Богослов.Ru продолжает публикацию отзывов на доклад преподавателя Московской духовной академии А.Г. Бондача «Канонические аспекты таинства Брака». Выпускник МДА Тимон Надеев пытается рассмотреть проблему с точки зрения природы брака.

Поводом к написанию данной статьи послужил доклад преподавателя Московской духовной академии и аспиранта Тюменского Государственного университета А. Г. Бондача "Канонические аспекты Таинства брака" (далее - Доклад), прочитанный на V Международной богословской конференции Русской Православной Церкви "Православное учение о церковных Таинствах" (Москва, 13—16 ноября 2007 года).

В Докладе исследуются такие аспекты брака, как его правовая природа, границы его правового регулирования, основания прекращения и другие, в результате чего автор приходит к выводу, что конкубинат, то есть фактическое сожительство мужчины и женщины, "фактические брачные отношения", по терминологии автора, имеют все признаки полноценного брака и постепенно должны быть признаны в таком качестве и гражданской, и церковной властью.

Считая необходимым вступить в полемику по этому поводу, на нескольких наглядных примерах из области светского и церковного права я попытаюсь опровергнуть указанное утверждение и показать, что фактическое сожительство мужчины и женщины не является браком и не может считаться таковым ни гражданской, ни церковной властью, так как не имеет третьей обязательной составляющей: наряду с добровольным согласием со стороны мужчины и женщины вести совместную жизнь, брак должен получить одобрение (разрешение, благословение, легитимизацию) третьей стороны - законной власти, существующей на данный момент в данном конкретном обществе. Брак является не двух-, а трехсторонним договором. Именно в этом состоит его истинная природа, ускользнувшая, к сожалению, от автора Доклада. Подтверждению этого тезиса посвящена данная статья.

Понимание природы брака тесно связано с пониманием природы власти в человеческом сообществе, и тот факт, что вопрос о природе власти в Докладе не рассматривается, приводит к искажению понимания брака, его основ и последствий. Кроме того, существенным упущением следует признать обойденные вниманием автора установления о браке у древних евреев, то есть ветхозаветные брачные отношения. Именно те далекие времена дают нам веские доказательства неразрывной связи института власти и института брака.

Начну с главного, с Евангелия. Ключом для правильного понимания природы брака являются слова Спасителя, сказанные Им в беседе с Cамарянкой: "Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала" (Ин. 4, 17—18).

В этой фразе мы находим прямое подтверждение Иисусом Христом того факта, что не всякое сожительство мужчины и женщины является браком. Но почему? Чего же не хватало Самарянке для того, чтобы назвать своего сожителя мужем, а их "реальные отношения" — браком, и почему она получает Христово одобрение своей правдивости? Ответ однозначен, и Самарянка знает его: предыдущие пять раз она вступала в брак, открыто объявляя (власти и обществу) о своем желании вступить в брак и получая необходимое одобрение. Брак совершался, а общество начинало знать об этом факте. Последний же, шестой, раз Самарянка не считала браком потому, что она и выбранный ею мужчина не объявили о своем намерении вступить в брак, а предпочли "просто" сожительствовать, вследствие чего их отношения не были легитимизированы через признание (одобрение, благословение) со стороны власти и не стали полноценным браком.

О причинах такого поведения Самарянки нам ничего не известно, однако все-таки можно предположить, что жила она со свободным, неженатым мужчиной, иначе бы Спаситель вместо похвалы мог обвинить ее в прелюбодеянии.

Не менее интересный пример можно найти в Ветхом Завете. Так, патриарх Иаков семь, а точнее, четырнадцать лет работал на Лавана, чтобы жениться на его дочери Рахили: "И сказал Иаков Лавану: дай жену мою, потому что мне уже исполнилось время, чтобы войти к ней... И [Лаван] дал Рахиль, дочь свою, ему в жену (Быт. 29, 21—28). Очевидно, что Лаван, выдвигая перед Иаковом необсуждаемые условия, а также запрещая или разрешая брак с ним, осуществляет некие властные функции, причем абсолютно законно.

