Категория достоинства рождается в Европе в период античности. Тщетным было бы искать отвечающие ей лексемы в древневосточных языках (хотя соответствующие реалии, еще не обозначенные терминологически, на Древнем Востоке уже можно встретить — ср. хотя бы образ Гильгамеша в шумеро-аккадском эпосе или, в более утонченном виде, образ Давида в ряде книг Ветхого Завета).

В данной статье речь идет все-таки об античных цивилизациях, поскольку именно они в основном определили менталитет Запада. У древних греков категория достоинства предстает как лишь только формирующаяся; соответственно, терминологический аппарат еще не устоялся. Предпочитается лексема ἀξίωμα, но она скорее означает «авторитет», нежели достоинство в собственном смысле слова (ἀξίωμα скорее коррелирует с латинским auctoritas, чем с латинским dignitas, — а ведь именно с этим последним соотносится понятие достоинства в большинстве современных западных языков).

С оформлением римской цивилизации, олигархической по основным интенциям (здесь уместны глубокие наблюдения Р. Сайма [Syme 1939]), понятие dignitas вступает в полную силу. Его складывание хронологически и стадиально соответствует эволюции уникального феномена Римской республики — полиса, завоевавшего Средиземноморье. Рим, будучи (в резком контрасте с государствами греческого мира) одновременно иерархическим и инклюзивным, создав феномен магистратской карьеры (вступив на ее путь, гражданин постоянно повышал свое достоинство, свою dignitas), выработал те реалии, отзвук которых ощущается и по сей день.

Для античных греческих полисов, особенно демократических, было совершенно неприемлемым признание какого-то особенного «достоинства» одних граждан по сравнению с другими. Все равны! А кто считал себя не равным другим, выше других, — тех в Древней Греции подвергали остракизму. «Греки изобрели остракизм, а римляне — триумф», — остроумно подметил один современный исследователь (У. Рансимен [Runciman 1991: 366]). И этим многое сказано. Триумф, торжественный въезд победоносного полководца в Рим, — это высшее проявление его dignitas. И, как ни парадоксально, изгнание видного политика процедурой остракизма (подробнее об этой процедуре см. в: [Суриков 2006]) было не в последнюю очередь признанием его ἀξίωμα: к посредственностям остракизм не применяли.

Таковы пока наши самые общие соображения. В дальнейшем придется обратиться к особенностям судебных процессов против аристократов в античных Афинах и в античном Риме. Тут представится довольно богатая почва для сравнения.

Читать статью полностью на сайте intelros.ru