Одной из основных сфер деятельности митрополита Кирилла в качестве председателя ОВЦС были контакты с представителями инославных Церквей, участие в работе международных христианских организаций и другие формы межхристианской деятельности. Митрополит Кирилл не только определял политику Русской Православной Церкви в этой сфере, но и оказывал значительное влияние на межхристианскую деятельность других Поместных Православных Церквей.

Отношения с дохалкидонскими Церквами

В число так называемых «дохалкидонских» Церквей входят те Церкви, которые отделились от Православия в V веке, после IV Вселенского собора (Халкидонского), состоявшегося в 451 году. В литургическом и богословском плане эти Церкви весьма близки к Православию. Основное различие — в учении о соединении человеческой и божественной природы в Иисусе Христе. Православие учит, что во Христе две природы — божественная и человеческая. Дохалкидонские Церкви, не умаляя полноты той или иной природы, настаивают на том, что эти природы слились в одну, «богочеловеческую».

Это различие служит причиной разделения, существующего уже более пятнадцати веков. Попытки преодолеть разделение предпринимались со второй половины XX века. Неофициальные встречи между представителями Православных и дохалкидонских Церквей начались в 1961 году, а с 1985 года начался официальный богословский диалог, в котором Русская Православная Церковь принимала активное участие.

Итогом первых пяти лет собеседований стали два заявления, в которых проводилась мысль о том, что различие в христологии между Православными и дохалкидонскими Церквами носит лишь терминологический характер. Во «Втором общем заявлении» также говорилось о необязательности для халкидонских Церквей принятия IV, V, VI и VII Вселенских соборов, авторитет которых они отвергают. Эти заявления в середине 1990-х годов подверглись критике в Русской Православной Церкви. Вопрос был передан на рассмотрение Синодальной богословской комиссии, которая рекомендовала начать двусторонний диалог между Русской Церковью и дохалкидонскими Церквами с целью дальнейшего обсуждения христологической проблематики.

По докладу митрополита Минского и Слуцкого Филарета, председателя Богословской комиссии, Архиерейский собор 1997 года принял следующее решение: «Рассмотрев информацию о ходе диалога между Православной и Восточными Православными Церквами (дохалкидонскими), приветствовать дух братства, взаимопонимания и общего стремления быть верными апостольскому и святоотеческому Преданию, который выражен Смешанной богословской комиссией по богословскому диалогу между Православной и Восточными Православными Церквами во «Втором общем заявлении и предложениях Церквам» (Шамбези, Швейцария, 1990 год). «Заявление» не должно рассматриваться как окончательный документ, достаточный для восстановления полного общения между Православной Церковью и Восточными Православными Церквами, так как содержит неясности в отдельных христологических формулировках. В этой связи выразить надежду на то, что христологические формулировки будут и далее уточняться в ходе изучения вопросов литургического, пастырского и канонического характера, а также вопросов, относящихся к восстановлению церковного общения между двумя семьями Церквей восточно-православной традиции»[i].

На заседании Священного синода 31 марта 1999 года было принято решение о необходимости продолжить богословский диалог Русской Православной Церкви с дохалкидонскими Церквами на двустороннем уровне. Синод поручил ОВЦС «предпринять конкретные шаги по подготовке к проведению диалога»[ii].

Такие шаги были предприняты. 29 марта 2000 года Патриарх Алексий и Верховный Католикос-Патриарх всех армян Гарегин II договорились о начале двустороннего богословского диалога, а также диалога в сферах религиозного образования, социального служения и взаимоотношений Церкви и государства, обмене студентами и богословами, взаимном информировании друг друга о жизни и деятельности Церквей.

11 июля 2000 года состоялись переговоры между Русской Православной и Армянской Апостольской Церквами. Делегацию Русской Церкви на переговорах возглавлял митрополит Кирилл. Стороны приняли решение о том, что диалог между Армянской Апостольской и Русской Православной Церковью должен начаться с совместного обсуждения проблематики взаимоотношений Церкви и общества, пастырского ответа на проблемы и вызовы современности, в том числе в сфере биоэтики. В то же время было подчеркнуто, что «с повестки дня диалога не должна сниматься и собственно богословская проблематика». При этом стороны согласились, что «богословский диалог должен быть тщательно подготовлен и основываться на серьезной совместной исследовательской работе богословов и ученых двух Церквей. Богословская проблематика диалога не должна ограничиваться одной христологией. Желательно включение в нее таких тем, как мариология, иконопочитание, агиология, образцы и идеалы святости и духовной жизни. Существенным направлением в совместных богословских трудах может стать изучение темы Предания и, в частности, места и роли Вселенских соборов в Церкви»[iii].

