С Л О В О,

сказанное архиепископом Саратовским и Сталинградским Григорием в кафедральном соборе г. Москвы 12 сентября 1943 г., в день интронизации Святейшего Патриарха Сергия[1]

Слава и благодарение Господу! Свершилось великое, давно жданное всеми русскими людьми событие в жизни нашей Православной Церкви. Избранный Собором Епископов Русской Православной Церкви Блаженнейший Митрополит Сергий сегодня торжественно воспринял сан Патриарха Московского и всея Руси. Отныне Русская Православная Церковь вновь засияла во всей полноте и красоте своего иерархического чина.

Радовалась Русская Православная Церковь, когда 26 лет назад на пустовавший со времени Петра Великого патриарший престол был избран Святитель Тихон. Засияла тогда наша Церковь полнотой своей жизни. Но ненадолго судил Господь Святителю Тихону править Русскою Церковью: скоро взял его к Себе Господь. И снова не стало Патриарха, и снова осиротела Русская Церковь.

Но Господь незримо хранит Свою Церковь: не стало на патриаршей кафедре Патриарха, но преемственно стали управлять ею местоблюстители патриаршего престола. И в сознании всех верующих русских людей Православная Русская Церковь по-прежнему осталась патриаршею.

Не пошли русские православные люда за обновленцами, за григорианцами, за иосифлянами, автокефалистами и другими самочинными собраниями, которые возглавляли властолюбивые епископы и их приспешники; но пошли туда, где правил православной церковью местоблюститель престола Патриарха Тихона – сначала Митрополит Петр, а потом до последних дней – Блаженнейший Митрополит Сергий.

Тяжелый крест выпал на долю Митрополита Сергия; скорбен был путь, которым пришлось идти ему – второму Местоблюстителю: и епископы не все признавали его, и в народе враги церкви старались возбудить против него злые слухи. Но он – глубоко убежденный православный канонист – твердо отмежевался от всякой нелояльной в отношении государства работы, на которую толкали его некоторые из его собратий – епископов. Он помнил слова Христа: «воздадите кесарево кесарю и Божие Богу», и эти божественные слова легли в основу его деятельности, как Патриаршего Местоблюстителя. Он занялся исключительно устроением Церкви и твердо держался строгой церковной линии.

Горько было Блаженнейшему Сергию переживать эти испытания, тяжело ему было слышать укоризны со стороны непонимавших характера его деятельности, обвинения в пассивности, якобы в бездействии. Но он глубоко верил, что Церковию правит Господь и Своими премудрыми судьбами ведёт ее к славе, а верующих к спасению, и поэтому он твердо шел своею дорогою, и за 17 лет привел ее к тому спокойному и прочному положению, в каком находится наша Русская Православная Церковь в настоящий момент.

Наступила эта Великая Отечественная война со всеми ее ужасами. Блаженнейший Сергий сразу, в первый же день объявления войны призвал всех верующих русских людей к самоотверженной борьбе с вероломным и жестоким врагом.

Своими всенародными молениями, своими посланиями, своим призывом к пожертвованиям на оборону страны Блаженнейший Сергий воодушевлял и духовенство, и народ; и эта его патриотическая работа, в связи с твёрдым руководством церковною жизнью, сделала имя Митрополита Сергия великим именем не только для духовенства, не только для русских церковных людей, но и для тех, кто стоит далеко от Церкви.

Вот почему Собор Епископов единодушно просил Блаженнейшего Сергия принять звание Патриарха Московского и всея Руси и единогласно, радостно и задушевно воспел ему – давно желанному и бесспорному Первосвятителю – «аксиос» и «многая лета»!

Так свершилось избрание Блаженнейшего Сергия в Патриарха Московского и всея Руси.

Красуйся же и радуйся, Православная Русская Церковь! Ты получила мудрого, твердого и любвеобильного Архипастыря и Отца, усердного и проникновенного молитвенника и великого патриота.

Возблагодари же Господа за Его безмерные милости, излитые на тебя и на твоего Первосвятителя – Святейшего Отца нашего Патриарха Сергия. Молись усердно, да подаст ему Господь и дальше силу и крепость так же мудро и твердо вести ко спасению свою всероссийскую паству тем верным путём, как он вёл ее доселе.

А мы все, братие, облегчим нашему Святейшему Патриарху его тяжелый труд управления – своей горячей молитвой, своим сыновним послушанием и своим – каждый на своем месте – ревностным трудом во славу Святой Церкви и на благо нашей великой Родины.

 12 сентября 1943 г.

г. Москва

***

В 1947 году Московская Патриархия выпустила сборник статей «Патриарх Сергий и его духовное наследство». Созвучно слову архиепископа Григория, авторы книги писали, что «уходя в «путь всея земли», Святейший Патриарх Сергий, оставлял Русскую православную Церковь в таком положении, которое не могло внушать глубокого опасения его преемнику»[2].

