем понятно, к кому конкретно из них обращен весь последующий текст), однако едва ли верно предположение Л. Коупа[1], что господином Онисима был Архипп; по мнению ученого, Филимон в таком случае, выступая главным получателем послания, должен был прочитать его перед собранием, чтобы воля Павла относительно необходимости дать свободу рабу Онисиму стала бы известна всем членам «домашней церкви»[2] и, таким образом, на Архиппа было бы оказано своего рода давление со стороны общественного мнения внутри Церкви, и ему пришлось бы освободить Онисима. Однако такой взгляд, судя по всему, противоречит словам самого Павла: «Я хотел при себе удержать его, дабы он вместо тебя послужил мне в узах за благовествование; но без твоего согласия ничего не хотел сделать, чтобы доброе дело твое было не вынужденно, а добровольно. Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда, не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного, особенно мне, а тем больше тебе, и по плоти и в Господе. Итак, если ты имеешь общение со мною, то прими его, как меня» (Флм 13-17).
Предположение Коупа верно, кажется, в отношении того, что Архипп был хозяином дома, в котором собиралась община, которой адресовалось Послание к Филимону. Во-первых, об этом говорит то, что приветствие общине стоит сразу после приветствия Архиппу; во-вторых, то, что грамматически местоимение «его», определяющее принадлежность объекта речи (в данном случае «церкви, которая в доме его»), согласуется с именем Архипп. То есть, не исключая возможности того, что хозяином дома для собраний мог быть Филимон, следует признать, что сам текст послания в большей степени свидетельствует о том, что дом принадлежал Архиппу. Интересно, что основным формальным адресатом остается Филимон, так как именно его Павел приветствует в первую очередь и, следовательно, к нему обращает свое небольшое дружеское послание.
Главной темой Послания к Филимону является судьба Онисима. Из послания становится известно, что Онисим по какой-то причине (видимо, из-за страха быть наказанным за какую-либо провинность или растрату господских денег[3]) бежал от своего хозяина и направился в тот город, где в то время находился Павел[4]. Однако странным кажется то, что, находясь в бегах, Онисим пытался найти прибежище у Павла, пребывавшего в тюрьме. Некоторый свет на это проливает обычная для того времени практика беглых рабов или провинившихся клиентов[5] обращаться к близким друзьям или родственникам господина для ходатайства за них, что должно было умерить гнев патрона. Ярким примером этого может служить одно из писем Плиния Младшего, в котором его составитель просит некоего Сабиниана (вероятно, своего приятеля) принять раскаивающегося вольноотпущенника[6] (в следующем письме Плиний выражает благодарность своему адресату за то, что последний внял его просьбе[7]).
В чем состояла вина Онисима, осталось неизвестным, однако это было нечто весьма значимое, раз он нуждался в посреднике. Интересно отметить при этом, что раб язычник, имея неприятности с господином-христианином, прибегает к заступничеству христианского проповедника. Судя по всему, Онисим был знаком с Павлом уже какое-то время (возможно, он встречался с ним в Эфесе, либо сопровождая своего хозяина, либо посещая Павла по поручению Филимона). Как бы то ни было, Онисим четко понимал, что Павел имел большой авторитет в христианской общине, к которой принадлежал Филимон или которую, возможно, возглавлял[8]. После встречи с Павлом, находившимся в заключении, Онимсим стал христианином. Не исключено, что на это повлияли и несправедливые гонения и обвинения в адрес Павла, которые последний великодушно претерпевал. Далее Павел отослал Онисима с письмом к его господину, вырзив надежду, что Филимон примет своего раба «не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного, особенно мне, а тем больше тебе, и по плоти и в Господе» (Флм 16). Хотя письмо во многом и посвящено имплицитному обсуждению проблемы взаимоотношения рабов и господ, у читающего остается ощущение нерешенности этой проблемы. Такое впечатление возникает, возможно, от того, что мы ожидаем от апостола социально-прагматической определенности: рабство — это хорошо или плохо; а также четкого ответа, нужно ли рабов в обязательном порядке освобождать или нет.