20 марта 2001 года в ОВЦС состоялось первое заседание координационного комитета по диалогу Русской Православной Церкви с Коптской и Сирийской Церквами, а также Киликийским Католикосатом Армянской апостольской Церкви. Участники заседания были приняты Святейшим Патриархом Алексием II и имели с ним продолжительную беседу. Как отметил Патриарх, начало двусторонних переговоров не означает, что Русская Церковь ставит под сомнение значение общеправославного богословского диалога, успешно продолжающегося последние десятилетия. Русская Церковь по-прежнему будет участвовать в диалоге Православных Церквей с древними Восточными Церквами по всему спектру обсуждаемых вопросов, включая пастырские и литургические темы. Но необходимо, с другой стороны, придать новый импульс дальнейшему взаимному изучению богословских традиций Православной и древних Восточных Церквей, прежде всего, в сфере христологической терминологии. При этом важно приложить максимум усилий не для защиты документов или формул согласия, а для обретения самого этого согласия в вопросах веры между нашими Церквами.

В тот же день участники заседания координационного комитета были приняты митрополитом Кириллом, который, в свою очередь, высоко оценил значение вновь начинаемого богословского диалога. При этом он особо отметил, что, будучи богословским по своей сути, диалог не должен быть сведен к одной лишь отвлеченной академической дискуссии. Этот диалог должен дать возможность встречи представителей двух духовных традиций, имеющих один общий корень. Кроме того, наряду с собственно богословскими аспектами диалога, необходимо тщательное взаимное изучение традиций, жизни и служения вступающих в диалог Церквей (в частности, в сфере образования, социального служения, миссии). Весьма актуальным является обмен мнениями и согласование действий в области взаимоотношений христианства с обществом, культурой, наукой, в сфере миссии и ответов на острые вопросы современности[iv].

В последующие годы диалог между Русской Церковью и ближневосточными дохалкидонскими Церквами был продолжен.

Взаимоотношения с дохалкидонскими Церквами не исчерпывались богословскими диалогами. В 1990-х и 2000-х годах гостями Русской Православной Церкви были предстоятели дохалкидонских Церквей, включая главу Коптской Церкви папу Шенуду III, Патриарха Эфиопского Павла, католикосов всех армян Вазгена I, Гарегина I и Гарегина II.

В 2001 году Патриарх Алексий в сопровождении митрополита Кирилла посещал Армению, где принял участие в праздновании 1700-летия принятия Арменией христианства. Говоря об отношениях между Русской Православной и Армянской Апостольской Церквами, Патриарх Алексий отметил: «Эти отношения можно охарактеризовать как тесные и братские. Русская Православная и Армянская Апостольская Церкви всегда с вниманием относились к вопросам двусторонних контактов, причем их теплый характер оставался неизменным на протяжении всей истории наших связей... Свой первый зарубежный визит после избрания на Первосвятительский престол Армянской Церкви Католикос Гарегин совершил в Москву, и это было не случайностью, а осознанным выбором Церкви, традиционно дорожащей связями с русским Православием, знаком дружбы и уважения. Подобные встречи предстоятелей двух Церквей происходили неоднократно и свидетельствуют об их особом личном внимании к вопросам межцерковных отношений»[v].

Со своей стороны, митрополит Кирилл охарактеризовал отношения между Русской и Армянской Церквами как «особенно добрые», отметив, что Армянская Церковь является «той силой, которая всемерно содействует развитию сотрудничества и взаимодействия между Россией и Арменией»[vi].

Отношения с Римско-католической Церковью

Взаимоотношения между Русской Православной и Римско-католической Церквами в 1990-е и 2000-е складывались непросто. Основным камнем преткновения оставалась проблема унии, возникшая в связи с реанимацией Греко-католической Церкви на Западной Украине. Эта проблема обсуждалась как на богословском, так и на церковно-практическом уровне.

Богословскому осмыслению унии были посвящены заседания Смешанной комиссии по православно-католическому диалогу, состоявшиеся в период между 1990 и 2000 годами. На заседании в Баламанде в июле 1993 года было подписано соглашение, в котором католическая сторона признала ошибочность унии как метода достижения церковного единства: «В течение четырех последних веков в различных районах Востока изнутри некоторых Церквей и под воздействием внешних элементов были предприняты инициативы восстановления общения между Церковью Востока и Церковью Запада. Эти инициативы привели к объединению некоторых общин с Римским Престолом и повлекли в качестве последствия разрыв общения с их восточными Церквами-матерями. Это произошло не без вмешательства внецерковных интересов. Так родились восточные католические Церкви, и создалась ситуация, которая стала источником конфликта и страданий, прежде всего, для православных, но также для католиков... Необходимо констатировать, что восстановление единства между Церковью Востока и Церковью Запада не было достигнуто, и разделение сохраняется в атмосфере, отравленной этими попытками»[vii].

