Рассуждая о сотворении мира, святитель Николай Сербский, с одной стороны, представляет этот творческий акт как чудо и великую тайну[i]. Но с другой стороны, помня слова Господа Иисуса Христа: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным» (Лк.8,17), сербский святой учит, что тайной является не сам сотворенный мир, но пребывание Бога в этом мире. «Христос, – пишет святитель Николай, объясняя слова Спасителя, – не имел в виду тайны природы вселенной, которые все без исключения должны быть раскрыты людьми»[ii]. Если бы только одно познание этого мира приводило людей к блаженству, Господь открыл бы людям все тайны природы, все, даже те, о которых ученые говорят как о непостижимых для человеческого разума[iii]. Но опасность состоит в том, что, познавая мир и при этом забывая о Боге и Его Законе, каждое новое открытие люди употребляют себе во вред, во вред своим близким — для уничтожения и ближних и дальних[iv].

Поэтому, по словам святого владыки, этот мир следует познавать вместе с Богом, Который через творение вошел во время, но не вышел из вечности[v]. В этом прежде всего и видит святитель великую тайну, которая скреплена многими печатями[vi]. Именно об этой тайне приличествует больше мыслить, чем говорить[vii]. Эту тайну люди пытаются разгадать с момента появления на Земле[viii]. В то же время святой владыка отмечает, что решение этого вопроса можно найти только у Самого Творца, т.е. «у Того, Кто эту загадку и дал людям»[ix]. Сербский Златоуст учит, что Откровенные Истины, возвещенные через Божьих избранников[x], отличаются от всех прочих, как Кровь Сына Божьего отличается от чернил литератора[xi]. В силу этого Священное Писание и Священное Предание, как Божие откровение людям, для святого владыки являются главными помощниками в деле познания тайны сотворенного мира[xii].

Рассуждая над творением Богом мира, святитель Николай говорит, что прежде всего был план мира[xiii]. А затем всесильным Словом, без чьего-либо содействия был сотворен этот чудесный мир с бездонным небом и небесными светилами[xiv] Для святителя второстепенным является то, из чего состояла материя в начале: из четырех великих стихий – земли, воды, огня и воздуха – или имела некое электрическое свойство[xv]. Главное одно: источник и основа всякой ткани вселенской – плод мысли и творчества великого Бога Творца[xvi], Который творит силой Своего слова из ничего все, что на небе и на земле[xvii]. «Этот план был в мудрости, воле и силе Божией»,[xviii] – пишет святитель в «Миссионерских письмах». Но создав всю тварь, Бог опять-таки словом Своим установил порядок и способ существования всех тварей, поведения и отношения твари к твари. Эти порядок и способ, установленные Богом, – великое чудо слова Божия[xix].

Как и большинство святых отцов, святитель Николай учит, что в ряду сотворенных существ первым стоит ангельский мир. Так, в Ветхом Завете, т.е. при первом творении, прежде всего появляются ангелы: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1,1). Но и в Новом Завете, т.е. при новом творении, ангелы идут перед Христом, Новым Человеком, и возвещают «великую радость» (Лк.2,10). Святой владыка называет их соработниками в делах Божиих[xx]. Сербский Златоуст обращает особое внимание на то, что ангельский мир именуется в Священном Писании небом (см.Быт.1,1), что указывает на таинственность невидимого мира. Боговидец Моисей не мог говорить о небе много по причине того, что ветхозаветные люди не были способны понять небесные предметы[xxi]. Но то, что не говорится детям, говорится зрелым людям, духовно взрослым[xxii]. Только христиане начали видеть открытое Небо, в чем удостоверяют святой Иоанн Богослов (ср.Откр.4,1) и первомученик Стефан (ср.Деян.7,56). А святой Дионисий, ученик апостола Павла, описывает иерархию небесную так исчерпывающе, как Моисей описывает земной мир при сотворении[xxiii].

Вера в то, что Бог сотворил не только видимый мир, но и невидимый, помогает, по словам святителя, преодолеть все тяготы земного бытия. «Если вся эта жизнь покажется тебе мучительной и печальной, возведи глаза твои духовные в иной мир – и будешь спокойным и радостным. Потому что и весь этот видимый мир не является совершенной целостностью – существует и тот мир. Ведь сказано: “…сотворил Бог небо и землю”» (Быт.1,1),[xxiv] – пишет святой в «Охридском прологе».

