— Обычно появление нового учебника связано с необходимостью отразить новые достижения в науке, о которых не было сведений в старых учебниках. Можно ли сказать, что в науке о церковной проповеди произошли какие-то глобальные изменения, которые стали причиной написания нового учебника?

— Отвечая на этот вопрос, наверное, надо начать с того, что в дореволюционную эпоху гомилетика в Русской Церкви не относилась, увы, к наиболее быстро развивающимся научным дисциплинам. Потому количество русскоязычных исследований в области истории, теории и практики проповедничества не так уж велико. А фундаментальные русскоязычные курсы гомилетики можно легко пересчитать по пальцам одной руки. В предреволюционные годы в сфере гомилетической теории у нас оставались неразработанными даже самые, казалось бы, основополагающие вопросы. Ну а после 1917 года полноценное развитие гомилетики, как и богословской науки в целом, было насильственно прервано на долгие десятилетия.

В результате те достижения, которые были сделаны в западной гомилетике за последние 100 лет, в русскоязычной православной литературе не то что не усвоены, а попросту неизвестны. При этом с самого своего зарождения в XVII в. русская гомилетика развивалась, главным образом, за счет творческого переосмысления западного опыта. В XVII-XVIII вв. это было, прежде всего, усвоение католического опыта, а в XIX — начале ХХ вв. — протестантского. Отечественным богословам удавалось на этом основании строить вполне самобытную науку о церковной проповеди.

После 1917 года процесс этого творческого взаимодействия с мировой наукой в сфере гомилетики пресекся. Но гомилетическая наука за пределами Советского Союза не стояла на месте. Менялся мир, менялось общество, менялись люди, слушающие проповедь, менялось их восприятие. Это заставляло богословов и проповедников искать новые подходы в деле проповедничества. И все это сегодня требует внимательного изучения, осмысления и творческого усвоения.

Потому в новом учебнике была предпринята попытка хотя бы отчасти учесть этот опыт и адаптировать его к православной традиции проповедничества.

— Имеется в виду только православный опыт или также католический или протестантский?

— Мы старались использовать опыт как Поместных Православных Церквей, так и инославных конфессий.

— В анонсе о выходе в свет учебника по гомилетике сообщалось, что при его написании был учтен греческий опыт. Что почерпнули именно из греческой практики?

— Дело в том, что как раз в то время, когда мы только приступали к подготовке нового учебника, заведующий библиотекой Московской духовной академии игумен Дионисий (Шленов) перевел с новогреческого языка учебник гомилетики профессора Иоанна Фундулиса. Это классический греческий учебник, впервые изданный в 1980 г. и после этого неоднократно переиздававшийся. Для меня было крайне важно, что я смог с ним познакомиться. И в структуре этого учебника, и в его содержании есть много интересного, что позволило взглянуть на курс гомилетики по-новому. Например, здесь есть очень важные наблюдения о связи проповеди с кругом библейских богослужебных чтений и вообще с богослужением, интересные рассуждения о стилистике и языке проповеди, об особенностях проповеди в теле- и радиоэфире. Все это мы постарались учесть и в нашем учебнике.

Впрочем, я постарался учесть не только греческий опыт. За последние годы Киевская духовная академия существенно расширила сферу своих международных связей. Во время написания учебника мне доводилось неоднократно бывать в богословских учебных заведениях других Поместных Церквей. Потому в моей библиотеке есть новейшие учебники по гомилетике, например, на болгарском и сербском языках. Эти книги имеют свои особенности в подходах к изложению материала. Конечно, этот опыт я тоже старался учесть.

— А можно найти в учебнике что-то принципиально новое, такое, чего раньше не было в книгах по гомилетике?

— Надеюсь, что читатель там найдет много нового. Приведу лишь один пример, который кажется мне принципиально важным.