Да, на том этапе общественных отношений и на той территории, где он находился, Лаван обладал реальной верховной властью в среде своих соплеменников, своей общины. Предположим, что Рахиль решила бы вопреки воле отца сожительствовать с Иаковом по взаимной любви, но, до назначенного срока, в качестве "обещанной" (сейчас бы мы сказали — обрученной) невесты, и прожила бы с ним все 14 лет. Считалось бы это их сожительство браком? Ни в коем разе. И повторюсь, потому что отношения этих двух любящих людей не были бы легитимизированы со стороны власти — отца Рахили, Лавана. Мы опять видим проявление трехсторонней, я бы даже сказал, трехсубъектной природы брака.

«Ну, хорошо, - задаст вопрос пытливый читатель, - а как же тогда быть с Адамом? Ведь он, как первозданный человек, не имел над собой другого человека, начальника какого-нибудь, который бы благословил его брак с Евой. Что же, он с ней в блудном сожительстве пребывал?» Думаю, что тут многие улыбнутся и вперед меня поспешат ответить, что Адам пребывал в самом что ни на есть законном, легитимном браке. Вот только сочетал его с Евой "в плоть едину" не человек, а сам Бог (Быт. 2, 24). По моему мнению, в данном случае отрицать факт наличия благословения Божия невозможно, а это опять же свидетельство в пользу брака как трехстороннего договора.

Кстати говоря, автором в Докладе приводится ссылка на Евангелие от Матфея, на пятый стих девятнадцатой главы ("И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть" (Мф. 19, 5), в подтверждение легитимности концепции "реальных" половых отношений. Однако автор опускает следующий важный стих, в котором Христос говорит больше: "Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает" (Мф. 19, 6). Таким образом, для того, чтобы вступить в брак, необходимо, чтобы двоих людей, мужчину и женщину, сочетал Бог, иначе эти отношения не будут браком. Возникает два закономерных вопроса: во-первых, в какой же момент наступает это таинственное сочетание в одну плоть: с взаимного сердечного чувства, страстного влечения, с момента познания женщины мужчиной, с момента родительского благословения или подписи в ЗАГСе; и, во-вторых, какая же связь между штампиком в паспорте и Божиим благословением?

Отвечая на первый вопрос, необходимо сразу уточнить, что брак, вопреки косвенному утверждению обратного в Докладе, не начинается с началом половых отношений. Как было показано на примере Иакова и Рахили, начни они "жить" до разрешения Лавана, они получили бы не его благословение, а, скорее всего, проклятие. Брак, как это ни удивительно звучит в сегодняшнее время, начинается, вернее, может и должен начинаться до начала половых отношений, в момент открытого объявления женихом и невестой своего желания вступить в брак и заверения (благословения) этого обоюдного желания со стороны власти, то есть должно быть не два, а три согласия, три "да".

Теперь что касается связи между штампом в паспорте и Божиим благословением. Парадоксально, но она существует! Чтобы ее выявить, придется немного углубиться в понимание природы власти. Дело в том, что после изгнания из рая Адам де-факто стал носителем всей полноты верховной власти на Земле. С умножением рода человеческого и постепенным усложнением общественного устройства власть стала делегироваться, менялись ее субъекты, формы ее передачи, сохранения и получения, а во многих современных нам обществах верховная власть и вовсе для мнимого удобства разделена на "ветви": законодательную, исполнительную и судебную. Также в Моисеевом законе Бог установил первосвященническую власть, а Господь наш Иисус Христос, упразднив ее, делегировал апостолам новую власть — Свою власть не от мира сего, власть "вязать и решить" человеческие грехи. Но все это временно: после Второго Пришествия Христова все делегированные ныне людям виды власти сольются в одну власть, которая перейдет к Спасителю (Мф. 28, 18).

Прибегнем, для лучшего понимания вопроса о власти, к следующему мысленному эксперименту. Допустим, что на необитаемом острове, например, где-нибудь в Океании, вследствие кораблекрушения оказались двое молодых людей, назовем их для удобства Иоанн и Мария. Об участи других пассажиров ничего не известно. Иоанн и Мария свободные, то есть необрученные, а также не являются близкими родственниками и не имеют других известных нам гражданских и церковных препятствий к браку. Они еще на корабле начали испытывать друг к другу взаимную симпатию, а теперь и вовсе, особенно после ужаса пережитого, через непродолжительное время признались друг к другу в любви, обещали хранить верность, испросили у Бога благословение и начали совместную жизнь как муж и жена. Вскоре у них появились дети.