Особое нравственное значение, по словам святителя Николая Сербского, для нас имеет первый стих Библии: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1,1). Здесь, как пишет святой, нам прежде всего открывается непреложная истина: «В Боге – вся доброта»[xxv]. А это, в свою очередь, приносит радость несказанную[xxvi] прежде всего потому, что отвечает на жадный вопрос всех нас: «Откуда этот мир»? А ответ таков: «Мир этот не сам от себя, не от злой силы, не от многих творцов добрых и злых; он – от Единого Благого Бога»[xxvii]. Бог Един Вечен и Несотварен, и в водовороте земных перемен наш Творец находится над переменами и преходящестью[xxviii]. Такой ответ, по словам святителя, побуждает на добрые дела. Всякий же иной ответ, противоположный этому, вызывает у нас печаль и страх и побуждает к недобрым делам[xxix].

Первый стих Библии учит нас и тому, что Бог не только Творец, но и Промыслитель, Который ведет мир к осмысленной цели[xxx]. Если мир имел Божественное происхождение, следовательно, он будет иметь и Божественное завершение. «Коль знаем, что начало от добра, то знаем, что и цель – к добру, и завершение – добро»[xxxi], – учит сербский святой.

Святитель Николай обращает внимание на то, что слово «хорошо» в 1 Главе Книги Бытия повторяется 7 раз[xxxii]. Святой так объясняет этот факт: «Бог знал, что некие люди будут утверждать, что от Бога в равной степени произошло и добро, и зло, поэтому повторив слово «хорошо» семь раз дал объяснение, что зло от греха, а в Боге нет греха»[xxxiii]. Сам же Бог именуется всемогущим прежде всего потому, «что имеет могущество творить всякое добро»[xxxiv].

Следует отметить, что в доказательство своих размышлений о том, что материя не есть зло, как учили об этом некоторые еретики (например, манихеи) и отдельные философы, святитель напоминает о Евхаристии. Если бы материя была злом, то Христос не взял бы для этого таинства хлеб и вино, под видом которых Он преподает нам Свое Тело и Кровь[xxxv],  которые не являются отторжением от природы, а представляют собой дар Творца природы[xxxvi].  Святитель обращает также внимание на то, что Ангелы Божии, как гости Авраама, вкушали от плодов земных (см.Быт.18,1-8), не гнушаясь материей[xxxvii].

По учению святителя Николая, вся вкупе взятая внешняя красота и благолепие Вселенной есть только малое проявление того совершенства и гармонии, которые сокрыты в глубине всех явлений природы. Эти невидимые нам глубины, святой называет «духовной сверхъестественной силой»[xxxviii]. И если бы Господь попустил природе делать то, что она хочет и как хочет, воцарились бы хаос и безумие[xxxix]. Собственным умом человек не может постичь ни внешнюю форму вселенной, ни тем более её внутренней сущности[xl]. Для этого нужно иметь «ум Христов» (1Кор.2,16)[xli].

С точки зрения ограниченной человеческой природы даже отдельные участки сотворенного мира вполне совершенны, потому что и малая ее область кажется людям чем-то целым и законченным. «Мы, – рассуждает святой, – не можем всему этому даже надивиться, а уж тем более — адекватно выразить словами. Целое не досягаемо не только для нашего логического разума, но и для самой богатой мечты»[xlii].

В «Охридском прологе» размышления о сотворении мира Сербский Златоуст завершает таким призывом: «От кого начало, в Том и завершение. Будем, значит, хранить эту истину спасоносную, будем иметь светлую надежду и укрепляться любовью к Тому, Кто нас из любви сотворил»[xliii].

Следует отметить, что рассуждения святителя Николая о сотворении мира во многом согласуются с  учением преподобного Максима Исповедника о предвечных Божественных идеях (логосах), согласно которым творится мир. Преподобный называет эти идеи «логосами», то есть «словами», имея в виду, что это те божественные силы и творческие слова, о которых возвещает нам 1 глава книги Бытия[xliv].

Сам термин «логос» у преподобного Максима многозначен – это и идея, и принцип, и закон тварного бытия, и цель, к которой тварь устремлена[xlv]. В силу этого в мире все логично. Существование любого, даже самого ничтожного, предмета подчиняется непреложным законам, всякая тварная вещь имеет точку соприкосновения с Божеством, всякое явление имеет разумную причину, всякое действие – разумную цель.

Логосы же отдельных вещей содержатся в более общих логосах, как виды – в роде. Все вместе они содержатся в ипостасном Логосе, то есть во Второй Ипостаси Святой Троицы, Который есть первоначало и конечная цель всего тварного[xlvi]. В Логосе все бытие причастно Богу. Маленькие «логосы» – не что иное, как энергии ипостасного Логоса, на которые творчески как бы расчленяется единый Божественный Логос и посредством которых все в Нем объединяется, как соединяются радиусы в центре круга[xlvii]. «Как солнце, восходя и освещая мир, являет и себя, и освещаемые им предметы, так и Солнце Правды, восходя в чистом уме, являет и Себя, и логосы всех тварей – уже приведенных в бытие и тех, которые еще будут сотворены»[xlviii], – учит преподобный Максим Исповедник.