К сожалению, Павел не дает четкого социального рецепта на этот счет. Однако во многих размышлениях и высказываниях Павла в других посланиях, где затрагивается проблема рабства, просматривается довольно оригинальная позиция (воистину в духе «апостола свободы»). В принципе, для него сам по себе институт рабства не представляет ничего противоестественного, а широко распространенная в то время практика освобождения рабов является лишь средством, которым стоит воспользоваться, если это как-то будет способствовать духовному росту вольноотпущенника в служении Церкви[9]. Самым существенным для Павла в рассматриваемой проблеме было то, что социальные различия не имели больше определяющего значения в рамках христианской Церкви (Гал 3:27-28: 1 Кор 12:13), где все призывались к служению друг другу в любви и взаимном уважении. В Церкви как понятия «свободные» и «рабы», так и стоящие за ними люди претерпевали отныне радикальную трансформацию: все христиане «рабы Христовы» и по настоящему «свободные», так как освободились от рабства условностей, пороков и заблуждений этого мира, от рабства греха (1 Кор 7:22).
Что же касается дальнейшей судьбы Онисима, то, скорее всего, он был отпущен на волю своим господином. Некоторые древние толкователи, а также исследователи Нового времени отождествляли Онисима из Послания к Филимону с предстоятелем эфесской христианской общины, носящим то же имя и упоминающимся Игнатием Антиохийским в его Послании к Ефесянам[10]. Однако это очень спорный момент, особенно на фоне древнего предания, отраженного в «Апостольских постановлениях» (письменном памятнике IV века), где говорится, что Онисим, «раб Филимона», был епископом христианской общины в Бореи (видимо, имеется в виду город Верия) в Македонии[11]. Как-то обосновать, опровергнуть или примирить эти два свидетельства на данный момент не представляется возможным.
[1] L. Cope. On Rethinking the Philemon-Colossians Connection. BR 30, 1985. P. 47.
[2] Под «домашней церковью» нужно понимать не христианскую семью (такое впечатление возникает от Синодального перевода, подкрепленного или усиленного, вероятно, традицией толкования надписания Послания, где Филимон представлен как отец, Апфия как его супруга и Архипп как их сын), а буквально «собрание, которое в твоем доме» (греч. - te kat' oikon sou ekklesia), то есть община, состоящая из живущих в том или ином городе христиан, которые собираются для молитвы и общения в дом одного из своих единоверцев.
[3] См. Флм 18-19: «Если же он чем обидел тебя, или должен, считай это на мне. Я, Павел, написал моею рукою: я заплачу».
[4] Место тюремного заключения Павла, упоминающееся в послании, остается предметом дискуссии. При этом более вероятно, что это было в Эфесе, так как наиболее реально добраться непойманным беглому рабу Онисиму было именно туда (также ср. 1 Кор 15:32; 2 Кор 11:23); кроме того, возможность скорого посещения Павлом (Флм 22) едва ли предполагает Рим, сильно отдаленный от провинции Асия. (Обсуждение позиций «за» и «против» римского происхождения посланий см. в: Р. Э. Браун. Введение в Новый Завет, в 2-х томах. Т. 2. М., 2007. C. 90-94.)
[5] Известно, что клиентско-патронажные отношения, когда тот или иной человек, семья или даже целый город имели покровителями богатых римлян (вплоть до императора) для защиты своих прав, составляли едва ли не главный элемент социально-политических отношений в ранней Римской империи.
[6] Письма, 9.21.1,4: «Твой вольноотпущенник, на которого, по твоим словам, ты сердишься, пришел ко мне и, пав к моим ногам, обнял их, будто твои. Плакал он много, много просил и молчал много - в общем внушил мне доверие к искренности своего раскаяния. Верю, что он действительно исправился, так как чувствует, что провинился... Боюсь, как бы не показалось, что я не прошу, а принуждаю, если к его просьбам присоединю мои; я присоединю их тем полнее и непринужденнее, чем резче и строже я его выбранил, решительно пригрозив, что впредь никогда больше за него просить не стану. Так сказал я ему: его следовало устрашить; тебе же я скажу другое: возможно, что я и во второй раз буду просить тебя и во второй раз добьюсь твоего согласия, лишь бы по такому поводу, чтобы мне приличествовало просить, а тебе выполнить просьбу. Будь здоров».
[7] Там же, 9.24.
[8] Апостол Павел в Флм 1 называет его «сотрудником». Этот термин Павел обычно применял к проповедникам и помощникам, которые либо странствовали вместе с ним (ср. Флм 24; Рим 16:21), либо трудились в деле миссии самостоятельно (например, Рим 16:3). Видимо, Филимон, имея хорошее образование, был как минимум учителем в своей Церкви.
[9] См. 1 Кор 7:21. При этом нельзя забывать о сильной гуманистической тенденции по отношению к рабам, которая проявилась в период ранней Римской империи, а также о часто привилегированном положении рабов в частных хозяйствах и даже о привлечении их на государственную службу.
[10] См. 1.3, 6.2.
[11] Апостольские постановления, 7. 49.