Доклад кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Научно-исследовательского отдела новейшей истории Русской Православной Церкви ПСТГУ Светланы Николаевны Бакониной на конференции, посвященной 60-летию со дня кончины игумена Серафима (Кузнецова) (ПСТГУ, 23 октября 2019 года)
Доклад посвящен только одной истории из жизни игумена Серафима, которая характеризует его и как стойкого хранителя веры, и как защитника Церкви. Однако история эта связана с конфликтом, за которым последовало запрещение игумена Серафима в священнослужении, и рассказывать о ней я буду, обращаясь к свидетельствам самого отца Серафима.
Напомню, что перевоз мощей Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары в Иерусалим в январе 1921 года организовала лично родная сестра великой княгини принцесса Виктория Баттенбергская (маркиза Милфорд-Хейвен), поручив это непростое дело игумену Серафиму.
В Иерусалиме гробы были погребены в усыпальнице под нижними сводами храма святой Марии Магдалины на Елеонской горе. Отец Серафим поселился в комнате рядом и следил за порядком в усыпальнице. Служил он обычно в Елеонском монастыре и вскоре стал духовником елеонских сестер. В других местах – в Гефсимании, в Троицком соборе – служить ему также доводилось, но не так часто как в монастыре.
Игумен Серафим очень скоро привлек к себе внимание русских жителей Иерусалима. К нему шли не только за духовным советом и ободрением, но и как к посланцу старой императорской России. Тем более что благодаря своим связям с принцессой Викторией он фактически оказался в независимом положении как от Русской Духовной Миссии (РДМ), так и от Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО), можно сказать – автономным. В качестве представителя маркизы с соответствующими полномочиями приняла его и английская колониальная администрация, тогда как главе РДМ стоило немалых усилий добиться у английских властей «права представительства и управления Миссией с защитой ее интересов» [1].
Должность начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме исполнял тогда иеромонах Мелетий (Розов), приехавший на Святую Землю еще в 1907 году из Валаамского монастыря. Возглавить Миссию ему пришлось в очень сложное время, в 1917 году, заменив на этом посту архимандрита Леонида (Сенцова).
После революции материальное положение Миссии было плачевным, поскольку она лишилась всякой поддержки из России, связи с Патриархом Тихоном практически не было, а зарубежные иерархи, возглавившие Русскую Православную Церковь Заграницей (РПЦЗ), сами пребывали в состоянии беженцев.
Особенно страдали на Святой Земле русские женщины, послушницы, монахини, которые для поддержания своего существования были вынуждены за ничтожную плату выполнять тяжелые общественные работы. Например, они трудились на ремонте дорог, где им приходилось разбивать и таскать камни. Заработанных таким способом денег хватало только на хлеб. Все они голодали, наиболее слабые болели и умирали. Нужда коснулась не только женщин. Так, ходивший на службы к игумену Серафиму бывший генеральный консул в Иерусалиме А.Ф. Круглов жил распродажей личных вещей.
Ознакомившись с проблемами русских людей на Святой Земле, игумен Серафим 4 апреля 1921 года произнес в Троицком соборе проповедь, в которой обвинил управляющего подворьями ИППО в Иерусалиме Н.Р. Селезнева и отца Мелетия в недостаточной заботе о материальном положении русских жителей Иерусалима, прежде всего женщин.
Реакция на проповедь последовала незамедлительно. Селезнев впоследствии так рассказал об этом в своем письме бывшему председателю ИППО князю А.А. Ширинскому-Шихматову: «Ко мне тотчас же подскочили самые отчаянные бабы-большевички и, основываясь на словах священника, начали брань, зачем я отказываю им в пособии» [2]. По поводу данного высказывания управляющего невольно возникает вопрос: а что это были за бабы-большевички, которые ходили в храм и требовали пособие?
Главные обвинения неслучайно обрушились на Селезнева, поскольку ИППО получало от местного правительства некоторый доход за сдачу в аренду принадлежавших Обществу зданий и имело фонд для помощи неимущим. Кто-то даже направил жалобу на управляющего подворьями маркизе Милфорд-Хейвен, которая переслала ее губернатору Иерусалима Г. Сторрзу. На аудиенции у губернатора Селезневу пришлось оправдываться и объяснять, что распределением пособий в ИППО заведует не лично он, а особый комитет. Скандал был замят, но тень его легла на отца Серафима, который в лице Селезнева обрел первого своего недоброжелателя.