Продолжая и углубляя учение о Логосе и логосах, святитель Николай Сербский в своей книге «Новые беседы под горой» пишет: «В начале было самобытное Слово, а от Него и через Него произошел весь мир, как Его отзвук. Слово есть главная сила в природе и в человеке. Человек и вся вселенная есть слово»[xlix].

Тема Логоса и логосов у сербского святого тесно связана с возможностью твари заявлять о себе в сотворённом мире. «Голос есть и у камня, и у земли, и у растения, как есть голос у Солнца, Луны, других небесных тел»[l]. Однако, по словам святителя, не все могут слышать этот голос, но только те, кто имеет тонкий слух[li]. Причиной тому является греховная поврежденность, которая не дает нашему уху слышать все голоса, а нашему глазу разглядеть все предметы[lii]. Между тем, вся Вселенная есть одна оглушительная музыка, один немолчный разговор[liii]. В силу этого всю природу, а также всё, что выше и ниже её, святитель называет богословием, т.к. богословие – слово о Боге[liv].

Эта же тема присутствует и в «Охридском прологе», где есть такие слова: «Весь сотворенный мир есть тьма по отношению к Богу, однако в этой тьме светит Слово Божие. Каждое создание было бы тьмой, если бы из него не светился таинственный свет Сына Божия, через Которого “все начало быть, что начало быть”» (Ин.1,3)[lv].

В книге «Первый Закон Божий» святитель развивает эту мысль и говорит: «Разум есть и у пчелы и мухи, у ласточки и аиста, у дерева и камня, у воды и воздуха, у огня и ветра»[lvi]. Все это святой владыка объясняет тем, что во всем пребывает Премудрость Божия, и ничто не могло бы существовать без крупицы мудрости[lvii].

Учение о логосах сербский святитель, так же как и Максим Исповедник, относит к области богопознания. С одной стороны, святитель Николай отмечает, что в Священном Писании ничего не говорится о сути вещей и явлений тварного мира[lviii]. Однако, по мысли святого, в Библии открыто многое о значении их в сотворенном мире. Господь открыл людям словесность, не сущность, но значение вещей и явлений. Эту способность твари заявлять о себе святитель называет спасоносной письменностью,  бесценным даром Отца Небесного человеку[lix]. В силу этого Творец через Своё творение заявляет о Себе и о Своей воле[lx]. Эти мысли святителя созвучны словам преподобного Максима Исповедника: «Мы познаем Бога не из сущности Его, но из величия творения Его и из Промысла о сущих. Ибо посредством них, словно посредством зеркала, мы постигаем Его беспредельную Благость, Премудрость и Силу»[lxi]. Через творение, таким образом, мы познаем Творца. Как пишет святой апостол Павел, «невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим.1,20).

Святитель указывает и на нравственную сторону этого учения. «Мы, – пишет святой, – самим рождением своим поступаем в университет природы и учимся в нем день и ночь, до самой смерти»[lxii]. Учимся же прежде всего тому, как познавать волю Божию[lxiii]. Тот же человек, который видит в природе лишь материальную действительность, подобен первокласнику, который не ушел дальше чтения букв[lxiv]. Более того, буквальное прочтение природы святитель называет идолослужением. Святой владыко это объясняет так: «Корень заблуждений идолопоклонников, древних и новых, лежит в том, что не дух был у них проводником глаз, а напротив – глаза вожатыми духа. Дух, точно слепец, плелся в хвосте чувственного зрения, кланяясь тому, что глаза провозглашали для него реальностью, божеством»[lxv].

Следует отметить, что существование нравственного закона у святителя иногда преобретает ярко выраженную космологическую окраску. Так, святой владыка напоминает, что сербский народ назвал Млечный Путь – Кумовой соломой. Святитель объясняет это так. В одном селе кум у кума украл солому. И хотя вора никто не схватил, по пути солома из охапки просыпалась и оставляла след. Это событие простой народ воздвиг на космическую высоту, сравнив огромное количество звезд с рассыпанной соломой. Но святитель в этой «народной догматике»[lxvi] видит то, как простой народ понимает нравственный закон. Этот закон существует независимо от людей, и именно благодаря ему все тайное когда-нибудь станет явным, как грех кума[lxvii].

