Портрет Михаеля Байуса
В обязанности переписчика входит, разумеется, и проверка написанного им, слово за словом. Когда в конторе двое или больше писцов, они помогают в этом друг другу: один читает копию, другой следит по оригиналу. Дело это скучное, томительное и усыпляющее.[1] Слова эти вовсе не относятся к богословию, но прекрасно передают настроение, сложившееся вскоре после оформления протестантизма в отдельную христианскую конфессию.
Спор богословских школ, приведший к разделению тела западного христианства, все больше интересует лишь самих богословов. Свобода и рабство воли, благодать и осуждение, вера и дела - все эти богословские термины не сходят с уст и страниц полемизирующих сторон. Разница - в принципиальной установке не принимать точки зрения другого. Так, католическая сторона настаивает на спасительности добрых дел, видя в этом защиту сакраментального наследия Церкви от релятивизации и индивидуализации христианской жизни. Сторона протестантская говорит о спасении только верой: ведь христианина отличает от нехристианина его убеждение в правоте собственных убеждений, а никак не формальная принадлежность к той или иной структуре.
Спор об авторитете и ссылке на традицию довольно быстро сводиться к спору о том, что следует выбирать и на что ссылаться при том или ином варианте ведения полемики. Но исключения бывают и в мире исключительной однообразности. Ведь служение богослова не есть служение переписчика. Примером такого служения в попытке выйти из замкнутого круга бесплодной дискуссии о терминах и авторитетах является богословие Михаеля Байуса, подвижника и ученого, одного из виднейших представителей западной христианской мысли Нового Времени.
Церковь во имя святого Первоверховного Апостола Петра (Sint-Peterskerk)
Лейвен (Фландрия), Собор, в котором Михаель Байус был настоятелем почти 20 лет,
ежедневно совершая Литургию (фото автора)
ЖИЗНЬ И БОГОСЛОВИЕ: ПУТЬ МИХАЕЛЯ БАЙУСА
Биография Михаэля Байуса может быть описана коротко и ясно. Фламандский богослов родился в Аате, на западе современной Валлонии. Бедность происхождения постоянно препятствовала будущему ученому на пути получения образования. Завершив обучение в различных Коллегиумах Лейвенского Университета, Байус в 1541 году принимает рукоположение во священника и становится ректором Коллегиума Стандонк. Три года спустя он возглавляет кафедру философии, которую занимает до 1550 года. В том же году Байус становится доктором теологии и ректором Коллегиума Папы Адриана VI. Вскоре Байус замещает профессора Священного Писания, дисциплины, ставшей одной из важнейших со времени возникновения Реформации. Впоследствии он самостоятельно возглавит эту кафедру. Совместно с другим видным богословом Университета в Лейвене, Иоанном Хесселсом (+1566), Байус предпринимает Реформу образовательного процесса. Речь идет, главным образом, о попытке освободить богословскую мысль от груза излишней схоластики и вернуться к изучению святоотеческих авторитетов, главным образом, наследия блаженного Августина (354-430).
Возникшая оппозиция приводит к длительным спорам и попыткам остановить процесс образовательных реформ силой епископского авторитета. Конфликт разгорается между сторонниками Байуса и представителями францисканского ордена, традиционно сильного во Фландрии. Папа Пий IV призывает обе стороны к примирению. В 1561 году Байус избирается представителем Университета, а затем испанского короля на Тридентском Соборе. Переменой в статусе Байус обязан нежеланием части профессоров Университета видеть его своим представителем из-за предполагаемой неортодоксальности его учения. 1564 год знаменуется возвращением Байуса в Лейвен, где богослов публикует ряд трактатов, вошедших впоследствии в сборник его произведений (Opuscula Omnia, 1566).
В 1567 году Папа Пий V публикует Буллу, в которой осуждению подвергается ряд положений богословского учения Байуса (Ex Omnibus Afflictionibus, 1 октября 1567). Необходимо отметить, что богословие Байуса уже подвергалось цензуре вышестоящих церковных инстанций, по настоянию ближайшего круга его оппонентов в Университете. Участник церковного Собора, профессор и всеми уважаемый священник, Михаель Байус не упоминается в постановлении, что ставит под сомнение сам факт осуждения. 76 (или же 79) богословских пунктов осуждены либо сами по себе, из-за риска быть истолкованы неортодоксально (лат. in sensu propositionum ut iacent), либо - как учение Михаеля Байуса (лат. in sensu auctoris). Впоследствии, с 1618 года, последняя точка зрения возобладает, во многом благодаря усилиям богословов из Ордена Иезуитов, видевших в богословии Байуса угрозу собственному авторитету.[2] Байус подписался под «собственным» осуждением и написал ряд апологий.
