В первые же дни своего архиепископства Блаженнейший архиепископ Иероним озаботился тем, чтобы пояснить, что в его дни Церковь сменит курс, а он лично откажется от части наследия своего предшественника: камеры, лимузины, доверенные лица, автокортежи - все это было отсечено как ножом. Итак, разговор с архиепископом Афинским начался именно с этой темы.
Архиепископ Иероним: С моим приснопамятным предшественником архиепископом Христодулом мы были знакомы со студенческих лет, и с тех пор пути наши пересекались не раз. Но с самого начало было ясно, что по характеру мы разные люди. Даже если взять и прочесть протоколы комиссий, в которых мы позднее работали, например, комиссии по церковному имуществу и церковно-государственным отношениям, то можно убедиться в существовании различий между нами. Я бы сказал, что с самого начала основное расхождение между нами вызывал вопрос об идентичности Церкви. Для меня цель Церкви - спасение человека; Церковь - это личный опыт, духовный опыт, но никогда не идеология. Для собрата Христодула Церковь носила мессианский характер в отношении спасения человека и играла определенную роль во всех мирских делах. Когда он стал архиепископом, я пришел поздравить его. Во время нашей беседы встал вопрос о так называемом финансовом скандале, терзавшем тогда Церковь, о чем я бы не хотел говорить. Тем не менее, мы вместе работали очень плотно по многим темам, и в трудные минуты я всегда был с ним.
Но в вопросе об удостоверениях личности Вы с ним были совершенно не согласны...
Архиеп. Иероним: Да, я был не согласен с владыкой, хотя тоже стоял за возвращение в удостоверения упоминания о религиозной принадлежности. Просто я был «за» в отношении свободы выбора, которой никто не может меня лишить, но и я никому не могу ее навязать. Хотят люди, чтобы в удостоверении обозначалась их религиозная принадлежность? Хорошо. Не хотят - ну и ладно. Такой была моя позиция, которую я и объяснил тогда Блаженнейшему. Но он настаивал: «Нет, я их выведу на улицу!» (имеется в виду всенародный митинг несогласных с вычеркиванием графы о религиозной принадлежности из удостоверения личности). Я был не согласен и не пришел на площадь Синтагма. Но давайте вернемся к вашему первому вопросу о том, что хорошего сделал архиепископ Христодул. Так вот, он сделал много хорошего, и я продолжу строить на этом основании, и приумножу. В целом, я не отказываюсь от наследия Христодула. Напротив! Приснопамятный архиепископ привлекал к себе молодежь - продолжая его дело, я тоже попытаюсь навести мосты. Приснопамятный часто говорил о тех, кто страдает, и о тех, кто пребывает на грани бедности. В дальнейшем я постараюсь создать центры, где облегчат человеческую боль и предложат серьезную помощь в безвыходных ситуациях. Известно, что у почившего было много дарований. Я не осуждаю его, не завидую ему, но и не могу всему следовать.
Некоторые из административных структур, например, «Солидарность» и «СИМЕАН», вовлечены в финансовые скандалы. Что Вы собираетесь делать?
Архиеп. Иероним: Сама идея создания этих структур была правильной. Мы не можем возлагать ответственность на приснопамятного брата, напротив мы должны сказать ему огромное спасибо, потому что он открыл для Церкви новый путь. И хотя произошли уклонения от этого пути, виновные будут найдены, и мы узнаем, почему мы пришли к такому безвыходному положению. Во всяком случае, мне знакомы все аспекты обоих дел. Расследования идут уже полным ходом, и я полагаю, что скоро будут известны их результаты. Решения будут принимать компетентные лица. Лично этим вопросом я больше заниматься не буду. Все, что в моих руках, я передам компетентным лицам и органам со словами: «Вот, поступайте, как считаете правильным».
Национал-патриотические круги, к
которым все привыкли при почившем архиепископе, уже в открытую осуждают Вас за
молчание по национальным вопросам, а в будущем, станут, возможно, и еще более
резкими.
Архиеп. Иероним: Я знаю их точки зрения и уважаю, как проявление права человека на свободу мнения. Но прошу их, в свою очередь, уважать и мое мнение. Я не тот человек, который не любит свою родину и не призовет при необходимости к тревоге. Все время пядь за пядью я просчитывал, как проблемы Церкви способны развиться в перспективе. Следовательно, я не презираю и не недооцениваю патриотические проявления. Я живу в конституционном государстве, которое должно предпринимать все меры для защиты прав человека, и, более того, располагать средствами к действию. Если я когда-нибудь кому-нибудь понадоблюсь или сам пойму, что я нужен - то вот, я здесь. Но самому предпринимать инициативы по национальным вопросам я считаю делом безуспешным и опасным - еще и потому, что понятия «родина», «вера» и «семья» у большинства из нас вызывают эмоции, в то время как я убедился, что этот лозунг многим удобен в качестве средства и способа для обслуживания совершенно иных сиюминутных целей. Этот лозунг меня не трогает. Настоящие проблемы Церкви - другие, и они - огромны.
