К определению термина
Начнем с того, что само понятие «постсекулярное» пока еще точно не определено. Поэтому мы можем говорить лишь о некотором «смысловом облаке», из которого, возможно, в будущем выкристаллизуется четкое определение. Приставка пост- по отношению к секулярности тоже не добавляет ясности, поскольку не позволяет четко говорить о характере отношений между двумя терминами. Что это – после-секулярность, анти-секулярность или может быть не-секулярность? Да и сама секуляризация до конца еще не определена.
Анализируя работы, посвященные тематике «постсекулярного» можно выделить два основных подхода к проблеме. Первый наглядно представлен российским религиоведом Александром Кырлежевым в его знаковой статье «Постсекулярная эпоха» [3], опубликованной в журнале «Континент». Кырлежев называет постсекулярной ту эпоху, которая наступает вслед за завершенным процессом секуляризации. В свою очередь постсекуляризация генетически привязывается им к постмодерну. Именно постмодерн, исторически замешанный на борьбе с тоталитарными режимами ХХ века, освобождает религию от «тоталитаризма» секулярной идеологии. Однако тот же самый постмодерн, по замечанию Кырлежева, помещает её в поле абсолютного плюрализма, придавая тем самым мощный импульс религиозному многообразию.
Новая эпоха, в понимании Кырлежева, не отменяет результатов секуляризации и не означает обратного процесса (десекуляризации). Здесь эти понятия не противопоставляются, и постсекулярность становится именно после-секулярностью. Схожее мнение мы находим у Александра Морозова [5], который соглашается с Кырлежевым в том, что постсекулярная эпоха представляет собой новый этап, который начался по завершении проекта Просвещение, с той лишь разницей, что секуляризации как всеобъемлющего «процесса» в реальности не существовало. По его мнению, была лишь попытка самоописания рационалистического сознания, которое выделяло этот процесс как существующий.
Похоже мыслит и религиовед Илья Вевюрко. «Теория постсекулярного состоит не в том, что мир был светским, да и перестал им быть, - пишет он, - а в том, что он, вопреки мечтаниям целого ряда философов эпохи модерна, прекратил становиться светским» [1]. По его мнению, проект секуляризации, как и проект просвещения, был свернут, поскольку разрушилось научное оправдание ее претензии на всеобщность.
Религиовед Павел Костылев отмечает, что «с позиции приверженцев постсекулярного подхода история осуществила полный круг, укусила себя за хвост (атеизм и иррелигиозность XX века), отравилась и умерла. Произошла перезагрузка мировоззренческих установок человечества – и человечество вернулось к веками проверенной оппозиции священного мира – и мирского его искаженного отражения» [2]. Сам он не разделяет мнения о наступлении постсекулярной эпохи, как реванша религии, но об этом ниже.
Дмитрий Узланер рассказывает [9] о двух западных точках зрения в целом вписывающихся в этот подход. Первая принадлежит британцу Майку Кингу. По его мнению, понятие «постсекулярного» призвано обозначить конец гегемонии секуляризма как антирелигиозной идеологии и приход эры духовности, способной примирить веру и разум, науку и религию и так далее. Вторая – британскому теологу и лидеру движения «радикальная ортодоксия» Джону Милбанку, чающему восстановления христианской гегемонии.
Второй подход связан с известным немецким философом Юргеном Хабермасом, который в последние годы активно пишет на тему «постсекулярного», и его идейными последователями. Надо сказать, что и в русскоязычной периодике нередко эта тема появляется в связи с Хабермасом. А его доклад «Постсекулярное общество – что это?» был напечатан в 2008 году «Российской философской газете» [11].
Для Хабермаса «постсекулярное» призвано обозначить новую ситуацию, с которой столкнулись современные западные общества, где секуляризация достигла некоторого предела, а принцип светскости утвердился бесповоротно. «К общественному сознанию в Европе сегодня действительно применима характеристика «постсекулярное общество» в том смысле, что это общество на данный момент приемлет факт дальнейшего существования религиозных общин в постоянно секуляризирующейся среде и приспосабливается к нему. Этот измененный вариант теории секуляризации не столько затрагивает ее суть, сколько прогнозы относительно будущей роли религии» [11], - говорит Юрген Хабермас. Узланер пишет [9], что по Хабермасу пришло самое время создать сносные (постсекулярные) условия для представителей религиозных меньшинств.
