Дух и невеста говорят: прииди!

Откр 22:17

Введение

Из всего множества метафор, изображающих в пророческой литературе отношения Бога и Его народа, самой сильной, несомненно, является супружеская метафора. История Израиля – это история любви и милости Бога к Своему народу. Любви, на которую этот народ иногда отвечает взаимностью, но чаще – неверностью и изменой. Обратная сторона любви – это ревность. Любовь Божья, влекущая за собой благословение, и Божья ревность, влекущая за собой наказание, – эти два полюса определяют всю историю израильского народа, которая для пророков – история отношений с Богом. Муж в этой метафоре представляет Бога, жена представляет Израиль.

Когда в Ветхом Завете говорится о любви, будь то אהבה или חסד, то речь идет не столько о чувствах, сколько об активном действии. Попутно заметим, что и вера, אמונה относится не к интеллектуальной сфере, а к практической: вера в Библии – это верность אמונה Израиля – это ответ на חסד Бога. Верность тем отношениям с Богом, которые обусловлены заветом с Ним. Завет, союз, ברית – в супружеской метафоре это брачный договор.

Любовь и верность обусловлены выбором. В традиционном, патриархальном обществе право выбора – всегда на стороне жениха. Выбрать, «возлюбить» может только он. За невестой остается право принять или отвергнуть его выбор, ответить ему взаимностью или не отвечать. Кто-нибудь возразит: но ведь Мелхола «полюбила» (תאהב) Давида (1Цар 18:20), а не Давид Мелхолу. Но этот исключительный пример лишь подтверждает, а не опровергает данного правила: кем был Давид, бедный деревенский пастушок, по сравнению с ней, царской дочерью? Он не мог ее выбрать, а она, представительница власти, могла. Инициатива в отношениях всегда принадлежит сильной стороне. В случае с Давидом сильная сторона – это Мелхола, потому за ней и выбор. На ее стороне – сила и власть ее отца, которые и дают ей это право, право предпочесть, «полюбить».

С учетом этого общекультурного фона становится легче понять и оправдать такие, например, слова, как «Я возлюбил Иакова, а Исава возненавидел» (Мал 1:2-3). По Своему суверенному праву выбора Бог отдал предпочтение Иакову, а не его брату. «Возлюбить» здесь значит – избрать, «возненавидеть» – лишить этого избрания, не избирать. Когда говорится, что Иаков «любил Рахиль больше, нежели Лию» (Быт 29:30), это значит, что он отдавал предпочтение Рахили и входил к ней чаще, чем к ее сестре (ср. Втор 21:15). Это и понятно, ведь Рахиль была «красива станом и красива лицом», тогда как глаза сестры ее Лии были, как говорит текст, רכות ракот[1].

Супружеская метафора у Осии

Автором супружеской метафоры является пророк Осия. Для изображения отношений Бога с Израилем в книге, носящей его имя, широко используются и другие метафоры, например такие, как «отец и сын» (11:1,3), «врач и пациент» (11:3), «животновод и скотина» (11:4), «роса и почва» (14:6) и др. Но самая сильная и развернутая в книге Осии метафора – супружеская, где муж изображает собой Бога, а жена – Израиль. Эта метафора охватывает целых три главы (Ос 1-3), которые можно считать вводными не только к самой пророческой книге, но и ко всему корпусу Двенадцати малых пророков. Быть может, именно этим объясняется, почему почти во всех древних вне-танахических памятниках (LXX, Таргум Йонатана, 3-я (в западной традиции – 4-я) книга Ездры (3(4)Езд 1:39-40); апокриф «Жизнь пророков») на первой позиции в своде Двенадцати находится не Амос, первый письменный пророк, а более поздний Осия[2]: эта яркая и мощная по своему воздействию на читателя метафора дает ключ к пониманию всей книги Двенадцати, да и шире – пророческой литературы и пророческой историографии вообще. Не случайно поэтому и то, что книгой Осии, начинающейся с супружеской метафоры, в греческой традиции, в Септуагинте, открывается весь раздел пророческих книг: у LXX «малые» пророки предшествуют «великим».

