Дорогой Дмитрий Владимирович!
Прочел Ваш отзыв. И готов на него ответить.
1. Главная мысль Вашей статьи, если я правильно понял, заключается в том, что я в своей публикации не сказал ничего нового, а лишь повторил тезисы, уже неоднократно высказывавшиеся в светской прессе. Смею Вас уверить, что когда я сел за написание своей статьи, то стремился выразить лишь собственное мнение по поводу увиденного. Статья была написана сразу же после демонстрации фильма в МДА. До этого просмотра я никаких статей о фильме не читал. И поэтому сам был удивлен, когда после написания текста обнаружил, что многие пришедшие мне в голову мысли уже озвучены. Объяснение этому факту я вижу исключительно в очевидности высказанных мною наблюдений. Например, вполне очевидно, что фраза об «объединенной латинской Европе» является намеком на современный Евросоюз, а кадры о Сербии и Болгарии — это не менее прозрачный намек на украинские события 2004 года. При этом те совпадения в суждениях, на которые вы указываете, вовсе не означают моей солидарности с позицией всех прежних критиков фильма отца Тихона. Фильм критиковали разные люди и по разным поводам. И совпадение отдельных мыслей еще не означает концептуального совпадения всех критических отзывов. Уверен, что это Вы прекрасно понимаете.
Одним из мотивов, побудивших меня представить свой текст на суд читателей, несмотря на то, что суждения, близкие к моим, уже звучали в прессе, как раз в том и состоял, что прежде эти мысли высказывали журналисты, которые не позиционируют себя как церковные люди. Я же был уверен, что и среди церковного народа есть те, кто не во всем согласен с автором фильма. И развернувшаяся на нашем сайте дискуссия подтвердила мое предположение. Вы сами можете в этом убедиться, если прочтете комментарии к моей статье (равно как и к статье профессора В. М. Кириллина). Из присланных в редакцию отзывов (по состоянию на 14 марта 2008 года) не был опубликован только один, содержавший неприемлемую для церковного портала лексику. Еще один комментарий был опубликован в слегка отредактированном виде (правка, разумеется, была согласована с автором комментария). Все остальные отзывы опубликованы без всякой правки и каких бы то ни было купюр. Из этих откликов видно, что в природе существуют церковные люди, которые отнеслись к фильму отца Тихона, мягко говоря, неоднозначно. Есть среди них студенты, выпускники и преподаватели духовных школ, есть люди в священном сане. Вообще по состоянию на 14 марта на мою статью отозвалось двадцать три человека (некоторые написали по два и более комментария). По характеру отзывов видно, что все они являются людьми верующими. Во всяком случае с атеистических позиций никто из них не выступает. Так вот из этих двадцати трех человек десять задекларировали свою солидарность с моей позицией. Еще несколько человек, хотя полностью и не согласились со мной, но все же высказали определенные сомнения по поводу достоинств фильма отца Тихона. При этом один из тех, кто был принципиально со мной не согласен, признал состоявшуюся полемику интересной. Так что моя статья — это вовсе не единственный критический отзыв о фильме, высказанный в церковной среде. Просто не все имеют возможность (или желание) изложить свои мысли в виде публикаций. Не лучше ли было Вам прежде написания в мой адрес столь резкой отповеди прислушаться к этим откликам? Постараться понять, что обеспокоило этих людей? Что заставило отозваться на мою статью?
И еще. Я считаю Ваше сравнение моей статьи с критическими отзывами столь нелюбимой Вами либеральной прессы простым уходом от обсуждения вопроса по существу. Ведь в результате получилась довольно нехитрая логика: если человек говорит то же самое, что и светские журналисты, то и обращать внимания на него не стоит. Не могу признать такой подход конструктивным.
2. По поводу титулов иерархов УПЦ КП. Вполне очевидно, что этот вопрос не имеет прямого отношения к обсуждаемой теме. И в том, что Вы значительную часть своего отзыва посвятили моей статье, опубликованной на портале Богослов.Ru почти три месяца назад, я усматриваю попытку отыскать на меня «компромат», дабы тем самым подорвать значимость моих суждений о фильме отца Тихона. Увы, эту тактику я тоже не могу признать конструктивной. Тем не менее отвечу на Ваши обвинения.