Но митрополит Григорий в первую очередь, конечно, был сподвижником Патриарха Сергия. Последний параграф книги назван «Патриарх Алексий, как продолжатель дела Патриарха Сергия, и его сподвижники», – постоянные члены Священного Синода митрополиты Крутицкий Николай (Ярушевич), Киевский Иоанн (Соколов) и Ленинградский Григорий (Чуков).

«Препояшьте, как муж, чресла, и выходите на делание» – благословил митрополит Сергий заштатного протоирея Николая Кирилловича Чукова на епископское служение в военном 1942 году. Определением Патриаршего Местоблюстителя, главы Православной Церкви в СССР Сергия, митрополита Московского и Коломенского, от 22 сентября 1942 года прот. Н.К.Чуков был назначен епископом Ульяновским: «Слушали: Предложение Патриаршего Местоблюстителя о том, что на вакантную Ульяновскую кафедру в качестве кандидата мог бы быть указан проживающий в Саратове на покое протоиерей Николай Кириллович Чуков, 72 лет, магистр богословия, бывший ректор Богословского института в Ленинграде и настоятель Казанского ленинградского собора, известный лично мне по своей усердной работе в православном Карельском братстве, как епархиальный наблюдатель и потом ректор Духовной семинарии в Олонецкой епархии»[3].

Однако, по получении сообщения от архиепископа Саратовского Андрея (Комарова) о начале служения в Свято-Троицком соборе Саратова, митрополит Сергий переменил свое решение, и указом от 11 октября 1942 г. назначил владыку Григория епископом Саратовским, а 15 октября «во внимание к свыше 45-летнему служению в священном сане и в должности епархиального наблюдателя церковно-приходских школ, ректора Духовной семинарии и, наконец, ректора Богословского института в Ленинграде, магистра богословия», возвел в сан архиепископа[4].

Епископ Саратовский Григорий стал 54-м епископом, назначенным и рукоположенным митрополитом Сергием с 1926 года, за время его управления Русской Православной Церковью. После хиротонии среди участвовавших в ней епископов пошли разговоры о том, что митрополит Сергий, возможно, изменит свое завещание и включит в него архиепископа Григория.

Подпись владыки Григория стоит под всеми деяниями Архиерейского Собора 1943 года, и именно ему, как автору, поручено было читать обращение Собора к христианам всего мира. В связи со скоропостижной кончиной архиепископа Горьковского и Арзамасского Сергия (Гришина) и внезапной болезнью управляющего делами Московской Патриархии протопресвитера Николая Колчицкого, 17 октября 1943 года (по 29 ноября) Патриарх Сергий назначил архиепископа Григория временно исполняющим обязанности управляющего делами Московской Патриархии[5].

В 1943 году Русская Православная Церковь представляла собой печальную картину. Большинство храмов было закрыто и разрушено, а в тех, которые открывались, служить было практически некому – оставшийся в живых б. репрессированный и заштатный епископат и священство бедствовали, многие отцы забыли порядок церковных служб.

На Пасху 1943 года в прифронтовом Саратове архиепископ Григорий писал в дневнике о празднике в единственном действующем в городе Свято-Троицком Соборе Саратова: «27.04.1943. Вот и праздник прошел. Отдыхаю. Причт мой, за исключением диакона Лобачева, в конце концов, оказался без голоса: отец Борис (Вик – Л.А.) и отец Вл. Спиридонов частью от простуды, частью от утомления, отец Димитрий Жог совсем истрепался, да еще с астмой, в субботу уже отпросился не служить. Хорошо еще, что в Пасху со мной приехал служить из Энгельса отец Травинский и служили отец Б. Толстоногов, да еще отцы Выресов и М. Алференко, а то совсем не с кем было бы служить, а причт — против лишнего священника! Службы прошли хорошо, все довольны (прихожане). Крестные ходы прошли очень удачно, спокойно, без давки и без шуму. Я заранее предупредил в пятницу вечером (перед самым выходом), и народ не выходил из храма, не зажигал свеч на галерее собора. Народу была масса. Богослужение, в общем, прошло чинно и благолепно, но это стоило больших нервов. Архиерейской пасхальной службы здесь не было с 1934 года. Кто и знал, тот позабыл, а остальные вовсе не знали особенностей Страстной и Пасхальной служб с архиереем. Приходилось всем все показывать, предупреждать. Помогал порядочно отец Вл. Спиридонов. Отец Борис все время служил внизу — отдельно. 2.05. Вчера с монахом Павлом получил письмо от бывшего Сталинградского епископа Антония Романовского с просьбой помочь выбраться ему на Кавказ к родным, так как сидит без средств после ссылки и тюрьмы (5 лет). Отец Борис обещал дать 2 тысячи. 6.05. Вчера написал письмо митрополиту Сергию. Епископу Антонию послал 1000 рублей из своих и белье»[6].