О чем говорит эта метафора? О том, что отношения Бога с Израилем – совершенно исключительны. Израиль выбран Богом из всех народов, введен с Ним в особые отношения, оговоренные в условиях завета. Как из всех девиц жених выбирает себе одну-единственную и предлагает ей вступить с ним в исключительные по своей близости отношения, стать его женой, так и Бог избрал Израиля и предложил ему совершенно особые по сравнению с другими народами отношения – отношения завета. Как жена, допускающая в интимные отношения кого-то иного, помимо мужа, перестает быть верной супругу, так и Израиль, увлекаясь идолопоклонством и почитая вместе с истинным Богом еще и Ваалов, перестает быть верным своему Господу[3]. Брачный договор в случае супружеской измены уже недействителен, и муж не только волен, но и обязан расторгнуть его, отобрать у изменницы все и выставить ее на улицу в чем мать родила. Но есть ли что-то, чего бы Израиль не получил от своего Господа, хоть и думал порой, что получает какие-то блага от иных господ – от местночтимых Ваалов до Ассирии и Египта со всеми их божествами? «Она не жена Моя и Я не муж ее, – произносит муж на разводном процессе. Это судебная формула, метафорически передающая то, что Бог хочет сказать Своей неверной «жене», Израилю. – Пусть она удалит блуд от лица своего и прелюбодеяние от грудей своих, дабы Я не разоблачил ее донага, и не выставил ее, как в день рождения ее» (Ос 2:2-3). Это метафора, объяснение которой звучит тут же, в том же стихе: «(Дабы) не сделал ее пустынею, не обратил ее в землю сухую и не уморил ее жаждою» (Ос 2:3). Жена, лишаемая мужа и детей – двойная метафора: метафора Святой Земли, отвергнутой Богом, и метафора народа, который изгоняется в плен. Израильский народ умолял Ваала, хананейского бога дождя, оросить эту землю, дабы она, словно плодовитая жена, принесла обильный урожай. Цикл Илии в Третьей Книге Царств и богатая ваалическая топонимика Палестины говорят о том, с каким усердием совершалось в народе это почитание Ваала и с каким упорством израильские цари насаждали его культ. Для пророка это – духовное прелюбодеяние. Прямая речь Господа продолжается: «А не знала она, что Я, Я давал ей хлеб, и вино, и елей, и умножил у нее серебро и золото, из которого сделали Ваала. За то Я возьму назад хлеб Мой в его время и вино Мое в его пору и отниму шерсть и лен Мой, чем покрывается нагота ее… открою срамоту ее пред глазами любовников ее» (Ос 2:8-10). Всему этому в ближайшее время надлежало совершиться буквально: через несколько лет после пророческих слов Осии раздетых догола, без одежд изо льна и шерсти, обритых и скованных цепями израильтян погнали в плен к одному из бывших политических «любовников» последних израильских царей – в коренную Ассирию. Религиозная и внешняя политика последних израильских царей и правящего класса были неразрывны, критику той и другой Осия облекает в метафору. А Таргум Йонатана, в своей интерпретации последовательно устраняющий всякую метафоричность, поясняет причину ассирийского плена: «Община Израиля! Ваши грехи стали причиной того, что вы отправились в изгнание» (Тарг. Ос 3:3).

И в древних толкованиях, и в современных исследованиях книги пророка Осии[4] можно встретить три интерпретации брака Осии с Гомерью: 1) Гомерь была неверной женой пророка, и в таком случае пророк пережил личную семейную трагедию – измену собственной жены, и этот горький опыт был им спроецирован на описание отношений Бога с Израилем; 2) пророк женился на продажной женщине или культовой проститутке[5]; 3) это лишь литературный прием, и в реальности этого эпизода не было в личной жизни пророка.

Но как бы там ни было, ясно одно: в первых «биографических» главах книги Осии пророк изображает собой Бога, Гомерь и ее дети изображают Израиля, а блудом или проституцией (זנונים знуним )[6] названо отступление от YHWH и служение иным богам, прежде всего Ваалу. Важно, что пророк использует образ брака для метафорического описания взаимоотношений Бога со Своим народом и для объяснения трагической судьбы Израиля, обусловленной разрывом этих отношений.