Иными словами понятие «постсекулярное» – это новый инструмент секулярного общества, в котором отпала нужда в антирелигиозной идеологии и вместе с тем появилась необходимость налаживания отношений с религиозными сообществами не переживавшими процессов секуляризации. Важно отметить, что идея постсекулярного гармонично встраивается Хабермасом в его тезис: «Модерн – незавершенный проект». Он также считает, что переживающая кризис современность вполне может использовать религиозные традиции и содержащиеся в них смыслы для собственного укрепления. В русскоязычной периодике у Хабермаса есть свои последователи, например, Юлия Шаповал [12] из Казахстана.
Таким образом, мы видим два подхода к «постсекулярному»: один находит в нем обозначение новой эпохи, пришедшей на смену секуляризму, второй – инструмент внутри секулярной идеологии, призванный ввести в общество религию. Но оба эти подхода рассчитаны на Запад.
Существует также третье понимание понятия «постсекулярное», которое выражается в переосмыслении представлений западных ученых о процессах, происходящих в незападных обществах. В этом случае постсекулярный мир может пониматься, как мир, «в пространстве которого светский Запад вынужден иметь дело с отнюдь не светскими режимами и культурами» - пишет Дмитрий Узланер. «При этом, - добавляет он, - Нельзя не заметить, что выход на первый план тезиса о постсекулярном мире – это результат нового видения мира, возникшего в результате устранения идеологических помех, которые присутствовали в социологическом понимании секуляризации» [8]. Просто европейцы перестали всех равнять под себя и увидели, что в иных обществах религия активно участвует в общественно-политической жизни. Очень показательна в этом плане теория «столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона, в которой религии отдается роль одного из важнейших факторов формирующих цивилизацию.
Чтобы снять этот вариант из рассмотрения большинство авторов статей оговариваются, что постсекулярное можно рассматривать только в ограниченном контексте и ни в коем случае нельзя распространять на весь мир. Хабермас отмечает, что «только общество, пребывавшее когда-то в состоянии “секулярного” может быть названо “постсекулярным”» [11]. Кырлежев говорит в первую очередь о «постхристианском мире» [3]. Роман Сафронов констатирует, что «постсекуляризм замыкается либо только на европейском, либо только на христианском контексте» [7]. Костылев ставит в претензию постсекулярному подходу «неправомерность трансфера европейской ситуации на весь мир» [2].
Какие реалии описывает «постсекулярное»
Действительно ли религия возвращается? И если «да», то в каком виде? Здесь также появляется несколько вариантов, которые тесно связаны с уже обозначенными подходами к понятию «постсекулярное».
Александр Кырлежев считает, что время реванша религии пришло. Однако её реванш состоится не в тех формах, в каких хотелось бы, например, христианским церквям. Кырлежев считает, что в новой ситуации различия между «религиозным»/«нерелигиозным» будут неизменно стираться. Постмодерн «растворит» в себе религию – она теперь сможет присутствовать везде. Но только не в старых формах, например, не в форме церкви как социального и культурного института. Ведь для человека постмодерна характерны вариативность, синкретичность, неопределенность (размытость) религиозных представлений, в противоположность большей конкретности и однозначности традиций.
«Плюрализм в общерелигиозной сфере оборачивается не секуляризмом, а политеизмом, - считает Кырлежев, - Его “материя” – весь спектр религиозных идей и практик, информация о которых (или об источниках которых) доступна всем – например, в едином информационном пространстве Интернета» [3]. Действительно, человек постмодерна может конструировать свою веру из понравившихся ему блоков по принципу конструктора «Lego». Однако Кырлежев не отказывает традиционным религиозным институтам в существовании. По его мнению, сложившаяся ситуация – вызов религиозной традиции, но не её отмена.
