Для характеристики опыта богословской систематизации в александрийской традиции мы избрали, наверное, самый яркий пример - трактат Оригена «О началах», относящийся к раннему александрийскому периоду его творчества. Ситуация, впрочем, значительно усложняется переводным, т.е. по определению вторичным качеством текста, доступного для изучения. Руфин, переводчик трактата на латинский язык и тем самым его главный свидетель в древности, по его собственному признанию, не стремился передать мысль Оригена в точности. Свое исследование догматической составляющей этого текста мы построим в виде структурного анализа.
Трактат строится по ясному плану, существенно нарушенному еще в древности технологическими особенностями издания текста в виде папирусных свитков, механически соответствующих известным на сегодняшний день четырем книгам трактата. Изначальная структура трактата выглядела иначе. Заданная самим Оригеном в прологе программа, формирующая структуру текста, следующая (De Princip. 1. Praef. 4-8): догматическое содержание состоит из 9 позиций: «Апостольское учение... сводится к следующим положениям, - пишет Ориген во вступительном разделе: (1) един Бог, который все сотворил и создал и Который все привел из небытия в бытие... (2) пришедший Иисус Христос рожден от Отца прежде всякой твари... Он воплотился, сделавшись человеком, хотя был Богом... родился и пострадал истинно; истинно Он воскрес из мертвых... и вознесся... (3) Сопричастен Отцу и Сыну Святой Дух... (4) Душа... по выходе из этого мира получит воздаяние по своим заслугам... (5) Наступит время воскресения мертвых... (6) всякая разумная душа обладает свободой решения и воли... (7) церковное предание учит, что дьявол и аггелы его во всяком случае существуют... (8) этот мир сотворен и начал существовать с известного момента времени и, по причине своей порчи, должен быть спасен... (9) Писания написаны Духом Святым и имеют не только открытый смысл, но и ... скрытый...». Такова богословская программа, намеченная Оригеном и отраженная им в основном тексте трактата.
Исследования 60-70-х годов прошлого века выявили в основном содержании книг «О началах» своеобразную «двойную экспозицию». Эта теория была разработана в ходе проведения научного семинара по греческой патристике в Сорбонне, которым руководила известный специалист по богословию Оригена Маргарита Арль[1]. Теория двойной экспозиции нашла себе сторонников в лице таких ведущих специалистов по оригенистике как Манлио Симонетти и Анри Крузель, издателей трактата «О началах» в серии Sources Chrétiennes[2]. Согласно этой теории, Ориген построил свой трактат в виде двух взаимодополняющих текстов. Их расположение не соответствует известной нумерации книг трактата. Трактат предваряется вступлением. 8 глав первой книги дополняются тремя первыми главами второй книги и таким образом составляют первую экспозицию (De Princip. 1. 1-8 - 2. 3). Основными предметами рассуждения здесь являются Лица Святой Троицы, разумные существа - ангелы, демоны и человек - и тварный космос. Вторая экспозиция более пространна. Она состоит из 17 глав: начиная с 4 главы второй книги по третью главу четвертой. Здесь обсуждаются те же предметы, но гораздо подробнее. Кроме того, специально рассматриваются вопросы человеческой свободы и методы толкования Священного Писания - в знаменитом «герменевтическом трактате». Первая экспозиция характеризуется издателями как философский трактат о богословских предметах, вторая - как полемический трактат, направленный против еретиков. В целом трактат «О началах» завершается кратким заключением (Recapitulatio), занимающим последнюю 4 главу 4 книги. Здесь вновь коротко говорится об основных богословских предметах - Святой Троице, а о сотворенных предметах - разумных существах и о мире - говорится, сравнительно с последовательностью предыдущих изложений, в инверсии - сначала, о мире, а затем о разумных существах. Наконец, заключительный раздел завершает краткий гносеологический фрагмент, в котором говорится о возможностях познания умопостигаемого посредством божественного чувства (sensus divinus).
С существенным уточнением теории двойной экспозиции, фактически, с ее коренным переосмыслением выступил Чарльз Канненгиссер (1989 - 1992)[3], известный специалист в области изучения древней патристики. Согласно его выводам, трактат «О началах» состоит из двух трактатов, соответствующих двум экспозициям в рубрикации теории М. Арль: первый - «"О началах" в собственном смысле», как выражается Канненгиссер, "De Principiis proper" (p. 401), представляет собой цельное сочинение «с симметричными предисловием и заключением, окружающими 11 глав, из которых последние три служат дополнением к основной части в виде двух экспозиций и заключения». Полученный таким образом текст имеет своим предполагаемым оппонентом гностиков-валентиниан. Вторая экспозиция - с 4 главы 2 книги до 3 главы 4 книги - дополнительная, по всей видимости, более поздняя редакция Оригена, направленная уже по преимуществу против гностиков-маркионитов.