Все духовно-учебные заведения в стране были закрыты в 1918 году, а через четыре года прот.Николай писал в дневнике: «19 января / 1 февраля. 1922 г. Среда. Жалеет Патриарх, что епископы перестали присылать отчеты по епархиям и потому сведения малы. Но, например, по сообщению Омского архиеп. Димитрия, положение церковных дел там крайне печальное: совсем нет кандидатов на священство и приходится посвящать совсем неучей, как некогда Геннадию Новгородскому. Много бесчиний и новшеств творится в самой Москве, где в этом участвует даже епископ Антонин. Патриарх очень рад и доволен, что его указ о новшествах принят петроградским духовенством едино­душно (хотя, в действительности, это не совсем так: – Введенский уже собирается читать в пастырском собрании доклад «О задачах современного пастырства» в противовес докладу Чепурина)»[7].

К 1943 году ситуация стала уже катастрофической. Притока образованного священства не было четверть века, что, помимо постепенного исчезновения самого сословия духовенства, порождало еще и развитие сектантства.

В 1945 году владыка Григорий писал: «По личному опыту Саратовской епархии надо думать, что и в других епархиях сектантские и раскольнические течения также не только не исчезли, но живут и даже имеют склонность к развитию в связи с недостатком священников в приходах и с их недостаточным богословским образованием.

Такое развитие сектантских и раскольнических течений не только вносит разложение в среду верующих, отторгая их из ограды Святой Православной Церкви, но вносит разлад и в само общество через пропаганду идей, развращающих его сознание и нравственность, — скопчество, лжемистицизм и т.п. Ввиду этого, представляется необходимым и своевременным обратить особенное внимание на эти печальные явления и принять меры к борьбе с ними»[8].

Первоочередной задачей Московской Патриархии после Собора 1943 года было открытие духовных школ. По просьбе Патриарха Сергия уже 1 октября 1943 года владыка Григорий выслал Патриарху из Саратова проект духовных школ, который был одобрен Священным Синодом на октябрьской сессии. К 1948 году Русская Православная Церковь МП имела уже две Духовные Академии и 8 семинарий.

В своем ответном слове 14 октября 1949 года, в день празднования Покрова Пресвятой Богородицы, на торжественном заседании Академического Совета в актовом зале Ленинградской Духовной Академии, по поводу присуждения митрополиту Григорию высшей ученой степени доктора богословия honoris causa, владыка сказал: «Сам я считаю, что я делал только то и так делал, как должен был делать, по слову Спасителя: “Когда вы сделаете положенное вам, то говорите, что мы раби неключимии, сделали только то, что должны были сделать”»[9].

Слова архиепископа Григория, сказанные им на интронизации Патриарха Сергия, не были праздными: «…своей горячей молитвой, своим сыновним послушанием и своим – каждый на своем месте – ревностным трудом – облегчим нашему Святейшему Патриарху его тяжелый труд управления».

В 1943-45 гг. архиепископ управлял следующими епархиями и восстанавливал их: Саратовская и Сталинградская, Тамбовская, Астраханская, Ленинградская, Псковская, Новгородская, Боровичская епархии; в 1947 году митрополит Григорий управлял Ленинградской, Псковской, Новгородской, Олонецкой, Эстонской епархиями, а также русскими приходами и монастырями в Финляндии.

Помимо окормления епархий, руководства духовным образованием на посту председателя Учебного Комитета и активной внешнецерковной деятельности, митрополит всемерно помогал Патриарху Алексию в управлении Церковью, стараясь своевременно обращать его внимание на вопросы общецерковного значения, без разрешения которых церковная жизнь плохо входила в более или менее нормальное русло.

Так, с 1944 года владыка добивался запрещения снятия священников с регистрации уполномоченным без согласования с правящим архиереем, и в 1951 году вопрос был разрешен.

В 1953 году митрополит получил официальное разрешение на служение в вакантных приходах священству вверенных ему епархий: «Совет по делам РПЦ .№28 от 6 янв.1953 г.: Патриарху Московскому и всея Руси Алексию: Сообщаю, что по затронутому в письме митрополита Григория от 28.12.52 г.№ 3960/2 вопросу не может быть препятствий. Уполномоченному Совета в г. Ленинграде мною лично будут даны указания, а уполномоченным в Новгородской и Псковской областях посылаются письменные разъяснения. Г.Карпов. Копия верна: П.Алексий»[10].

К десятилетию вторичного восстановления патриаршества в Русской Православной Церкви постоянный член Священного Синода, председатель Учебного Комитета митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий подал Святейшему Патриарху Алексию I докладную записку, в которой подвел краткий итог сделанному Церковью за эти годы и поднял ряд важнейших, по его мнению, вопросов, касавшихся высшего церковного управления. Ниже приводится ее текст.

Докладная Записка[11]

Его Святейшеству,

Патриарху Московскому

и всея Руси Алексию

Григория, Митрополита

Ленинградского и Новгородского

В будущем 1953 году 8 сентября (26 августа) исполняется 10 лет со дня избрания Патриарха Сергия и вторичного восстановления Московского Патриаршества в вполне организованном виде с Священным Синодом и учреждением совета по делам РПЦ при Совнаркоме (а потом при Совете Министров СССР).