Похожие рассуждения мы встречаем и у Аркадия Малера [4]. Он тоже видит в постсекулярной эпохе возрождение не столько христианства, сколько язычества, которое может маскироваться в том числе и под «православную эзотерику». Более того, по мнению Малера, христианство в постсекулярную эпоху не столь уж счастливо, как это может показаться на первый взгляд.
Многие авторы соглашаются, что возрождение религии в постсекулярную эпоху будет проходить в формах схожих с синкретическими движениями типа new age. А часть авторов лишает «новую духовность» права именоваться религией. Павел Костылев пишет: «Сегодня на арену вышла новая сила, занявшая место религии и покамест не получившая ни названия – ни достойного определения. Эта сила узурпировала функции религии; отчасти она отражается в феномене господства идеологии, квазирелигиозных форм, движений new age» [2].
Сила этих движений заключается в том, что они полностью вписываются в постмодернистский контекст. В них, по словам Романа Сафронова, «духовным» считается человек, напрямую не связывающий себя ни с какой конкретной религиозной традицией, верящий при этом в бога и обращающийся к нему каждый день, не считая это молитвой. Здесь разница «религиозное»/«нерелигиозное» действительно стирается.
Дмитрий Разумовский, рассуждая о трансформации праздника Рождества под влиянием постмодерна, говорит, что главным признаком постсекулярной эпохи является попытка симуляции религии [6]. «Квазирелигия», «псевдорелигия», симуляция религии – все это термины, которые используются для описания массовой религиозности постсекулярного общества. Напомним, что авторы, рисующие такую картину, основывают «постсекулярное» на постмодерне.
Если же мы обратимся к тем, кто вслед за Хабермасом, говорит о незавершенности модерна, то увидим несколько иной прогноз. У Хабермаса религия вновь впускается в общественно-политическое пространство, но не для того, чтобы заменить собой секулярную идеологию, а для того, чтобы обогатить ее своими смыслами. Он много говорит о двустороннем процессе обучения. С одной стороны, секуляристам есть, что почерпнуть у религии, особенно в плане обоснования морали. Хабермас даже отмечает, что религиозные люди лучше чувствуют жизненные заблуждения, общественные болезни, неудачу индивидуальных проектов жизни и деформированность искаженных жизненных условий, нежели нерелигиозные. И к ним необходимо время от времени прислушиваться [10].
С другой стороны, по его мнению, религиозные граждане и сообщества не должны довольствоваться поверхностным приспособлением к конституционному порядку. От них ожидают должной «секулярной легитимации конституционных принципов» – конечно, при сохранении верности своим убеждениям. Кризис секуляризма позволяет религии входить в общественно-политическую жизнь ради укрепления уже лишенной антирелигиозного пафоса секулярной идеологии. В этом случае секуляристам гораздо проще работать с традиционными религиозными институтами, так как те, во-первых, обладают более глубокой идейной базой, во-вторых, более предсказуемы, в-третьих, они нередко образуют культурно-исторический фундамент нации, как, например, православие в России.
Поэтому следует ожидать в первую очередь повышения статуса, в том числе и публичного, именно религиозных институтов. Но повышение статуса не означает победы над секулярной идеологией. Просто теперь в нее будут добавляться элементы религиозного дискурса. А религия под контролем светских властей может быть будет вводиться в общественные и политические институты, как это происходит сейчас с введением религиозного компонента в российских школах. Религия будет появляться в публичном пространстве в идеологизированном виде, а прямое исповедание веры и тем более миссионерство вряд ли будет возможно, особенно если речь идет о мультикультурном обществе. Усиление роли религии как таковой в этом случае оказывается в каком-то смысле иллюзорным.
Кроме того, необходимость в религии в секулярной среде появляется тогда, когда она сталкивается с внешними проявлениями религиозности. Например, с иммигрантами из стран, на которые не распространяется секулярная идеология – как мусульмане в Европе.