Буквально во всех русскоязычных курсах гомилетики (как дореволюционных, так и новых) излагается общее учение о проповеди и проповедниках, о содержании и форме проповеди, ее подготовке и произнесении. Но в ХХ в. особое внимание стали уделять еще и жизни проповеди после произнесения. Ведь проповедь существует для того, чтобы влиять на ум, чувства и волю членов церковной общины. Проповедь должна менять аудиторию. И если этого не происходит, значит, проповедь не достигает своей цели.

Однако в наших классических учебниках гомилетики почти ничего не сказано о том, как живет проповедь после произнесения. Студентам почти ничего не сообщается о том, что принято называть обратной связью между аудиторией и проповедником. Мы привыкли думать, что проповедь — это монолог проповедника. Но на самом деле проповедь — это диалог. Община всегда отвечает на обращенные к ней слова проповедника. Но отвечает по-своему. Отвечает, так сказать, невербальными средствами.

Произнесение — это лишь рождение проповеди, которая затем должна жить в слушателях. Поэтому для проповедника очень важно не только во время произнесения, но и после него поддерживать обратную связь с аудиторией. Проповедник должен понимать, как его слово отзывается в сердцах слушателей, как оно живет в общине и за ее пределами.

Существует множество методов установления обратной связи, которая помогает проповеднику «слышать» ответ аудитории на его слово. Это очень важно для того, чтобы совершенствовать искусство проповеди и находить путь к сердцам слушателей.

В нашем учебнике есть целый раздел, в котором говорится и об обратной связи, и о формах и способах тиражирования проповеди после произнесения (публикации ее текста, аудио- и видеозаписи и т.д.). Здесь же есть сведения о такой актуальной проблеме, как проповедь в сети интернет. Насколько мне известно, это первый случай, когда в русскоязычном учебнике гомилетики помещен такой раздел.

— Что делает проповедь хорошей? Какие моменты обязательно должны в ней присутствовать?

— Есть несколько факторов, которые влияют на качество проповеди. Прежде всего, конечно, содержание и форма. Скажу банальную вещь. Никакая, даже самая совершенная, форма не спасет бедное содержание проповеди. И наоборот, глубокая по содержанию проповедь может оказаться провальной, если проповедник не продумает ее форму. Потому проповедник должен уделять внимание и форме, и содержанию проповеди. Упомянутый профессор Иоанн Фундулис образно называет пренебрежение внешней формой проповеди «гомилетическим монофизитством», а абсолютизацию формы проповеди в ущерб содержанию — «гомилетическим несторианством».

Но, кроме содержания и формы, есть и еще один фактор успеха — произнесение. Идеально составленная проповедь может быть произнесена так, что не произведет на слушателя никакого впечатления. На успех проповеди влияет и сила голоса, и интонация, и темп речи, и умело употребляемые паузы, и многое другое.

При этом, наверное, каждый опытный оратор скажет, что заранее просчитать успех речи невозможно. Успешная проповедь — это всегда особое событие, объяснить которое до конца невозможно. Тут, как говорится, должны сойтись звезды: и содержание, и форма, и произнесение, и состояние аудитории. А главное, нельзя забывать, что проповедничество — это дело богочеловеческое. Божественная благодать всегда укрепляет проповедника, содействует ему в выполнении его высокой миссии.

— Как быть священнослужителю, если у него нет способностей произносить речи, если он боится выступать перед публикой? Что вообще делать со страхом публичности? А если был один провал, как переступить через себя и снова выйти на публику?

— Конечно, священство — это не профессия, а особое служение. Но все же, как и в каждом деле, имеются определенные задатки, которые необходимы человеку, если он решил стать священником. Проповедничество, то есть публичное слово — это неотъемлемая часть пастырского служения. Священник — это тот, кто, по образному выражению Спасителя, поставляется на свещнице. Потому если человек в принципе не способен к публичной речи, то ему надо задуматься, стоит ли вообще браться за дело, к которому он, быть может, не призван.