За эти 10 лет в Русской Православной Церкви произошло много чрезвычайных событий, как:

– ликвидация церковных расколов – обновленческого, григорианского, иосифлянского, украинских самосвятов и друг.;

– воссоединение временно отходивших от общения прибалтийских епархий и западнорусских униатов;

– возобновление живых связей с зарубежными миссиями и приходами;

– совещание Глав Православных автокефальных церквей по назревшим вероисповедным и церковно – практическим вопросам[12];

– конференция всех религиозных объединений и церковных обществ СССР по вопросу о мире во всем мире[13];

– восстановление духовного образования в виде духовных семинарий и академий.

1. Было бы желательно по имеющимся в Патриархии материалам и при наличии еще многих живых свидетелей произошедших событий восстановить историю жизни Русской Православной Церкви за эти последние 10 лет (1943-1952 гг.), образовав для этого при Священном Синоде особую Комиссию с привлечением в нее профессорского персонала Духовных академий и других компетентных лиц.

2. С восстановлением с 1943 года многих епархий возобновились и ежегодные отчеты о состоянии церковной жизни епархий, представляемые Епархиальными Преосвященными святейшему Патриарху.

В прежнее время вся жизнь и деятельность РПЦ ежегодно фиксировалась во всеподданнейших отчетах Святейшего Синода. С 1917 года эти общие отчеты о жизни РПЦ прекратились и в настоящее время таких ежегодных общих сводок о жизни Церкви мы не имеем. Между тем и для истории вообще, и для своевременного руководства и направления всеми сторонами церковной жизни епархий, было бы необходимо и желательно, иметь такие ежегодные общие обзоры жизни РПЦ, составленные на основании, как епархиальных отчетов, так и материалов, имеющихся в Патриархии.

Такие обзоры давали бы возможность Святейшему Патриарху и Священному Синоду видеть, обсуждать и направлять деятельность епархий согласно выясняющимся нуждам каждой из них, а епархиальным Преосвященным – равняться на лучшие из них.

3. С 1945 года, по постановлению Поместного Церковного Собора, согласно «Положению об управлении Р.П.Ц.» (§22), для заведывания отдельными отраслями управления Патриархии, при Священном Синоде организованы особые Отделы (Учебный, Хозяйственный, по внешним сношениям и редакционно-издательский).

Получая общее направление от Святейшего Патриарха, деятельность этих Отделов, касающаяся существенных сторон жизни Церкви и непосредственно отражающаяся на жизни епархий, проходит обыкновенно в изолированном кругу каждого Отдела, и Священный Синод остается без какого-либо осведомления об их деятельности.

Было бы необходимо для общей пользы дела, и полного контакта во взаимной деятельности Отделов, чтобы каждый Отдел предоставлял Святейшему Патриарху для осведомления в Священном Синоде ежегодный отчет о своей деятельности, а в нужных случаях – в вопросах, соприкасающихся с другими Отделами – вносил бы их на предварительное обсуждение Священного Синода.

Почтительнейше имею честь представить указанные пожелания, направленные к упорядочению общей согласованной церковной деятельности, – на благовоззрение Вашего Святейшества.

18 декабря 1952 г.                                                     Вашего Святейшества

№4108/2                                                                    покорный слуга и богомолец

г. Ленинград                                                              Митрополит Ленинградский и Новгородский

***

В дневнике архиепископа Григория имеется перечень вопросов церковной жизни, которые были разрешены правительством и согласованы с митрополитами на их первой встрече со Сталиным:

«2 октября 1943 г. […]. На приеме вырешилось разрешение на созыв Собора епископов, избрание Патриарха и Священного при нем Синода, открытие богословской школы, свечных заводов, издание журнала, отвод собственной типографии, отвод для Патриарха особого здания – дворца, где жил германский посол, расширение прав архиереев на наблюдение за церковным хозяйством, на участие в распределении пунктов открытия церквей. Была речь об отводе Новодевичьего монастыря; «сыро там и много разрушено», – говорил Молотов, но при желании – возражений нет. Сталин заговорил о духовных училищах и семинариях, но митрополит сказал, что их не надо, у нас будут богословские курсы для получивших общее среднее образование. «Мало просите», – сказал Сталин. Молотов записывал по указанию Сталина все разрешаемое»[14].

Митрополит Сергий, как никто, знал о плачевном состоянии духовенства и профессорско-преподавательского состава б. духовных школ и о том, что собрать корпорации академий и семинарий так просто не получится.

В целом за десять прошедших с Собора епископов 1943 года лет, к 1953 году все обещанное правительством Церковью было получено. Дальнейшее зависело от Предстоятеля, Синода и деятельности архиереев в епархиях.

Не все желаемое было достигнуто во внешнецерковной деятельности, выделенное правительством типографское оборудование  ржавело в помещениях Новодевичьего монастыря, но основное, как это видно из докладной записки митрополита Григория, было сделано.

