Попытки разработать теорию родов литературы содержатся в «Поэтике» Аристотеля, где описывается драма (трагедия) и поэзия повествовательная. Отличительная черта повествовательной поэзии заключается в том, что в повествовании необходимо выбирать и упорядочивать факты действительности, которые послужат материалом для эпопеи (материалом для поэтического подражания). При этом упорядочивание подразумевает сведение в одном тексте событий, по времени удаленных друг от друга: «В трагедии невозможно изображать многие события, происходящие одновременно, но только часть их, являющуюся на сцене <…>, а в эпопее благодаря тому, что она представляет собой рассказ, можно сразу изобразить много событий, относящихся к делу» [1, с. 59-61].

Текст проповеди святителя Германа Константинопольского датируется VII веком. Жанровая принадлежность данного текста обозначена как «слово». В церковном значении это понятие синонимично понятию «проповедь». Однако для проповеднического жанра текст Германа Константинопольского имеет нетипичную структурную особенность: он почти полностью построен в форме диалога, причем этот диалог распадается на две части. В первой части с Богородицей беседует архангел Гавриил, как и полагается по евангельской истории; во второй — Иосиф Обручник, как, например, и в кондаке преп. Романа Сладкопевца, написанном раньше, в V – VI веках.

Возможно, жанровые особенности, а именно отнесенность к проповедническому жанру, обусловливают ту особенность этого текста, которая встречалась и в других произведениях церковных поэтов, — расширение первичного, библейского текста за счет усложнения языка, попыток интерпретации Священного Писания: «По отношению к Слову Бога всякая проповедь — это текст "второго порядка", слово наставника по поводу слова Бога. Цель проповеди состоит в донесении смысла слова Бога до сознания людей. Такая передача смысла представляет собой ту или иную адаптацию первичного текста (слова Бога) к возможностям человеческого разума. Адаптация может состоять в полном или частичном переводе первичного текста на более понятный язык, при этом вторичный текст может быть и расширением исходного, и, напротив, его сжатием (компрессией)» [2, с.205].

Языковое и структурное своеобразие определяются, в свою очередь, самим жанром: «Проповедь — жанр свободный, <…> предоставляющий проповеднику возможность определенного выбора содержания и способа пастырского учительного обращения с верующими (выбора, разумеется, в известных границах)» [2, с.209].

При этом проповедь как жанр предполагает диалог, но несколько иного рода: это диалог со слушателями, чаще всего скрытый, так как подразумевает не прямое общение, а лишь обращение к слушателям. При этом сама проповедь, как правило, является по форме монологом. Слово патриарха Германа, напротив, в этом нарушает законы жанра, являясь скорее не проповедью, а драматическим произведением, предназначенным не для одного, а для трех голосов.

Произведение Германа делится на две части, два диалога: Ангела с Марией и Марии с Иосифом. Для удобства анализа каждая часть обозначается римскими цифрами (соответственно I и II); в свою очередь, каждый из указанных диалогов поделен на реплики, или строфы: в первом диалоге выделено 48 строф (все строфы парные), во втором — 43 строфы (последняя строфа — реплика Иосифа — является непарной, для нее нет ответа). Строфы будут обозначаться арабскими цифрами [3].

Произведение Германа по сравнению с другими гимнографическими текстами, посвященными событию Благовещения и написанными в форме диалога, является довольно поздним. Поэтому в нем можно отметить, с одной стороны, черты, которые объединяют его с другими текстами, подобными ему по тематике и форме; с другой стороны, особенности, присущие только этому тексту и отличающие его от других.

Черты, общие для произведения Германа и других благовещенских песнопений (в жанре кондака и канона):

• алфавитный акростих,
• диалогическая структура.

