Самым древним источником сведений о них является на сегодняшний день краткая  житийная заметка в Синаксаре Константинопольской Церкви X века (кодекс Сирмунда)[1]. Как и во многих других, более поздних и, судя по всему, сильно унифицированных по определенной канонической схеме, житиях мучеников в нем содержится ряд неоднозначных моментов (в особенности это касается многочисленных мучеников эпохи гонений первых трех веков христианства). Но прежде чем перейти к этому, рассмотрим сведения, которые можно определенно признать в качестве исторически достоверных. К таковым относится указание на время мученической кончины — период гонений в правление императора Диоклетиана (284-305 годы правления), а также место, где жили мученики и где приняли страдальческую кончину — Финикия, одна из административных областей провинции Сирия. Правителем области выступает некий Максим[2]. Ничего сверхординарного для того времени не представляют и пытки, которым был подвергнут святой Анания: бичевание, прижигание раскаленным железом, растирание израненного и обожженного тела сильносоленой смесью уксуса. Более того, такая последовательность истязаний совпадает с последовательностью пыток, которым подвергся один из первых известных нам мучеников при Диоклетиане — Петр Никомидийский. Евсевий Кесарийский так описывает его страдания: «Одного человека в Никомидии привели на площадь и в присутствии упомянутых властителей велели ему принести жертву; он отказался. Его велели раздеть, подвесить и сечь по всему телу бичами, пока, умученный, он, пусть и против воли, не сделает, что приказано. Он терпел, бесповоротный в своем решении, хотя кости его уже были видны; и вот составили смесь из уксуса с солью и стали поливать уже помертвевшие части тела»[3]. Не исключено, что рассказ Евсевия мог послужить повествовательным образцом для автора Мученичества святого Анании; хотя, учитывая относительное единство имперской судебной практики, можно допустить, что элементы предания о мученике здесь вполне достоверны (вероятность чего, впрочем, невелика в силу очень большого временного промежутка между событием и его описанием). Далее рассказывается о двух деяниях святого, содержащих вполне традиционные для жанра синаксарных житий (и не только, конечно, синаксарных) мотивы: о сокрушении храма и статуй языческих богов силой молитвы и вкушение в тюрьме божественной пищи. При этом, историческим зерном в первой сцене, как и в случае, например, с преподобномученицей Евгенией или мученицей Татьяной Римскими, могло быть как символическое изображение агиографом противостояния Анании язычеству (в миссионерском и исповедническом служении), так и намек на последующее строительство церкви в честь святого на месте языческих святилищ. Что же касается второй сцены, то ее глубоко духовный символизм понимали уже переписчики и редакторы жития Анании. В частности, в латинской версии, помещенной в «Деяниях святых»[4], эта сцена интерпретируется как явление Христа и Святого Духа.

Во время пребывания святого Анании в тюрьме ко Христу обращается некий «ключник» (греч. — kleidophylaks) по имени Петр, под которым явно подразумевается один из стражников или даже начальник тюремной стражи. Он, будучи поражен стойкостью и мужеством Анании, приходит к нему и принимает от него крещение. После этого они подвергаются пыткам уже вдвоем. Их вместе подвергают колесованию и, на что особенно важно обратить внимание, пытают огнем на раскаленной жаровне. В результате этих событий, как говорится дальше в Синаксаре, к вере во Христа обращаются семь воинов, участвовавших в экзекуциях. Все девять в конце концов приговариваются к утоплению в море и так «оканчивают свой жизненный путь»[5].    

