Изрядное количество интересных и при этом емких сведений о святой Елене содержится в статье о ней в «Православной энциклопедии»[1]; поэтому в заметках я укажу лишь на некоторые моменты из исторических данных о Елене, которые должны, думается, послужить лучшему пониманию отдельных фактов биографии ее сына[2].
Источники оставляют нас в неопределенности относительно времени обращения в христианство Елены. С одной стороны, по утверждению Евсевия Кесарийского, Константин «из не благочестивой <...> сотворил ее столь благочестивой, что в правилах благочестия она казалась наставленной Самим общим всех Спасителем»[3]. С другой стороны, Феодорит Киррский в своей «Церковной истории» характеризует Елену как «водительницу этого света (имеется в виду Константин. - П.Л.) и питательницу его благочестия»[4]. Однако у Феодорита это указание помещено в контекст деяний по благоустройству священных мест, связанных с земной жизнью Господа Иисуса Христа и может быть вполне понято в том смысле, что именно Елена стала вдохновительницей этого строительства[5], а также проводившегося параллельно с ним поиска священных реликвий (Креста Господня и других)[6]: деяния Елены послужили примером для Константина, на что в разбираемом фрагменте, возможно, и указывает Феодорит. Таким образом, на основании источников приходится склониться к мнению о христианском влиянии сына на мать, а не наоборот. То есть, судя по всему, христианкой Елена стала уже в преклонном возрасте[7], и обращение в христианство Константина никак не было связано с этим событием в жизни матери.
Не был христианином и его отец Констанций Хлор[8]. При этом примечательно, что Евсевий (видимо, вслед за самим Константином) не называет его и язычником. Он пишет в «Жизни Константина», что «...отец Константина Констанций был одним из славнейших наших самодержцев»[9]. Далее Евсевий утверждает, что Констанций вообще не участвовал в гонениях на христиан, начатых по инициативе Диоклетиана. Евсевий пишет, что он (Констанций) «...сохранил руки чистыми от такого гибельного деяния и никогда ни в чем не уподоблялся им (Диоклетиану, Галерию и прочим гонителям. - П.Л.)»[10]. Впрочем, Лактанций несколько корректирует данное сообщение: «Констанций, опасаясь, чтобы никто не подумал, что он один не одобряет решения императоров, дал дозволение разрушить несколько церквей, которые можно было со временем легко отстроить, но сохранил храм божий истинный, который в сердцах людей»[11]. Более того, у Евсевия есть описание, в котором он изображает Констанция и его семью почти как христиан: «Давая подданным в течение долгого времени испытывать доказательства царской своей добродетели, признавая одного над всеми Бога, и презирая образ жизни безбожников, он оградил свой дом молитвами святых мужей и остальное время жизни провел приятно и спокойно. В том-то и полагают счастье, чтобы и самому не терпеть огорчений, и другому не причинять их. Таким образом, на всем протяжении ровного и безмятежного царствования он весь свой дом, вместе с детьми, женой и домашними, посвящал одному Царю Богу, так что общество собравшегося в его дворце народа ничем не отличалось от Церкви Божьей. В этом обществе находились и служители Бога, которые непрестанно возносили молитвы о василевсе своем, тогда как обыкновенно нельзя было произнести и одного слова о роде благочестивых»[12].
Как бы ни оценивался этот текст и намерения его автора (скорее всего, здесь нужно видеть особенно сильное проявление панегирического пафоса в повествовании Евсевия о родителях Константина), на сегодняшний день исследователи сходятся в том, что Констанций был приверженцем солярного культа, главным объектом поклонения которого являлось единое универсальное божество под наименованием и образом «непобедимого Солнца» (Invictus Sol). Это был монотеизм синкретического типа, который проявлялся в частности, в митраизме[13]. Чего-то более определенного сказать о воззрениях отца Константина невозможно из-за скудости свидетельств. Синкретический характер подобного рода религиозности обнаруживается и в жизни Константина: у него культ непобедимого солнца «преобразуется в культ Аполлона, что видно из приветственной речи одного из ораторов Константину, где он употребляет выражение "Apollo tuus" (лат. "твой Аполлон". - П.Л.)»[14]. Как известно Аполлон был также (как Митра, как Ахура-Мазда) солнечным богом и, очень вероятно, что в случае с Константином мы имеем дело с пониманием Аполлона как одного из воплощений или аспектов этого Высочайшего божества, в чем-то сходного с Единым неоплатоников.
Собственно с указанными верованиями Константина связано в определенной степени и событие, считающееся в христианской историографии поворотным в судьбе императора. Имеется в виду сон мистического содержания и последовавшее за ним видение «богознамения» на небе перед одной из решающих битв в императорской карьере Константина - битвой с войсками узурпатора Максенция у Мульвийского моста. Этому событию посвящено огромное количество исследований и популярных книг, поэтому нет, думается, смысла подробно разбирать свидетельства о нем. В связи с этим событием нужно согласиться с выводами В.В. Болотова, что рассказ (в разных версиях) о видении (или видениях) «в силу своей неопределенности не может быть предметом исторического повествования и его можно устранить»[15]. Единственное, что можно еще добавить - за этим преданием (изложенным Евсевием Кесарийским, в том числе и со слов самого императора, правда через много лет после события) реально рассмотреть некое историческое или даже, лучше сказать, психологическое ядро: Константину перед сражением, исход которого был еще далеко не очевиден[16], было какое-то ободряющее сновидение, которое сам император уже на склоне лет интерпретировал как явление или голос Христа.
