Враг внутри

После смерти Мануила политическая нестабильность и сепаратизм провинций, обузданные в десятилетия правления династии Комнинов, вернулись, чтобы вновь преследовать Византию. Сыну и наследнику Мануила, Алексею II, было всего 11 лет. Регентский совет возглавила его мать, императрица Мария. Будучи багрянородным, юный Алексей, без сомнения, надеялся, что это защитит его от любых попыток военного переворота, подобного тому, что совершил его прадед в 1081 году. К сожалению, принадлежность к правящей династии не спасла его от собственного родственника, Андроника Комнина.

Двоюродный брат Мануила I, Андроник провел годы с 1143-го по 1180-й в постоянных попытках поднять бунт и последующих реабилитациях. Его заговоры и интриги привели Андроника в тюрьму, и девять лет он провел в подвалах Большого дворца, пока ему не удалось бежать, передав восковой слепок ключей своим сторонникам на воле. Последующие годы он провел в изгнании, но за несколько месяцев до своей смерти в 1180 году император Мануил простил его и разрешил вернуться. Но и тогда Андроник не был желанным гостем в столице и спокойно жил в своем замке на Черноморском побережье Малой Азии. В конце концов, он был уже немолод, и можно было ожидать, что остаток своих дней он предпочтет провести спокойно. Однако, узнав, что регентша в Константинополе крайне непопулярна, Андроник не сумел устоять перед соблазном. Он собрал армию, в которую вошли в основном местные новобранцы, и двинулся на столицу. Как и его предок Исаак Комнин в 1057 году, дойдя до Константинополя, Андроник обнаружил, что народное восстание уже проложило ему путь, и в апреле 1182 года ворота города распахнулись перед его войском.

До этого момента переворот Андроника следовал стандартной схеме, но после появилось отличие. Поначалу, как и узурпаторы Х века, Андроник правил совместно с законным преемником Алексеем II, но через год или около того, уверившись, что он надежно закрепился в общественном сознании как император, захватчик тайно избавился от своего юного подопечного и его матери. Оба были задушены, а труп Алексея помещен в свинцовый гроб, который затем бросили в Босфор, чтобы скрыть улики. Нескольких других членов семьи Комнинов постигла та же участь. С тех пор как в 602 году Фока убил Маврикия и его семью, ни один узурпатор не избавлялся столь безжалостно от всех связанных с его предшественником. Прошло не так много времени, и население Константинополя поняло, что с молодым багрянородным императором что-то случилось, но это не вызвало бурных протестов, вероятно потому, что Андроник сам был членом императорской семьи, а также потому, что, придя к власти, он объявил одной из своих целей обуздание ненавистных сборщиков налогов. И конечно, никто не стал открыто протестовать, когда он взошел на престол как Андроник I (правил в 1183–1185 гг.).

Однако кое-кого обмануть было не так просто. На Западе захват престола Андроником восприняли с большой тревогой, и виной тому было событие, произошедшее, когда узурпатор прибыл в Константинополь в 1182 году. Войдя в город, его солдаты вместе с толпой константинопольцев ринулись в итальянский квартал, расположенный на берегу бухты Золотой Рог. В это время в городе было мало венецианцев — Мануил I выслал их в 1171 году, но других итальянских купцов, в частности генуэзских и пизанских, ненавидели за их торговые привилегии ничуть не меньше. Многие из них поняли, что сейчас произойдет, и побежали к своим кораблям, но те, кто не мог бежать, остались. Толпа ворвалась в Латинскую богадельню, ее обитатели были убиты прямо в своих постелях. На улицах расправлялись с беременными женщинами и детьми. Среди погибших был священник из Рима, который находился в Константинополе по делам церкви. Маловероятно, что эту кровавую расправу приказал устроить Андроник: она ничего не дала ему, и он не был как-то особенно настроен против латинян. Как и все его предшественники, Андроник использовал латинских наемников и заключал торговые договоры с итальянцами. И это он вновь пришел к соглашению с венецианцами, изгнанными при Мануиле, что позволило им вернуться в город с прежними привилегиями. Но даже если эта вспышка насилия в 1182 году не была санкционирована сверху, образ Византии на христианском Западе померк и уже никогда не стал прежним.