Архиепископ Григорий был главным разработчиком «Положения об управлении РПЦ», принятого Поместным Собором 1945 года. В частности, по его предложению в него был внесен п.22.

Согласно п.1 «Положения»: «В соответствии с пр. 34 св. Апостолов, Русская Православная Церковь возглавляется Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и управляется им совместно со Священным Синодом».

Согласно п.22 «Положения»: «Для заведывания отдельными отраслями управления Патриархии при Священном Синоде могут быть организованы особые отделы (учебный, издательский, хозяйственный и другие)».

Отделы были организованы, утверждены Патриархом и начали свою деятельность с апреля 1946 года.

Как работала утвержденная Собором 1945 года система органов высшего церковного управления? Из докладной записки митрополита Григория видно, что система эта работала плохо, и владыка поднимал перед Святейшим Патриархом вопрос о необходимости ее налаживания.

Он писал в дневнике:

«29 января 1953 г. Сегодня последнее заседание Синода. Заслушали доложенную Патриарху мою докладную записку о представлении отчетности ежегодно Синоду по положению Церкви и особо по каждому Отделу Синода […]. Перед заседанием Колчицкий сообщил мне, что у Патриарха, под влиянием окружения (Остапов, Малюшицкий и пр.) явилась мысль, что для экономии средств (которые нужны для устройства дачи на вновь отведенном участке в Переделкино), лучше всего сократить число семинарий и уменьшить средства на Академии. После заседания я имел разговор с М[итрополитом] Николаем и тот подтвердил эти слухи, что у инициаторов предположено об обстановке дачи постройками, посадками, фонтанами, и прочими «чудесами искусства»[…]. Он согласен со мной, что эта мысль в осуществлении, создаст большой мировой скандал, покроет нас стыдом и срамом в глазах народа… Но что до этого людям, думающим только о личных удобствах и интересах ! […]. Вечером у меня был Киевский Митрополит и рассказал, как он прямо и резко у Патриарха отчитал Остапова, Малюшицкого и Кондратьева (при Колчицком) за их неправильные операции с денежными средствами для семинарий[…].

3 февраля 1953 г. Получил сегодня сообщение из Канцелярии Патриарха о постановлении Синода по моей докладной записке. Оказывается, о.Колчицкий написал в постановлении не то, о чем я писал в Записке. Он искусно обошел вопрос о рассмотрении и обсуждении ежегодных отчетов Синодом, а написал только «сделать общую сводку о ц[ерковной] жизни епархий (очевидно единовременную) и разослать таковую для ознакомления Преосвященных с жизнью других епархий», а не обсужденных в Синоде и необходимых заключений; а в отношении Отделов также – «давать характеристику работы каждого Отдела и осведомлять об этом Преосвященных» (опять без обсуждения в Синоде). Придется снова написать об этом Патриарху…»[15].

В личном архиве митрополита Григория сохранился подлинник документа, полученного владыкой:

«Канцелярия Святейшего Патриарха Московского и всея Руси «30» января 1953 г. № 144

Высокопреосвященному Митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю

Высокопреосвященному Митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Григорию

Выписка

Из журнала №3 Заседания Священного Синода 23 января 1953 г.

В заседании Священного Синода под Председательством Патриарха

Слушали:

Докладную записку Митрополита Ленинградского и Новгородского Григория следующего содержания: (далее следует текст записки 18 декабря 1952 г. №4108/2).

Постановили:

1. Образовать и возглавить Комиссию для составления исторической записки о жизни Русской Православной церкви за последние 10 лет – поручается Митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю;

2. Предложить Управлению делами Патриархии, на основании отчетов по Епархиям, сделать общую сводку о церковной жизни всех Епархий и эту общую сводку разослать всем Преосвященным. (На полях имеется карандашная запись рукой митрополита Григория: «а обсуждение в Синоде?»);

3. Предложить возглавляющим каждый из Отделов Священного Синода (издательский, Учебный Комитет, Хозяйственный) за истекший год давать характеристику работы каждого отдела и осведомлять об этом Преосвященных. (На полях имеется карандашная запись рукой митрополита Григория: «а обсуждение в Синоде?»)

– О чем и сообщается Вашему Высокопреосвященству.

Верно: Управляющий делами Московской Патриархии протопресвитер

Подпись: Н.Колчицкий»[16].

В тот же день митрополит Григорий писал Патриарху:

«Ваше Святейшество, Святейший и дорогой Владыка! Во время моего пребывания в Москве ко мне обратилась А.А.Потемкина (Шаповалова) с просьбой посодействовать ей устроиться при Патриархии по ее специальности (журналистика), поскольку она своим участием в работах по церковной линии создала себе определенное лицо в гражданских сферах, затрудняющее ее в приискании другой постоянной журнальной работы. На мое указание ей на беседу с Митрополитом Николаем, она довольно неопределенно ответила на загруженность последнего делами, а относительно г. Георгиевского А.И. сослалась не то на непонятную забывчивость его, не то на сознательное уклонение от приглашения к участию в работе Журнала (ЖМП – Л.А.) […].

