Прежде всего, на наш взгляд, не раскрыта в должной мере роль обстоятельств биографического, личностно­го плана в формировании жизненной позиции митро­полита. Анализ этих фактов привел к заключению, что главной формой, отразившей наиболее ярко позицию Платона, стала его просветительская деятельность, ко­торую предлагается рассматривать на материалах Москвы, (Московской славяно-греко-латинской акаде­мии), Троице-Сергиевой лавры (Троицкой и Вифанской семинарий), а также Петербурга, (Зимнего дворца, поскольку иерарху приходилось часто бывать при дво­ре Екатерины II) — т.е. всех возможных в отношении Платона центров образования. В этом случае учиты­вается широкий диапазон обстоятельств, позволивших митрополиту выработать в себе подлинно просвещен­ное отношение к вопросам образования и тем самым со­действовать правительству Екатерины II в деле воспи­тания просвещенных пастырей. 

Появление особых принципов жизнедеятельности Платона было обусловлено, во-первых, ориентацией митрополита на раскрытие духа своей христианской личности. Платону принадлежит утверждение о том, что «учение, дабы было действительно, не столько зависит от остроумия и красноречия, сколько от чистоты и не­порочности сердца учителева» (Снегирев И.М. Жизнь московского митрополита Платона. - М., 1890. С. 211). Другими словами, этот иерарх стремился думать и жить с внутренней свободой, не зависимой как от неблагоп­риятных внешних обстоятельств, так и от любых обще­принятых истин, предоставляя каждому право свобод­ного выбора и индивидуального творческого подхода к этим истинам. Тем самым авторитет духовной власти Платон ставил в прямую зависимость от нравственной принципиальности иереев. 

Во-вторых, во всех начинаниях на посту учителя, префекта, ректора Троицкой семинарии, протектора Московской академии (уже в сане митрополита), нако­нец, основателя Вифанской семинарии, Платон опирал­ся на собственный опыт приобретения знаний. 

Прежде всего, выделим период обучения Платона в стенах Московской академии. Именно здесь были зало­жены основы просветительского отношения будущего митрополита к духовному образованию. Отметим, что Платон, отказавшись от обучения в Московском уни­верситете уже после того как был зачислен в 1755 г. в со­став первых его студентов, все же стремился освоить светские дисциплины, но в стенах Московской акаде­мии, поскольку ее курсы позволили будущему иерарху приобщиться к самым противоречивым идеям Западной Европы: схоластика в данный период стала дополняться элементами эпохи Возрождения, Реформации, Просве­щения. Этому переходу способствовал преподавательс­кий состав академии, определявшийся малороссами — воспитанниками Киево-Могилянской академии, в ко­торой новые тенденции начали развиваться уже с XVII в. Можно предположить, что такой эклектичный харак­тер лекций способствовал развитию у Платона творчес­кого подхода к освоению наук (который он позже сти­мулировал в своих воспитанниках), поскольку духовный поиск и предполагает сопряжение самых различных тра­диций в науке. 

Такая новизна не пришлась по душе некоторым отече­ственным клерикалам. Попытка обвинения в ереси висе­ла над будущим богословом. Митрополит Платон в своей автобиографии сообщает, как угрожало ему это обвине­ние в молодости, когда он был еще Петром Левшиновым, учителем академии. Начинающий преподаватель был об­винен (московским архиепископом А. Зентыш-Каменс­ким) в несоответствии содержания своих катехизисных бесед Священному Писанию. Обвинение является наибо­лее характерным случаем господствовавшей в академии внутренней нетерпимости, не только невнимания, но и прямого преследования всего оригинального, в данном случае — творческого характера платоновской экзегетики, выразившейся в свободной манере цитирования Библии. Для нас подобные «реформаторские» мотивы в духовном наследии митрополита означают по сути его личное твор­чество и свободу его духовной жизни. Соединив соб­ственные представления с новыми философскими идея­ми Европы, русский мыслитель открывает буквальный смысл Библии не в её тексте, а в духе самого толкователя. Таким образом, он склонен к традиции патристики, от­цов церкви, тоже трактующих Священное Писание на основе своего духовного опыта, без абсолютизации его «буквы». С другой стороны, следует заметить, что именно обвинитель Платона выступил с позиции протестантс­кого догматика, как раз абсолютизирующего библейскую «букву» и поэтому не терпящего любых отклонений от ее внешней ясности, точнее, от выводов своего собствен­ного рассудка. 