Однако это было лишь первое из многих бедствий, случившихся за время короткого правления Андроника. Еще худшим злом стала вновь возникшая напряженность в отношениях императора и провинциальной аристократии. Утрата Малой Азии и экономическое и военное возрождение при Комнинах на время положили конец мятежам недовольных полководцев, но теперь они возобновились. Едва Андроник закрепился в Константинополе, как выяснилось, что большинство городов Малой Азии, находящихся под управлением семьи Ватац, отказываются признавать его власть. Весной 1184 года восстание было жестоко подавлено, но Андроник стал параноидально подозрительным: ему казалось, что любой знатный человек, обладающий богатством и землями, что-то против него замышляет. Пойдя гораздо дальше, чем Василий II, Андроник распорядился, чтобы его огромный портрет был помещен на наружной стене церкви в центре Константинополя. На нем император был в крестьянском одеянии и держал в руках серп, и это должно было показать, что он выступает на стороне бедных против сильных мира сего. А перед своими сыновьями Андроник хвастался, что избавит их от гигантов, так что после его ухода под их правлением останутся только пигмеи. Добиваясь этого, он устроил царство террора. Даже ближайшие сторонники императора не были в безопасности. В мае 1184 года по его приказу двух сановников, которые помогли ему прийти к власти, побивали камнями, пока те не потеряли сознание, а затем посадили на кол. Их преступление заключалось в том, что они поручились за друга, подозревавшегося в измене, который потом сбежал из города. Неудивительно, что многие знатные люди, жившие в Константинополе, не стали дожидаться, пока стража Андроника придет за ними, а скрылись за границей, отправившись к норманнскому правителю Сицилии или ко двору султана Салах ад-Дина, основателя династии Айюбидов, который, свергнув Фатимидов, правил теперь Сирией и Египтом.

За пределами Константинополя репрессивное правление Андроника привело к еще более серьезным последствиям, дав толчок росту сепаратизма провинций. В 1184 году один из родственников Андроника, Исаак Комнин, бывший губернатор Киликии, отправился с войском из Малой Азии на Кипр. Там он представил поддельное письмо императора о назначении его на пост губернатора острова. А став правителем, раскрыл свои намерения, провозгласив себя императором. Конечной целью Исаака было дойти до самого Константинополя, но его мятеж привел лишь к отделению Кипра от остальной Византии. Он правил самостоятельно вплоть до 1191 года, когда остров был захвачен королем Англии, Ричардом Львиное Сердце, направлявшимся в Крестовый поход на Святую землю. После этого остров так и не вернулся под власть Византийской империи.

Правление Андроника оборвалось в сентябре 1185 года. Причиной послужило то, что его подручные явились в дом богатого сановника, Исаака Ангела, чтобы арестовать его за измену. Зная, что это означает верную смерть, Ангел вскочил на коня и, убив одного из стражников, вырвался на улицу и галопом поскакал к собору Святой Софии. Укрывшись там, он провозгласил себя императором, и жители Константинополя, которые безмолвно позволили Андронику убить Алексея II, теперь выступили в поддержку Исаака. Видя, как оборачивается дело, Андроник попытался бежать из города, но был схвачен и доставлен обратно. Конец его был ужасен: обезумевшая толпа растерзала низложенного императора на ипподроме.

Воцарение нового императора в лице Исаака II Ангела (правил в 1185–1195 гг.) и новой династии не положило конец сепаратизму и нестабильности. Исаак сидел на престоле меньше года, когда началось восстание в Болгарии. Оно возникло не из-за роста националистических настроений и стремления поквитаться за поражение 1018 года, а из-за недовольства местных дворян их положением в имперской иерархии и высокими налогами. Больше того, поначалу восстание возглавили не болгары, а валахи. Ранее, в 1186 году, когда Исаак II находился в Кипселе во Фракии, к нему явились два брата-валаха, Петр и Асень. Они сделали императору предложение, привычное для византийских правителей: братья готовы были служить со своими воинами в византийской армии за вознаграждение, в данном случае за земли в районе Балканских гор. Когда их просьба была отклонена, валахи разгневались. Началась горячая перепалка, и один из родственников императора ударил Асеня в лицо. Братья уехали, поклявшись отомстить, и вскоре, сыграв на недовольстве валахов введением нового налога, потребовавшегося, чтобы оплатить свадьбу императора, собрали войско и повели его на Преслав. Византийская армия отбросила их за Дунай, но там Петр и Асень заключили союз с тюркскими половцами. В следующем году они вернулись и разгромили византийцев, заставив их покинуть территорию между Дунаем и Балканскими горами. И поскольку теперь Асень и его войско контролировали земли, которые были сердцем старого Булгарского ханства, он провозгласил себя царем Болгарии. В 1202 году византийцам пришлось смириться с неизбежным и признать независимость болгар.