Слабым местом этого эксклюзивистского подхода Ч. Канненгиссера является несоответствие содержанию первой экспозиции намеченного самим Оригеном во вступлении плана, в частности, обещанного им герменевтического раздела. Вместе с тем, несомненная исследовательская заслуга Канненгиссера заключается в том, что он обратил внимание на еще одну дополнительную продуктивную для построения структуры дистинкцию, введенную Оригеном во вступлении (De Princip. 1. Praef. 2) - parva et minima / magna et maxima - вопросы незначительные и второстепенные / вопросы существенные и первостепенные. Именно этой дистинкцией он и руководствуется при переоценке структуры трактата. Под предметами важными Ориген разумеет вопросы собственно богословские - о Боге, Иисусе Христе, Святом Духе, а также вопросы ангелологии. К предметам второстепенным относятся вопросы мироздания - космология. Иными словами демаркация между предметами значительными и второстепенными проходит по линии, - умопостигаемое / чувственное, - дистинкции, выработанной еще в платонической философии.
В нашем понимании Ориген три раза подходит к обсуждению одних и тех же предметов, намеченных во вступлении, с незначительной вариативностью в порядке их изложения. Он как бы подбирает нужные линзы для чтения одних и тех же букв, наводит различную степень резкости - в первый раз достаточно расплывчато, во второй - предельно отчетливо, и в третий - охватывает предмет одним общим взглядом. Для нас в данном случае ценным может оказаться не столько содержание всех трех изложений, сколько сам метод последовательного подхода к рассмотрению одного и того же предмета с различной степенью подробности. Собственно говоря, именно это и составляет до сих пор неразрешенный вопрос - что именно заставило Оригена три раза обсуждать одни и те же темы, в их практически неизменном виде? Попытку ответа на этот вопрос предпринял первый исследователь структуры трактата «О началах» Базилиус Штайдле[4]. Он усматривал в тройной структуре текста образовательную стратегию, сформулированную в позднем платонизме. Коротко, она сводится к поступательному прохождению трех ступеней: этики - физики - богословия. В соответствии с этим он предложил понимать структуру трактата в виде трех несколько видоизмененных концентрических циклов: логики - физики - богословия. Однако для всех последующих исследователей совершенно очевидно была натянутость такого объяснения. Содержание трактата никак не подкрепляет такое понимание.
На мой взгляд разгадку тройной структуры трактата «О началах» нужно искать в самом тексте, изобилующем по ходу своего развития обоснованиями логики построения. В прологе к трактату «О началах» Ориген задает двойную рамку для своего изложения. Он вводит четкое разграничение внутри церковного знания, или божественного Откровения, выраженного в словах и учениях Христа (Christi verbis doctrinaque)[5]: «Церковное и апостольское предание (ecclesiastica et apostolica traditio - De Princip. 1. Preaf. 2), передано нам двояко: Апостолы, проповедуя веру Христову, об одном говорили прямо и ясно (manifestissime tradiderunt)... О другом же они только свидетельствовали, что оно существует, но каково содержание этого знания, умолчали» (de aliis ... dixerunt... quia sint, quomodo autem aut unde sint, siluerunt - De Princip. 1. Preaf. 3), преследуя тем самым определенную цель. Ведь, соблюдя некоторую недосказанность, они тем самым предоставили возможность настойчивым и взыскательным к содержанию церковной веры деятельно постичь истину. Итак, одно - это общеизвестные определения или дефиниции церковного богословия, другое - знание, открытое лишь отчасти и потому в его постижении возможны предположения, а, значит, нельзя исключать и заблуждения. На протяжении всего трактата Ориген остается верен введенному различению, уточняя лишь оттенки...
К первому роду предметов, ясно определенных в апостольской проповеди, относятся такие положения церковной проповеди как: догмат о единстве Божием, о Боге Творце, Бог отцов Ветхого Завета, пришествие Господа Иисуса Христа на спасение Израиля и язычников, Бог - Его Отец, Он дал закон, пророков, Евангелие и апостолов; Христос воспринял наше тело, истинно пострадал и воскрес; Отцу и Сыну сопричастен по чести и достоинству Святой Дух. К этому же ряду объективного церковного знания относится учение о посмертной судьбе человеческой души - воздаянии за добродетель или за грехи, учение о телесном воскресении, учение о человеческой свободе, делающее нас вменяемыми в делах нашей жизни.