Супружеская метафора у иудейских пророков

Израильское царство погибло. Депортированная часть его населения ассимилировалась на бескрайних просторах Ассирийской империи, а те, кого новая администрация оставила жить в стране, были смешаны с пришлым населением и также потеряли свою израильскую идентичность. Но вести израильского пророка Осии суждено было выжить в этой катастрофе: его книга оказалась в Иудейском царстве. Через многие десятилетия учение северного пророка было с энтузиазмом воспринято пророками южными, и введенная Осией брачная метафора получила развитие у иудейских пророков.

Так, Исайя называет «блудницей», точнее, «проституткой» (זנה ), город, который когда-то был קריה נאמנה – киръя неэмана, верным городом[7] (Ис 1:21). Пророк имеет в виду Иерусалим, дважды названный в той же пророческой речи Сионом (Ис 1:8. 1:27). То, что речь идет об иудейской столице, косвенно подтверждается и у LXX, где в Ис 1:21 (возможно, по согласованию с Ис 1:8 и 1:27) прямо содержится это название: Σιων. Использованное Исайей слово קריה так же, как и его синоним עיר, – женского рода, что очень удобно для конструирования супружеской метафоры.  קריה в Ис 1:21 представляет весь иудейский народ, конечно же. Ритм и стиль Ис 1:21 (да и сама частица איכה, с которой начинается пассаж) заставляют вспомнить Плач Иеремии, пусть эта книга и за пределами пророческого корпуса. В Плаче עיר (имеется в виду Иерусалим) предстает, как всем известно, в образе облаченной в траур вдовицы[8], что можно считать вариацией брачной метафоры.

Теперь обратимся к книге пророка Иеремии. Для него, современника духовной и политической катастрофы Иудеи, идеальное время отношений народа с Богом, как и для Осии (ср. Ос 2:14-15) – это время исхода из Египта и странствования по пустыне. Этот период ностальгически описывается в его книге как то время, когда израильский народ был «невестой» Бога: «Так говорит Господь: Я вспоминаю о дружестве юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в пустыню, в землю незасеянную» (Иер 2:1). Но среди иудейского народа, как когда-то среди израильского, широко распространилось идолопоклонство, особенно во время долгого царствования Менаше (Манассии). Иеремия, духовный наследник Осии, напоминает иудеям о горьком опыте Израиля и предупреждает, что и с Иудеей может произойти то же, что с ее северной «сестрой»: «Когда за все прелюбодейные действия отступницы, дочери Израиля, Я отпустил ее и дал ей разводное письмо, вероломная сестра ее Иудея не убоялась, а пошла и сама блудодействовала» (Иер 3:8). Как видим, пророк метафорически изображает религиозный синкретизм и апостасию как прелюбодеяние. В других пассажах той же 3-й главы звучит: «Ты со многими любовниками блудодействовала» (Иер 3:1); «ты отступила от Господа Бога твоего и распутствовала с чужими под всяким ветвистым деревом» (Иер 3:13). Иудея, представленная в образе неверной жены, духовно «прелюбодействовала с камнем и деревом» (Иер 3:9), то есть совершала поклонение каменным и деревянным изваяниям. Вполне возможно, что, используя термин «камень» (אבן ), текст намекает здесь на маццеву (מצבה ) – вертикально установленный камень, каменную стелу. Такие стелы использовались в земледельческих культах и символически представляли собой Ваала и его плодотворную силу.

У Иезекииля, чьи пророчества прозвучали и были записаны уже в плену, супружеская метафора получает широкое развитие и подробно детализируется в пространных 16-й и 23-й главах, содержание которых, думаю, всем хорошо известно. Влияние матримониальных образов Осии и Иеремии на эти тексты несомненно, хоть они и написаны в иной тональности: высокая поэзия Осии и меланхолическая ностальгия Иеремии у Иезекииля уступают место исполненным гнева натуральным и брутальным аллегориям, с весьма реалистичными деталями. В этих развернутых аллегориях вся история Израиля и Иудеи представлена как череда супружеских измен. Бесконечные вассальные союзы с могущественным державами – Египтом, Ассирией, Вавилоном – и другими окрестными народами на протяжении всего монархического периода израильской и иудейской истории влекли за собой, конечно же, и импорт культов чужеземных божеств. И то и другое – и вассальные альянсы и иноземные культы – проявление неверности, изображаемой Иезекиилем как череда прелюбодеяний жены, которая «расточала блудодейство… на всякого мимоходящего, отдаваясь ему» (Иез 16:15). Наказанием за это стал вавилонский плен: «Это будет сделано с тобою за блудодейство твое с народами, которых идолами ты осквернила себя» (Иез 23:30).