Более серьезный конфликт был впереди, и он был связан с вмешательством в дела Иерусалимской Миссии Высшего Церковного Управления Заграницей (ВЦУЗ), направившего в Иерусалим своего кандидата на пост главы Миссии.
В 1921 году ВЦУЗ только начинало распределять свои полномочия по управлению зарубежными приходами и миссиями. Однако за право распоряжаться делами РДМ в Иерусалиме руководителям Зарубежной Церкви пришлось изрядно побороться. Патриарх Иерусалимский Дамиан долго не признавал власть русских архиереев-эмигрантов, ссылаясь на авторитет Патриарха Тихона. К тому же тяжелое положение Миссии усугублялось непростыми отношениями с английскими властями.
27 апреля 1922 года «в виду крайнего расстройства экономических дел Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и крайней необходимости в скорейшем принятии мер к упорядочению сих дел, а также в виду необходимости наличия в Иерусалиме авторитетного представителя Высшего Русского Церковного Управления Заграницей», ВЦУЗ приняло определение командировать в Иерусалим епископа Белгородского Аполлинария (Кошевого) [3], которому в церковно-административных и экономических делах предоставлялись «особые полномочия» [4].
Однако еще до его приезда 3 мая 1922 года для ознакомления с ситуацией в Миссии Иерусалим посетил представитель ВЦУЗ архиепископ Анастасий (Грибановский). По его благословению временный глава Миссии отец Мелетий был возведен в сан игумена. Прежде Патриарх Дамиан против этого возражал, утверждая, что «игуменом может быть только настоятель монастыря», и поэтому архиепископу Анастасию пришлось объяснять ему, что в Русской Церкви сана игумена удостаиваются и без настоятельской должности. Теперь Патриарх Дамиан должен был дать согласие на возведение игумена Мелетия в сан архимандрита, но утверждение им сана состоялось тоже не сразу, только 17 июля [5].
Командированный ВЦУЗ епископ Белгородский Аполлинарий (Кошевой) приехал в Миссию в конце июля 1922 года. Через несколько дней отец Мелетий обратился в ВЦУЗ с прошением об увольнении, предлагая передать свои полномочия архиерею. Однако появление в Иерусалиме русского епископа-эмигранта с претензиями на руководство Миссией вызвало открытое недовольство со стороны Патриарха Дамиана. В письме игумену Валаамского монастыря Павлину отец Мелетий сообщил: «Патриарх Дамиан опять не мирен на прибывшего нашего Епископа и смотрит на него как на богомольца, и когда [тот] однако ж заявил, что он послан сюда Выс[шим] Цер[ковным] Упр[авлением] Заграницей, то Патриарх крикнул: я знаю только одного Патриарха Тихона и никакого вмешательства в дела Миссии не потерплю без его указания. Но вскоре после этого конфликта Свят[ейший] Патриарх Тихон был арестован, и Патриарх Дамиан свою неуступчивость немного смягчил». Далее отец Мелетий пояснил, что и на его увольнение Иерусалимский патриарх не соглашался без распоряжения Патриарха Тихона по той причине, что в глазах Дамиана и местных английских властей временный начальник Миссии был «ставленником законной дореволюционной Власти» [6].
2 декабря 1922 года Зарубежный Синод вынес решение об удовлетворении прошения исполнявшего обязанности начальника Миссии архимандрита Мелетия (Розова) об освобождении от занимаемой должности. Предполагалось, что новым начальником Миссии станет епископ Аполлинарий, однако, как выразился об этом отец Мелетий, «греки боялись этого как огня и были готовы принести в жертву своим мелким национальным чувствам интересы вселенского православия» [7].