В 1570 году богослов становится ректором Университета. Во все последующее время своего церковного служения, Байусу приходится отрекаться от приписываемого ему учения. Канцлер города, настоятель собора и хранитель прав Университета, Михаель Байус завершил свой жизненный путь в 1589 году. Имущество свое он завещал бедным.
БОГОСЛОВИЕ И ЖИЗНЬ: УЧЕНИЕ МИХАЭЛЯ БАЙУСА
Слова о бесплодности полемического богословия эпохи, ставшие вступлением для этой статьи, вовсе не означают бесплодности самой богословской мысли. Действительно, 16-ый век можно охарактеризовать как век возрождения богословия на христианском западе. Именно в это время создается так называемая «новая схоластика», грандиозная попытка воссоздания богословского синтеза Фомы Аквинского в контексте наступающего Нового Времени. Среди авторитетов здесь: Франциск де Витория, Мельхиор Кано, Бартоломео де Медина, Мартин де Ледезма, Доминик Банес, Франциск Суарес, Роберт Беллармин и Томас де Вио Каетан.
Богословская мысль Реформации не менее плодотворна. 16 век - время Великих Реформаторов. Одному из современных исследователей принадлежит выражение: «Изучать богословие Лютера означает исследовать просторы океана». Мысль эта повторяет уже сказанное когда-то о наследии Фомы Аквинского. Мартин Лютер (1483-1546) - реформатор, поставивший под сомнение то, в чем не сомневался никто - Предание Церкви. Опираясь лишь на Писание и избранные им святоотеческие авторитеты, Лютер пытается воссоздать подлинное христианское богословие, свободное от позднейших «заблуждений» римского христианства. Жан Кальвин (1509-1564) придает реформированному христианству структуру, четкую дисциплинарную и доктринальную организацию. Чуть позже континентальный протестантизм, разделившийся на две основные ветви, лютеранскую и кальвинистскую, продолжит «свободное» плавание в море богословского развития.
«Оба богословия», и протестантское, и католическое, исследуют человека. Именно так можно охарактеризовать тематику, вокруг которой формулируется и развивается христианская богословская и философская мысль эпохи. Человек и его создание, человек и его грех, первородный и личный, человек и его искупление, осуждение и спасение: эти и другие подобные темы, напрямую пересекающиеся с учением о благодати и воспринимаемые сегодня как сугубо церковное наследие, отражают антропологические искания раннего Нового Времени.
ИСТИНА И МЕТОД
Профессия богослова - рискованная профессия. Особенно «опасно» богословствовать в эпохи церковных и политических кризисов. Реформация, на словах как бы означающая призыв осмыслить существующую практику, отказаться от злоупотреблений и прояснить ряд положений вероучения, на деле знаменуется для римской церкви сужением спектра возможных богословских мнений и делает ее почти полностью зависимой от уже сложившихся способов богословствования. Для пояснения только что сказанного можно, в качестве примера, использовать самого Мартина Лютера. Размеры данной статьи не позволяют разобрать эту тему подробно. Достаточно отметить, что многие из богословских взглядов Лютера, изложенных им в качестве католического монаха и священника, вполне вписываются в рамки латинской ортодоксии. Но с превращением Лютера в реформатора все его богословие начинает отождествляться с протестантизмом.
Предложенное Михаэлем Байусом в середине 16-го века «новое богословие» означает, прежде всего, попытку выработки нового метода богословской науки. Подвергнутое жесточайшей, часто доходящей до обскурантизма, критике со стороны реформаторов, католическое богословие выступает на защиту традиционной церковной мысли. Помимо полемики в собственном смысле слова, католические богословы стараются воссоздать разрушенное реформой здание церковного богословия. С особой старательностью разрабатываются именно те пункты богословской науки и методологии, что были подвергнуты оглушительной критике реформы.
Мартин Лютер и его наследники осмеивают схоластику. Под этим словом они имеют ввиду, прежде всего, богословско-философское наследие, так называемой поздней схоластики, одним из важнейших представителей которой является Габриель Биль (1415-1495) (Gabriel Biel). Под сильным влиянием последнего находился молодой Лютер. Богословский путь реформатора во многом представляет собой постоянную попытку эмансипироваться от наследия «учителя» и «учителей».