Кстати, сегодня я получил Выписку из журнала заседания Синода 23 января 1953 г., адресованную Митрополиту Николаю и мне, несколько удивившую изложением постановления Синода, серьезно отличающимся от того, что предлагалось мною в записке и что, по-видимому, было принято Синодом.

По п.2-му вместо составления ежегодных общих обзоров жизни Р.П.Ц. на основании как епархиальных отчетов, так и материалов, имеющихся в Патриархии, постановление говорит лишь об единовременной общей сводке, которую и рекомендуется «разослать всем Преосвященным для ознакомления с жизнью других Епархий». А где же «обсуждение и направление деятельности епархий в Священном Синоде согласно выясняющимся нуждам каждой из них», что необходимо и без чего трудно ожидать желательного «направления» от всех Преосвященных?..

По п.3-му также – постановление излагается совсем не по тексту докладной записки, говорящей «о предоставлении каждым отделом Синода ежегодного отчета о своей деятельности, а в нужных случаях – в вопросах, соприкасающихся с другими отделами – о необходимости предварительных обсуждений Свящ. Синода». Это совсем не то, что изложено о[тцом] секретарем и сообщается в «Выписке»: «предложить возглавляющим каждый из отделов Священ. Синода за истекший год давать характеристику работы каждого отдела и осведомлять (кому?) об этом Преосвященных…».

Опять нет ни слова об обсуждении отчетов из Отделов в Синоде, и Священный Синод по-прежнему ничего не будет даже знать, что и как делается в Отделах, которые по «Положению» существуют при Священном Синоде…

А ведь именно это я имел в виду, представляя Вашему Святейшеству свою докладную записку.

Вместе с тем, при перечислении Отделов, которые должны представлять отчеты о своей деятельности, я разумел и Канцелярию Патриархии, как особый, и даже самый главный отдел, в котором сосредотачиваются все дела, касающиеся важнейшей пастырско-административной работы по епархиям. А именно это-то и ускользнуло из такого постановления …

Вот именно для такой обзорной работы в Патриархии и могла бы пригодиться постоянная сотрудница, которая занималась бы не текущей канцелярской работой, а именно обзорной по всем епархиальным отчетам литературной обработкой данных по главнейшей и существеннейшей пастырско-административной деятельности епархий.

Простите, дорогой Владыка, что утрудил Ваше внимание подробным изложением вопроса, которому я придаю большое значение в деле управления Р.П.Ц.

Вашего Святейшества

покорный слуга и богомолец.

«3» февраля 1953 г. М.Г.»[17].

«26 февраля 1953 г. Получил из канцелярии Патриархии сообщение об утверждении акад[емической] сметы (с сокращением на 148 т.руб.). Скрыли опять, что происходило совместное заседание Уч[ебного] К-та с Хоз[яйственным] Управлением без меня и без уведомления,–опять с полным игнорированием моих докладов об окладах [..]. Подумаю, и вероятно, сложу с себя председательство Уч[ебного] К-та…», – «в сердцах» писал митрополит Григорий в своем дневнике[18].

В письме от 15 марта Патриарх Алексий так отвечал на недоумение митрополита: «Возлюбленнейший Преосвященнейший Владыко! Получил на сих днях Ваше письмо. Что касается недоумений финансово-академических, то их решит Хоз[яйственное] Упр[авление]. Я должен сознаться, что в этих делах я плохо разбираюсь; было бы это очень стыдно, если бы я не имел в этом примера в лице Митр[ополита] Филарета, который по аналогичному поводу писал однажды наместнику Лавры, что он эти дела «меньше понимает, чем другие», а обычно доверяется более их понимающему наместнику Антонию….»[19].

Состояние некоторых семинарий к 1953 году оставляло желать лучшего, но владыка Григорий не допустил их закрытия Патриархией, изыскивая пути сохранения духовных школ, однако переломить ситуацию, изложенную им в докладной записке, ему так и не удалось.

В конце 1953 г. у владыки была большая радость: он вручил жезл первому епископу – выпускнику возрожденной им духовной школы.

12 декабря было совершено наречение, а 13 декабря хиротония во епископа Лужского, викария Ленинградской Митрополии, избранного и утвержденного Святейшим Патриархом и Священным Синодом архимандрита Михаила (Чуба), выпускника и преподавателя ДА и ДС. Наречение было совершено владыкой в церкви Ленинградской Духовной Академии, а хиротония в Николо-Богоявленском кафедральном соборе владыкой в сослужении Преосвященных Никона, архиепископа Херсонского и Одесского, Романа, епископа Эстонского и Таллиннского и Иоанна, епископа Костромского и Галичского. 11 ноября 1954 года епископ Михаил был назначен епископом Старорусским, викарием Ленинградской епархии.