Но потеря Болгарии стала лишь частью более широкого явления. По всей империи местные военачальники объявляли себя правителями в своих округах, начинали сами собирать налоги и не повиновались центральной власти. В Македонии валахский наемник по имени Добромир Хриз, который воевал на стороне византийцев против Петра и Асеня, захватил крепость Струмица и подчинил себе окрестные земли. В Филадельфии в Малой Азии Феодор Мангафас провозгласил себя императором и начал чеканить серебряные монеты со своим изображением. В Греции Лев Сгур захватил Аргос и Коринф. В этих мятежах не было ничего неожиданного и нового. Они возникли на почве давнишнего недовольства многих провинций далекой столицей, которая лишь настойчиво требовала налоговых поступлений и не могла предоставить защиту. Непривычным был лишь масштаб мятежей.

Сепаратизм наместников провинций сопровождался нестабильностью в центре. В 1187 году правление Исаака II оказалось под угрозой, когда один из лучших полководцев империи, Алексей Врана, поднял бунт и осадил Константинополь. В тот раз Исаак удержался у власти, но в 1195 году был свергнут собственным братом, который стал править как Алексей III Ангел (1195–1203 гг.). В свое царствование Алексей также столкнулся с частыми заговорами и мятежами. Один из самых серьезных произошел в 1200 году, когда Иоанн Аксух Комнин, правнук императора Иоанна II, ворвался с группой своих сторонников в Большой дворец и уселся на императорский трон. Прибежавшие стражники Алексея разгромили мятежников, Иоанн Комнин был пойман, и ему отрубили голову.

Неудивительно, что в круговерти бесконечных заговоров и борьбы с ними, происходившей в 1180-е и 1190-е годы, императоры династии Ангелов считали, что существует лишь одна сила, на которую они всегда могут рассчитывать, — латиняне: западноевропейцы помогли спасти империю после потери Малой Азии и, несомненно, сделают это снова. Подобно Мануилу I, и Исаак и Алексей Ангелы держали латинян в качестве секретарей и послов, особенно в западных державах, но превыше всего ценились военные навыки чужеземцев. Когда в 1187 году грозный полководец Алексей Врана осадил Константинополь, чтобы захватить престол, инстинктивной реакцией Исаака II было укрыться за городскими стенами в надежде, что восстание само собой сойдет на нет. Так случилось, что незадолго до того в Константинополь прибыл Конрад Монферратский, отпрыск итальянского княжеского дома, чтобы взять замуж сестру Исаака, Феодору. Войдя в залу, где император обедал, Конрад заставил Исаака покраснеть от смущения, когда громко заявил, что его будущий шурин должен бы заниматься военными приготовлениями, а не едой. По настоянию Конрада, войско Исаака вышло за стены, чтобы атаковать армию Враны. Конрад, одетый в яркие красные одежды и без шлема, с открытым лицом, сам командовал основными силами, где были собраны лучшие подразделения латинян. Он возглавил кавалерийскую атаку против Враны, сокрушил соперников и сошелся лицом к лицу с предводителем бунтовщиков. Конрад сбил Врану с коня. Ошеломленный Врана просил его о пощаде и получил от Конрада заверение, что ничего плохого с ним не случится — кроме того, что ему отрубят голову! Так и случилось: прилюдно, на Августеоне, генералу отрубили сначала ногу, а потом голову.