С битвой против Максенция связано появление знаменитого Labarum - штандарта с крестом и изображения монограммы в виде букв ХР на шлемах и щитах императорских солдат. Какой смысл вкладывал в тот момент в эту символику сам Константин, остается неясным. Не исключено, что это был древний символ то ли Юпитера, то ли какого-то еще не поддающегося идентификации небесного божества (возможно, восточного происхождения)[17]. Использование его императором можно вполне объяснить тем, что данный символ мог быть понят войнами-христианами как Крест или монограмма Христа, а войнами-нехристианами как знак какого-то из верховных божеств римского или греческого пантеона. Не исключено, что сам Константин, исходя из своих синкретических установок, мог понимать его и так и так.
Однако решительного разрыва с прежними (местами синкретическими, местами традиционными) верованиями у Константина, судя по всему, сразу после победы не произошло. На триумфальной арке, воздвигнутой в Риме после победы над Максенцием, были по желанию Константина изображены слова: instinctu divinitatis (лат. - «по внушению божества»). На монетах Константина, чеканенных им на Западе, имеются изображения Марса, гения римского народа и солнца; первые два исчезают после 317 года, солнце продержалось дольше, но и это изображение исчезло, во всяком случае, не позже 323 года. Император продолжал наряду с христианскими строить языческие храмы, позволял сооружать храмы в честь гения императора, а новую столицу империи - Новый Рим - посвятил богине Судьбы.
На основании далеко не всех приведенных здесь свидетельств относительно религиозности императора Константина можно с большой долей уверенности утверждать, что видение Константину перед битвой у Мульвийского моста не было событием молниеносного обращения в новую (христианскую) веру, а явилось лишь одним из этапов его духовного становления. Оно носило очень непростой характер (местами двойственный - между христианством и язычеством); однако увенчался этот путь, в конечном счете, принятием христианского крещения на смертном одре в 337 году в Никомедии.
[1] Электронная версия опубликована в интернете по адресу - http://www.pravenc.ru/text/189737.html.
[2] В данных заметках будут рассмотрены лишь некоторые обстоятельства первых лет правления императора Константина, связанные с религиозным аспектом его биографии.
[3] Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина, 3.47 (электронная версия в интернете по адресу - http://www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/E.phtml?id=2046). О том же самом говорит Амвросий Медиоланский (см. В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви в 4-х томах. Т. 3. М., 1994. С. 30).
[4] Феодорит Киррский. Церковная история, 1.18.
[5] См. более подробно повествование о строительстве церквей у Евсевия, который рассказывает о том, что Елена «воздвигла <...> два храма: один при пещере рождения, другой на горе вознесения» (Жизнь Константина, 3.43). При этом император Константин описывается как тот, кто только продолжал в этом отношении дело матери по церковному благоустройству Палестины.
[6] Примечательно, что у Евсевия Кесарийского, сочинение которого является древнейшим свидетельством о деяниях Елены в Палестине, нет никаких даже косвенных упоминаний о нахождении Креста Христова. Отсутствие подобного упоминание также и у Элия Созомена дало повод многим историкам, начиная с Э. Гиббона (1737-1794) ставить под сомнение сам факт этого события. Однако учитывая, что он довольно хорошо засвидетельствован у других древнехристианских авторов (Амвросия Медиоланского, Феодорита Киррского, Руфина Аквилейского), можно предположить, что Евсевий мог опустить факт обретения Креста по причине своих «иконоборческих» установок, будучи противником поклонения всякого рода реликвиям и священным изображениям (об этом см.: В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви в 4-х томах. Т. 4. М., 1994. С. 512, 526).
[7] Став христианской, Елена проявила немалую религиозную ревность в новой вере, что проявилось в строительстве не только храмов, но и больниц, в обильной раздаче милостыни бедным, в освобождении заключенных и выкупе должников (Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина, 3.44). «Она была до того набожна, что и молилась, стоя в ряду жен и дев, вписанных в канон церквей, приглашала их к своему столу и, служа им сама, приносила на стол яства. Много также делала она подарков церквам и бедным людям» (Сократ Схоластик. Церковная история, 1.17).
[8] Годы жизни - 250-306 гг. В 293 г. становится цезарем, в 305 г. - августом западной части Римской империи.
[9] Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина, 1.12.
[10] Там же, 1.13. Также см.: «...блюститель совершеннейшего мира между своими подданными, предоставил им безбедно исповедывать веру в Бога. Другие, стесняя всех людей самыми тяжкими обстоятельствами, делали их жизнь трудной, хуже смерти, один только Констанций умел в своей власти явить подданным источник безопасности и спокойствия, потому что заботливость его о них ни в чем не уступала отеческому попечению» (Там же).
[11] Лактанций. О смерти гонителей, 15.
[12] Евсевий. Жизнь Константина, 1.17
[13] Чтобы однозначно сказать, что Констанций был ревностным митраистом, нет достаточных данных. Хотя вполне возможно, что он был посвящен и в митраистские мистерии.
[14] В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви в 4-х томах. Т. 3. М., 1994. С. 23.
[15] В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви в 4-х томах. Т. 3. М., 1994. С. 14.
[16] Чего стоит только превосходство Максенция над Константином по количеству воинов почти в два раза.
[17] См. А. Ф. Лосев. Мифология греков и римлян. М., 1996. С. 139.