Фактическое осуждение унии, состоявшееся в Баламанде, было позитивно воспринято Поместными Православными Церквами. В то же время в некоторых Церквах, в частности в Московском Патриархате, вызвали критику те утверждения Баламандского соглашения, в которых о Православной и Католической Церквах говорилось как о Церквах-сестрах, имеющих общую миссию[viii].

После того, как в Баламанде были обсуждены богословские последствия унии, православные участники диалога желали обсудить ее канонические и экклезиологические последствия, то есть перейти в плоскость обсуждения практических задач. Такое обсуждение должно было состояться летом 2000 года в Балтиморе, где православные участники комиссии хотели сделать совместное заявление о том, что не только уния как некий исторический фактор далекого прошлого не была и не является путем к восстановлению единства, но и что само экклезиологическое положение греко-католиков является ненормальным. Иными словами, уния — не проблема прошлого, но проблема настоящего, кровоточащая рана на теле Церкви.

Однако когда официальные делегаты Поместных Православных Церквей прибыли в Балтимор, они обнаружили, что римско-католическая сторона не только не готова продолжать диалог, но фактически отказывается даже от достигнутых договоренностей. В частности, было заявлено, что католическая сторона считает униатство с точки зрения канонической и экклезиологической абсолютно нормальным явлением, поскольку униаты находятся в общении с Римом. После недели безрезультатных прений диалог был приостановлен без планов его продолжения в будущем.

В течение последующих нескольких лет велись неформальные консультации между Римом и Константинополем о возобновлении диалога. Русская Церковь настаивала на продолжении обсуждения темы унии, однако Константинополь и Рим высказывались за переход к другим темам, таким как примат римского епископа.

18-24 сентября 2006 года в Белграде состоялась IX сессия Смешанной комиссии по богословскому диалогу между Православной и Римско-католической Церквами. В течение недели участники сессии обсуждали подготовленный координационным комитетом Смешанной комиссии документ на тему «Экклезиологические и канонические последствия сакраментальной природы Церкви». На заключительном заседании, состоявшемся 24 сентября, разгорелась дискуссия по одному из разделов документа, посвященному авторитету Вселенских соборов. В этом разделе, в частности, говорилось о том, что после разрыва общения между Востоком и Западом в XI веке созыв «Вселенского собора» в строгом смысле слова стал невозможен, однако «обе Церкви продолжали созывать «общие» соборы, в которых участвовали епископы Поместных Церквей, находящихся в общении с Римским престолом, и Поместных Церквей, находящихся в общении с Константинопольским престолом».

Автор этих строк, представлявший на заседании Русскую Церковь, выступил с рядом принципиальных возражений по данному пункту. Как он отметил, в православной традиции «общение с Константинопольским престолом» никогда не воспринималось столь же обязательным условием соборности, каким для западных Церквей стало «общение с Римским престолом». Модель устройства Православной Церкви принципиальным образом отличается от римско-католической экклезиологической модели, и Патриарх Константинополя никогда не играл в Православной Церкви той роли, которую в Католической Церкви играет епископ Рима. Критерием кафоличности в Православной Церкви всегда являлось евхаристическое и каноническое общение Поместных Церквей между собою, а отнюдь не только общение с Константинопольским престолом. Более того, в истории имели место периоды, когда та или иная Поместная Церковь находилась вне общения с Константинопольским престолом, что не мешало ей сохранять полноту кафоличности (соборности). В частности, в середине XV века, после Ферраро-Флорентийского собора, когда константинопольский Патриарх находился в унии с Римом, Русская Церковь де факто приостановила общение с Константинополем, продолжая тем не менее находиться в общении с другими Поместными Церквами.

Замечания делегата от Русской Церкви вызвали резкое противодействие одного из двух сопредседателей Смешанной комиссии митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа), который настоял на необходимости сохранения упоминания о Константинопольском престоле, наряду с Римским престолом, в тексте документа. В качестве компромисса митрополит Иоанн предложил внести в текст следующую поправку: «находящихся в общении с Римским престолом, или, хотя это и понималось по-иному, находящихся в общении с Константинопольским престолом». Данная поправка, с точки зрения представителя Московского Патриархата, не меняла сути дела, однако была поставлена на голосование сопредседателем Смешанной комиссии кардиналом Вальтером Каспером. Большинство православных участников заседания проголосовали за поправку; представители Московского Патриархата проголосовали против.