Теперь сделаем небольшую остановку и посмотрим на сложившуюся ситуацию с точки зрения гражданской и церковной властей. Автор рецензируемого Доклада, насколько представляется, однозначно скажет, что Иоанн и Мария находятся в полноценном браке. Российский гражданский юрист справедливо не признает, что Иоанн и Мария состоят в законном браке, потому что, во-первых, ему о нем ничего не известно, а во-вторых, Иоанн и Мария не обращались к властям за регистрацией. Священник Русской Православной Церкви также не признает их брак, во-первых, потому что не имеет гражданского свидетельства о браке, а во-вторых, потому, что Иоанн и Мария не обращались к нему с просьбой о совершении над ними Таинства Венчания, и, соответственно, он не мог произвести необходимого в таких случаях исследования о наличии возможных препятствий у брачующихся.

Но позвольте, скажут некоторые, а если Иоанн и Мария так и проживут всю жизнь на этом острове, никто их не перевезет на материк, они что, так и будут считаться грешниками-блудниками, имея детей, внуков и правнуков? Мой ответ будет таким: если им за всю жизнь не представится случая легитимизировать свои отношения, под чем я понимаю открытое добровольное исповедание желания жить вместе перед властью, то их отношения все же можно будет считать полноценным браком, и в данном случае их судьба будет исключением из общего правила, подтверждающим само правило. Господь, зная о невозможности для них его узаконить, примет и Сам сочетает такой брак, без третьего субъекта. Хотя возможен вариант, когда по прошествии времени Иоанн передаст полноту власти на острове старшему сыну, то тогда в его присутствии брак может быть заключен.

Кстати, важно и такое попутное замечание. Если бы Иоанн и Мария попали на необитаемый остров к Робинзону Крузо, то он, обладая полнотой верховной власти на острове (помните, он называл себя губернатором острова, и совершенно справедливо), вплоть до казни и помилования, мог бы легитимизировать брак Иоанна и Марии, одобрив его после того, как они обратились бы к нему с такой просьбой. Еще отмечу, что если бы Робинзон Крузо был рукоположен в сан иерея, разумеется, до своего вынужденного одиночества, то он обладал бы на своем острове властью (да, временно, но все же), помимо верховной, приходского священника, а если был бы рукоположен в сан архиерея, то обладал бы... нет, не властью Папы Римского, а всего лишь властью епархиального архиерея. Интересное различие, не правда ли? С одной стороны — полнота гражданской власти, хочу казню, хочу милую, а с другой, полнота и церковной власти, да, но самостоятельно стать Патриархом Православной Церкви острова Чунга-Чанга Робинзон сам бы не смог, для этого уже нужен церковный собор.

Вот понимание этого "сам бы не смог" и есть, на мой взгляд, зацепка для правильного понимания природы власти, и это, кстати, церковным людям обычно несколько ближе, яснее. Они лучше понимают, почему невозможно, например, самому себя рукоположить, самому себя крестить, венчать, исповедать и прочее "само". С браком получается то же самое. Даже Христос позволил Иоанну крестить Себя, дабы исполнить "всякую правду".

Но вернемся к нашим Иоанну и Марии, чтобы до конца прояснить еще один возможный момент в их судьбе. Допустим, что Господь Бог услышал их молитвы, и через несколько лет они были чудесным образом спасены проходившим мимо каким-нибудь кораблем. Еще совсем немного времени, и вот они, держа на руках двоих маленьких детей, сходят с трапа самолета в российском международном аэропорту "Шереметьево-2". Их жизнь постепенно входит в привычное русло, и у них возникает вопрос: «Что делать с нашими отношениями?» Им предстоит восстановить утерянные документы, получить свидетельства о рождении детей, зарегистрировать их по месту жительства и т.д. Будут ли они официально регистрировать свои отношения? Самое печальное, что может произойти, это то, что они могут принять решение не регистрировать свой брак.

В таком случае, увы, я подчеркиваю это, после взаимного согласия не регистрировать, то есть после отказа легитимизировать свои отношения перед гражданской властью их дальнейшее сожительство не будет считаться браком. То есть на необитаемом острове у них была объективная причина не идти в ЗАГС, из-за отсутствия такового, а в городе этой причины уже нет, и возникает ответственность за свои действия или бездействие. Однако будем надеяться, что наши новые знакомые все-таки "распишутся" и впоследствии обвенчаются, после стольких выпавших и совместно преодоленных жизненных испытаний!