По всей видимости, Вы имеете в виду кризис, который терзает в последние годы Церковь, выливаясь в различные скандалы?
Архиеп. Иероним: Церковь — это не учение и не философия, но, как мы уже сказали, это личный опыт, духовный опыт. Чтобы составить Церковь на земле, достаточно лишь двух святых. Таким образом, Церковь сама по себе не испытывает кризиса. Кризис касается людей, которые и служат его причиной. Какие бы меры с точки зрения светского прагматизма мы бы ни принимали, мы никогда не добьемся результата, если человек внутренне не изменится. Одна из основных проблем окормляющей паству Церкви, по моей оценке, кроется в кадрах. Мы тут и там ставим людей, не имеющих специальной подготовки, и нас нет рядом с ними, чтобы вдохновить их и показать, как нужно работать. Отсутствие заинтересованности в кадрах оставляет их один на один с ежедневной рутиной, и в итоге они смотрят на священство как на профессию. Сегодня это очень ярко проявляется. У нас у всех нетдолжного расположения духа. Приведу пример отца Антония Папаниколау, который вместе с матушкой создал «Ковчег». А знаете, что на него многие из своих же, из церковных, смотрят как на козла отпущения. Почему? Да потому, что он выделяется своей деятельностью — он, как принято говорить, «белая ворона»... Берет верх приспособленчество, которое распространяется повсеместно. Так, когда нужно выбрать кого-нибудь на место в канцелярии, мы будем искать не того, кто нужен, а выберем, имея в виду личную выгоду, из толпы льстецов и тех, кто стремится показать себя сам. Сегодня Церковь имеет в своем распоряжении такой человеческий потенциал и такие технические возможности, каких в прошлом у нее никогда не было. Но мы не хотим идти дальше. Не смеем, потому что нам это, возможно, невыгодно. По этой причине многие из блестящих кадров предпочитают безвестность и молчание.
Следовательно, для того, чтобы Церковь выбрала то направление, о котором Вы мечтаете, качественно должны улучшиться и члены Священного Синода?
Архиеп. Иероним: Не только они. Уже давно нужно было менять способ избрания митрополитов. У меня есть некоторые мысли по этому поводу, и в настоящий момент я изучаю различные параметры этого вопроса. Ведь мы в Священном Синоде - собратья, и должны работать все вместе - тогда, возможно, и найдется если не идеальный, то, по крайней мере, более удачный способ.
Какие вопросы приоритетны в списке
обнаруженных Вами проблем?
Архиеп. Иероним: Что касается деятельности Церкви вообще, то требуется, во-первых, продолжительная совместная работа всего епископата. Если же говорить о моей миссии, Афинской Архиепископии, то я хотел бы, чтобы наши усилия были направлены на оживление прихода как духовной единицы. Как мы сможем облегчить человеческую боль? Как можно убедить людей в том, что именно там они обретут покой? Это и есть цель. Дух этих усилий тот же самый, который мы находим в притчах о блудном сыне и добром самарянине. Церковь обращается ко всем без различия и зовет всех к себе в духе свободы и любви.
А что Вы думаете об отношениях Церкви с обществом? Ведь без них сегодня обойтись ну никак невозможно!
Архиеп. Иероним: Понимаю вашу иронию... Нет, я не отрешен от мира, и не осуждаю различные светские мероприятия. Но поскольку я был на многих из них, меня поражает выставление богатства напоказ, бессмысленные приукрашивания - иллюминация, фотографы, шампанское и тому подобное. Как пастырь, я терзаюсь от мысли, что в тот же час многие лишены даже самого элементарного.
С Вашего позволения, Ваше
Блаженство, снова хочу пошутить, но здесь Вы обнаруживаете «склонность к
коммунизму», которую Вам некоторые и приписывают.
Архиеп. Иероним: Конечно, я не коммунист, но там, где нужно, могу им быть. Точно так же, как там, где нужно, я патриот, интернационалист или вообще простой крестьянин. Я люблю человека. Но здесь я не для того, чтобы сделать прекрасную карьеру. Мне это чуждо, и меня это не занимает.
Сейчас, по прошествии
времени, вы составили для себя картину о скандале с Ватопедом?
Архиеп. Иероним: Моя позиция остается такой же, как и раньше - я не могу ничего говорить до тех пор, пока у нас не будет полной картины этого дела. Но в общих чертах могу высказаться. То, что у монастыря есть собственность - неплохо. Это даже естественно, особенно учитывая, что монастырь за много веков сконцентрировал собственность на серьезных правовых основаниях. Разница наша состоит в том, что церковная собственность должна служить нуждам не только отдельных лиц и заведений, но, главным образом, народу. Что касается Ватопеда, если бы монастырь заявил, что после оплаты расходов лишние средства будут использованы на строительство больницы, школы, университета или чего-нибудь другого общественно полезного, а обитель станет содержать эти заведения за счет своих доходов - то, по моему мнению, в подобной тактике не было бы ничего предосудительного. Но когда мы видим, что в странных сделках замешаны компании и частные лица (а все, что мы видим, обнаруживается постепенно), то отношение полностью меняется! Не может у монастыря быть такой политики, не может быть и у Церкви.