В ходе последовавшей дискуссии представитель Русской Церкви подчеркнул, что участники двустороннего православно-католического диалога не могут путем голосования быть принуждены к тому или иному богословскому компромиссу или к принятию точек зрения, противоречащих их экклезиологическому самопониманию. Православные участники заседания не уполномочены «изобретать» для Православной Церкви экклезиологическую модель, подобную той, что существует в Католической Церкви, с тем, чтобы константинопольский Патриарх в этой модели занял место, подобное месту папы в Римской Церкви.

Следующее заседание Смешанной комиссии по православно-католическому диалогу открылось 8 октября 2007 года в Равенне (Италия). Однако по прибытии туда делегаты от Русской Церкви обнаружили, что на заседание приглашены представители так называемой «Эстонской Апостольской Церкви», созданной в 1996 году Константинопольским Патриархатом на канонической территории Московского Патриархата. Они были приглашены православным сопредседателем комиссии митрополитом Пергамским Иоанном (Зизиуласом) в одностороннем порядке, без согласования с другими Поместными Православными Церквами. В соответствии с решением Архиерейского собора 2000 года о неучастии представителей Русской Церкви в мероприятиях, где присутствуют официальные делегаты от этой церковной структуры, представители Русской Церкви были вынуждены покинуть заседание. Фактически тем самым было приостановлено участие Русской Церкви в православно-католическом диалоге.

Параллельно с участием в диалоге с Католической Церковью на межправославном уровне Русская Православная Церковь в 1990-х и 2000-х годах вела свой собственный диалог с Ватиканом, направленный на преодоление существующих проблем. Одной из постоянных тем этого диалога было расширение деятельности Католической Церкви в России, происходившее без согласования с Русской Православной Церковью.

Еще в 1991 года папа Иоанн Павел II учредил на канонической территории Русской Церкви четыре апостольские администратуры. С 1991 года на территории России стали осуществлять свою деятельность архиепископ Тадеуш Кондрусевич, апостольский администратор для католиков европейской части России (с резиденцией в Москве) и епископ-иезуит Иосиф Верт, апостольский администратор азиатской части России (с резиденцией в Новосибирске). В 1998 году состоялись хиротонии еще двух католических епископов для России. Вскоре они возглавили самостоятельные апостольские администратуры для католиков Юга России и Востока Сибири и Дальнего Востока. Апостольские администратуры были объединены в Конференцию католических епископов России[ix].

11 февраля 2002 года Ватикан принял решение о преобразовании апостольских администратур в епархии. Католическая Церковь в России была преобразована в митрополию. Данное решение было принято опять же без согласования с Русской Православной Церковью. 12 февраля Священный синод Русской Православной Церкви принял заявление, в котором выразил протест против одностороннего решения Ватикана. «Русскую Православную Церковь поставили перед фактом уже принятого решения, в то время как подобные вопросы, на наш взгляд, нуждаются в предварительном обсуждении. Мы рассматриваем упомянутый шаг как недружественный и подрывающий перспективы улучшения отношений между двумя Церквами», — говорилось в заявлении Синода[x].

Комментируя решение Ватикана и ответ на него Русской Церкви, митрополит Кирилл отмечал: «Обычному человеку, не знакомому с каноническим правом, может быть непонятно, почему такое волнение среди православных вызвали структурные перестройки внутри Католической Церкви. Дело в том, что теперь на территории России появились католические епархии, которые объединены в церковную провинцию, в митрополию. Возникает вопрос: для чего это надо? До революции количество католиков, проживавших на территории нынешней Российской Федерации, намного превышало их численность сегодня. То же касается и количества приходов, священников, монашествующих. Однако в то время все католические приходы на данной территории входили в состав Могилевской и Тираспольской епархий... Почему для меньшего количества верующих потребовалось создавать четыре епархии с центрами в российских городах, с центром в российской столице? Создается впечатление, что образуется структура «на вырост». А это означает, что существует намерение расширить католическое присутствие в России. За счет кого? Национальные меньшинства, традиционно относящиеся к Римско-католической Церкви уже охвачены приходской структурой. Остается предположить наличие миссионерских устремлений по отношению к россиянам, не относящим себя к Католической Церкви»[xi].

Как подчеркнул митрополит Кирилл, «впервые за тысячелетнюю историю в нашей стране формируется единая католическая структура с центром в Москве, параллельная Московскому Патриархату. Мы еще раз заявляем, что у нас сегодня нет возражений против пастырского попечения о католиках в нашей стране, которое осуществляет духовенство Римско-католической Церкви, но мы резко выступаем против создания Католической Церкви в России, ориентированной на миссионерство»[xii].