Мы подошли к одному из самых сложных вопросов (или даже парадоксу) о браке. Почему брак, зарегистрированный только гражданской властью, легитимен так же, как брак, заключенный только в Церкви (правда, с некоторыми оговорками, о которых будет сказано ниже)? И вновь: как штамп в паспорте может быть печатью Таинства Брака?

Все дело в разделении властей, светской и церковной. Возьмем нашу эру. От Христа до равноапостольного Константина браки регистрировались гражданской властью как властью, которая ничем не отличалась от власти первозданного Адама, получившего ее от Бога. Кстати, именно в силу этого обстоятельства апостол Павел имел полное право утверждать, что "всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению" (Рим. 13, 1—2).

С легитимизацией самой Церкви Христовой и приданием ей статуса государственного института гражданская власть делегирует Церкви свою власть одобрять (регистрировать) браки, доверяет Церкви и соглашается признавать браки, заключенные Церковью, распространяя на них всю полноту гражданского законодательства и последствий брака, имущественных, сословных, наследственных и прочих. Поэтому-то и Чин Венчания, как чин церковного благословения брачующихся, как нам известно из курса литургики, весьма поздний, его необходимость и развитие осознавались постепенно, в процессе укрепления позиций самой Церкви в теле государственной машины. И тут я вполне могу согласиться с автором Доклада, когда он отмечает, что Таинство Брака не тождественно обряду венчания (Доклад, с. 2), суть которого не в "сочетании в плоть едину", а в призывании на вступивших в брак благодати Святого Духа и молитвенного испрашивания для них Божией помощи для последующей семейной жизни.

После отделения Церкви от государства опять происходит возвращение к ситуации, сложившейся в период до IV века от Р.Х. Гражданская власть забирает у Церкви делегированную ей власть заключать браки. Государство (не только, кстати, российское, но и французское, немецкое, болгарское и другие, в которых Церковь была отделена) перестало доверять ей и забрало у нее исполнение некоторых функций, отказавшись признавать (это особенно актуально для нашей России) легитимными браки, заключаемые Церковью.

Вот тут-то гражданская власть и совершает принципиальную правовую ошибку! Дело в том, что брак, заключенный посредством Таинства Венчания в Церкви, будет в любом случае легитимен, так как отвечает трехсторонней, тресубъектной природе брака: жених и невеста открыто исповедуют свое желание вступить в брак, власть в лице священника или епископа имеет возможность исследовать наличие или отсутствие у желающих вступить в брак возможных препятствий к браку и свидетельствует о заключении брака (благословляет, разрешает, выдает свидетельство). К сожалению, этот весьма интересный аспект в Докладе оказался упущен.

Но не так редки случаи (их я имел в виду, говоря выше о некоторых оговорках), когда гражданская власть вполне может признать (и часто признает) легитимность брака, заключенного в Церкви, но не зарегистрированного в обычном светском порядке. Речь идет, конечно же, о судебных делах. Например, слушается дело по имущественному спору двух людей, мужчины и женщины. Женщина утверждает, что прожила с этим мужчиной 10 лет в браке, есть дети и совместно нажитое имущество. В настоящее время муж живет с другой женщиной, выгоняет жену из дома, показывая паспорт, в котором стоит штамп о том, что он недавно женился на другой, а первой жене ничего не должен, так как брака не было. Мужа научил так говорить, естественно, адвокат. Судья просит у истицы предъявить свидетельство о браке. Истица говорит, что такового нет, поскольку брак был заключен в Церкви. Как говорится, ваши действия на месте судьи...

Не обольщаясь насчет решения, который бы в данном случае вынес наш российский судья (оно, скорее всего, было бы не в пользу первой жены, то есть брак не был бы признан), не могу не предположить, что в какой-нибудь стране с сильными христианскими корнями, например, в Польше, Италии или Мексике, да еще при предъявлении свидетельства о венчании или при личном свидетельстве священнослужителя, совершившего Таинство Венчания этих людей, их брак был бы признан легитимным с даты Венчания и имущественные претензии были бы судьей удовлетворены в соответствии с действующим гражданским законодательством. Указанное взаимопризнание властей существует еще и потому, что и светская, и церковная власть одинаково верно интуитивно чувствуют свою единую природу как природу власти, которая действительно едина и разделена лишь временно, в рамках исторического существования человечества на Земле.