Католическое богословие, говоря о схоластике, имеет в виду классическое наследие, так называемой, высокой схоластики, и, прежде всего, богословский гений Фомы Аквинского. Лютер не знает богословия Фомы, но ожесточенно его критикует, отождествляя его с пугающей и путающей его поздней схоластикой.
Михаэль Байус предлагает католическому богословию пренебречь схоластикой и восстанавливать, возрождать то, на что постоянно ссылается Реформа: богословие, строящееся на Священном Писании и Отцах Церкви. По мнению, Байуса, опора на философию аристотелизма, свойственная схоластике, не только не необходима для современного богословия, но и вредна, ибо способствует взаимному непониманию сторон. Писание - единственный авторитет богословия и Церкви, должно сделаться непосредственной, а не опосредованной точкой отсчета в системе богословских координат. Святоотеческая мысль, послужившая основой мысли схоластической, должна быть вновь изучена и воспринята без помощи последней.
Тема возврата к наследию отцов предполагает постановку вопроса об авторитете или авторитетности не только святых отцов, но и среди отцов. Блаженный Августин, учитель христианского запада, является, по мнению Михаэля Байуса, главным святоотеческим авторитетом христианского богословия. Если каждый из отцов посвятил основную часть своих произведений той или иной тематике христианского богословия, то Августин написал обо всем. Тема о человеке, столь важная для диалога и дискуссии с современностью и с Реформацией, богословское рассуждение о творении, падении, искуплении и возрождении человека с наибольшей и неповторимой ясностью и убедительностью выражены в творениях Августина. К изучению и усвоению мысли африканского святителя должны обратится как богословские школы, так и христианские богословы.
Последствия такого исключительного возврата к наследию отцов становятся очевидны из ряда примеров. Основываясь на классическом наследии богословской мысли христианского запада, блаженного Августина и Фомы Аквинского, Михаэль Байус отрицал возможность отсутствия первородного греха у Пресвятой Девы. Учение это было впоследствии сформулировано римской церковью в Догмате о Непорочном Зачатии Богородицы.
Богословское мужество Михаэля Байуса заключается в попытке по-новому взглянуть на современное ему богословие в условиях острейшего противостояния богословских учений и герменевтик. Первородный грех протестантского богословия, согласно Байусу, состоит не в отвержении предания церкви в противовес Писанию, а в избирательном отношении к этим двум взаимодополняющим измерениям христианского Откровения. Писание может и должно быть отправной точкой богословия, постоянным критерием правильности жизни и мысли христианской Церкви. Таинственное измерение церковности, догматы и учение, традиции и практики, принятые в церкви, необходимо доказать прямым свидетельством Писания, - ключевой принцип богословского метода фламандского богослова.
HOMO SAPIENS VERSUS HOMO IMMORTALIS:
Богословское учение Михаеля Байуса
Даже когда великие богословы пишут много, то написанное ими может быть изложено коротко и ясно. Именно так Михаель Байус прочитывал огромное наследие блаженного Августина, именно так можно изложить богословие самого Байуса.
Что есть благодать? Вопрос этот вряд ли когда-либо ставился таким простым и непосредственным образом. Однако же, значительная, если не важнейшая часть богословского наследия христианского запада строилась, как постановка и ответ на содержание данного вопроса. По сути, вопрос о благодати этот есть вопрос о человеке, вопрос о том, что есть человек, что мешает ему быть человеком и что делает человека человеком. Богословие Михаеля Байуса есть богословие о человеке и богословие благодати.
В противовес философским, а также богословским тенденциям своего времени, Михаель Байус отвечает на вопрос о человеке словом о Боге. Человек есть творение Божие, творение бессмертное, бессмертие которого дано в благодати. Благодать, данная человеку, не означает, что «было время, когда вновь сотворенный человек был без благодати». В контексте мысли Нового Времени подобное означало бы создание двух уровней человеческого бытия, бытия естественного, без благодати, и бытия сверхъестественного, в благодати. Последний модус существования человека как бы не необходим, и, как следствие, человеческое бытие и учение о человеке вполне могут ограничиться «статусом гомо сапиенс», человека разумного естественных наук. Человек разумный изначально смертен, а бессмертие возможно лишь в возможном даре благодати. Михаель Байус говорит о сотворении человека в бессмертии. Дар благодати дан человеку в самом акте творения. В первоначальном состоянии до грехопадения Бог должен человеку свою благодать. Это утверждение фламандского богослова, формально противоречащее аксиоме западного христианства об абсолютном даре благодати (лат. gratia gratis data), сразу же вызывает волну полемики.