Не стану Вас расспрашивать подробнее, если Вы не хотите об этом говорить. Тогда опишите, если можно, какие у Вас планы в отношении такой больной темы как церковная собственность?
Архиеп. Иероним: У меня есть некоторые соображения, но их развитие будет зависеть от того, примет ли их Священный Синод. Девиз «собственность - народу» бессодержателен и сбивает с толку. Пусть мне скажут, сколько раз Церковь предоставляла часть своей собственности, и где народ, который получил ее? Знаете, что сегодня построено в районе Колонаки, на земле, предоставленной монастырем Петраки для строительства Дома инвалидов войны? Вы слышали, чтобы кто-нибудь из инвалидов войны жил в Колонаки? Последний раз, при жизни приснопамятного Антония Трицы (министр общественного порядка и окружающей среды, национального образования и вероисповеданий в правительстве ПАСОК 1981-1985), когда у нас снова встал вопрос о собственности, мы пришли к соглашению с государством. Кто-нибудь знает, как было реализовано соглашение? Если знает, то пусть и мне расскажет. Итак, раз мы не можем следовать той же самой модели, так давайте поищем другую. Модель, которую я хотел бы применить в отношении любой собственности Архиепископии, и которую я мог бы предложить для всех общих случаев, основывается на сотрудничестве с государством. Например, у нас есть какая-то собственность, мы приходим к государству и предлагаем ее совместно использовать, полностью соблюдая условия соглашения: что-то вкладываем мы, а что-то вы. Но деньги от использования не пойдут просто неопределенно в церковную кассу или кассу государства. Они будут направлены на определенные цели - например, на строительство и содержание больницы для раковых больных. В рамках этой модели я готов совместно работать, а все остальное - это пыль в глаза.
Александр
Македонский и глобализация
«Если мы не сможем добавить ничего нового к тому, что было до нас, то предание угаснет».
Вы боитесь глобализации? Вас не беспокоит, как бы из нас не сделали фарш, а из него - котлет и люля-кебаб, как говорил Ваш предшественник?
Архиеп. Иероним: Мы не первые, кто живет на этой земле. Проблемы всегда существовали в прошлом, существуют сейчас и будут существовать в будущем. Различается лишь подход к ним. Многое из того, что мы описываем термином «глобализация», уже имело место в истории. Мы называем глобализацией и то, что когда-то называли Римской империей, а я назвал бы так даже походы Александра Македонского. Но не думаю, что вы верите, будто Александр дошел до Индии просто для того, чтобы принести одну лишь культуру! Я бы сказал, что и энтузиазм, и любопытство, и стечение обстоятельств - все это вместе и заставило его продвинуться вглубь Азии. Так распространился эллинизм, который был просто течением среди людей того времени. Это была своего рода глобализация, без которой было бы невозможно последующее распространение христианства. Следовательно, глобализация не является явлением новым, которое должно повергать нас в панику. Этот вред находится внутри нас, в лестригонах и циклопах, которых мы носим внутри себя. В них вся проблема.
Ваше Блаженство, нет ли опасности в том, что религиозная вера считалась частью нашей национальной идентичности? Ведь догматы религии тверды и непоколебимы, а мир вокруг нас меняется. Как может идентичность, прикованная к прошлому, выражать чаяния народа о будущем?
Архиеп. Иероним: Ядро, вокруг которого создается национальная идентичность - это религия, древний алтарь, святыня. Причем я говорю об образовании народов вообще, а не только в нашем частном случае. Исторически сначала формируется это ядро, а вокруг него уже сплетаются прочие элементы идентичности. Мы пережили все это в XVIII веке и так дошли до Восстания 1821 года. Церковь многим пожертвовала в то время, и ее долг теперь - главным образом наблюдать за тканью истории, чтобы она не рассыпалась. Но во всем существует мера. Приходит конституционное государство с судьбоносным вопросом о греческой действительности и о том, как сотрудничать с Церковью - ведь история продолжается, многое забывается, а мы всё продолжаем говорить: «Знаете, если бы не мы, то вы бы сегодня говорили по-турецки», и так далее... Да, но прошлое не избавляет нас от ответственности за современную ситуацию! Мы не можем постоянно взывать к нашим древним предкам, к Периклу и Парфенону. Что же будет, неужели мы будем постоянно этим питаться? Если мы не сможем добавить ничего нового к тому, что было до нас, то предание угаснет. Но так же нелегко для нас и вынуть ступеньку из лестницы прошлого. В целом, Церковь - это та часть национальной идентичности, которая должна быть всегда. Но это не означает, что мы должны по каждому поводу бежать как на пожар, и везде спешить быть первыми! С другой стороны, мы не можем быть и безразличными. Итак, везде нужны мера и рассуждение.
Перевод: портал "Богослов.Ru"