Отец Мелетий, все еще надеявшийся вернуться на Валаам, готовился к отъезду. Одновременно покинуть Миссию собирался и епископ Аполлинарий, поскольку Патриарх Дамиан упорно не желал признавать возглавителем Миссии архиерея. Более того, он потребовал от Архиерейского Синода РПЦЗ отзыва епископа Аполинария из Иерусалима из-за его конфликта с игуменом Серафимом, в результате которого отец Серафим был запрещен в священнослужении «за неподчинение епископской власти».
Как пишет автор жизнеописания игумена Серафима Петр Стегний, в основе конфликта лежало «не столько несходство характеров» священнослужителей, «сколько обстоятельства глубоко принципиальные» [8].
Отец Серафим не был сторонником распространения власти Архиерейского Синода РПЦЗ на дела Миссии и отстаивал позицию строгого исполнения указов Патриарха Тихона, в чем его поддерживал Патриарх Дамиан. Игумен также считал, что отказаться от должности начальника Миссии архимандрита Мелетия уговорил епископ Аполлинарий. Так ли это, неизвестно, известно только, что в своих письмах отец Мелетий неоднократно писал о своем желании покинуть Миссию и вернуться в родной монастырь на Валаам. В итоге новым начальником Миссии Зарубежный Синод назначил архимандрита Иеронима (Чернова), бывшего наместника Курского Знаменского монастыря.
Оказавшись в опале, отец Серафим нашел в себе силы посетить епископа Аполлинария. Он ходил к нему неоднократно, но свидания добился с трудом. Когда же это случилось, он просил указать причину запрещения. «По-монашески и христиански, – писал об этом посещении отец Серафим, – просил прощения. Он же, не объясняя причины, предложил мне дать подписку, в первых пунктах которой говорилось, чтобы я его признал своим епархиальным архиереем в Иерусалиме и признал его действия правильными, а Патриарха неправильными и другие пункты, унизительные и некорректные. Я сказал, что признавать его епархиальным архиереем дело не мое, а потому давать такой подписки не могу» [9].
Здесь необходимо пояснить, что еще 5 мая 1922 года Патриарх Тихон издал указ № 348, согласно которому Высшее Церковное Управление Заграницей во главе с митрополитом Антонием (Храповицким) было упразднено «за политические от имени Церкви выступления» [10], а управление русскими заграничными приходами было передано одному из членов ВЦУЗ митрополиту Евлогию (Георгиевскому) [11]. Сразу после подписания этого документа Патриарх Тихон был арестован, а о своих правах на Всероссийское церковное управление заявила созданная ГПУ и зарегистрированная советской властью обновленческая группа «Живая церковь», ставившая своей целью «мирное сожительство с существующей государственностью».
В сложившейся обстановке, несмотря на плохую связь с Россией и не всегда достоверную информацию о том, что там происходило, игумен Серафим справедливо считал, что политические выступления против советской власти, когда они высказываются за границей, ставят под удар главу Русской Православной Церкви – Патриарха Тихона. Он понимал, что причиной гонений на него со стороны архиереев РПЦЗ была его нравственная позиция, убеждение в том, что он не имеет «нравственного права присоединиться к их пагубной для Русской Православной Церкви политике».
«Они повели против меня враждебные действия через клевету и ложь, – писал он, – извращая правду, на что способны только люди, потерявшие страх Божий. Они задались целью меня потопить и уничтожить, как открыто выразился епископ Аполлинарий. Они имели нравственную низость через митрополита Антония писать наглую клевету моей покровительнице принцессе английской Виктории, сестре великой княгини Елизаветы Федоровны, но она, зная меня лично и по отзывам своей сестры, не поверила гнусной клевете» [12].
Иерусалимский Патриарх Дамиан, с которым у отца Серафима давно сложились добрые доверительные отношения, в свою очередь, выражал категорическое несогласие с обвинениями, выдвинутыми епископом Аполлинарием в адрес отца Серафима. После запрещения его в священнослужении Патриарх прочитал над запрещенным молитву, разрешив служить в греческих храмах, принял игумена «под свое покровительство». Архимандрит Мелетий в очередном письме на Валаам по этому поводу написал: «Теперь у нас чуть не раскол, и чем кончится это неизвестно» [13].