Теперь перейдем к рассмотрению некоторых положений Доклада. Мне показалось действительно интересной юридической находкой ссылка автора на существование указа Святейшего Синода от 9 сентября 1796 года, в котором для членов императорского дома было сделано исключение из общего правила, касавшегося обязательного личного присутствия жениха или невесты при совершении Таинства.

Пожалуй, принципиально соглашаясь с весьма смелой идеей докладчика об отсутствии на сегодняшний день видимых препятствий для распространения практики такого "заочного" венчания в Русской Православной Церкви, все же отмечу, что существо этой возможности раскрыто в докладе не до конца, в частности имеется в виду роль представителя жениха или невесты.

Признаться, я и сам не сразу понял эту роль, думая, что над представителем будут держать венец, что вполне можно вывести из Доклада (с. 6).Однако исходя из понимания природы брака как единовременного согласия как минимум трех, а не двух субъектов брачных отношений, становится понятно, что роль представителя жениха (невесты) сводится к свидетельствованию им перед церковной властью о: Крещении доверителя, о православной вере доверителя, о свободном желании доверителя вступить в брак с невестой, об отсутствии известных препятствий к совершению Таинства Венчания.

Хочется уточнить, что при современном, довольно развитом и сложном уровне развития общественных отношений в России, просто наличие доверителя будет явно недостаточным. Если же попытаться перевести этот вопрос действительно в практическую плоскость, то окажется, что наличие и присутствие представителя жениха (невесты) вообще не обязательно, а весь необходимый пакет документов желающие венчаться могут собрать и заверить у нотариуса сами. В процессе же церковного венчания нужен лишь просто человек, который от лица жениха (невесты) ответит на вопросы священника. Для этого необходимо предоставить:

В процессе венчания невеста стоит одна, но священник возлагает оба венца, венец жениха (невесты) удерживает помогающий человек. Бюрократизм? Да как сказать... Для кого-то, действительно, такая возможность может оказаться огромным благом, которое поможет укрепиться духовно и пережить вынужденную разлуку с любимым человеком. А это может быть и длительное тюремное заключение, и командировка на край света.

Наибольшие возражения вызывают в Докладе выкладки и привлекаемые доказательства по поводу приравнивания "фактических брачных отношений" к полноценному законному браку. Это не соответствует ни гражданскому, ни церковному праву.

Во-первых, сама формулировка "фактические брачные отношения" несколько лукава, потому что в таком виде их не существует в реальности: есть или "фактические отношения" вне брака, или "брачные отношения" в браке. Мысль о том, что "брак всегда фактический", также была высказана автором Доклада чуть раньше, в LJ-сообществе "Церковный устав во всей его полноте" (http://community.livejournal.com/ustav/): "Дело в том, что брак (если называть вещи своими именами, а не выстраивать разные красивые и выгодные государству или иерархии схемы): 1) всегда фактический (т. е. должна быть реальная совместная жизнь - разумеется, по согласию, в любви и с взаимной ответственностью), а "форма заключения" - это дело десятое..."

Эта мысль не соответствует фактическому положению дел. Находиться в браке можно и без реальной совместной жизни, также как и реальная совместная жизнь, если она была начата до брака, то есть до момента его легитимизации властью (гражданской или церковной, неважно), в случае последующего заключения брака так и останется "совместной жизнью до брака", так как момент вступления в брачные отношения легитимизирует не прошлые "отношения", а будущие. Поэтому, чтобы не возникало подобных вопросов и неправильных утверждений, Церковь, как и светская мораль, кстати, убеждает не начинать "реальной совместной жизни" до вступления в брак.

Конечно, человек слаб, особенно человек нашего времени, но общество имеет право точно знать, кто с кем живет или намеревается жить. Без этого знания рушатся основы негласного "общественного договора" (концепция которого подробно разработана Ж.-Ж. Руссо, который, однако, лишь озвучил существующие в любом обществе реальные человеческие интересы), и такое общество начинает деградировать в сторону противодействия и порока, включая попытки обобществления жен и тому подобное. Это хороший аргумент в спорах с людьми, далекими от церковной ограды.