В любом случае можно утверждать, что личные ис­кания, жажда духовной истины стимулировали потен­циал будущего иерарха, предполагая внутреннюю сво­боду христианской личности, внешне занимающей активную позицию и сродняющую катехизатора со слушателями, которые поддержали обвиняемого своим участием в его этическом творчестве. 

Таким образом, именно в академии Платон получил первые навыки свободного общения, творческого ос­мысления «неповрежденных источников христианско­го вероучения». 

Влияние академии на формирование духовной по­зиции Платона сказалось и в том, что здесь он впервые столкнулся с издержками догматического мышления. Дело не ограничилось претензиями касательно уклона Платона в протестантизм. Обвинитель катехизатора призывал наказать его, что не могло не вызвать у Пла­тона резкую антипатию к любому догматизму, к любой раз и навсегда установленной «истине», глашатаем ко­торой и выступил московский архиепископ Зентыш- Каменский. Сам иерарх освободил себя от подобных поступков в отношении тех, кто мыслит «не так, как он», возможно и этим вызывая к себе уважение со сто­роны Вольтера, Дидро, Наполеона. Платону не приста­ло насилие над любым инакомыслием, поскольку он уважал внутреннюю свободу и в себе, и в других. Поз­же, став протектором духовных училищ, он исключает догматику из своих школ и вводит нравственный аспект в систему преподавания. В Боге главное — нравствен­ная сторона, а не догматическая, считал Платон. При этом вера им трактуется как сознательное приобщение к высоким духовным ценностям. 

Поскольку образование богословское по своему раз­вивающему влиянию стояло ближе к общему образова­нию, чем любая светская специальность, академические курсы могли способствовать и тяге Платона к самооб­разованию. 

Отметим, что сам Платон не просто приобщался к светским знаниям, но и пытался переосмыслить их, твор­чески переработать и найти «христианские» моменты в воззрениях инакомыслящих, на своем собственном опыте убедившись в том, что христианину даже необходимо иметь светские знания хотя бы для того, чтобы убедиться в их неполноте, не вбирающей в себя все богатство ду­ховной жизни и ограничивающей себя какой-либо уни­версальной истиной. В результате он самостоятельно изу­чил греческий язык, географию, историю, став, по выражению Н.М. Карамзина, «любителем истории». 

Позже, предприняв путешествие по городам России с целью отыскать в монастырских книгохранилищах материалы по истории Русской церкви, Платон напи­шет первый опыт такой истории и введет в своих духов­ных школах обязательное ее преподавание. Кроме того, Платону принадлежит инициатива по изданию исторических рукописей из лаврской библиотеки — инициа­ла, реализованная не без участия просветителя Н.И. Новикова. 

Что касается европейских — «языческих» — наук следует заметить, что Платон проявлял самостоятельный интерес к произведениям Цицерона, одно из которых («О должностях») он выучил наизусть. Учитывая то, что Вольтер советовал читать именно это сочинение Цице­рона для своего «расположения к согласию», а также то, что в гуманистической литературе Западной Европы главным образом классическая латынь Цицерона име­лась в виду при возрождении классиков путем прочте­ния их текстов в оригинале, можно предположить, что римский мыслитель мог стимулировать у русского мыс­лителя уважительное и заинтересованное отношение к светской европейской мысли. 

В стенах Московской академии показателен интерес Платона и к христианской литературе. Будучи еще сту­дентом, он обращал внимание на свою «первую любовь» среди духовных писателей — И. Златоуста, нацеливаясь на познание и его «духа», о чем косвенно говорит и пре­дисловие к творениям этого отца Церкви, написанное Платоном позже, в 1769 г. Но особый интерес в процессе своего самообразования юный Платон проявлял к посла­ниям апостола Павла. Видимо, духовно близки были Пла­тону мысли апостола о внутреннем и внешнем человеке, «духе» и «букве», положенные в основу его нравствен­ной философии. 

Подчеркивая огромную роль христианской литера­туры в формировании духовной позиции будущего иерарха, еще раз отметим, что для самого Платона ре­шающее значение здесь имела возможность творчески усвоить «дух» не только Библии и патристики, но и свет­ских наук. В итоге выпускник Московской академии был назван Я.П. Шаховским — блестяще образованным че­ловеком второй половины XVIII века, «уродом» за свой энциклопедизм. Платон не преминул парировать этот неудавшийся комплимент в одной из своих проповедей, заметив: «Уроды — те, кто отрицают бытие Божие и от собственной совести не обличаются» (Преосвященный Платон. Поучительные слова. T. l. - М., 1779. С. 252.). Оче­редной раз Платон столкнулся с непониманием своих взглядов, но теперь уже со стороны не противника, а почитателя, каким был князь Шаховской. 