В нашей стране мы можем отчетливо наблюдать переход из одной секулярной системы в другую. Первая (советская) характеризовалась антирелигиозной направленностью, вторая – уже покровительствует традиционным религиозным институтам, встраивая их в качестве необходимого общекультурного компонента в секулярную систему многоконфессионального светского государства, каким Россия и является согласно Конституции. Большинство граждан нашей страны по сути являются секуляристами и связывают себя с религиозными институтами только на основании общих культурно-исторических корней. Воцерковленных россиян, по данным статистики, по самым оптимистическим оценкам не более 7-8%, в то время как православными себя считает более 70%. При этом некоторые общественные и религиозные деятели называют наше общество постсекулярным.
Подведем итоги
«Постсекулярное» в понимании авторов проанализированных публикаций – это термин, призванный описать феномен роста роли религии в современном западном обществе. Некоторые из них отмечают, что термин можно применять исключительно в отношении обществ, прошедших через секуляризацию. Осмысление «постсекулярного» в публикациях складывается в виде двух основных направлений.
1. Одни считают постсекулярное общество принципиально новым этапом в жизни человечества, последовавшим вслед за секулярным обществом. В качестве базиса постсекулярного в этой модели выступает постмодерн. Он же и определяет характер той религиозности, которая станет основой новой эпохи. Эта религиозность называется «квазирелигиозностью», «псевдорелигиозностью» или симуляцией религии. Для нее характерна непривязанность к религиозным институтам и традициям. Однако часть авторов считает, что традиционные религии могут побороться с ними за место под солнцем. Также не исключается реванш христианства, который связывается с движением «радикальной ортодоксии». Возможно, что такая модель «постсекулярного» является инструментом её продвижения.
2. Другие видят постсекулярное общество частью секулярной идеологии. Здесь модерн называется «незавершенным проектом». Для такого взгляда характерны отмена антирелигиозного пафоса и диалогичность. В этом случае повышается роль религиозных институтов. Эта модель «постсекулярного» является инструментом с одной стороны привлечения к идеологическому конструированию «свежих» участников, с другой – регулирования отношений с несекулярными сообществами.
Стоит отметить, что в русскоязычной периодике находится не так уж много работ, посвященных осмыслению «постсекулярного». И круг авторов этих работ оказывается довольно узким, что, впрочем, не отменяет их вклада в развитие проблемы. Но и на западе, по словам Дмитрия Узланера, эта тема еще практически не исследована. Еще многое предстоит сделать. Например, до конца непонятно, чем является «постсекулярное»: понятием, описывающим реальность, или инструментом политических технологий.
Аналитическая служба Богослов.RU
Список использованной литературы
1. Вевюрко И. Пострелигиоведение и реальная политика. К дискуссии о «постсекулярности» / http://www.bogoslov.ru/text/477051.html
2. Костылев П. Танго для узурпатора / http://www.russ.ru/pole/Tango-dlya-uzurpatora
3. Кырлежев А. Постсекулярная эпоха. Континент, №120, 2004 / http://magazines.russ.ru/continent/2004/120/kyr16.html
4. Малер А. Постсекулярность и язычество / http://www.russ.ru/pole/Postsekulyarnost-ili-yazychestvo
5. Морозов А. Наступила ли постсекулярная эпоха? Континент, №131, 2004 / http://magazines.russ.ru/continent/2007/131/mo9.html
6. Разумовский Д. Рождество в эпоху постмодерна / http://www.bogoslov.ru/text/266578.html
7. Сафронов Р. Новое вино в старые мехи / http://www.russ.ru/pole/Novoe-vino-v-starye-mehi
8. Узланер Д. В каком смысле современный мир может быть назван постсекулярным. Континент, №136, 2008 / http://magazines.russ.ru/continent/2008/136/u20.html
9. Узланер Д. «Постсекулярное»: ставим проблему / http://www.russ.ru/pole/Postsekulyarnoe-stavim-problemu
10. Хабермас Ю., Ратцингер Й. Диалектика секуляризации. О разуме и религии. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2006. — 112 с.
11. Хабермас Ю. Постсекулярное общество – что это? Российская философская газета, №4 (18) апрель 2008
12. Шаповал Ю. Постсекулярное общество: полифония веры и разума / http://www.rusnauka.com/13.DNI_2007/Philosophia/21343.doc.htm