Смысл и значение добрых дел. Нет необходимости упоминать о том, что «добрые дела» стали формальным поводом к началу Реформации Церкви Мартином Лютером, и во времена Михаеля Байуса продолжали являться «темой тем» богословской дискуссии. Если попытаться вглядеться в данную историко-богословскую проблематику с позиций современности, то становится очевидным, что у богословов того времени, в общем-то, не было выбора. Протестантская герменевтика спасения только верою не предполагает иного значения добрых дел, кроме как секулярного. Для спасения они безразличны. Католическое богословие вынуждено настаивать на делах и заслугах.
Михаель Байус пытается дать свой ответ на вопрос о вере и добрых делах. Человек в состоянии до грехопадения, исполненный благодати, способен на добрые дела, которые, как совершенные в благодати, спасительны и являются заслугой человека. Здесь вполне реализуется то, что восточное христианское богословие называет синергией. Человек падший противится благодати. Дела его злы. По мнению, Байуса, говорить о реальной или даже виртуальной спасительности добрых дел падшего человека вне веры во Христа невозможно. Здесь Байус расходится во мнениях как с «общепринятым» католическим богословием своего времени, так и с богословием протестантизма. Католическое богословие настаивало на относительной или же подготовительной ценности, спасительности добрых дел человека-нехристианина, а протестантское богословие, скорее, отождествляло все человеческие дела с пороком. Так, для Лютера, даже добродетели праведников являются выражением тайных страстей, прежде всего, гордости. Человек, призванный к вере даром благодати, возрождается и делается способным творить добро. Добрые дела - плод благодати. Они спасительны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Еретиком делает не ошибка, а упорство в заблуждении, - напишет впоследствии Корнелий Янсениус (1585-1638), которому его богословские противники приписывали возрождение осужденных прежде мнений Михаеля Байуса[3]. Биография Байуса достоверно сообщает, с какой внимательной поспешностью ученый богослов реагировал на попытки поставить под сомнение ортодоксальность его учения. Богословие Михаеля Байуса является, пожалуй, одной из герменевтически наиболее сложных тем христианской мысли Нового Времени. Более четырехсот лет, прошедших со времени кончины Байуса, принесли великому августинисту забвение, но не дали ответа о подлинном смысле и месте его богословия в рамках католической традиции. «Он родился не вовремя», - эта фраза, применимая ко всякому богослову, чей путь оказался непростым, как нельзя более подходит к тому, кто в эпоху зарождающегося рационализма призывал вернуться к авторитету отцов. Патристическое возрождение, возникшее в первой половине прошедшего столетия на христианском западе, а вскоре столь красноречиво заговорившее о себе на востоке, обязано своим появлением первопроходцам, тем, кто богословски опередил свое время. Одним из них был Михаель Байус, ученый и подвижник, писавший о том, что человек бессмертен.
Коллегиум Папы Адриана VI (1459-1522) - место многолетнего ректорства Михаеля Байуса (фото автора)
КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
- Michael Baius, Opera, cum bullis pontificum, & aliis ipsius causam spectantibus ... / collecta, expurgata, & ... aucta : studio A. P. theologi [Gabrielis Gerberon], Кельн 1696.
- Grossi V., Baio e Bellarmino interpreti di S. Agostino nelle questioni del soprannaturale, Рим 1968.
- Le Bachelet, Fr.-X., "Baïus, Michel", Dictionnaire de théologie catholique, vol. 2, Paris, 1905, coll. 38-111.
- Lettieri G, Il Metodo della Grazia. Pascal e l'ermeneutica giansenista di Agostino. Roma, 1999.
- Senofonte C., Baio, Giansenio, Arnauld, - Augustinianum, XXXVI, Рим 1996, 255-270.
- Sokolovski A., Matrix Omnium Conclusionum. Den „Augustinus" des Jansenius lesen. Fribourg 2008.
- Соколовски А. Блаженный Августин как матрица всех заключений в богословии Корнелия Янсениуса, - Церковь и Время, 1 (42) 2008, 138-155.
[1] Герман Мелвилл, Писец Бартлби.
[3] Jansenius, Augustinus, Liber Prooemialis, 67: Non enim haereticum error facit, sed erroris pertinacia. Цит. по Sokolovski A., Matrix Omnium Conclusionum. Den „Augustinus" des Jansenius lesen. Fribourg 2008, 108.