В июле 2002 в письме на имя архиепископа Тадеуша Кондрусевича митрополит Кирилл констатировал серьезное ухудшение отношений между двумя Церквами: «Главная проблема диалога между Русской Православной и Римско-католической Церквами состоит в том, что все слова о благих намерениях, произносимые католической стороной на различного рода официальных встречах и переговорах, не находят своего подкрепления в ее конкретных действиях. Католическая сторона ратует за диалог с нашей Церковью в своих публичных заявлениях, но, к сожалению, практически действует в России так, как будто никогда никакого диалога не существовало. Для нас эта позиция означает фактический отказ Католической Церкви от использования диалога как инструмента решения конкретных проблем... Подобное отношение католической стороны к диалогу реально разрушает этот диалог, а вместе с ним и сотрудничество между нашими Церквами, отбрасывает их на уровень, существовавший до Второго Ватиканского собора»[xiii].

Несмотря на сохранение напряженности во взаимоотношениях между Римско-Католической и Русской Православной Церквами, в рассматриваемый период все более отчетливо выявлялось стремление обеих Церквей к совместному отстаиванию христианских ценностей перед натиском воинствующего секуляризма. В частности, 3 мая 2006 года в Вене открылась международная конференция «Дать душу Европе. Миссия и ответственность Церквей», организованная совместно Отделом внешних церковных связей Московского Патриархата и Папским советом по культуре. Делегацию Русской Православной Церкви на конференции возглавил митрополит Кирилл[xiv]. Главной темой конференции стало определение места основополагающих христианских ценностей в жизни современного европейского общества, значения этих ценностей в формировании идентичности Европы. Особое внимание участниками было уделено ответу традиционного христианства вызовам современного секуляризма и важности влияния христианской этики в политике, экономике и средствах массовой информации.

В своем вступительном слове митрополит Кирилл подчеркнул, что европейская культура своими корнями врастает не только в западное, но и восточное христианство, преимущественно через Византию: «Византия...в своей совокупности, объединившей восточную и западную части Европы ...оказала решающее воздействие на формирование современной европейской цивилизации». Как неотделимая часть христианской Европы, Россия и, в частности, Русская Православная Церковь, паства которой населяет весь Европейский континент, по мысли митрополита, не может не реагировать на вызовы современного мира. В особенности это касается попыток порвать с духовными основами европейской цивилизации и подменить их новыми[xv]. Именно защита общих христианских духовно-нравственных ценностей перед лицом секулярного мира, по мысли митрополита Кирилла и других участников Венской конференции, должна стать главной темой современного православно-католического диалога.

Этот диалог существенно интенсифицировался после избрания на папский престол Бенедикта XVI. По словам митрополита Кирилла, «в Московском Патриархате со вниманием и надеждой были восприняты заявления папы римского Бенедикта XVI, сделанные им буквально сразу после восшествия на престол, о важности диалога с Православием и о необходимости улучшить отношения с Русской Православной Церковью. Личность нынешнего понтифика пользуется заслуженным уважением в нашей Церкви. Мы ценим его как выдающегося богослова и разделяем многие из его взглядов, которые современная либеральная общественность порой считает «излишне консервативными». Мы, безусловно, поддерживаем не раз высказанное Бенедиктом XVI стремление к улучшению отношений между двумя Церквами и сами стремимся к тому же. Однако столь же безусловной является необходимость скорейшего перехода от слов к делу, от обнадеживающих деклараций к практическим шагам по разрешению конкретных конфликтных ситуаций»[xvi].

На пороге 2009 года митрополит Кирилл констатировал: «После избрания папы Бенедикта XVI наш диалог стал более интенсивным. И поэтому у меня намного более положительное отношение к уровню православно-католических отношений, чем это было раньше. Будем их развивать, смотреть, что это реально принесет нашим Церквам»[xvii].

Отношения с протестантами, реформатами и англиканами

Взаимоотношения между Русской Православной Церковью и различными протестантскими деноминациями, а также с англиканским сообществом осуществлялись в описываемый период по нескольким направлениям. С одной стороны, Русская Православная Церковь продолжала участвовать в тех богословских диалогах на межправославном уровне, которые начались в 1970-80-е годы. Таких диалогов три: с Англиканской Церковью (с 1976 года), со Всемирной лютеранской федерацией (с 1981 года) и со Всемирным альянсом реформатских Церквей (с 1986 года). С другой стороны, продолжались двусторонние диалоги Русской Православной Церкви с Церковью Англии (начались в 1956 году), Евангелической Церковью Германии (с 1959 г.), и Евангелическо-лютеранской Церковью Финляндии (с 1970 г.). Кроме того, развивалось сотрудничество в социальной сфере, осуществлялись различные совместные благотворительные проекты. Всю эту деятельность со стороны Русской Церкви курировал ОВЦС во главе с митрополитом Кириллом.