В моей статье об Архиерейском Соборе, состоявшемся в Киеве 21 декабря 2007 года, в смутившем Вас месте лишь близко к тексту пересказывается (практически цитируется) новость, размещенная 20 декабря 2007 года на Официальном сайте Украинской Православной Церкви. Достаточно нажать на гиперссылку, имеющуюся в моем тексте, и Вы увидите, что там с момента публикации никто ничего не исправлял (я только что еще раз проверил и убедился, что как в украинском оригинале, так и в русском переводе этой новости ничего не изменено, никаких кавычек не добавлено). Поэтому и в моей публикации все оставлено как есть. На том же сайте перепечатана и моя статья, на которую Вы ссылаетесь. Редакция сайта и в ней все оставила без изменений. И никаких протестов на сей счет в мой адрес пока не поступало. Так что я тут вовсе не «первый». При написании статьи я просто следовал тому официальному церковному источнику, из которого черпал информацию.
Вы пишете: «В.В. Буреге, по-видимому, близок взгляд самих филаретовцев на свое положение, которое, по их мнению, аналогично положению РПЦЗ до объединения с Московским Патриархатом». В моей статье нет никаких оснований для такого вывода. Там лишь приведена цитата из обращения УПЦ КП. Не более того. Во избежание кривотолков хочу заявить, что не считаю статус РПЦЗ до восстановления ее канонического общения с Московским Патриархатом аналогичным современному статусу УПЦ КП. Если в первом случае имел место разрыв канонического общения (которое и было восстановлено в 2007 году), то во втором имеет место анафематствование (то есть отлучение от Церкви) М. А. Денисенко (бывшего митрополита Филарета). И потому иерархию УПЦ КП я считаю безблагодатной. Так что Ваше утверждение о том, что мои «взгляды на положение украинских раскольников отличаются от общепринятых в Московском Патриархате», не соответствует действительности и не имеет оснований в тексте той статьи. Надеюсь, что это Ваше утверждение было лишь следствием досадного недоразумения, которое теперь вполне разъяснено.
3. Вы пишете: «Термин «конфессия», применяемый В.В. Бурегой в отношении раскольников несостоятелен ни с религиоведческой, ни с канонической точки зрения».
Слово конфессия происходит от латинского confessio, что дословно означает «исповедание». В религиоведческой литературе понятие «конфессия» используется как синоним термина «вероисповедание», под которым принято понимать либо «принадлежность к какой-либо религии, церкви, деноминации», либо «религиозное объединение, имеющее свое разработанное вероучение, культ и устойчивую организационную структуру» (Христианство: Словарь / Под общ. ред. Л. Н. Митрохина. М., 1994. С. 81, 241). Это сугубо религиоведческий термин. И усваивать ему какое-то строгое каноническое смысловое наполнение некорректно. Термин «конфессия» получил широкое распространение, начиная с XVI века, когда различные протестантские течения объединялись вокруг различных вероисповедных текстов, именовавшихся конфессиями (Аугсбургское исповедание — Confessio Augustana, Гельветическое исповедание — Confessio Helvetika и т.д.) Впоследствии и сами религиозные образования, члены которых принимали те или иные вероисповедные тексты, стали именоваться «конфессиями». Сегодня в религиоведческой литературе «конфессиями» именуется подавляющее большинство религиозных организаций, имеющих христианские корни (в том числе и те, которые с точки зрения православного богословия следует именовать сектами). Порой этот термин прилагается и к нехристианским религиям. В современной православной литературе термин «конфессия» обычно употребляют именно в тех случаях, когда нужно обозначить религиозную организацию, которую с канонической точки зрения некорректно именовать Церковью. Я в своей статье руководствовался именно этим принципом. Конфессиями я назвал те религиозные сообщества, которые находятся вне лона Святой Православной Церкви. Поэтому Ваше обвинение считаю необоснованным.