Ко второму роду знания - знания доступного только отчасти - относятся лишь частичные сведения и отдельные утверждения (exempla et affirmationes - De Princip. 1. Preaf. 10) о происхождении Святого Духа, о происхождении человеческой души, о происхождении ангелов и бесов, о времени, предшествовавшем происхождению миру, о времени, последующем за уничтожением мира. Совокупность этого таинственного и сокрытого знания объединяется Оригеном в концептуальное понятие «бестелесное», имеющее столь богатые философские и богословские коннотации в древнегреческом языке. Кроме того неявленна природа астрономических объектов - солнца, луны и звезд - имеют ли они духовную природу, или же они материальны лишь отчасти. Наконец, Божественное Писание также неоднородно. Оно имеет как общезначимый и очевидный смысл, так и некоторые «сокровенные таинства и образы божественного знания». Необходимым условием к постижению неизвестного в божественном откровении в первую очередь является одаренность благодатью Святого Духа разуметь божественную мудрость и науку (De Princip. 1. Preaf. 3). Кроме того немалое значение Ориген уделяет навыкам логического мышления. Целью всей этой грандиозной богословской работы служит создание некоего «последовательного и законченного учения» (seriem quandam et corpus - De Princip. 1. Preaf. 10), иными словами - некоей цельной богословской системы, состоящий из всей совокупности доступного человеку знания - как явного, так и сокрытого.
Итак, пространство, в котором движется рассуждение Оригена, пролегает между двумя полюсами - определенными церковью догматами и сокровенными богословскими тайнами, явленными лишь отчасти. И это пространство постоянно сокращается. Сфера явленного, напротив, непрерывно расширяется и достигнет своей полноты в эсхатологической перспективе. Тогда только и можно говорить об окончательном сложении богословской системы. Нам даны общие очертания, самое важное в божественном откровении. Ориген, если можно прибегнуть к такому образу, как бы расчищает икону, снимая слой за слоем внешние напластования и все более и более отчетливо прорисовывая прототип и продвигаясь в трансцендентное пространство. Первый слой - наиболее доступный и общий, на оснований евангельских определений и последовательных размышлений, второй слой - более глубокий, на этом этапе открывается детальная прорисовка выделенных на первом этапе сторон апостольского учения, наконец, третий и последний слой - открытие изначальной простоты образа, рассуждения доведенные до формульной сжатости. Замечательно, что именно на этом месте трактат обрывается как бы на полуслове: «...разумный дух может достигнуть совершеннейшего познания, восходя от малого к большему и от видимого к невидимому, ибо находится в теле и потому восходит от чувственного или телесного к умопостигаемому (intellectualia)... умопостигаемое нужно исследовать не телесным чувством, но каким-то другим, которое называется божественным (sensus divinus). Этим-то чувством мы и должны созерцать все те разумные существа (rationabilia), о которых говорили мы выше, этим чувством и должно слушать то, что мы говорим, и рассматривать то, что мы пишем» (De Princip. 4. 4. 10).
Другой принципиально важный вопрос, возникающий при изучении текста трактата - о каких собственно началах повествует Ориген? Ответы давались разные: М. Арль считает, что началам соответствуют основные предметы изложения - Бог-Троица, существа, одаренные разумом, и материя[6]. Ч. Канненгиссер склонен видеть за ними лишь сугубо богословские предметы, поскольку богословское знание в своем пределе сводится к исповеданию Единого Бога[7]. Попытаемся найти разгадку этому в тексте самого Оригена.