Отношения Русской Православной Церкви с англиканами имеют долгую историю. Уже в XIX веке происходили контакты между представителями англиканского сообщества и Русской Православной Церковью. В 1895-1897 годах были проведены православно-англиканские переговоры. В послереволюционный период богословские контакты между Русской Церковью и Церковью Англии были прерваны. Они возобновились в 1956 году, когда в Москве прошли богословские собеседования между представителями двух Церквей. В ходе межправославного диалога с англиканами обсуждались такие темы, как Таинство Церкви, признаки Церкви, общение и интеркоммунион, расширение управления в Церкви, свидетельство, евангелизация, служение, Триадология, молитва и святость, участие в благодати Пресвятой Троицы, молитва, молитва и Предание, богослужение и передача веры, общение святых, иконопочитание.

Диалог с лютеранами ведется и на двустороннем, и на всеправославном уровне. В диалоге с Евангелической Церковью Германии обсуждались темы Священного Писания и Предания, Искупления, Пневматологии, мира, таинств Крещения и Евхаристии. В диалоге с Лютеранской Церковью Финляндии темами для дискуссии являются Евхаристия, Спасение, Оправдание, Обожение.

В рамках общеправославного диалога с реформатами обсуждались темы: Священное Предание, Евхаристия, духовные ценности и социальное служение. Несмотря на все трудности данного диалога, он также должен быть продолжен с особым вниманием к экклезиологической тематике, а также теме Предания Церкви.

Однако в 1990-е годы Православные Церкви стали испытывать серьезные затруднения в диалоге с англиканами, протестантами и реформатами в связи с введением в этих общинах «женского священства» и общего усиления либеральных тенденций. Все труднее стало находить точки соприкосновения на богословской почве. Однако в области практической социальной деятельности сохранялась возможность плодотворного сотрудничества.

Эта ситуация заставила Русскую Православную Церковь пересмотреть свое отношение к православно-протестантскому диалогу и инициировать постепенный переход от богословских тем к социополитической тематике. Так, например, в рамках диалога с Лютеранской Церковью Финляндии в 1998 году была обсуждена тема взаимоотношений между Церковью и государством, а в диалоге между Евангелической Церковью в Германии и Русской Православной Церковью в 2002 году обсуждалась тема религиозного образования и воспитания.

Сотрудничество Русской Православной Церкви с протестантскими конфессиями осуществлялось и в области миротворчества. Так, например, по инициативе митрополита Кирилла в 1998 году была создана неформальная международная христианская миротворческая группа по Югославии[xviii]. Тема Югославии обсуждалась 5 мая 1999 года в Москве на двусторонней встрече представителей Русской Православной Церкви и Евангелической Церкви Германии[xix].

Русская Православная Церковь и некоторые протестантские конфессии сотрудничали в работе с молодежью. В частности, с 15 по 19 марта 2000 года прошли переговоры между представителями Русской Церкви и диаконической службы Евангелической Церкви в Германии. Целью визита были переговоры о начале российско-германской программы работы с молодежью. Основная задача программы — профилактика преступности среди молодежи и подростков[xx].

Предметом обсуждения на встречах между Русской Православной Церковью и некоторыми протестантскими общинами было совместное противостояние сектам и новым религиозным движениям. Так, например, 21-23 ноября 1994 года в Москве проходил семинар на тему «Сектантские движения корейского происхождения в России», организованный Национальным советом Церквей Кореи (НСЦК) и ОВЦС. Участники семинара отметили, что методы распространения новых «религий», их навязчивое мессианство, агрессивная миссионерская стратегия и неразборчивость в средствах чужды традиционной практике Церквей и общественным нормам. В дискуссии по докладам были высказаны мнения, что современные сектантские объединения, в частности «Ассоциация Святого Духа за объединение мирового христианства» («Церковь объединения», «Церковь Муна»), носят антихристианский характер[xxi].

В диалоге с протестантскими деноминациями Русская Церковь считала своим долгом свидетельствовать о духовно-нравственных ценностях, основанных на Предании древней неразделенной Церкви. Именно поэтому в случаях, когда в тех или иных протестантских общинах наблюдался радикальный отход от основополагающих нравственных норм христианства, Русская Церковь выражала протест или полностью прекращала контакты с этими общинами.

