В прошлом году отмечалось 140-летие со дня рождения Павла Александровича Флоренского. К этой дате издательство «Молодая гвардия» выпустило биографию отца Павла, написанную кандидатом филологических наук Михаилом Кильдяшовым. Издатели назвали книгу «Нельзя жить без Бога!».

Приводим фрагмент книги о последних событиях в жизни выдающегося мыслителя и учёного, священника Павла Флоренского.

Флоренский стал символом. Символом духовной стойкости. Родился миф о священнике, который вдруг появлялся то в одном, то в другом лагере и утешал страждущих. Колыма, 1940-е годы. Изнуренный зек падает на колени перед другим лагерником:

— Отче, я знаю, вы — Павел Флоренский. Благословите! Помолитесь о моей семье!

Человек с голубыми глазами и пшеничными волосами, не разуверяя, благословляет.

Восстанавливать последние месяцы жизни отца Павла приходится по скупым документам НКВД, путаным воспоминаниям очевидцев, где образ Флоренского порой смешивается с образами других священников и профессоров, по общим обстоятельствам лагерной жизни и этапов на материк, по хронологии реорганизации Соловецкого лагеря в Соловецкую тюрьму.

Решение об этой реорганизации приняли в июне 1937 года. Одновременно началась подготовка массовой операции по репрессированию «антисоветских элементов» на северо-западе России. Оперативный приказ Народного комиссара внутренних дел СССР гласил: «Перед органами государственной безопасности стоит задача — самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства». В первую очередь расстрелу подлежали «антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, белых бандитов, сектантских активистов, церковников и прочих, содержащихся в тюрьмах, лагерях, трудовых посёлках и колониях». На всю операцию, начавшуюся 5 августа, отводилось четыре месяца. Для Соловков установили расстрельную норму в 1200 человек. Так как остров был непригоден для такого массового захоронения, лагерников, приговорённых к высшей мере, решили несколькими этапами вывезти на материк.

Флоренский был отправлен 3 декабря со вторым этапом. Расстрельный план к тому моменту уже выполнили, но ударники репрессивного труда нацелились на перевыполнение и подготовили дела ещё на 509 человек. На перевыполнение требовалось разрешение лично Ежова, и оно было получено.

«В лагере ведёт контрреволюционную деятельность, восхваляя Троцкого» — таково было обвинение в тюремной справке Флоренского. Уже третье, после «Посадского дела» и дела о «Партии Возрождения России», штампованное, ходульное «дело», но троцкизм тогда был самым надёжным поводом для приговора к высшей мере наказания. Вряд ли кто-то вспомнил о полулегендарных встречах Флоренского и Троцкого в ВЭИ. Вряд ли восприняли как опечатку фамилию «Флоринский» из доноса соловецкого стукача, сокрытого под кличкой Товарищ: «Между Флоринским и Шашем зашёл спор о начале войны. Флоринский утверждал, что предположения известного стратега и идеолога партии Троцкого, что скоро начнётся война, оправдаются, — говорит Флоринский. — Это закон — война вспыхивает периодически через пятнадцать-двадцать лет...» В то время на Соловках сидел дипломат Дмитрий Тимофеевич Флоринский, от кого рассуждения о начале войны, как представляется, услышать логичнее, чем от отца Павла.

И несмотря на это 23 ноября на справку наложена резолюция — «ВМН» (высшая мера наказания). 25 ноября особая тройка при УНКВД по Ленинградской области вы- несла приговор: «Флоренского Павла Александровича расстрелять». 

<...>

4 декабря — спецпоезд на Ленинград. Туда, где когда-то мечтал учиться у Соловьёва, куда писал письма гимназическому другу Саше Ельчанинову, куда не так давно звали работать после доклада на электротехническом съезде.

<...>

Их привезли куда-то под Ленинград. Загнали в здание, похожее на лагерный изолятор… 7 декабря коменданту Ленинградского УНКВД, старшему лейтенанту госбезопасности Поликарпову дано предписание: «прибывших из Соловецкой тюрьмы расстрелять». Меньше чем через полтора года, накануне ареста Ежова, палач застрелится. В предсмертной записке начальнику он напишет: «За весь период моей работы в органах НКВД я честно и преданно выполнял круг своих обязанностей. Последние два года были особо напряжённые по оперативным заданиям. Тов. Комиссар, я ведь не виновен в том, что мне давали предписания!; я их выполнял, ведь моё в этом отношении дело исполнительное. И я выполнял, и отвечать за это конечно было бы неправильно... И вот теперь, когда идут целый ряд разговоров об осуждении невиновных, когда я стал уже замечать, что на меня косо смотрят [и] вроде указывают пальцами, остерегаются, вроде не доверяют, будучи и так в очень нервном состоянии, и болезненном, у меня язва желудка, я совсем морально упал и пришёл к выводу, что дальше я работать не могу нигде... Неспособный к работе, я решил уйти... Тов. Комиссар, простите за моё малодушие, поработавши столько, конечно, я не человек, я жил только работой, не знал дома. Моя последняя просьба: не обижайте жену, она больная после потери обоих ребят, у неё рак, в служебные дела я её не посвящал и причин смерти она не знает. Прощайте».

...8 декабря 1937 года Флоренского вызвали из камеры с вещами якобы для врачебного осмотра. В комнате с тусклым светом за столом — человек в форме. Людей в медицинских халатах нет.

— Фамилия? Имя? Отчество? Год рождения?

Отрешённо ответил, не слыша самого себя.

— На этап годен.

Флоренский: Нельзя жить без Бога! / Михаил Кильдяшов. — М.: Молодая гвардия, 2023. — 344[8] с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1944).

Книгу можно приобрести на сайте издательства «Молодая гвардия».

Подготовлено по материалам Горький. Медиа.