Преп. Марк Подвижник, известный более как аскетический писатель, не был чужд и вопросов догматических, в частности христологии, выступиводним из первых против учения Нестория. Свое учение об Иисусе Христе преподобный изложил в двух сочинениях: «О Мелхиседеке» и «Против несториан», датируемых 429-431 годами, то есть временем непосредственно перед III Вселенским собором.

Признавая совершенную человеческую природу во Иисусе Христе[1], преп. Марк воздерживается прилагать термин «природа» (φύσις) к человечеству Христа. Обосновывает он это филологически: «поскольку то, что существенно (ὑποστατικῶς) соединено, хотя и познается из двух, все же поскольку соединяемо с природой сильнейшего, как то [сильнейшее] познается и называется»[2]. Христос, иными словами, познается и по Божеству и по человечеству, но называется только по Своей Божественной природе, так как она значительней природы человеческой.

Демонстрируя справедливость такого словоупотребления, преподобный приводит пример реки, впадающей в море, которая после впадения в море называется не рекой, но морем[3]. Прилагая термин «природа» только к Божеству Христа, преп. Марк пишет, что Христос не имел во времени природного начала, но имел начало по домостроительству.[4] Также, говоря о Теле и Крови Христовых, он называет их святыми «по природе».[5]

В использовании слова «природа» преп. Марк следует свт. Кириллу Александрийскому[6], который, как замечает А. Грильмайер, не отвергает выражение «человеческая природа» как таковое[7], но не использует его из опасения, что оно может внести разделение во Христа[8]. Для того, чтобы наилучшим образом, по мнению свт. Кирилла, сказать о человечестве Христа, достаточно сказать о Воплощении[9]. Но в отличие от свт. Кирилла, который часто употребляет термин «природа» в формуле «одна природа Бога Слова воплощенная» (μία φύσις τοῦ θεοῦ λόγου σεσαρκωμένη), преп. Марк не употребляет этой формулы вовсе и всегда использует слово «природа» самостоятельно.

Подобно преп. Марку термин «природа» использовал и другой полемист с несторианством – свт. Феодот, епископ Анкирский[10], активный участник III Вселенского собора, который, возможно, возглавлял как раз ту епархию, в которой преп. Марк и написал сочинение «Против несториан»[11].

Акцент на Божестве Христа, как поясняет свт. Кирилл, был сделан полемистами с несторианством для того, чтобы отстоять Единство во Христе[12]. Для защитников православия было важным указать, что именно Бог Слово рожден от Девы, претерпел страдания и был прославлен.

И позднее, в святоотеческой письменности, такое одностороннее употребление термина «природа», как у свт. Кирилла Александрийского, не считалось ошибочным. Так, преп. Иоанн Дамаскин, полемизируя с несторианами, пишет:

«Скажите нам, люди, кого зачала Святая Дева, по природе Сына Божия и Бога, или человека (τὸνφύσειυἱὸντοῦθεοῦ καὶ θεὸν ἢ ἄνθρωπον)? И если скажут, что по природе Сына Божия и Бога, они православные. …Если же скажут: человека, тогда, как к еретикам, обращаемся к ним…».[13]

Если свт. Кирилл Александрийский до Ефесского собора 431 года для обозначения человечества во Христе в основном использовал слово «плоть» (σάρξ), что давало лишний повод для обвинения его в аполлинаризме, то преп. Марк использует как слово «плоть» (σάρξ)[14], так и «человек» (ἄνθρωπος)[15]. Указывает он и на то, что Христос воспринял человека в полноте (τέλειος).[16] В сочинении «Прение схоластика с аввою Марком» преподобный пишет, что Господь соединился с нами и плотью и духом (ἡμῖν διὰ σαρκὸς καὶ πνεύματος κοινωνήσας)[17].

Преп. Марк приводит риторический вопрос несториан, которым они пытались показать абсурдность православного учения: «Бог распинается, или Бог умирает, или алчет, или утруждается?». На это он отвечал, что задающие этот вопрос забывают о Воплощении[18] или же скрывают его[19]. Вопрос, по преп. Марку, должен звучать так: «как это, что Христос умер, пострадал, алкал?»[20]. Здесь преп. Марк, полностью разделяя воззрения свт. Кирилла, склонен использовать более осторожные выражения. Хотя на прямой вопрос «Пострадавший за нас — Бог или нет?», преп. Марк отвечает утвердительно, но делает соответствующие уточнения, что пострадал «Бог, но не лишенный человечества»[21]. О Рождестве Христовом, преп. Марк пишет, что рожден был не только Бог (γυμνὸς ὁ Θεὸς) и не простой человек (ψιλὸς ἄνθρωπος), а Христос, который и то и другое вместе (συναμφότερον).[22]