Однако в большинстве случаев страх перед аудиторией — это естественная психологическая реакция, которую можно и нужно преодолеть.

У начинающего проповедника всегда есть страх (как, например, и у всякого начинающего учителя, который входит в школьную аудиторию). Страх — это свидетельство о том, что человек ответственно подходит к своему служению. Но если страх вытесняет все остальные чувства и блокирует все естественные способности человека, нужно приложить усилия, чтобы его побороть.

Провал при произнесении первых проповедей, действительно, может серьезно повлиять на священника, многократно усилить его страх перед аудиторией. Потому лучше не допускать таких провалов.

Я здесь предложу проповедникам то средство, о котором в свое время очень хорошо написал архиепископ Амвросий (Ключарев) — автор прекрасной книги, посвященной проповеднической импровизации. Во-первых, священнику нужно с особой тщательностью готовиться к своим первым проповедям. Во-вторых, текст проповеди нужно детально продумывать и лучше полностью записывать его на бумаге. И в-третьих, выходить на проповедь нужно со шпаргалкой. Да-да! Со шпаргалкой! Я имею в виду не полный текст проповеди, который порой просто зачитывают с амвона. Нет. Шпаргалка — это не полный текст, а лишь краткий план проповеди. Вы сами написали свою проповедь и сами же составили ее план. В этот план можно вписать и некоторые цитаты, которые вы боитесь забыть при произнесении.

Вот с такой бумажкой вовсе не зазорно выйти на амвон. Вы будете говорить самостоятельно, лишь подглядывая в свою шпаргалку. Ваше слово будет живым. При этом уровень волнения и страха уменьшится во много раз. Ведь у вас в руках подсказка! Это, как говорил известный литературный персонаж, не просто «бумажка», а «броня», которая надежно защищает проповедника.

Если проповедник в течение какого-то времени будет тщательно готовить свои проповеди, составлять для себя подобные шпаргалки и проповедовать, опираясь на них, он заметит, что постепенно в нем сформируется навык удерживать в памяти весь этот план. И в бумажку он будет заглядывать все реже, а через какое-то время и вовсе от нее откажется. Вместе с бумажкой уйдет в прошлое и страх перед аудиторией.

— По Вашему мнению, насколько сегодня актуальны риторические премудрости и красоты, которыми славились речи античных ораторов и на которые опирались святые отцы? Если мы так не говорим сегодня, какова практическая ценность изучения этого всего?

— Главное требование к проповеди — это естественность. Во все времена христианские проповедники порицали крайности светского красноречия, в котором как раз преобладали внешние украшения, то есть искусственность. Риторические приемы в христианской проповеди должны быть подчинены ее главной цели — стремлению донести до слушателя слово о Христе. Проповедник свидетельствует о том, что Слово стало плотью и что спасение достигает каждого из нас здесь и сейчас. Нет ничего зазорного в том, чтобы сказать это ярко и эмоционально. Но в то же время внешняя красота слова никогда не должна становиться самоцелью.

Есть и еще один важный нюанс. Поскольку главная цель проповедника — донести слово о Христе до своей аудитории, это значит, что проповедник должен учитывать особенности своих слушателей. Он должен говорить на том языке, который понятен людям. Здесь имеется в виду не только то, что проповедник буквально не должен говорить на иностранном языке, но и то, что стиль его речи должен быть близок слушателям. Еще блаженный Августин писал, что проповедник может отступать от чистоты и возвышенности речи, если перед ним необразованная аудитория. Это не означает, что проповедник должен «опроститься» и полностью воспринять разговорную речь или жаргон. Язык проповеди должен оставаться возвышенным, но в то же время быть общедоступным.

Задача проповедника — научить слушателя жить по-христиански, побудить его к перемене своей жизни. А внешние риторические приемы — это лишь средство, которое нужно использовать настолько, насколько оно помогает решить эту задачу.

Беседовала Ольга Богданова