Вновь и вновь византийские императоры спасались при аналогичных обстоятельствах. Когда народ Константинополя стал протестовать против выбранного Исааком II патриарха, варяжская гвардия сопроводила нового главу церкви в собор Святой Софии и тем спасла положение. В 1200 году стражники-латиняне Алексея III взяли штурмом дворец и подавили мятеж Иоанна Аксуха Комнина. Однако теперь такая зависимость от латинян стала опаснее, чем когда-либо. И проблема заключалась не только в том, что раскол между церквями так и не удалось преодолеть и это позволяло оправдывать агрессивные действия против Византии, но и в том, что имидж империи на Западе был в последние десятилетия XII века изрядно подпорчен. Расправа над итальянскими купцами в Константинополе во время переворота Андроника в 1182 году убедила западноевропейцев в том, что византийцы тайно лелеют глубокую ненависть к латинянам. Когда в 1187 году Салах ад-Дин захватил Иерусалим, ответственность за это была возложена, причем совершенно незаслуженно, на византийцев, которых обвинили в подстрекательстве и помощи мусульманам. Византийцев стали воспринимать в лучшем случае как не особо ревностных сторонников освобождения Гроба Господня, а в худшем — как злонамеренных и двуличных лицемеров, постоянно замышляющих предательство крестоносцев. Вследствие этого предводители движения крестоносцев пришли к мысли, что нужно заставить империю тратить свои богатства на отвоевание Иерусалима. Именно эти представления сделали столь опасным для византийцев использование крупных военных сил латинян.

На западноевропейцев опирались не только византийские императоры, которым нужно было удерживать власть, но и те, кто стремился свергнуть их: когда в 1181 году принцесса Мария Комнина, дочь Мануила I, подняла мятеж против регентов юного Алексея II, она тут же набрала себе сторонников среди итальянцев. Поэтому, когда в 1201 году созрел новый заговор против Алексея III Ангела, вполне естественно, что его участники стали искать военной поддержки на Западе. В центре заговора был низложенный Исаак II, которого в 1195 году ослепили и отправили в порт на побережье Босфора, к северу от Константинополя. Его заключение было вполне спокойным и комфортным. Экс-император мог принимать посетителей, и многие из них были латинянами. Через них он сумел переправить письма дочери, которая была замужем за немецким герцогом Филиппом Швабским, и организовать побег сына Алексея из Византии в октябре 1201 года на пизанском корабле, который доставил его в Италию. Когда 18 месяцев спустя, в 1203 году, молодой Алексей вернулся, его сопровождали венецианский флот и грозное войско латинян. Это было войско Четвертого крестового похода, предводители которого согласились отложить поход в Египет только потому, что Алексей пообещал им огромную сумму денег и обеспечение предстоящей кампании. Он также пообещал поддерживать армию в Иерусалиме и защищать его после того, как он будет отбит, и положить конец расколу между церквями. Сделка крестоносцев устроила. Хотя им предстояло потерять какое-то время на восстановление в Константинополе законного императора Исаака II, но зато они достигали этим своей цели: ведь теперь византийцы должны были наконец сыграть подобающую их положению роль в освобождении и защите Святой земли.

Как всегда во время осад Константинополя, за прибытием латинского войска последовала пауза: стоявшие за стенами города должны были найти кого-то среди находившихся внутри, кого можно было бы убедить открыть ворота. Молодой Алексей Ангел даже подплыл на корабле к морским стенам, чтобы обратиться к горожанам и призвать их отречься от его дяди Алексея III. Но жители Константинополя проигнорировали его призывы. И тогда в июле латиняне прорвали цепь, закрывавшую вход в Золотой Рог, и венецианский флот вошел в гавань. Начался штурм стен, защищавших город со стороны моря. Этого оказалось достаточно для Алексея III, который отчаялся удержать свой трон: под покровом ночи он бежал из города. Исаак II был восстановлен на престоле и правил вместе с сыном, который стал Алексеем IV. Снова, как и в 1081 году, помощь латинян привела к низложению одного императора и возведению на престол другого.