Отличительные черты:

1) не просто акростих, а еще и единоначалие некоторых строф. Богородица, Которая только отвечает на ангельские реплики в первой части и реплики Иосифа во второй части, иногда повторяет первое слово (слова) этих реплик. Например:

Ангел. (Ты) Трон Богоносящий… Θρόνος θεοβάστακτος…

Богородица. Троном Всевышнего… Θρόνος Υψίστου… (I, 15, 16)

Ангел. Рождаешь Господа спасения… Σωτηρατέξειςτον Κύριον…

Богородица. Спасение, как ты говоришь, как могу родить… Σωτηρα, ως λέγεις, οτι τέξομαι… (I, 35, 36)

Такое единоначалие, возможно, обусловлено жанром произведения и используется как ритмическое и мнемотическое средство: проповедь должна запоминаться.

2) наличие явных и скрытых цитат.

 2.1 ветхозаветные цитаты:

а) упоминаются дом Давида и дом Иакова: корень Давидов процветший (I, 34 –– так Богородица говорит о себе),

б) в разговоре Иосифа и Марии ветхозаветные цитаты и образы встраиваются в спор и становятся в нем аргументами:

Иосиф. Написано в законе Моисея так: «Если же найдешь девушку и принудит ее возлечь с ним, то даст человек тот отцу юноши 50 дидрахм».

Богородица. Написано у пророков: «Дастся запечатленная книга мужу, ведущему писания, и он скажет: Не могу познать ее» (I, 5, 6).

в) прямое цитирование пророческих книг, которое также использует Мария, чтобы убедить Иосифа:

Веруй пророкам Божьим…: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил» (II, 32).

Данная цитата является двойной. С одной стороны, она ветхозаветная: эти слова взяты из книги пророка Исайи, названного ветхозаветным евангелистом за его многочисленные пророчества о воплощении Христа. С другой стороны, эта же цитата встречается в Евангелии от Матфея в контексте события Благовещения: «Иосиф же, муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! Не бойся принять Марию, жену твою <…>; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их. А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: "Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут Ему имя Еммануил, что значит: с нами Бог"» (Мф.1:19 – 23).

 2.2. новозаветные цитаты: цитируется ангельское приветствие, рассказ о Захарии и Елисавете, Песнь Богородицы.

Первая же строфа проповеди содержит цитату из сцены Благовещения в Евангелии от Луки:

Слушай, Прославленная, сокрытые слова Всевышнего слушай: «Се, зачнешь во чреве и родишь Сына, и наречешь Ему имя Иисус» (I, 1).

Фраза, данная в кавычках, является дословным цитированием Евангелия и в русском переводе звучит так: И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус (Лк. 1:30-31).

При этом видно, что в тексте проповеди эта цитата имеет «окружение» в виде авторских слов (Внимай, Прославленная; сокровенным словам Всевышнего внимай). Таким образом, архангел Гавриил сразу отмечает свою посланническую роль: то, что он говорит, — это не его собственные слова, но слова Пославшего его.

В проповеди Германа сохранено и ангельское приветствие, которое звучит в Евангелии от Луки так: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами» (Лк.1:28).

В произведении Германа эти слова немного изменены: они повторяют текст молитвы, основанной, в свою очередь, на евангельском тексте: «Богородице Дево, радуйся; Благодатная Марие, Господь с Тобою. Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших». В указанной строфе проповеди видна одна из особенностей литературного церковного творчества: священный текст часто рассматривается через призму текста молитвенного, и это рассмотрение иногда создает сложные межтекстовые связи.

Из евангельского текста берется только само событие Благовещения, занимающее 13 стихов (с 26 по 38). В таблице при ссылке на стихи Евангелия сначала будет даваться номер стиха без учета всего остального текста, а в скобках — номер стиха так, как он идет в евангельской главе.

Таким образом, там, где речь идет о сути Благовещения, соотношение евангельского текста и текста проповеди превращается в замкнутую, кольцевую композицию: вторая «благовещенская» цитата у Германа соотносится с последним «аргументом» Гавриила в евангельском тексте (рассказ о Елисавете), и, напротив, ангельское приветствие, которое Гавриил произносит в Евангелии в самом начале, при встрече с Марией, у Германа отнесены ближе к концу.