Кажется, в наиболее концентрированном виде о начале или началах Ориген говорит в четвертой книге трактата (De Princip. 4. 1. 7). Это тот редкий счастливый случай, когда мы имеем в своем распоряжении изначальный текст Оригена на греческом языке, сохраненный составителями Филокалии. Говоря о разнородности, точнее, многослойности текста Писания, Ориген отмечает, что одно представлено ясно (tin¦ mn TMnargšstata fa...netai), другое - скрыто (›tera d ¢pokškruptai). Поэтому он призывает ищущих совершенного знания и почитания нашего единого Творца - «постараемся оставить первоначальную проповедь Христа (¢fšntej tÕn tÁj ¢rcÁj toà Cristoà lÒgon), т.е. учение об основании (toutšsti tÁj ‘stoiceièsewj') (ср. Евр 6:1: по сем, оставив начатки учения Христова, поспешим к совершенству)», иными словами, те самые начала, которым и посвящен трактат, и попытаемся «обратиться к совершенству (‘TMpˆ t¾n teleiÒthta fšresqai'), чтобы премудрость, возвещаемая совершенным (ср. 1 Кор 2:6), была проповедана и нам. Мудрость же, - говорит апостол, стажавший ее, - мы проповедуем между совершенными. Другую мудрость сравнительно с мудростью века сего и мудростью властей века сего преходящую. Эта мудрость будет запечатлена в нас отчетливо[8] вследствие раскрытия тайны (kat¦ ¢pok£luyin musthr...ou), долгое время соблюденной в молчании, а ныне явленной в писаниях, пророчествах и пришествии Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, коему слава во все времена. Аминь»...
Так что, по всей видимости, под началами, исследованию которых и посвящен трактат «О началах», следует понимать начатки учения Христова (Евр 6:1), на которых и апостол, и Ориген советуют не останавливаться, а продолжать свой путь к совершенному знанию - совершенной мудрости. Такое понимание подтверждает фрагмент из латинской часть трактата, когда Ориген говорит о адресате своего сочинения. Оно направлено тем христианам, «кто в нашей вере обыкновенно ищут еще основания для верования (credendi rationem perquirere solent)» (De Princip. 4. 4. 32).
Очевидно, этот фрагмент дает дополнительный ключ и к основному вопросу, поставленному в ходе исследования - чем можно объяснить циклическую структуру трактата? Стратегия, избранная Оригеном при создании своего трактата, которую можно было бы назвать концентрическим выявлением умопостигаемого, обладает большой методологической ценностью. Характер трактата можно теперь определить не столько как догматический, сколько как диалектический. М. Арль чутко отмечает, что Le Peri Archôn est un ouvrage de "recherche" - «"О началах" - это сочинение, имеющее своей основной характеристикой поиск. Исходя из свидетельств Писания, собранных в церковном вероучении, оно с одной стороны преследует цель углубить вероучение, с другой - противостоять различным богословским отклонениями. Причем, сочинение развивается в соответствии с двоякой методологией, включающей в себя элемент продуманной герменевтики и логическое развертывание следствий, заключенных в каждом факте божественного Откровения»[9].
Дополняя церковные апостольские определения собственными рассуждениями (...de vero disputandi, quam difiniendi... - De Princip. 1. 6. 1), Ориген явно формулирует свой метод изложения церковной догматики, исходя из того, что четко определено церковью, он считает необходимым творчески продолжать богословствовать за границами определенного ею. В этом отношении вполне проявляется новаторский характер его богословия. Вместе с тем дерзновенный энтузиазм богословского творчества впоследствии самым отрицательным образом сказался на судьбе его наследия и его личном признании Церковью. Как известно, большая часть обвинений, предъявленных ему посмертно, была сформулирована как раз на основании трактата «О началах».
Ориген постулирует принципиальную открытость и разомкнутость своей системы. Более того, как нам сообщает его поздний ученик Григорий Чудотворец, Ориген часто обвинял внешних философов в самоподчинении своим учениям, своего рода идолослужении сформированным ими системам. Понятие системы предполагает некую статическую застылость, завершенность формы. Применительно к богословию Оригена такое понимание невозможно. А. Крузель и М. Симонетти приходят к следующему выводу о характере богословской системы Оригена: «Лично мы, будучи историками, полагаем, что слово система должно совершенно устранить, когда речь идет о трактате "О началах" или об Оригене, поскольку оно лишает его мысль естественности, привнося в нее философский и современный (неаутентичный) элемент. Скорее для обозначения его corpus'а следует говорить о некоем синтезе, ведь синтез предполагает своеобразное единство противоположностей, различных набросков в их разнообразных смыслах - все то, что действительно характеризует цель Оригена, писавшего трактат "О началах"»[10].
Итак, представленное Оригеном в трактате «О началах» богословие следует воспринимать не как доктринальную систему, делающую невозможным никакой богословский поиск или богодухновенное творчество, а как синтез, фиксирующий некий отдельный опыт богомыслия, пережитый Оригеном и предложенный им своей аудитории в качестве возможного, но не обязательного примера. Впоследствии, далеко не все стороны этого опыта были восприняты христианскими богословами. Тому пример выбор каппадокийцев-филокалистов. Они сочли уместным воспроизвести лишь два, хотя и весьма пространных, фрагмента из трактата - рассуждение о свободе воли и герменевтической части трактата. Негативную рецепцию нам ярко демонстрирует история осуждений отдельных взглядов Оригена с конца III по середину VI века.