Я, свободный человек, буду по трем (!) разным "сценариям" вести себя с молодой женщиной, если я буду знать, что:

А ведь есть еще и четвертый вариант, не поддающийся описанию, когда женщина делает вид, что ее сердце свободно, а сама с кем-то сожительствует. Аналогичная ситуация и с представителями сильной половины человечества... Согласитесь, это противоестественно, ибо запутывает четко выработанные временем социальные роли, не говоря уже о большом вреде для самих людей, считающих брак пустой "формальностью".

"Напомним, что в классическом и постклассическом римском праве существовала презумпция брачного состояния свободных лиц, открыто сожительствующих друг с другом, а браки могли заключаться в устной форме без какой-либо официальной регистрации" (Доклад, с. 7), - говорилось в сообщении, но непонятно, в чем в приведенной цитате состоит "открытое" сожительство свободных лиц. Оно должно быть как-то формализовано в любом случае: сказанного явно недостаточно для аргументации; что же касается устной формы заключения брака без какой-либо регистрации, то в такой форме возможно заключение брака и в наше время. Например, после революции в деревнях заключать брак ходили к... председателю колхоза (а он, напомню, являлся представителем законной власти), который объявлял мужем и женой, тоже устно, и тоже легитимно.

"Поскольку же в ряде случаев вступление в брак было затруднено или запрещено (в основном из-за сословного неравенства сторон), допускалось фактическое сожительство - конкубинат. Такое сожительство отнюдь не считалось чем-то позорным, а правовой статус состоящих в нем лиц в постклассический период неуклонно приближался к статусу супругов. Интересно, что Церковь при этом не осуждала состоящих в конкубинате за блуд, а напротив, признавала их отношения законным браком" (Доклад, с. 7). В данном случае - явная авторская натяжка. Если вступление в брак затруднено или запрещено, то всего лишь допускался (!) конкубинат как вынужденная мера по причине несовершенства общественных отношений, а утверждение о неуклонном приближении правового статуса состоящих в конкубинате лиц к статусу супругов вообще не может быть принято как доказательство какого-либо факта. Приближался, приближался, да не приблизился.

Признание такого сожительства Церковью также связано, по-видимому, с воспрепятствованием свободному вступлению в брак со стороны третьих лиц, да и сам конкубинат нужно изучить внимательнее: если о конкубинате были обязаны ставить в известность (или добровольно ставили в известность), то согласие на конкубинат со стороны власти де-факто делало его законным браком, лишь не оформленным надлежащим образом.

Наиболее сильным, с точки зрения автора, аргументом в пользу пересмотра существующих представлений о браке являются некоторые прецеденты в церковно-судебной деятельности греческого архиепископа, писателя и канониста Димитрия Хоматиана: "Впоследствии, когда государство запретило конкубинат, Церковь снова продемонстрировала свое "большее человеколюбие". Так, в XIII в. Димитрий Хоматиан в своей церковно-судебной деятельности (архиепископ Охриды выступал в качестве церковного судьи) неоднократно признавал юридические последствия конкубината, хотя и делал это неохотно. Будучи высококвалифицированным юристом, он прекрасно знал византийское государственное законодательство, однако считал возможным руководствоваться при вынесении решений не только им, но и обычаями местного населения, допускающими фактическое сожительство. В 1335 году Матфей Властарь включил в свою Алфавитную синтагму формально отмененную норму государственного законодательства, разрешающую конкубинат" (Доклад, с. 7—8).

Увы, но и здесь не все так радужно, как может показаться на первый взгляд сторонникам модернизации брачных отношений. Неохотное признание архиепископом юридических последствий конкубината (надо полагать, в имущественных спорах), пусть как и неоднократный судебный прецедент, не может служить основанием для повсеместного распространения такой практики или для ее некоторого правового закрепления в действующем церковном или светском законодательстве.

Исключения из правил существуют всегда (мир не идеален, а уж человек тем более), но, на мой взгляд, признание юридических последствий конкубината как законного брака все-таки не есть признание самого конкубината законным браком; тут есть большая разница, это во-первых. Люди, живущие в конкубинате, могли получить у судьи и отрицательное решение по выдвигаемым претензиям: как следует из приведенной цитаты, речь не идет о безоговорочном признании Охридским архиепископом юридических последствий конкубината во всех рассмотренных им делах. А во-вторых, Димитрий Хоматиан, как судья, исследовал все обстоятельства по делу, и, как мы уже уазали выше в случае необитаемого острова, вполне можно признать, например, имущественные последствия проживания на нем гипотетических Иоанна и Марии, так как они имели объективные причины, по которым их конкубинат мог иметь судебную перспективу на признание последствий.