 2.3 гимнографические (богословские) цитаты (использование текстов не из Священного Писания: литургических, богословских). Сюда относятся прежде всего Божественные и Богородичные имена и образы, через которые автор словесно пытается выразить принципиально невыразимое: (Господь) Свет миру (I, 39); Ангел обращается к Богородице Скиния Божественная одушевленная (I, 41).

 2.4 рассказ о прошлых событиях вкладывается в уста героев (форма цитации).

Интересно, что герои не только вспоминают и рассказывают друг другу о прошлых событиях (слова Иосифа о том, как во сне ему явился ангел), но и как бы заглядывают в будущее. Эту особенность текста можно назвать нелинейностью: действие не развивается прямо, от начала до конца. Такая нелинейность, скорее всего, обусловлена целями текста: не столько рассказать о событии Благовещения (повествовательная, информационная цель), сколько дать своеобразную интерпретацию этому событию (дидактическая цель).

Так, например, Богородица в разговоре с Иосифом рассказывает историю своей родственницы Елисаветы, которая, будучи в летах, родила по надежде пророка и Предтечу (II, 14). Такое именование Иоанна Крестителя отсутствует в Евангелии, так как «Предтеча» — результат некоего дистанцирования, осмысления текста Священного Писания. Иоанн говорит о себе так: «Я крещу вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Лк. 3:16). В тексте проповеди Мария называет Иоанна Предтечей, то есть заранее знает его миссию и его значение.

По сравнению с другими текстами, посвященными тому же событию и написанными в той же диалогической форме (например, с кондаком преп. Романа), текст патриарха Германа более насыщен библейскими цитатами в из различной форме (явные и скрытые). Возможно, это связано с жанром: текст Германа — это слово, проповедь, которая непосредственно призвана толковать священные тексты. Поэма Романа — скорее художественное произведение, написанное на благовещенский сюжет. Однако при поиске различий между этими двумя произведениями обнаружится, что если эти различия и есть, то, с другой стороны, между указанными текстами много общих черт. Во-первых, это диалогическая форма. Во-вторых, пространность формулировок. При этом Герман цитирует больше священного текста, как бы «разворачивая» его; Роман практически обходится без таких явных цитат.

Помимо кондака Романа Сладкопевца и, возможно, через этот кондак, текст Германа связан и с другими диалогическими текстами византийской гимнографии из корпуса текстов, посвященных Благовещению. Сюда относятся, наряду с кондаком Романа, более ранние тексты: это и проповедь Прокла Константинопольского (V век), также заключающая в себе двойной диалог (Мария — Иосиф, Мария — архангел), и три проповеди Иоанна Златоуста, относящиеся в издании Миня к разделу Spuria (подложных) и содержащих все те же благовещенские диалоги. Если брать еще более ранние диалогические благовещенские тексты, то это прежде всего диалоги, приписываемые Ефрему Сирину (IV век). Кроме того, существуют тексты, по форме и содержанию сходные с текстом проповеди Германа, однако, судя по всему, написанные позже: среди них особенный интерес представляют богослужебные тексты — каноны праздника Благовещения и отдания праздника — интерес в аспекте не только датировки, но и авторства и происхождения этих текстов. Таким образом, выстраивается целая традиция диалогических византийских песнопений, анализ которой важен в нескольких аспектах: историческом (для сравнения текстов, датировки и атрибуции), поэтическом (для детального рассмотрения поэтики византийских текстов), богословском (для выявления того, какие богословские идеи выражаются определенными поэтическими средствами).

Библиография:

1. Аристотель. Поэтика. Риторика. – СПб.: Азбука-классика, 2007. – 352 с.

2. Мечковская Н.Б. Язык и религия. – М.: «ФАИР», 1998. – 352 с.

3. Patrologia Graeca (PG). XCVIII. Excudebatur et venit apud J.-P. Migne Editorem, 1858, 1860. Col. 320 – 340. Проповедь Германа цитируется по этому изданию. Подстрочный перевод мой – А.В.