Наконец, обратимся ко Второ-Исайе. Бог спрашивает Свой народ: «Где разводное письмо вашей матери, с которым Я отпустил ее?.. Вот, вы проданы за грехи ваши, и за преступления ваши отпущена мать ваша» (Ис 50:1). Здесь очевидная параллель с разводным процессом у Осии (Ос 2:1-13), с той лишь разницей, что у Второ-Исайи, пророка искупления и восстановления, этот риторический вопрос, очевидно, должен иметь отрицательный ответ: Бог не давал Своему народу «развода», возвращающиеся из вавилонского плена иудеи не смогут продемонстрировать никакого «разводного письма». Завет с ними остается в силе: «Как жену, оставленную и скорбящую духом, призывает тебя Господь, и как жену юности, которая была отвержена, говорит Бог твой. На малое время Я оставил тебя, но с великою милостью (רחמים גדולים ) восприму тебя» (Ис 54:6-7). «Жена» была «оставлена» (плен), а потом вновь была «принята» (возвращение из плена). Это оставление и отвержение не были «разводом» (в этом – отличие от Осии). Если у Осии происходит «развод» (Ос 2:1-13), а потом восстановление брака (Ос 2:14-23), что вообще-то по закону запрещено (Втор 24:1-4. Иер 3:1), то у Второ-Исайи нет и «развода», есть лишь временное отвержение «мужем» своей «жены» – временное наказание пленом. Бог остается верен, не смотря ни на что, и лишь благодаря Его верности изначальные отношения будут восстановлены и «жена», оставленная «мужем», лишившаяся во время изгнания многих детей, будет вновь принята с прежней любовью. К возвращающимся из плена и застраивающим опустелый Сион обращены слова утешения: «Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа, говорит Господь. Распространи место шатра твоего, расширь покровы жилищ твоих; не стесняйся, пусти длинные верви твои и утверди колья твои; ибо ты распространишься направо и налево, и потомство твое завладеет народами и населит опустошенные города» (Ис 54:1-3).

Заключение

Из пророческих книг супружеская метафора перешла в Новый Завет, где ею описывается окончательное и полное единение Церкви со Христом. Мы встречаемся с этой метафорой в евангельских притчах о браке, в апостольских наставлениях христианам Коринфа (2Кор 11:2) и Ефеса (Еф 5:22-32), наконец, в Апокалипсисе с его образами невесты (Откр 22:17) и жены Агнца, которая «приготовила себя» к браку (Откр 19:7). Эсхатологический брак – это тоже супружеская метафора. Закончить свой доклад мне бы хотелось цитатой из комментария протоиерея Геннадия Фаста к этим словам Апокалипсиса: «Наступил брак Агнца, наступил заветный и вожделенный час. Но в брачный чертог нельзя вступить без брачной одежды, и потому жена его приготовила себя (Откр 19:7). Долгие века христианская Церковь, жена Агнца приготовляла себя к встрече с небесным Женихом. Как же она приготовляла себя? Это приготовление заключалось в разработке, все большем углублении и кристаллизации церковного учения, отсечении всевозможных пагубных ересей. В создании и совершении дивного и неповторимого богослужения. В бесчисленных подвигах святых подвижников, монахов и мучеников. В свидетельстве миру Божественной истины, явлении небесной нетварной красоты и излиянии людям мира, добра и любви. Это приготовление Церкви заключалось в благодатном освящении каждого своего чада и приведении его ко Христу, к небу. Последние приготовления Церкви совершатся во дни страшных гонений антихриста. Выйдя из этого всеочищающего горнила, Церковь будет окончательно приготовлена. Все приготовления ко браку закончены, светильники зажжены, время к полуночи, остается только жениху войти в брачный чертог»[9].