Небходимо отметить и тот факт, то те лица, которые состояли в конкубинате и согласились после рассмотрения их дела Димитрием Хоматианом как представителем законной власти продолжить свою совместную жизнь, становились уже законными супругами.

"В настоящее время проблема фактических браков стоит очень остро. Справедливо отмечается, что «фактический брак стал распространенным явлением среди граждан России» молодого возраста и что «"наказывать" фактических супругов за неуважение к действующему Семейному кодексу РФ… означает не только не учитывать жизненные реалии, но и лишить правовой защиты нынешнее, а возможно, и следующее поколение российских граждан». Под «наказанием» здесь подразумевается лишение таких лиц многих правовых гарантий, предусмотренных для супругов. Думается, что с учетом указанных выше исторических фактов Церкви следует более взвешенно относиться к современному фактическому браку, избегая однозначного осуждения состоящих в нем лиц" (Доклад, с. 7—8).

Другими словами, "фактический брак" предлагается признать по факту самого его существования, причем "забота" о правовых гарантиях перекладывается с субъектов этих гарантий на суды. Но ведь это путь к разрушению общественной нравственности. Наоборот, нужно пропагандировать брак, говорить о его благотворных последствиях, и государству в первую очередь, потому что Церковь и так не перестает об этом говорить постоянно.

Что же касается однозначной отрицательной позиции Церкви, то в случае сожительства она просто говорит людям правду, пусть и неудобную для кого-то, но грех есть грех, и тут больше не осуждения, а скорби по поводу невозможности для пребывающего во грехе человека нормального и благодатного богообщения, а уж духовного возрастания и подавно. В самом факте простого сожительства проявляются отнюдь не христианские высокие чувства, имеющие элемент самоограничения и, может быть, даже самопожертвования, а лукавство, эгоизм и боязнь именно юридических последствий брака и связанной с ними личной ответственности в случае игнорирования вступления в законный гражданский брак, и духовных последствий брака и связанной с ними личной ответственности в случае игнорирования брака церковного. Собственно, в этом в большинстве случаев и состоит истинная подоплека всех этих бесконечных разговоров об "удобстве" сожительства и прочих "аргументах". Слава Богу, вступление в законный брак сегодня максимально облегчено, если брать саму процедуру, и остается только удивляться вместе с гражданской и церковной властью над тем, почему этот основополагающий общественный институт переживает сегодня такой сильный упадок. Хотя существуют объективные причины этого явления, и серьезные.

Еще несколько слов о смысле церковного брака. Есть в нем смысл, есть, это могут подтвердить десятки тысяч людей, живущих в церковном браке. А зачем, спросят, он нужен, раз мы уже выяснили, что и так находимся в легитимном браке? Да, находитесь в легитимном браке, который признает и Церковь. Но, испрашивая благословения Церкви на свой брак, православные христиане, по сравнению с обычными, невоцерковленными гражданами, добровольно берут на себя гораздо более высокие духовно-нравственные обязанности, обязанности по отношению к Богу, друг к другу, к себе, к детям и окружающим.

По поводу расторжения брака нужно отметить, что в настоящее время в этом вопросе действительно существует противоречие между светским и церковным правосознанием, преодолеть которое, пожалуй, будет уже невозможно. Да и надо ли его преодолевать? Ведь если мы, слава Богу, находимся сегодня внутри спасительной церковной ограды вместе со своими супругами и детьми, то какая разница, больше или меньше будет оснований для легитимного развода? Согласитесь, кому будет приятно время от времени слышать такую "новость", что теперь разрешили разводиться еще и по такому "основанию", через год еще и по другому "основанию", а потом и вовсе по своему усмотрению. Брак держится не отсутствием или избытком разнообразных оснований для развода, а положительным соработничеством двух любящих друг друга людей. И если семейный корабль дал трещину, то это совсем не значит, что надо сразу открывать кингстоны и безжалостно его топить, у живого человека всегда есть шанс на покаяние и прощение.

Подводя итоги отзыва, можно сделать некоторые выводы: