Владимир Можегов. Всё спокойно в наших византиях... Реферат статьи.
Знаковость фильма о. Тихона делает его иконой консервативного сознания эпохи постмодерна. Автор выделяет в византийском развитии направление на обожествление бюрократии как основное. Живая жизнь Евангелия, живой Спаситель возносятся на недоступную высоту, заменяются аллегориями, носителями которых становится бюрократия. Но сам себя этот мир, даже не сознающий своего цинизма, сознает как абсолютный идеал. Именно в этом радикальном отказе от экзистенции можно увидеть корень духовной трагедии Византии. Этой «византийской матрицей», фильм буквально «дышит».
Если центром византийского «барокко» была Святая София (небо на земле), то центром современного постмодерного мира стал Телецентр. И фильм Тихона Шевкунова, по мнению автора являет встречу двух таких противоестественных миров прошлого и настоящего, своего рода икону постмодерна.
Содержанию фильма составляют два главных тезиса: миф о прекрасной Византии и миф о проклятом Западе.
Владимир Можегов кратко формулирует главное положение своих оппонентов: рефлексия на византийскую историю относилась не только к генезису русского национального сознания, но и к цивилизационной самоидентификации народов Западной Европы. Запад, как утверждается в фильме, являлся по отношению к Византии культурной периферией. Для современного западноцентристского миропонимания это звучит как приговор. В основе западного экспансионизма обнаруживается тривиальный комплекс неполноценности.
Эта мысль не только показывает уровень спора, но и обнажает его иррациональную основу — эту обиду на Запад за то, что он Запад. Это «мерянье животами» далеко не так смешно, как кажется. В христианской истории спор национальных самолюбий завершился в конце концов сокрушительной катастрофой раскола.
Первопричиной краха средневекового христианства стал брак Церкви и государства. Двусмысленность и сложность византийского мира в том, что фундамент Византии — это, с одной стороны, богословие Отцов Церкви, отлитое в формах эллинской философии и «симфония» Церкви с государством, с другой. Автор считает, что все лучшее в Византии вырастает из преодоления византизма, что особенно ярко являет судьба Иоанна Златоуста — святого епископа-проповедника, обличавшего нравы императорского двора, осужденного собором епископов и умершего в изгнании. История Иоанна Златоуста — это подлинный голос и судьба Христа в Византии.
До X–XI веков твёрдость в православии характерна скорее для Запада. В то время как Восток утопает в бесконечных ересях, хранителем православия выступает менее богословский, более рациональный и более устойчивый Рим. Так было во время арианства и во время монофизитской ереси в VII веке и иконоборческой смуты в VIII-м. Как на защитников веры и Церкви смотрели на пап и восточные патриархи, всегда признавая за римским первосвященником первенство чести. Эта незыблемая православность и общее признание и утвердили амбиции Рима.
Автор фильма вспоминает разграбление Константинополя крестоносцами в 1204 году. Но забывает рассказать о резне латинян в 1182 году, когда озверевшая толпа, науськанная будущим императором Андроником, уничтожила все латинское население Константинополя, избежавшие же смерти (около 4000 человек) были проданы в рабство туркам.
Не вспоминает автор, что крестоносцев к стенам родного города привел сын свергнутого Исаака Ангела, и лишь когда, получив престол, он не смог заплатить им, а вскоре сам был убит очередным узурпатором, обманутые крестоносцы вторично взяли город, подвергнув его страшному разграблению.
Но, говоря о полувековой «латинской империи», учрежденной крестоносцами в Константинополе, автор забывает сказать, что она стала возможной лишь потому, что захваченный город остался к тому времени без законной светской и духовной власти (патриарх с императором бежали с казной).
Автор забывает рассказать о весьма «гибкой» политике империи в середине V века, направленной на то, чтобы любую угрозу вторжения варваров перенацелить на земли Запада. Не вспоминает, как позднее утопающая в роскоши Византия фактически бросила западную часть империи под ордами лангобардов и что только полная невозможность получить помощь из столицы вынудила римских пап к союзу с франкскими королями, давшему начало тому западному миру, который мы знаем. Не вспоминает он и о более чем двусмысленных связях византийских василевсов с султанами.
Причины разложения духа, постигшего Византию, искать нужно не в «тлетворном влиянии Запада», а в органических свойствах самого этого общества. Именно в преодолении вероломства и лицемерия Византии, рождалось живое богословие Симеона Нового Богослова и Григория Паламы.
А что же Запад? В нем есть доблесть и порыв и нет разъедающего двуличия и удушающей лжи византийского общества (правда, нет и ее всеохватной мечты, выносящей в небо в экстазах Псевдодионисия Ареопагита). Восток — это мир чистого духовного вдохновения, захлебывающегося в потоках медоточивой «священной лжи». Холодный рассудочный Запад нужен был пламенеющему Востоку как камертон «здравого смысла». Углубленный в созерцание Восток был необходим динамичному Западу как недвижный духовный центр. И закономерно, что великий раскол привел в конце концов к мировому кризису христианства.
Едва ли не более знаковой, чем сам фильм, оказалась общественная реакция на него. Тоталитаризм под «словесной маской» византизма общество в массе своей отвергло. Либералы, указывая на случаи так называемого вранья, много смеялись. Консерваторы признали, что фильм — чистой воды пропаганда, и поставили ему знак плюс. В церковной среде дух корпоративной солидарности перевесил стремление к правде. Митрополит Кирилл как умный, хорошо чувствующий конъюнктуру политик поспешил откреститься от «Византийского урока», назвав его личным взглядом автора. Трезвой оценкой стала статья на сайте «Богослов.ру» преподавателя Московской Духовной Академии В. Буреги, сравнившего фильм с американскими боевиками и тактично указавшего на несовместимость пропаганды с христианством. Бурега, по сути, спас честь Церкви. Эта история связана скорее всего с примирением с РПЦЗ. Успех примирения, в котором ключевую роль сыграл Путин, а ответственным от РПЦ был о.Тихон Шевкунов, окрылил отца архимандрита. Но неудачным фильмом о.Тихон дискредитировл не только себя, но и Церковь.Нужна ли власти сакрализация бюрократии при нарастающей изо дня в день коррупции? Другое дело, что справиться с бюрократией не удалось ни Петру, ни Екатерине, вряд ли удастся и Путину с Медведевым .