Через полтора месяца после этих событий (в середине июля 1923 года) Патриарх Дамиан потребовал от начальника РДМ отца Иеронима выдать ключи от храма святой Марии Магдалины, настаивая на водворении отца Серафима на прежнее место как хранителя гроба Елизаветы Федоровны. В дальнейшем ему потребовалась помощь английских властей, которые официально довели до сведения РДМ требование передать им ключи.
Тут же в Карловцы полетела телеграмма митрополиту Антонию, который немедленно сообщил о ней Патриарху Тихону: «Сейчас получил печальную телеграмму о том, что в Иерусалиме отнимают у нашей миссии ключи от церкви Св. Марии Магдалины, где гроб Елизаветы Федоровны. Делает это Патриарх Дамиан по интриге архимандрита Серафима, который привез ее тело» [14].
Со стороны нового главы Миссии архимандрита Иеронима вообще последовали странные действия. Он воспринял требование передать ключи от усыпальницы как попытку отнять у Миссии храм. В связи с этим он направил официальную ноту английскому губернатору Иерусалима Г. Сторрзу, просьбы о помощи Патриарху Тихону (через епископа Волоколамского Феодора), членам Зарубежного Синода митрополиту Евлогию (Георгиевскому) и митрополиту Платону (Рождественскому), архиепископу Кентерберийскому Рэндаллу Дэвидсону и даже английскому королю Георгу V. Написал он и слезное послание маркизе Милфорд-Хейвен [15].
Переписку с принцессой Викторией, маркизой Милфорд-Хейвен, вел и глава Зарубежного Синода митрополит Антоний (Храповицкий). Поскольку действия епископа Аполлинария в отношении игумена Серафима расценивались ею как самоуправство, митрополит Антоний постарался оправдать епископа и свалить всю вину на отца Серафима. 27 августа 1923 года он написал маркизе письмо, в котором проинформировал ее о «постыдном поведении» игумена Серафима. Но, что интересно, в вину ему вменялись не противодействия давлению Зарубежного Синода и назначенного им архиерея, а «отношения» отца Серафима с его духовными дочерьми, елеонскими насельницами монахиней Сергией (Трофимовой) и ее сестрой Анастасией. Обвинения были нелепыми: митрополит писал, что отец Серафим провел со своими духовными чадами четыре недели в октябре-ноябре 1922 года и шесть недель в апреле-мае 1923 года на Иордане, «оставив усыпальницу великой княгини не только без охраны, но и без молитв» [16]. Несмотря на абсурдность обвинений, именно эти обстоятельства, по словам митрополита Антония, вынудили епископа Аполлинария запретить отца Серафима в служении до признания им своей вины. Далее он просил согласия принцессы Виктории на удаление игумена Серафима из церкви святой Марии Магдалины и передачу охраны усыпальницы Миссии.
Прещение, наложенное епископом Аполлинарием на отца Серафима, было подтверждено указом Архиерейского Синода РПЦЗ № 222 от 7/20 августа 1923 года. В нем говорилось, что «запрещенный в служении игумен Серафим не только не проявил смирения и раскаяния, но держит себя крайне вызывающе и втягивает в русские церковные дела Иерусалимского Патриарха».
На стороне отца Серафима были сестры Елеонской общины. Они даже подали прошение верховному комиссару с просьбой разрешить им перейти из подчинения начальнику Миссии, который поддерживал епископа Аполлинария, под омофор Иерусалимского патриарха. По этой причине отношения между архимандритом Иеронимом и Патриархом Дамианом сильно ухудшились, и в 1924 году отец Иероним подал в Архиерейский Синод прошение об отставке. Прошение было удовлетворено, хотя сам архимандрит Иероним был оставлен в составе миссийской братии. Временное исполнение обязанностей начальника Миссии Архиерейский Синод вновь поручил архимандриту Мелетию, который руководил Миссией до 1928 года.
О действиях епископа Аполлинария отец Мелетий высказался так: «Греки видят в этом нарушение церковных канонов и не прочь возбудить над ним церковный суд» [17].