Однако почти сразу стало ясно, насколько опасны могут быть латиняне. За их услуги всегда надо было платить. С утратой столь многих территорий после 1180 года налоговые поступления в имперскую казну сократились, и, казалось, неисчерпаемый источник золота, приманившего так много великих воинов на службу Византии, оскудел. Еще в 1187 году, когда Конрад Монферратский спас Исаака II от Алексея Враны, его латинским войскам отплатили тем, что отдали им на разграбление поселения за пределами городских стен. Тогда итальянский маркграф был обижен скромностью вознаграждения, предложенного ему Исааком, и покинул Константинополь. Те же трудности возникли и сейчас. Алексей IV обнаружил, что запасов византийской казны хватает на то, чтобы заплатить крестоносцам и венецианцам лишь часть того, что он сгоряча наобещал. Он собрал для них все, что мог, даже конфисковал драгоценную церковную утварь, но этого было мало.

На этом этапе крестоносцы могли бы довольствоваться уже полученным и покинуть город. В конце концов, никаких дел в византийской столице у них не было, и, более того, Папа запретил им идти на Константинополь. Но их запасы были на исходе, и уже наступила зима, когда переход в открытом море мог быть опасен. Поэтому они ждали и вопреки всему надеялись на то, что Алексей IV предоставит им все, что обещал. Их надежды истаяли в январе 1204 года, когда Алексей IV и Исаак II был свергнуты в результате дворцового переворота, организованного царедворцем по имени Алексей Мурзуфл. Новый император, Алексей V, сразу же приостановил все платежи флоту и армии латинян и приготовился защищать Константинополь.

Возможно, византийцы надеялись, что нападения не последует. В конце концов, крестоносцы и венецианцы по-прежнему были связаны клятвой бороться с неверными и освободить Гроб Господень. Действительно, многие в армии крестоносцев чувствовали, что обратить свое оружие против христианского города означало бы предать эту клятву. Однако их сомнения были развеяны священниками, сопровождавшими армию. Они заверили воинов в том, что, поскольку византийцы были раскольниками, действовавшими против Крестового похода, напасть на них было вполне праведным делом. Венецианский флот уже стоял в Золотом Роге, и его кораблям оставалось лишь подплыть к стенам и атаковать наиболее уязвимый их участок.

Когда в апреле 1204 года начался захват Константинополя, византийцы все еще демонстрировали странную двойственность, которая всегда отличала их отношение к латинянам. Многие из них называли западноевропейцев варварами и раскольниками, но сопротивление оказывали довольно-таки вялое. Вероятно, защитники города по-прежнему воспринимали происходящее как продолжение борьбы между двумя претендентами на престол, а не как нападение иностранных захватчиков и потому не видели причин биться не на жизнь, а на смерть. Серьезный отпор крестоносцам у морских стен дали, как всегда, лишь латиняне, находившиеся на службе у Византии: английские и датские наемники. А византийские войска таяли, едва крестоносцы начинали одерживать верх. Один солдат из Пикардии пробивался через задние ворота, разрубленные топорами, и, когда он замахнулся мечом на защитников, все они разбежались. Когда же победоносные крестоносцы ворвались на улицы города, некоторые приветствовали их криками: «Святой император маркграф!». Эти горожане явно думали, что предводитель Крестового похода Бонифаций, маркграф Монферратский и брат Конрада, станет новым византийским императором. Многие продолжали верить в это даже тогда, когда крестоносцы начали грабить город, не щадя и церкви. В конце концов, это было ожидаемо. Войско Никифора Фоки сделало то же самое в 963 году, а латинские наемники Алексея I — в 1081-м. Без сомнения, многие надеялись, что, когда пыль осядет, все вернется на свои места.

Они ошибались, но только в последующие дни смогли осознать всю чудовищность этой ошибки. Византийцы потеряли столицу, свой важнейший оплот, который в прошлом позволял им выстоять против персов, аваров и арабов. Они утратили Константинополь, потому что на него напали не неверные, но те, кто, как выразился один из византийцев, «несли Крест Христа на своих плечах», люди, которых они считали неотъемлемой частью своего мира. Христиане-латиняне нанесли византийцам сокрушительный удар, хотя прежде тем всегда удавалось отражать такие удары.

Источник https://postnauka.ru

Портал Богослов.ru приглашает Вас помочь в добром деле.

Поможем молодёжи узнать историю родного края http://www.nachinanie.ru/Project/Index/75289

Человек всего более должен учиться милосердию, потому что оно то и делает его человеком (свт. Иоанн Златоуст)