Недостатки академического обучения Платон вос­полняет и в стенах Зимнего дворца. Здесь, будучи зако­ноучителем наследника престола и великих княжен, а также придворным проповедником, он был окружен европейскими учеными, с которыми беседовал на гос­подствовавшем при дворе французском языке, освоил который вновь самостоятельно. Знание языка позволяет ему знакомиться в подлиннике с трудами французских просветителей, принимая в них веротерпимые принци­пы. У наследника престола часто собирались обществен­ные и государственные деятели России, с которыми Пла­тон имел возможность обсуждать не только вопросы веры и нравственности, но и новые научные открытия, со­бытия в области культуры и исторического прошлого. В итоге и здесь строгий молодой монах стал вызывать всеобщее удивление своей ученостью. Не будет преуве­личением вывод о том, что екатерининской двор, не­смотря на царившую в нем атмосферу философского смеха, в какой-то степени перенял от Московской ака­демии «эстафету» в создании благоприятных условий Для формирования платоновской духовной позиции и, прежде всего, его веротерпимости. 

Таким образом, внутренняя активность митропо­лита Платона при выработке им собственного подхода в деле осмысления духовной и светской образованнос­ти в рамках самообразования составляет, на наш взгляд, главную причину его духовной позиции. Именно самообразование укрепило его уверенность в том, что светская образованность не может помешать иерею при условии, если он будет опираться на свой опыт. Это и предопределило творческий подъем образования в духовных школах Платона. 

Такой подъем заключается в нескольких моментах и прежде всего — в распространении светских знаний среди учеников. Тяга к самообразованию не могла не склонить Платона к выводу об узости рамок предлага­емых в Московской Духовной академии и Троицкой семинарии курсов. Поэтому, получив протекторат над академией, митрополит вводит в ее курсы изучение ис­тории, мифологии, русской поэзии (Ломоносова, Кантемира, Сумарокова, Державина), физики, меди­цины. Идентичные процессы происходят в училищах Троице-Сергиевой Лавры — Троицкой и Вифанской семинариях. Семинаристы здесь изучают труды антич­ных авторов (Корнелия, Вергилия, Овидия, Тита Ли­вия, Флора, Тацита, Цицерона); с российской истори­ей знакомятся по работам Щербатова, Хилкова, Татищева. Освоению элементов светских знаний кос­венно способствовала введенная митрополитом впер­вые в России практика переводов воспитанниками на русский язык трудов античных авторов. 

При жизни митрополита быстро растут фонды лав­рской и Вифанской библиотек. Вновь Н.М. Карамзин выделяет это обстоятельство, не скрывая своей похвалы и в адрес благородной учености, свойственной учени­кам и преподавателям Троицкой семинарии, которую в тот период называли «второй академией», поскольку ее образовательный уровень не уступал московскому. От­сюда беспрепятственные частые переходы воспитанни­ков из одного заведения в другое. Временами Троицкая семинария по степени благосостояния и совершенства вставала выше Московской академии. И хотя оба учи­лища являлись предметом постоянного внимания Пла­тона, исследователь XIX в. (С.К. Смирнов) признает превосходство Троицкой семинарии над академией, поскольку к первой митрополит относился «по-отцовски», а ко второй — с большей официальностью. Не ос­танавливаясь на оценке достоинств той или иной школы, лишь отметим, что в результате деятельности Платона в России появились духовные школы, которые были открыты навстречу светской образованности и ученики которых перестали нуждаться (как это было в случае с самим Платоном) в самостоятельном усвоении необходимых светских дисциплин. 

Причина энциклопедических стремлений Платона заключается и в том, что он пытался воспитать из своих учеников приверженцев терпимого отношения к мне­нию собеседника. Призывая воспитанников отказать­ся от морализаторских, менторских приемов общения с инакомыслящими, митрополит хотел, чтобы его питом­цы могли в беседах «на равных» вскрывать несостоятель­ность светских воззрений. Для выполнения этой зада­чи требовалось знание дворянского этикета и новейших языков — единственных дисциплин, с целью освоения которых воспитанники посещали лекции университета. 

Для новых предметов нужны были и новые настав­ники. Платон, на собственном опыте испытав недостат­ки старой системы преподавания, прекратил прежний порядок приглашения в академию учителей из Киева и образовал свои школы по собственному усмотрению, применив обучение ко вкусам и понятиям «просвещен­ного» общества. В отношении к преподавателям-энтузиастам выступают особенности характера митрополи­та—в истории учебных заведений Троице-Сергиева монастыря эти отношения определяются как заботы «нежного отца» и «доброго друга». 

