В последний день памятного Поместного собора Русской Православной Церкви 2009 г. был поднят вопрос о соотношении присутствующих в Уставе Русской Церкви понятий «Поместный и Архиерейский собор» и о соотношении обозначаемых ими явлений. Затем этот вопрос был рассмотрен одной из комиссий Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви, результатом которого стал обсуждаемый сегодня документ «Место Поместных и Архиерейских Соборов в системе церковного управления». По этому вопросу хотелось бы поделиться некоторыми размышлениями.

1. Понятия «Поместный собор» и «Архиерейский собор» как обозначение разных типов соборов Русской Православной Церкви появились вместе в Положении об управлении Русской Церкви 1945 г. При этом соположение этих наименований содержало в себе двусмысленность. Ведь получалось, что происходило сравнение явлений «по разным основаниям». В первом случае понятие обозначало канонический статус собора, то, что он представляет Русскую Поместную Церковь. В другом случае наименование указывало прежде всего на состав собора, на то, что он состоит из архиереев, но при этом как бы подразумевалось, что у него есть особый, отличный от Поместного собора канонический статус.

Между тем, канонический статус собора не связан с его составом. Коль скоро собор выражает мнение Поместной Церкви, он является Поместным собором вне зависимости от своего состава – епископского, смешанного, или какого-то другого. (Ниже будет показано, что варианты состава собора не исчерпываются двумя.)

Поэтому прежде всего, представляется целесообразным отказаться от использования в одном ряду существующих наименований – «Поместный собор» и «Архиерейский собор», – поскольку такое использование несет в себе терминологическую и церковно-правовую двусмысленность. В силу сказанного, кажется уместным в Уставе Русской Православной Церкви закрепить общее наименование ее собора в таком виде – Священный Собор Русской Православной Церкви, отдельно введя различение соборов по их составу и по их функции и имея в виду, что собор любого состава является Поместным собором, поскольку выражает мнение Поместной Русской Церкви.

2. Если соборы различного состава равночестны по своему каноническому статусу, то они тождественны и как органы власти церковной полноты. В связи с этим кажется странным предлагаемое комиссией Межсоборного присутствия различения «Поместного» собора как органа «представительства», а «Архиерейского» как органа «власти и управления» Русской Церкви. Представительство не существует само по себе, оно реализуется для осуществления властных полномочий и в противном случае не имеет смысла.

Вместе с тем, власть церковной полноты может быть дифференцирована. Она может быть законодательной, избирательной, судебной, контролирующей... Соответственно каждое из этих властных полномочий церковная полнота может делегировать Поместному собору того или иного состава, закрепив за конкретным составом определенную функцию собора.

3. Указанное выше различение соборов по составу и функции может быть сделано следующим образом:

а. Собор двухлетнего (как предлагается в проекте Межсоборного присутствия) цикла с законодательной и контролирующей функцией – в составе правящих и части викарных архиереев.

б. Собор пятилетнего (вариант: семилетнего) цикла с законодательной и контролирующей функцией – в смешанном составе (епископов, клириков и мирян).

Чрезвычайный Поместный собор Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. предполагал, что соборы Российской Церкви будут собираться по двум временным циклам: каждые четыре года и каждые девять лет, при этом собор девятилетного цикла предполагалось созывать в расширенном составе. Таким образом, каждый второй Поместный собор должен был носить так сказать пленарный характер. Думается, это положение вполне может быть адаптировано к сегодняшнему дню, если, например, рядовые Поместные соборы будут собираться каждые два года в епископском составе, а каждый второй или каждый третий Поместный собор (что с практической точки зрения было бы, наверное, удобнее) – в смешанном составе.

в. Собор судебный (высшая апелляционная инстанция, а также первая и последняя инстанция для суда над Патриархом) – в составе правящих и части викарных архиереев.

г. Избирательный собор (для выборов Московского Патриарха) – в смешанном составе (епископов, клириков и мирян) с особым представительством духовенства и мирян Московской епархии.

Относительно последнего пункта напомним, что чрезвычайный собор Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. проектировал особое представительство столичного града на избирательном соборе в силу того, что Московский Патриарх является правящим архиереем Московской епархии и поэтому ее духовенство и паства должны иметь возможность выразить свое мнение в преимущественном порядке. Согласно определению Собора от 13 августа 1918 г., Москва должна была посылать на избирательный собор делегацию равную по числу представителей десяти делегациям других епархий. Думается, сейчас есть возможность поставить вопрос о возвращении данного принципа в нормативные акты и в практику Русской Православной Церкви.

4. Сохранить собор смешанного состава в виде собора пяти(семи-)летнего цикла и в виде избирательного собора представляется чрезвычайно важным хотя бы в силу следующих причин:

а. В современной практике Русской Православной Церкви пока отсутствуют иные механизмы актуализации соборного голоса народа Божия и его представительства как на приходском, так и на епархиальном, а тем более – на общецерковном уровне.