4. Что касается Четвертого крестового похода, то я достаточно подробно пояснил свою позицию в ответах на поступившие на сайт комментарии (там можно найти и перечисление тех версий, которые я имел в виду, и другие замечания принципиального характера). Но Ваша критика заставляет меня вернуться к этому вопросу еще раз. Вы пишете: «В.В. Бурега, говоря о 4-м крестовом походе, пишет: «изначально предполагалось, что крестоносцы отправятся в Египет». Однако если открыть статью «Византия» в авторитетной и для самого критика «Православной энциклопедии» мы прочтем о том, что этот поход был с самого начала направлен против Византии». Здесь Вы ссылаетесь на восьмой том «Православной энциклопедии» (Том VIII. М., 2004. С. 156). Однако здесь в статье «Византия» проблема изменения направления Четвертого крестового похода специально не рассматривается. Этой теме на странице 156 посвящено лишь одно предложение: «В 1201-1202 гг. был организован 4-й крестовый поход с участием фландрских, североитальянских, французских рыцарей и венецианцев, тайно направленный против Византии». Кем направленный? Когда? Был ли этот тайный замысел изначальным? На эти вопросы в статье нет ответа. Очевидно, что эти ответы можно будет найти в статье «Крестовые походы», которая пока еще, увы, не написана. Мнение же о том, что изначально предполагалась отправка рыцарей не в Византию, а в Египет является в литературе общепризнанной. Даже странно слышать из Ваших уст сомнение в этой бесспорной исторической истине. Западных исследователей Вы, видимо, не считаете авторитетными. Поэтому сошлюсь на отечественных. Так, один из крупнейших отечественных византологов академик Ф. И. Успенский в своей книге «История крестовых походов» писал, что «душой и возбудителем» Четвертого крестового похода был папа Иннокентий III, который с момента своего восшествия на папский престол «предпринял ряд мер, чтобы расшевелить католический мир идеей крестового похода, который следовало направить не в Палестину, а в Египет, ибо оттуда мусульманство черпало силы для борьбы с христианством». Уже в 1200 году в результате переговоров европейских князей с венецианцами была достигнута договоренность, что Венеция даст крестоносцам «достаточное число судов для перевозки крестоносцев в Александрию… Венеция обязывалась в годичный срок доставить такое число кораблей, которое в состоянии было бы поднять и перевезти в Египет 4,5 тысячи рыцарей, 9 тысяч оруженосцев и 20 тысяч пехоты по цене 2 марки серебра с пассажира и 4 марки за лошадь» (Успенский Ф. И. История крестовых походов. М., 2005. С. 234, 236-37). По мнению академика Успенского, тайная договоренность о перемене направления похода состоялась в 1202 году, после того как в Европе появился византийский царевич Алексий (будущий император Алексий IV Ангел), стремившийся вернуть на престол своего отца Исаака Ангела. Кстати, в книге Ф. И. Успенского лишь обзор мнений исследователей по проблеме изменения направления Четвертого крестового похода занимает целых тридцать страниц. Так что не такой уж это простой и однозначный вопрос, как Вам представляется.
Возможно, Вы полагаете, что точка зрения академика Успенского устарела? Что ж, тогда давайте откроем учебник по истории средних веков, изданный Московским государственным университетом в 2005 году. В его первом томе в главе «Крестовые походы», автором которой является декан исторического факультета МГУ, член-корреспондент РАН, профессор С. П. Карпов, излагается идентичная точка зрения. Здесь не менее определенно, чем в цитированной книге Успенского сказано, что папа Иннокентий III «развернул пропаганду похода, направленного в Египет». Именно туда должны были переправиться крестоносцы на венецианских кораблях. Однако «завязавшийся клубок противоречий вывел на первый план антагонизм между группой западноевропейских государств и Византией», в результате чего направление похода было изменено и крестоносцы оказались у стен Константинополя (История средних веков. В 2 т. Т. 1.: Учебник / Под ред. С.П. Карпова. М., 2005. С. 314-315).
Не могу не привести мнение и другого современного ученого, доцента МДА протоиерея Валентина Асмуса. 14 апреля 2002 года на Актовом дне в МДА он произнес речь, посвященную Четвертому крестовому походу. В ней, в частности, говорилось: «Взяв в свои руки управление походом, Венеция стала главной виновницей отклонения похода от первоначального плана, предполагавшего переправку воинства на венецианских кораблях в Египет, которому принадлежал тогда Иерусалим, и нанесение удара по главным военным силам мусульманского мира» (Богословский вестник. № 3. 2003. С. 239).