Для улажения конфликта принцесса Виктория направила в Иерусалим из Лондона свое доверенное лицо – полковника П.Н. Малевского-Малевича, который пробыл в Иерусалиме шесть недель. За это время он узнал и о выступлениях против Совета Палестинского Общества, распоряжавшегося денежными средствами бесконтрольно и без ведома членов Общества, и о тяжелом финансовом положении Духовной Миссии, послушал разговоры о расходах, которых, по мнению понимающих людей, можно было бы избежать, или сократить их. Однако немалое влияние оказал на него господин Селезнев, который показал полковнику свои донесения и Постановления Общества, убедив его «не совершать ошибок» при докладе о своих палестинских впечатлениях маркизе Милфорд-Хейвен.
Усилия посланника примирить епископа Аполлинария с игуменом Серафимом не увенчались успехом. Отец Серафим остался непреклонен и вины своей не признавал.
30 ноября полковник Малевский-Малевич выехал в Лондон. Результатом его поездки стало распоряжение принцессы Виктории передать охрану гробов великой княгини и инокини Варвары «на ответственность Настоятельницы Елеонской общины» [18].
Весной 1924 года, на Сырной седмице, епископ Аполлинарий покинул Миссию и уехал в Америку. Вскоре Святую Землю посетил глава Зарубежного Синода митрополит Антоний (Храповицкий). Как писал об этом посещении отец Мелетий, своим пребыванием в Иерусалиме архиерей остался очень доволен. «С Патриархом Дамианом отношения наипрекраснейшие – Митрополиту предоставлена полная свобода действий. Его служение у Гроба Господня обставляется Патриархией большим благолепием. <…> Поступкам Еп[ископа] Аполлинария Владыко пред Греками произнес полное осуждение» [19].
Митрополит Антоний покинул Иерусалим 9 октября 1924 года и вернулся в Сербию к открытию Архиерейского Собора, начавшего свою работу 17 октября. На заседании Собора, состоявшемся 22 октября, был вновь поставлен вопрос о возможности назначения начальника Российской Духовной Миссии в Иерусалиме в сане епископа, однако решен он не был. Сначала митрополит Антоний предложил на эту должность епископа Сумского Митрофана (Абрамова), но епископ отказался. Тогда он обратился к Патриарху Дамиану за разрешением назначить в Миссию архиепископа Анастасия (Грибановского), «оказавшего большие заслуги Патриархии». Но архиепископ Анастасий тоже от этого назначения отказался, согласившись находиться в Иерусалиме лишь в качестве «постоянного наблюдателя», каковым и состоял с 1925 по 1935 годы. Должность начальника Миссии при этом сохранялась [20].
Игумен Серафим после конфликта с епископом Аполлинарием нашел приют на территории патриаршей резиденции в Малой Галилее на Елеоне, где построил небольшую келью, в которой прожил до самой своей кончины в 1959 году. До конца жизни рядом с ним жили его келейницы – сестры Сергия (выдающаяся иконописица, спасшая один из главных символов Святой Земли – Иерусалимскую икону Божией Матери, пострадавшую во время наводнения 1955 года) и Анастасия.
Игумен Серафим не был удален со Святой Земли, как этого требовали его недоброжелатели. Не последнюю роль в этом сыграла твердая позиция Патриарха Дамиана, неоднократно в личных письмах призывавшего принцессу Викторию, маркизу Милфорд-Хейвен, не верить возводимым на него обвинениям. Поэтому в заключение я приведу слова Патриарха, обращенные к принцессе Виктории, а значит, ко всем нам. Вот эти слова: «…нам достоверно известно, что архимандрит Серафим – один из лучших церковнослужителей, благочестивый, добродетельный и образованный, который своими молитвами, исповедованием и добрым примером оказал помощь многим людям и завоевал любовь и уважение всех тех, кто его знает. Поскольку мы тоже испытываем к нему глубокое уважение за эти его качества, будем рады, если и Ваше Высочество не станет обращать внимание на обвинения, выдвинутые в его адрес людьми, которые завидуют и ненавидят его, а будете, как и прежде, доверять ему» [21].
[1] Письмо игумена Мелетия игумену Павлину от 5/18 марта 1922 г. // Баконина С.Н. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в письмах архимандрита Мелетия (Розова), 1919-1929 гг. [Электронный ресурс]. URL: http://pstgu.ru/download/1302948257.rdm.pdf.