Здесь опять-таки обнаруживается параллель с рассказом о мученике Петре из Никомидии Евсевия Кесарийского. После того, как мученик не согласился принести жертву перед идолами, «притащили на середину железную решетку, подложили под нее огонь и стали жарить то, что оставалось от его тела, так, как жарят мясо, приготовляемое в пищу, не целиком, чтобы он сразу не скончался, а по частям: пусть умирает медленно. Уложившим его на огонь разрешено было снять его не раньше, чем он знаком даст согласие выполнить приказ. Мученик, однако, не сдался и победоносно испустил дух среди мучений». В случае со святыми Ананией и Петром Финикийскими все, согласно Мученичеству, обстояло несколько иначе: во время пыток «по их молитвам огонь в жаровне ослабевает (букв. «охладевает» — П.Л.), благодаря присутствию рядом с ними ангелов»[6]. Конечно, совсем не обязательно видеть здесь описание какого-то объективно-эмпирического чуда (что, однако, нельзя совсем сбросить со счетов; хотя лучше, наверное, здесь видеть свидетельство мистического опыта, как в случае со святым Феодором Антиохийским[7]). Но вполне возможно, что автор в качестве причины такого явления мог подразумевать просто плохо просушенные дрова или какие-то помешавшие палачам природные явления, в чем некоторые из присутствующих воинов углядели знак свыше, что и послужило стимулом к их обращению.  

Понятно, что однозначно сказать о том, зависел ли автор (или авторы) при составлении Мученичества от рассказа Евсевия[8], и что он (или они) имел в виду под разными сверхъестественными обстоятельствами, сопровождавшими страдания мучеников, сложно; однако ясно, что здесь перед нами открываются возможности для разного рода интерпретаций, позволяющих  глубже проникать в духовную суть подвига героев веры.

Теперь кратко о дате литургического празднования памяти воспоминаемых сегодня святых. В большинстве византийских календарей память их указывается 27 января (даты приводятся по старому стилю): в Типиконе Великой Церкви IX-X веков, в Минологии Василия II, в Синаксаре Константинопольской Церкви, в Петровом Прологе XI века[9]. В современном церковном календаре память святых мучеников Анании, Петра и семи воинов с ними перенесена на 26 января из-за празднования 27 января памяти Иоанна Златоуста. Как указывают авторы статьи, посвященной рассмотренным святым, в «Православной энциклопедии», «в русских и славянских календарях память Анании, Петра и семи воинов упоминается довольно редко, впервые она встречается 27 января в старославянском Ассеманиевом Евангелии XI века»[10].

[1] Сохранилось, также, пространное Мученичество Анании со сподвижниками (Codex Messanensis 42, XI век), на который (в той или иной редакции) опирался, судя по всему, составитель житийной заметки в поздней версии Синаксаря Константинопольской Церкви (Codex Cryptoferrantensis, XII века). Об этих редакциях Мученичества см. подробнее в: Synaxarium Ecclesiae Constantinopolitanae // Propylaeum ad Acta Sanctorum. Novembris. Bruxellis, 1902. Col. XXXI; Bibliotheca Hagiographica Greaca. T. 1. Bruxselles, 1957. N 2023. К сожалению, мне осталось недоступным упомянутое греческое житие, почему я ограничиваюсь рассмотрением только синаксарных сказаний о мучениках.    

[2] Synaxarium Ecclesiae Constantinopolitanae // Propylaeum ad Acta Sanctorum. Novembris. Bruxellis, 1902. Col. 426-427.

[3] Церковная история, 8.6.2.

[4] Acta Sanctorum. Februarius. T. 3. Antwerpen, Michael Cnobarus. 1658. P. 493.

[5] Synaxarium Ecclesiae Constantinopolitanae, col. 427-428.

[6] Item.

[7] Память 23 ноября по старому стилю.

[8] Кстати, стоит отметить еще одну деталь: чуть ниже Евсевий в той же главе приводит свидетельство о многочисленных казнях христиан через утопление (Церковная история, 8.6.6), что также может служить дополнительным аргументом в пользу тезиса о текстуальной связи между Мученичеством и рассказом Евсевия.

[9] Архиепископ Сергий (Спасский). Полный Месяцеслов Востока в 3-х томах. Т. 2. М., 1994. С. 26.

[10] О. Н. З., О. В. Лосева. Анания пресвитер, Петр и 7 воинов // Православная энциклопедия, т. 2. - М., 2004. -  С. 223-224. - http://www.pravenc.ru/text/114760.html