26 декабря 2003 года Священный синод принял решение приостановить отношения с Епископальной Церковью США в связи с рукоположением в сан епископа открытого гомосексуалиста Джина Робинсона. Комментируя данное решение, митрополит Кирилл писал: «Через этот акт греховный образ жизни, сурово осужденный Священным Писанием, получил поддержку церковных деятелей, что не поддается никакому здравому объяснению. Глубоко убежден, что либеральные светские политико-философские идеи, вне зависимости от нашего к ним отношения, не могут и не должны корректировать Апостольское Предание и сохраняемое этим Преданием понимание новозаветных текстов. Приспособление христианской морали и тем более церковного строя к политическим вкусам внешней среды опасно, так как угрожает утратой христианской идентичности»[xxii].

Спустя два года, 27 декабря 2005 года, Священный синод постановил прервать отношения с Лютеранской Церковью Швеции в связи с принятым в ней решением о благословении так называемых «однополых союзов». В заявлении Синода говорилось: «С большим разочарованием и скорбью мы восприняли известие о том, что Лютеранская Церковь Швеции не только не возражает против заключения так называемых «однополых браков», но и постановила учредить официальный обряд их благословения. Очевидно, что подобное решение противоречит библейскому учению о семье и браке... Благословение «однополых браков» означает одобрение греховного искажения образа Божия в человеке, извращение его природы... Неприятие противоестественных пороков, к которым относится гомосексуализм, всегда составляло важнейшую часть христианской нравственности, которая сформировала и воспитала многие поколения людей. Поэтому одобрение постыдной практики «однополых браков» является серьезным ударом по всей системе европейских духовно-нравственных ценностей, сформировавшихся под влиянием христианства. Подобные «нововведения» подрывают нравственные основы европейской цивилизации и наносят непоправимый урон ее духовному влиянию в мире»[xxiii].

Давая оценку проблемам и перспективам православно-протестантских отношений, митрополит Кирилл констатирует, что многие протестантские сообщества «стремительно меняются в направлении крайнего либерализма и радикальной модернизации своей религиозной жизни, отказываясь от важнейших норм вероучения и христианской морали». Имея в виду практику рукоположения гомосексуалистов и «благословения» однополых браков, митрополит Кирилл подчеркивает: «Разумеется, и речи не может идти о сотрудничестве с имеющими такую практику сообществами. Так, мы вынуждены были прервать наши многолетние контакты с Епископальной Церковью в США в связи с тем, что в 2003 году она возвела в сан епископа открытого гомосексуалиста. В конце прошлого года мы прервали отношения с Церковью Швеции из-за ее решения благословлять так называемые однополые союзы»[xxiv].

Отношения с Всемирным советом Церквей

В середине 1990-х годов митрополит Кирилл инициировал пересмотр взаимоотношений Русской Православной Церкви с Всемирным советом Церквей. Необходимость такого пересмотра была отчасти вызвана той критикой православного участия в экуменическом движении, которая достигла апогея в этот период. Критика исходила главным образом от различных раскольничьих групп, в частности от греческих старостильников, которые обвиняли руководство канонических Православных Церквей в предательстве Православия и богословском синкретизме. Говорилось, в частности, что Всемирный совет Церквей позиционирует себя в качестве некоей «сверх-Церкви», членство в которой означает отказ от признания спасительности Православной Церкви. Антиэкуменические материалы из раскольничьих газет переводились на русский язык и регулярно публиковались в российской прессе. Стали появляться и материалы отечественных авторов, дававшие искаженное представление об участии Православных Церквей в работе ВСЦ. Рупором этих настроений была газета «Русь Православная», а основным объектом нападок стал митрополит Кирилл как главный «идеолог экуменизма».

Однако был и целый ряд объективных причин, затруднявших отношения Русской Православной Церкви с ВСЦ, и прежде всего, те либеральные тенденции, которые все более отчетливо проявляли себя в работе этой организации. Эти тенденции были связаны с влиянием протестантских Церквей Севера и Запада на повестку дня ВСЦ.

Одной из тем, вызывавших отторжение у православных участников ВСЦ, было так называемое «женское священство». Дискуссии по этому вопросу регулярно инициировались членами протестантских деноминаций и представителями феминистического богословия. Православным в таких дискуссиях всегда приходилось занимать оборонительную позицию, доказывая неприемлемость «женского священства» для церковной традиции. Однако аргументы от Предания не воспринимались протестантами всерьез, так как само понятие Предания в протестантском сообществе носит чрезвычайно расплывчатый характер.