В 1955 году владыка Григорий управлял Ленинградской, Новгородской и Олонецкой епархиями, а также Учебным Комитетом. К своему 85-му дню рождения митрополит получил своего рода «подарок»: 1 февраля 1955 года епископ Михаил был переназначен епископом Вяземским, с временным управлением Смоленской епархией, и освобожден от преподавания в академии. А в связи с тяжелой болезнью второго викария, епископа Таллиннского Романа (Танга), митрополит Григорий остался без помощников, что, конечно, сильно подорвало его силы…

Владыка писал: «К вопросу о порядке управления в Патриархии. Синод в действительности в управлении участвует. Патриарх действует единолично, хотя и объясняются от имени и Синода: (назначения – Гермогена и Бориса в Экзархи, Михаила Чуба в Смоленск без предварительного совещания с Ленингр[адским] Митрополитом, у которого сразу не стало ни одного викария). Постоянные члены Синода обезличены, они не привлекаются к обсуждению вопросов вне сессии, все производится лично Патриархам при участии ближайших приближенных (Остапова, Филиппова, о. Игоря Малюшицкого)[…]. 1. Синод как таковой бездействует (ограничивается разбором мелких кляузных дел). Отсюда: 2. Его заменяют фактически Отделы. 3. Их деятельность номинально объединяется Патриархом; в действительности – самоуправленцами при выдавливающем влиянии отдельных личностей, без взаимного согласования. 4. Синоду их деятельность совершенно неизвестна; неизвестен даже состав некоторых отделов (Внешних сношений, редакционного). 5. Выбор сотрудников (членов Отделов) происходит вне осведомления Синода (отсюда – проникновение в состав членов под сторонним влиянием, игнорирование лиц с самостоятельными взглядами и характером (напр[имер] прот. Шпиллера). 6. Обсуждения кандидатов предварительного в Синоде нет; отсюда проникновение в состав епископата креатур отдельных влиятельных лиц без учета административных способностей выдвигаемых кандидатов (напр[имер] Еп. Курский Иннокентий (Зельницкий – Л.А.) […]. Необходимость введения в состав отделов наиболее активных и серьезных и подготовленных работников (Ведерников, Шпиллер, профессура). Подготовка для этого кадров»[20].

В 1953 году скончался Сталин. Поскольку современная историография Русской Православной Церкви советского периода уделяет мало внимания ее внутренней жизни, практически полностью отдаваясь исследованию темы отношений Церкви и государства, гонений и притеснений со стороны властей, и особенно теме Церковь и Сталин, то иногда появляются и достаточно оригинальные, если не сказать – парадоксальные утверждения, такие, например, как: «кардинального переворота в политике Сталина по отношению к Церкви не произошло. Сталин как был богоборцем, так и остался им до конца своей жизни»[21].

Маловероятно, чтобы Церковь земная отпраздновала бы 1000-летие Крещения Руси, если бы не было той знаменательной встречи митрополитов со Сталиным…

Впрочем, едва ли современные мнения и взгляды на сей счет являются более ценными для истории, чем мнения участников событий – высших церковных иерархов. Владыка Григорий ясно писал о прагматизме властей и необходимости архиереям активно использовать предоставленные Церкви возможности: «4 октября 1944 г. В Синоде нет решительного и твердого руководства: все прислушиваются – что скажет Карпов... То же, что в прежнем Синоде при властном обер-прокуроре. Но тогда была иная ситуация: и правительство, и Синод были заинтересованы в одном, а теперь правительству нет дела до чисто церковных и религиозных дел, а имеются в виду только цели чисто государственные»[22].

В марте 1953 года Патриарх Алексий писал митрополиту Григорию: «9 марта 1953 г. […]. Переживаю кончину Иосифа Виссарионовича Сталина, которого мы оплакиваем как сделавшего много добра нашей Церкви.[…]. 15 марта. […]. И мы здесь скорбели искреннею, глубокою скорбью о кончине И.В.Сталина и в день его похорон вечером большим Собором (со мной было в служении панихиды 4 архиерея: М[итрополит] Николай, А[рхиепископ] Иркутский Палладий (Шерстенников – Л.А.), А[рхиепископ] Макарий (Даев – Л.А.), А[рхиепископ] Никон (Петин – Л.А.) служили панихиду при огромном стечении молящихся заполнивших не только храм, но и двор и улицу. Кроме того, от меня была еще делегация возложившая венок от Рус[ской] Прав[ославной] Ц[еркви]. Я сам не мог быть, т.к. тяжело идти было от Красной Площади до Дома Союзов […]. С братской любовью. П.А.»[23].

В Ленинграде в те дни владыка Григорий писал в дневнике: «9 марта. Понедельник, 12 часов ночи на 10-ое. Сегодня годовщина (54-ая) смерти мамаши. Утром в 12 часов совершено погребение И.В.Сталина. По храмам у нас после службы в 12 часов было пятиминутное молчание, и затем панихида по усопшему. У меня в зале собрались все служащие, прослушали по радио все сообщения о похоронах и речи на траурном митинге, в 12 часов почтили молчанием момент, и пропели «Вечную память». Так было и в Академии. Я написал и послал письмо Патриарху»[24].