б. Необходимость представительства клира и мирян на смешанном соборе вместе с правящим архиереем диктуется также обширностью епархий Русской Православной Церкви и удаленностью правящего епископа от большинства приходов. Это, к сожалению, не дает достаточных оснований считать, что правящий преосвященный уже сейчас в полной мере является представителем своего духовенства и своей паствы и выразителем ее чаяний.

Проблема сугубой удаленности епископа от большинства приходов является хронической проблемой Русской Церкви. Если когда-то в будущем типичная наша епархия будет совпадать в своих размерах с двумя–тремя (а где-то и с одним) районом, если епископ будет появляться в приходе не один раз в год или в два, если он будет действительно знать нужды и болезни своих прихожан, а они будут знать его, мы с полной уверенностью сможем сказать, что он является их представителем не только юридически, согласно букве канонов, но и фактически. Тогда, может быть, вопрос о смешанном представительстве на Поместных соборах потеряет свою актуальность. Сегодня же до этого еще далеко.

в. Необходимо выразить уважение к русской церковно-исторической и церковно-правовой традиции, которая явила вселенскому Православию этот тип соборного творчества и оказала существенное влияние на формирование смешанных соборных органов в других Поместных Православных Церквах.

Чрезвычайный Собор Российской Церкви 1917–1918 гг. принято критиковать за то, что в ходе его подготовки и деятельности в церковное право будто бы были привнесены светские «демократические» тенденции. Между тем, если какие-то члены собора и участники предсоборных дискуссий и руководствовались своими либеральными воззрениями, когда выдвигали те или иные проекты церковного устройства, сам Собор «переварил» эти проекты, наполнил их церковным духом и подлинно стал органом не церковной революции, а реставрации канонического бытия Русской Церкви.

Какими бы мотивами ни руководствовались участники предсоборного процесса, отстаивая идею смешанного представительства, она сыграла огромную роль. Собор готовился и был созван в ту пору, когда в силу столетий бюрократического управления Церковью и господства сословного строя между различными членами церковного организма возникло множество средостений: белое духовенство с подозрением смотрело на монашество, миряне были отчуждены от пастырей, пастыри чувствовали себя угнетенными архиерейским всевластием... В этих условиях представительство всех этих церковных слоев на соборе сделало его действительным органом единения Церкви. Преодолены ли все подобные средостения в нашей сегодняшней церковной практике?

Кроме того, широкое представительство мирян на Соборе позволило им вместе с епископатом противостоять той «церковной революции», которая бушевала в Русской Церкви всю первую половину 1917 г. Она заключалась прежде всего в попытке белого духовенства навязать Церкви свою, сословную программу реформ, оттеснив епископат и монашество от кормила церковного корабля. Во многом именно консерватизм мирян позволил нейтрализовать эти тенденции на самом соборе. Такой же, в целом охранительный настрой, как кажется, сохраняют миряне Русской Церкви и сейчас.

Есть и другая сторона обсуждаемого вопроса. Сейчас стремительно расширяется участие Церкви в общественной жизни, а расширение это затруднительно без все более широкого привлечения к этой работе мирян – педагогов, социальных работников, работников с молодежью, катехизаторов... Одновременно все больший вес на приходском и епархиальном уровне обретают и будут обретать миряне-ктиторы. В течение ближайших десятилетий перед Церковью встанет вопрос о том, как канонически оформить участие в церковных делах мирян – церковно-общественных деятелей и мирян-ктиторов. Как – при обширности наших епархий и невысокой эффективности соборных органов епархиального уровня – найти такие канонические формы без Поместных соборов смешанного состава? При этом пренебрегать голосом этой наиболее активной и преданной Церкви части ее паствы было бы все-таки не целесообразно.

Действительно, Собор 1917–1918 гг. действовал в особых исторических условиях, и далеко не все его проекты могут быть «механически» перенесены в сегодняшний день. Однако нам нужно верно почувствовать логику канонической реставрации (выражение историка Е.В. Беляковой), которой руководствовались отцы Собора, и взять на вооружение именно ее. А для этого нужно внимательно и заинтересованно вникать в его Деяния и Определения.

Наконец, мы не можем забывать, что чрезвычайный собор 1917–1918 гг. конституировал важнейшие явления в жизни Русской Церкви. Он, восстановив патриаршество, наделил Патриарха статусом первого среди равных епископов и фактически создал Священный Синод, увязав и то и другое с соборной практикой.

Поэтому вопрос о составе и функциях соборов Русской Православной Церкви должен рассматриваться и в связи с взаимоотношениями соборов с другими органами церковного управления, прежде всего, – со Священным Синодом. Чрезвычайный Собор Российской Церкви 1917–1918 гг. учредил Священный Синод как орган представительства в высшем церковном управлении всей иерархии Русской Церкви. Как орган высшего церковного управления, представляющий иерархию, Священный Синод, по Определению чрезвычайного собора, должен был практически полностью избираться при ее участии.

О том, как представительство епископата в высшем церковном управлении задумывалось Собором, о том, как оно выглядит сейчас и могло бы быть реализовано в будущем, мы подробно поговорим на страницах «Журнала Московской Патриархии»[1].