Может быть, по причине этой терминологической осторожности, преп. Марк не использует именования Богородица. Говоря об исповедании апостола Петра (Мф. 16. 13-18), преподобный, обращаясь к еретику, призывает его исповедать «рожденного от Марии Сына Человеческого как Сына Божия»[23]. А далее задает вопрос, о том, кто есть Сын Человеческий, считая неправильным как ответ, что Он - Бог Слово, так и то, что Он - простой человек[24]. Здесь нужно учитывать, что в то время использования именования Богородица не было повсеместным, а преподобный писал свое сочинение «О Воплощении» для нужд исключительно местной церкви[25]. Это сильно отличает преп. Марка от других защитников православия, писавших в то время, для которых защита православия во многом означала защиту именования «Богородица».

Как неупотребление слова «Богородица» само по себе не означало неправославия, так и употребление этого слова не было однозначным признаком православия в несторианском споре. Само слово «Богородица» не было принципиально неприемлемым для Нестория. Летом 428 года Несторий в частном порядке говорил, что слово Богородица, так же как и Человекородица может быть истолковано как в православном, так и в еретических смыслах.[26] Позже он запретил эти именования, предложив слово «Христородица», и даже фактически согласился с анафемой на тех, кто называет Марию Богородицей, произнесенною Дорофеем, епископом Маркианопольским. Но после осуждения его учения на соборах в Римской и Александрийских церквах, Несторий на проповеди 13 декабря 430 года заявит, что согласен с именованием Марии Богородицей[27]. Для Нестория была неприемлема мысль, которой придерживался преп. Марк, что Бог Слово родился по человечеству[28], но он мог, подобно своему учителю Феодору, считать Марию Богородицей, так как по их учению Бог по благоволению был в рожденном от нее Человеке[29].

Преп. Марк использует термин «ипостась», ставший впоследствии ключевым в христологии. В традологии он употребляет его по отношению к Лицам Св. Троицы[30]. Также преподобный использует это слово в значении реальности, действительности, противопоставляя уподоблению, для объяснения, что Мелхиседек не есть Сын Божий, но уподобляется Ему: «Уподобление и реальность (ὑπόστασις) не одно и то же, ибо одно есть образ, а другое истина».[31]

В православную христологию термин «ипостась» вводит свт. Кирилл Александрийский во втором послании к Несторию[32]. До этого в христологии этот термин использовал только Аполлинарий Лаодикийский.

В христологии преп. Марк использует термин «ипостась» только в выражении «по ипостаси» (καθ’ ὑπόστασιν)[33], характеризующем реальность единства во Христе. Он пишет, что Бог Слово воспринял по ипостаси нашу плоть[34], сделав её причастной Себе по ипостаси[35]. Человечество во Христе по ипостаси причастно Богу Слову[36], а Бог Слово человечеству[37]. Рассуждая о Теле и Крови Христовых, преподобный пишет, что они соединены по ипостаси Божеству от чрева Матери, противопоставляя соединение «по ипостаси», соединению «по приобщению» (κατὰμέθεξιν), которое после рождения.[38] Как пример соединения по ипостаси преп. Марк приводит соединение огня с раскаленным золотом, в котором огонь, неудержимый и неповреждаемый, соединяется с осязаемым и удержимым золотом[39].

Преп. Марк, для обозначения соединения природ, пользовался и словом «συνάφεια» (букв.: соприкосновение, непосредственное соседство). Единство во Христе он называет нераздельным соединением (ἀδιαιρέτου συναφεία).[40] Этот термин использовался как в триадологии, для указание на соединения лиц Св. Троицы, например у свт. Григория Нисского[41], так и в христологии, для указания на соединение природ, например, у свт. Василия Великого[42] или свт. Феодота, епископа Анкирского[43]. В схожем с преп. Марком контексте ранней полемики с Несторием этот термин использует свт. Прокл, тогда еп. Кизический, увещевая не разделять соединение (συνάφεια)[44], чтобы самому не быть отлученным от Бога[45]. Но это слово было удобно тем, кто разделял природы во Христе. Так Павел Самосатский (III век), учил, что между Христом и Логосом установились отношения соприкосновения (συνάφεια) по единству знания, желания, действия[46]. Впоследствии, это слово стало активно использовать в христологии Феодором Мопсуестийским и Несторием. То что это термин может обозначать и только внешнее единство показывает и высказывание преп. Марка, где он говорит, что молитва есть мать добродетелей, рождающая их от соединения (συναφεία) своего со Христом[47].