Также если повнимательней поработать с томами «Православной энциклопедии», то и там можно найти немало интересного о Четвертом крестовом походе. Например, в статье «Венеция» прямо сказано, что «дож Э. Дандоло (1192-1295) был одним из инициаторов изменения планов похода и направления его против христианского государства» (Том VII. М., 2004. С. 602). А в биографической статье, посвященной вождю крестоносного войска маркграфу Бонифацию Монферратскому, указано, что план отправить крестоносцев в Константинополь принадлежал германскому королю Филиппу Швабскому и будущему византийскому императору Алексию IV Ангелу (Том VI. М., 2003. С. 16). Так что и на страницах этого бесспорно авторитетного издания можно найти определенный разброс версий относительно событий 1203-1204 года. И это неудивительно. Как я уже неоднократно отмечал в ответах на поступившие на портал комментарии, среди ученых и по сей день нет единства мнений по поводу обстоятельств Четвертого крестового похода. Об этом в свое время писал и один из главных отечественных специалистов по истории крестоносного движения доктор исторических наук М. А. Заборов (1920-1987): «Трудно даже вообразить, сколько усилий вложено исследователями за последние сто с лишним лет (история Четвертого крестового похода стала углубленно изучаться примерно с 60-х годов XIX в.) в выяснение обстоятельств перемены курса крестоносцами, сколько пролито чернил и затрачено скрупулезного труда на то, чтобы разобраться в перипетиях этого похода… Тем не менее и до настоящего времени еще не достигнуто полное согласие по всем спорным вопросам, дискуссия продолжается» (Заборов М. А. Крестоносцы на Востоке. М., «Наука», 1980. Цитирую по электронной публикации). Обидно, что Вы хотите оставить православную церковно-историческую науку вне этой дискуссии.
5. Некоторые Ваши утверждения меня просто удивили. Не могу поверить, чтобы Вы так превратно поняли мои мысли. Например: «В.В. Бурега доказывает, что фильм о. Тихона не является документальным, ссылаясь на то, что в документальном фильме не должно быть монтажных склеек». Я говорил лишь о том, что сам термин «документальное кино» условен. В таком кино всегда присутствует нечто большее, чем просто исторические факты. Поэтому не только игровое историческое кино (о котором речь идет в начале моей статьи) может решать пропагандистские задачи, но и кино неигровое. Если я не ошибаюсь, на сегодняшний день существует лишь один фильм, снятый принципиально без единой монтажной склейки («Русский ковчег» Александра Сокурова). И я вовсе не призывал режиссеров-документалистов отказаться от монтажа. Лишь обратил внимание читателей на то, что монтаж (равно как, например, и звукоряд) всегда сопряжен с внесением в киноповествование нужных автору смыслов.
6. Вынужден признать безосновательным Ваше утверждение о том, что я противопоставляю авторов фильма Христу и даже более того уподобляю их демонам. В моем тексте есть лишь противопоставление миссии и пропаганды. И от этого тезиса я не отказываюсь. Считаю пропаганду и миссию не тождественными друг другу. Простите, но я не обвинял отца Тихона в стремлении отобрать у зрителя богодарованную человеческую свободу. Я лишь констатировал, что пропаганда всегда исходит из стремления эту свободу ограничить. И от этого тезиса я тоже не отказываюсь. Он представляется мне самоочевидным. Отобрать же свободу невозможно.
В заключение своего краткого отзыва хочу сказать, что Ваши размышления меня несколько разочаровали (простите, что вновь говорю о чувствах, но куда деваться, если они у меня есть…) Публикуя статью о фильме отца Тихона, я был готов к тому, что найдется изрядное количество несогласных со мной людей. Я ждал критических отзывов в свой адрес, поскольку привык со вниманием относиться к конструктивной критике. И когда я узнал, что в редакцию портала Богослов.Ru поступила Ваша ответная статья (статья моего коллеги, к которому я отношусь с искренним уважением и почтением), то ожидал прочесть более серьезный и основательный текст. Но, к сожалению, в Ваших размышлениях я не нашел аргументированных возражений против главных положений моей статьи. Собственно, этих положений всего два: 1) фильм «Гибель империи. Византийский урок» является пропагандистским и 2) пропаганда не тождественна миссии. По существу Вы никак не отреагировали на эти утверждения. Согласны Вы с ними или нет? Если нет, то почему? Если да, то в чем тогда расхождение между нами? На эти вопросы я в Вашей статье ответов не нашел. О чем и сожалею. Простите.
Сохраняю к Вам искреннее уважение.
Владимир Бурега.
17 марта 2008 года