К слову сказать, в Академии было не совсем так. Владыка писал в дневнике: «13 марта. 1953 г. Получил письмо от Патриарха от 9 III. Пишет о моей болезни (ногу повредил – Л.А.), о болезни нового еп. Ермогена (Кожина-Л.А.) (от угара), об участии нашей делегации у гроба И.В.Сталина […]. Парийский (инспектор академии – Л.А.) является непререкаемым вершителем дел, к чему он, по-видимому, стремится. Выявляются случаи, когда действия Парийского носят характер провокационный: напр[имер], составление особого чина панихиды по И.В.Сталину (в 1-й день), применительно к панихидам по инославным или иноверным…»[25].

«В суждениях о жизни Церкви не надо преувеличивать внешних условий ее существования», – говорил митрополит Григорий в своем приветствии православной пастве Парижа 11 августа 1946 года:

«Много разных тенденциозных слухов распространяется здесь среди вас и о Родине нашей, и о Церкви нашей, слухов в своей значительной части совершенно неверных, пристрастных. Но, смею заверить вас: я – старый священник, служу с 1897 г., и вот, как тогда давно, так и теперь, мы чувствуем себя совершенно свободно в отправлениях своей религиозной совести, созидания своего спасения. Мы пережили, конечно, и тяжелое время в экономическом отношении и другое прочее, но Церковь, тем не менее, всегда, все время жила, действовала, а теперь, слава Богу, процветает лучше, чем раньше и свободнее. Итак, вы здесь, думая о нас и молясь за нас, как и мы за вас, знайте и не смешивайте внешних условий жизни с внутренней церковной жизнью, которая идет у нас спокойно, канонически верно и благотворно. Я счастлив передать вам еще раз привет и благословение Святейшего Патриарха на вашу жизнь, на ваши труды и спасение»[26].

***

Все проблемы многотрудной пастырской, духовно-учебной и административной деятельности владыки Григория уходили в Пасху, когда храмы были полны богомольцев.

«Ваше Святейшество, Святейший и Дорогой Владыка!» – писал митрополит Патриарху. – «Слава Богу! Все «страдные» дни прошли благополучно и доставили духовное утешение. Первые три дня Страстной недели я говел у себя в домовой церкви (служили и пели воспитанники Академии и Семинарии). В Великий Четверг я служил в Соборе литургию и чтение 12 евангелий. В Великую Пятницу служил вечерню (вынос Плащаницы) и утреню Великой Субботы. В Пасху – ночное богослужение (утреню и литургию), и вечером – пасхальную вечерню в Князь Владимирском Соборе.

Количество народа – чрезвычайное, соборы не вмещали всех желающих; около храмов – десятки тысяч верующих, жаждавших быть у богослужения. К сожалению, пропеть канон и стихиры Пасхи на паперти не было разрешено. В понедельник, после литургии, в 2 часа у меня был прием городского духовенства с Исполнительными Органами и профессурой Академии и Семинарии. В пятницу предполагаю служить в церкви «Кулич и Пасха»; в Фомино воскресенье – в Преображенском Соборе[…]

Вашего Святейшества усердный слуга и богомолец М.Г.

Ленинград. 23 апреля 1952 г»[27].

В свою последнюю земную Пасху владыка Григорий писал Патриарху: «Ваше Святейшество! Святейший и дорогой Владыка! Христос Воскресе! Прошли пасхальные дни – «весна души». В Ленинградских храмах посещение богомольцев, исповедников и причастников в Великом Посту, в страстные и пасхальные дни было огромно. Во все сельские церкви, где священнические места были вакантны, я командировал студентов Академии и Семинарии, носящих священный сан; оттуда получал благодарности и отрадные добрые вести об их служении. Сегодня возвратился из поездки Л.Н.Парийский и сообщил о предстоящем освящении устроенного храма в Московской Академии. Я заготовил здесь в дар от Ленинградской Академии в Московскую по этому случаю икону Св. Благоверного Князя Александра Невского (в серебряной позолоченной ризе около 40 x 35 см.). Если Вы благословите, я пришлю эту икону с Л.Н.Парийским; а если время освящения не совпадет с приездом к нам какой-либо делегации, то я мог бы и сам приехать в Загорск и кстати устроить там заседание Учебного Комитета.[…]. Примите душевное пожелание Вам здоровья и благоденствия.

Вашего Святейшества усердный слуга и богомолец. М.Г.

25 апреля 1955 г.»[28].

«Когда во время японской войны многие умы были охвачены паникой перед лицом вдруг открывшейся неизбежной катастрофы старого режима, епископ Сергий – тогда ректор Петербургской Духовной Академии, говорил студентам: “Да, Российская Империя может быть сметена надвигающимися событиями, но Церковь погибнуть не может”»[29].

Полные богомольцев храмы Русской Православной Церкви, прошедшей в последующие полвека через революции, гонения и кровопролитные войны, были ярким подтверждением пророческих слов cвятителя и лучшей наградой за его молитвы и труды...