Особое значение митрополит придавал внутреннему миру человека, его совести, сердцу. Совесть для него — универсальная норма поведения человека, который в церковной или в светской среде должен быть самим со­бою. Поэтому Платон ориентировал своих учеников на то, чтобы, переосмыслив светскую образованность, они прониклись «духом христианским», прошли «Христо­ву школу» и приобрели свое собственное лицо. 

Выполнению такой установки способствовала осо­бая атмосфера так называемой «сердечной любви»; а вся совокупность вопросов, касающихся проблемы «нрав­ственности», «стяжания благодати», связывалась им с понятием «духовность в миру». Духовность как основа поведения человека — в миру и церкви, — его совершен­ствования и самосовершенствования есть одновремен­но и принцип взаимодействия с окружающей средой — природой и социальными учреждениями. Не случайно Платон старался окружить воспитанников полноцен­ной культурной средой, а также использовать воздей­ствие «естественной» природы. 

Проявления «оригинального ума» Платона, а также отрицательные примеры старой школы привели иерарха к убеждению, что искусство и творчество имеют большое значение в деле воспитания свободных личностей. Для выявления способностей учеников и стимулирования их творческого поиска Платон организует в своих школах поэтические конкурсы, философские диспуты, театраль­ные и музыкальные постановки, самостоятельные пере­воды. 

В заключение следует отметить, что деятельность иерарха стала успешной благодаря особым свойствам его натуры: его сильной воле, сказавшейся в тяге к самосо­вершенствованию; в его точности и аккуратности, что отразилось в привычке распоряжаться посредством ин­струкций, беспрекословного исполнения которых он требовал от подчиненных; в умении распоряжаться от­пускавшимися государством и личными средствами, благодаря чему он сумел поставить свои учебные заведения на такую высоту, что они не уступали по матери­альному обеспечению светским «очагам» культуры; от­метим и внутреннюю свободу Платона, в результате ко­торой, несмотря на непонимание своих взглядов даже со стороны почитателей, несмотря на нападки со сто­роны завистников, этот иерарх оставался верен своему призванию, утверждая достоинство христианина воп­реки любым обстоятельствам. Над своими противника­ми Платон одержал верх, но атмосфера доносов, окру­жавшая его до конца жизни, направляла его энергию на борьбу, калечила его душу. Добавим, что в жизни мит­рополита стеснения личной свободы осложнялись блес­ком иерархического положения, вызывающим у одних привязанность, у других зависть, тогда как подлинную свободу мысли можно достичь лишь в уединении. Не­понимание взглядов Платона окружающими его людь­ми еще во времена обучения в академии, позже — непри­ятности в Синоде и при дворе научили иерарха искать выхода из создавшегося положения в образовательной деятельности, в занятиях наукой. Поэтому уже на скло­не лет, отбросив все внешние знаки отличия, отказав­шись от обязанностей, связанных с занятием высоких иерархических постов, знаменитый иерарх поселяется в основанном им Вифанском монастыре, где создает учебное сообщество нового типа. Следовательно, бла­гоприятным условием для разработки Платоном соб­ственного глубоко нравственного мировоззрения в це­лом и взглядов на образование в частности нужно считать его неначальственность, открывающую для него возможность действительно оригинальных исканий мысли. В этой связи отметим его демократичность, вы­разившуюся в необыкновенной близости сановитого иерарха к своим школам. При этом следует учитывать Разночинное происхождение Платона, испытавшего большую нужду, когда, будучи студентом, испытывая безденежье и хроническое недоедание, он вынужден был босиком добираться до академии и только у входа надевать обувь. Позже, заняв высокие посты, митрополит не мог уже оставаться равнодушным к своим питом­цам — он лично подбирал талантливых мальчиков для обу­чения в своих школах и самым бедным из них на собствен­ные средства учреждал стипендию. Ориентируя своих преемников на «аристократизм», мечтая увидеть в них «духовную интеллигенцию», митрополит Платон подал собственный пример. Доказав жизнеспособность установленного им порядка обучения, он создал лучшие школы России, образование в которых стало действительно всесторонним, направленным на воспитание в будущих иереях внутренней свободы, веротерпимости. В конечном итоге Платон стал называться «отцом московского духовенства», в век, не случайно названный его именем. 

Сегодня, когда каждый из нас находится в поле нравственного напряжения, взгляды и личный пример московского митрополита Платона помогают понять принципы и мотивы деятельности носителей высокой нравственности и убежденности, не зависимых от обстоятельств той или иной эпохи, от неблагоприят­ных внешних условий.