Заметим, что учение о логосе, вложенном в естество твари, находится и в трудах других святых отцов. Так, преподобный Антоний Великий учит: «Как на листе в природе созданий читаю всегда Господне слово»[lxviii]. «Бог от вечности видит и находит сообразыми с Своею премудростью и благостью Свои творения»[lxix], – пишет святитель Филарет (Дроздов). Это же учение можно встретить и в трудах святителей Григория Нисского[lxx] и Василия Великого. Последний, в частности, объясняя слова из 18 Псалма: «Небеса проповедуют славу Божию, о делах рук Его вещает твердь. День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание. Нет языка, и нет наречия, где не слышался бы голос их. По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их» (Пс.18,2-5), говорит, что «небеса» и вся тварь «проповедуют славу Божию» тем, что следуют законам, установленным Творцом[lxxi].

Интересно, что тема Логоса и логосов звучит и в трудах сербских богословов, которых можно назвать продолжателями духовного делания святителя Николая Сербского. Так, преподобный Иустин (Попович) учит: «Каждое живое существо неразрывно связано с первоисточником жизни, со Словом Божиим»[lxxii]. В силу этого «каждая тварь, как логосное творение, непрестанно пишет Евангелие Слова – Господа Иисуса Христа. Его пишет каждый цветок, каждая травинка, кыждый мотылек, каждая птичка, а тем более человек – существо богоподобное, сообразное Христу»[lxxiii].

Известно, что в конце обеда святейший Павел, Патриарх Сербский всегда старался собрать все крошки, чтобы их не выбрасывать. Причиной этого было то, что пища, которую мы едим, сотворена Божественной энергией, посредством солнца[lxxiv].

Размышляя о сотворении мира, митрополит Амфилохий (Радович) пишет : «Сотворенный мир получает не просто существование, но и свой об-лик, свое об-личие, образ, лицо»[lxxv]. И далее идут мысли, напоминающие учение святителя Николая: «Если же вечное Слово (Логос) – основание, а природа – словесность (логосность), совершенно очевидно, что и цель творения – словесность. В творении, с самого момента его возникновения, теплится тихий, но неугасимый свет Слова Божия. Поэтому тварный мир может верно восприниматься человеком только через вслушивание в голос Божий, таящийся в творении»[lxxvi].

Заметим, что преподобный Максим Исповедник предостерегает от крайностей по отношению к сотворенному миру: «Если мы любим вещи не в должной мере и предпочитаем любовь к ним любви к Богу, то ничем не отличаемся от идолослужителей. И опять, если ненавидим их, как не весьма хорошие, прогневляем Бога»[lxxvii]. Святитель Николай, как бы продолжая рассуждения преподобного, отмечает, что Бог, соболезнуя личной драме каждого человека, остается при этом Богом всей Вселенной и, являясь вездесущим, не отождествляет Себя с мирозданием[lxxviii], в силу этого вся Вселеннаая – не пантеон, а храм одного и Того же Бога[lxxix].

Как было сказано выше, святитель называет природу универститетом для человека. Однако сербский святой предупреждает, что если человек ограничевает себя только этим откровением Божиим, которое называется естественным, то делает себя слепым. «Всевышний Художник стоит перед Своим произведением. Ты слишком засмотрелся на Его прекрасные полотна, которые поначалу открывают глаза, а затем слепят»[lxxx], – пишет святитель в «Миссионерких письмах».

Отметим так же, что по учению святителя Феофана Затворника рассуждения о сотворении мира дают строгие ориентры к нравственному совершенствованию христианина. «Припади ко Господу, – пишет святитель, – и Он даст тебе свет, который просветит тьму твою греховную, поставит твердь среди мятущихся мыслей твоих и желаний грехолюбивого сердца твоего – благое намерение твердо и неуклонно работать Ему, всему даст в тебе свое место. Тогда начнёшь произращать сначала злаки, былие травное и дерева – начатки добродетелей, а потом и живые твари – совершенно духовные и богоудобныя дела, пока, наконец, возстановится в тебе образ и подобие Божие, как создан ты был в начале»[lxxxi].

Преподобный Нектарий Оптинский, восхищаясь звёздным небом, напоминал своим духовным чадом, что всё сотворено Богом из ничего и прибавлял, если человек думает о себе, что он ничто, то Господь может из него сделать ещё большую красоту[lxxxii].

О смиренномудрии, как главном материале для сотворения нового человека во Христе Спасителе, учил и святитель Николай Сербский: «Великим станешь тогда, когда мысленно превратишь себя в ничто»[lxxxiii]. «Почитай себя ничем, не ищите прав себе – и все вам приложится»[lxxxiv], – пишет святой в «Молитвах на озере».