[2] Стегний П.В. Скитоначальник. Жизнь и судьба игумена Серафима (Кузнецова). – М.: Индрик, 2018. С. 167.
[3] Аполлинарий (Кошевой Андрей Васильевич, 1874–1933), архиепископ. Монашество принял во время обучения на Миссионерских курсах при Казанской духовной академии, постриженик ректора академии епископа Антония (Храповицкого). В 1917 г. хиротонисан во епископа Рыльского, викария Курской епархии. С июня 1919 г. – епископ Белгородский, викарий Курской епархии. В феврале 1920 г. эмигрировал в Сербию. Из Иерусалимской Миссии выехал в США. С февраля 1924 г. епископ Виннипегский, викарий Северо-Американской епархии, с декабря того же года епископ Сан-Францисский. С 1927 г. временно управляющий Северо-Американской епархией РПЦЗ. В мае 1929 г. Архиерейским Синодом РПЦЗ возведен в сан архиепископа Северо-Американского и Канадского.
[4] Церковные ведомости. 1922. № 5. С. 10.
[5] Из определения Временного Архиерейского Синода РПЦЗ: «4/17 июля 1922 года И.д. Начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме Игумен МЕЛЕТИЙ Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Дамианом, согласно удостоению Высшего Русского Церковного Управления заграницей, возведен в сан архимандрита» (См.: Церковные ведомости. 1922. № 12-13. С. 9).
[6] Письмо архимандрита Мелетия игумену Павлину от 29 октября (11 ноября) 1922 г. // Баконина С.Н. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в письмах архимандрита Мелетия (Розова).
[7] Письмо архимандрита Мелетия монаху Иувиану от 7 августа 1923 г. // Баконина С.Н. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в письмах архимандрита Мелетия (Розова).
[8] Стегний П.В. Скитоначальник. С. 176.
[9] ГАРФ. Ф. Р-6343. Д. 250. Л. 76.
[10] Для решения вопроса о новой организации церковного управления за границей предполагалось созвать Собор в Сремских Карловцах, на который Временный Архиерейский Синод РПЦЗ, созданный из упраздненного Зарубежного ВЦУ и принявший на себя его полномочия, пригласил и двух представителей от Иерусалимской Миссии. Однако за дальностью расстояния и неимением средств для поездки в Европу Миссия отклонила это предложение, выразив готовность подчиниться постановлениям Собора.
[11] Поначалу митрополит Евлогий не был сторонником исполнения данного указа, поскольку за границей его считали вынужденным, составленным под давлением большевиков. Однако весной 1923 года, после состоявшегося в мае Собора РПЦЗ, митрополит Евлогий неожиданно выразил свои притязания на особые полномочия в церковном управлении за границей, и среди его пререканий с Архиерейским Синодом, который возглавлял митрополит Антоний (Храповицкий), был и вопрос об Иерусалимской Миссии.
[12] ГАРФ. Ф. Р-6343. Д. 250. Л. 76.
[13] Письмо архимандрита Мелетия монаху Иувиану от 7 августа 1923 г. // Баконина С.Н. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в письмах архимандрита Мелетия (Розова).
[14] ГАРФ. Ф. 6343. Д. 4. Л. 194.
[15] См. Стегний П.В. Скитоначальник. С. 179.
[16] Архив РДМ. Письмо митрополита Антония маркизе Милфорд-Хэвен от 14/23 августа 1923 г., на англ. языке. Цит. по: Стегний П.В. Скитоначальник. С. 181.
[17] Письмо архимандрита Мелетия монаху Иувиану от 1/14 декабря 1923 г. // Баконина С.Н. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в письмах архимандрита Мелетия (Розова).
[18] Там же.
[19] Письмо архимандрита Мелетия монаху Иувиану от 23 августа 1924 г. // Баконина С.Н. История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме в письмах архимандрита Мелетия (Розова).
[20] ГАРФ. Ф. Р-6343. Д. 2. Л. 51об.–52. Протокол заседаний Архиерейского Собора РПЦЗ № 6 от 9 (22) октября 1924 г.
[21] Стегний П.В. Скитоначальник. С. 188.
Сайт Монастырский вестник