Для характеристики опыта богословской систематизации в александрийской традиции мы взяли, несомненно, самый яркий пример - трактат Оригена «О началах». Выявленная здесь методология представляет собой поступательное восхождение от чувственного к умопостигаемому, от науки человеческой к науке божественной, говоря словами Тертуллиана, от земных Афин к горнему Иерусалиму, что в обилии прослеживается и в других монументальных вероучительных памятниках христианской письменности, принадлежащих александрийской традиции. Представляется немаловажным проследить, в какой мере предложенные Оригеном способы подачи церковной догматики опираются на предыдущих богословов и находят свое продолжение у последующих. Перспектива рассмотрения может быть самой широкой - начиная от Филона Александрийского как наиболее раннего представителя александрийской традиции и заканчивая Кириллом Александрийским как наиболее поздним. На основании этого сопоставления можно будет делать выводы о новаторстве Оригена в области догматической систематики или, напротив, о его традиционности.
[1] Первые результаты структурного анализа текста трактата «О началах» М. Арль отразила в статье: Harl M. Recherches sur le Περˆ ¢ρχîν d'Origène en vue d'une nouvelle edition // Studia Patristica 3 (1961). P. 57-67. Итоги многолетней работы отражены в статье: Idem. Structure et cohérence du Peri Archôn // Origeniana (I colloque international des études origéniennes, Montserrat, 18-21 septembre 1973). Bari, 1975. P. 11-32. См. также: G. Dorival. Remarques sur la forme du Peri Archôn // Origeniana (I colloque international des études origéniennes, Montserrat, 18-21 septembre 1973). Bari, 1975. P. 33-46; G. Dorival. Nouvelles remarques sur la forme du Peri Archôn // RechAug 22 (1987). P. 67-108.
[2] Origène. Traité des principes T. 1-2 / Ed. H. Crouzel, M. Simonetti // SC № 252, 253, 268, 269 (1978-1980).
[3] Kannengiesser C. Origen, Systematician in De Principiis // Origeniana Quinta (V International Origen Congress, Boston College, 14-18 August 1989) / Ed. R. J. Daly. Leuven: University Press, 1992. P. 395-405.
[4] Steidle A. Neue Untersuchungen zu Origenes Περˆ 'Αρχîν // Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft 40 (1941). S. 236-243.
[5] Причем, таковые понимаются расширительно -- это не только то, что говорил сам Христос, но и то, что говорили пророки и апостолы во Христе Слове Божием (De Princip. 1. Praef. 1): это «церковное учение (ecclesiastica praedicatio), переданное от апостолов через порядок преемства и пребывающее в церквах доныне...».
[6] Ibid. P. 31.
[7] C. Kannengiesser. Divine Trinity and the Structure of Peri Archon // Origen of Alexandria: His World and his Legacy / Ed. C. Kannengiesser, W.L. Petersen. Notre Dame, 1988. P. 231-249.
[8] Далее следует не вошедшее в канонический текст окончание Послания к римлянам 16:25-26: kat¦ ¢pok£luyin musthr...ou crÒnoij a„wn...oij sesighmšnou fanerwqšntoj d nàn di£ te grafîn profhtikîn kat' TMpitag¾n toà a„wn...ou qeoà e„j Øpako¾n p...stewj e„j p£nta t¦ œqnh gnwrisqšntoj, mÒnJ sofù qeù di¦ 'Ihsoà Cristoà [ú] ¹ dÒxa e„j toÝj a„înaj ¢m»n. Ср. с текстом Оригена: ‘kat¦ ¢pok£luyin musthr...ou crÒnoij a„wn...oij sesighmšnou, fanerwqšntoj d nàn di£ te grafîn profhtikîn kaˆ tÁj TMpifane...aj toà kur...ou kaˆ swtÁroj ¹mîn 'Ihsoà Cristoà· ú ¹ dÒxa e„j toÝj sÚmpantaj a„înaj. ¢m»n'.
[9] Harl M. Structure et cohérence du Peri Archôn... P. 14.
[10] H. Crouzel, M. Simonetti. Introduction // Origène. Traité des principes T. 1. SC № 252. P. 52.