Неприятие православных вызывало также требование некоторых протестантских участников ВСЦ использовать так называемый «инклюзивный язык»*. Данный феномен имеет отношение преимущественно к английскому языку, в котором отсутствует категория рода, однако Бог традиционно определяется местоимением «Он» (he), а не «Она» (she). Некоторые представители феминистического богословия настаивали на том, что, поскольку Бог не является мужчиной, Его следует описывать нейтральными местоимениями или же вообще не употреблять по отношению к нему местоимений. Вместо же традиционных терминов «Отец, Сын и Святой Дух» (Father, Son and Holy Spirit), имеющих подчеркнуто мужское звучание, предлагалось употреблять нейтральные в половом отношении термины «Родитель, Искупитель и Питатель» (Parent, Redeemer and Sustainer).

Наконец, православные участники выступали категорически против попыток отдельных представителей протестантских деноминаций найти богословское оправдание гомосексуализма.

13-15 декабря 1996 года в Антелиасе (Ливан) по инициативе митрополита Кирилла состоялась консультация по вопросу о православном участии в ВСЦ. Русскую Православную Церковь на консультации представляли митрополит Кирилл и автор этих строк. Делегаты от Русской Церкви обратили внимание на растущее внутри некоторых Православных Церквей недовольство участием православных в экуменическом движении, выражающееся в призывах к выходу из Всемирного совета Церквей. В ходе дискуссии представители других Православных Церквей высказались против одностороннего решения одной Поместной Церкви выйти из Совета без согласования с другими Церквами. Такой шаг был бы нарушением межправославной солидарности, породил бы недоумения и разделения внутри мирового Православия. Было также отмечено, что участие православных в ВСЦ должно рассматриваться как миссия и свидетельство об истине внутри инославного мира.

После трехдневных дискуссий участники консультации сошлись во мнении относительно необходимости дальнейшего участия православных в работе Всемирного совета Церквей, несмотря на все трудности, сопряженные с этим участием[xxv].

С 30 января по 5 февраля 1998 года состоялся визит в Русскую Православную Церковь делегации Всемирного совета Церквей во главе с генеральным секретарем ВСЦ пастором Конрадом Райзером.

31 января Райзер и члены его делегации посетили Отдел внешних церковных сношений, где встретились с митрополитом Кириллом и сотрудниками ОВЦС. В ходе дискуссии было отмечено, что перспективы и уровень участия Русской Православной Церкви в работе Всемирного совета Церквей в значительной степени зависят от готовности Совета изменить свою структуру и форму представительства. Митрополит Кирилл выступил с предложением радикально изменить структуру Всемирного совета Церквей. В качестве альтернативы существующей системе членства в ВСЦ отдельных Церквей им был предложен принцип равного представительства в Совете так называемых «конфессиональных семей» — православной, римско-католической, протестантской и свободно-евангелической. Всемирный совет Церквей в этом случае превратился бы в форум, на котором смогли бы встречаться представители четырех основных мировых христианских семей[xxvi].

С 29 апреля по 2 мая 1998 года в Салониках состоялось всеправославное совещание, посвященное теме, которая волнует сегодня очень многих не только в Русской, но и в других Поместных Православных Церквах: взаимоотношению между Православием и экуменическим движением. Совещание было созвано по инициативе митрополита Кирилла, поддержанной иерархами Сербской Православной Церкви. От Русской Православной Церкви в консультации принимали участие митрополит Кирилл и автор этих строк.

Участники встречи приняли коммюнике, текст которого готовился при участии митрополита Кирилла и в значительной степени отражал его понимание ситуации. В коммюнике, в частности, говорилось: «Делегаты единогласно осудили те группы раскольников, а также определенные экстремистские группы внутри Поместных Православных Церквей, которые используют тему экуменизма для критики церковного руководства и подрыва его авторитета, тем самым пытаясь вызвать разногласия и расколы в Церкви. В поддержку своей несправедливой критики они используют ложные материалы и дезинформацию». Было подчеркнуто, что «за многие десятилетия православного участия в экуменическом движении ни один из представителей той или иной Поместной Православной Церкви никогда не предавал Православие. Напротив, эти представители всегда хранили полную верность и послушание своим церковным властям, действовали в полном согласии с каноническими правилами, учением Вселенских соборов и отцов Церкви и со святым Преданием Православной Церкви»[xxvii].

Делегаты от Поместных Православных Церквей отметили, что «православное участие в экуменическом движении всегда основывалось и основывается на православном Предании, на решениях Священных синодов Поместных Православных Церквей и всеправославных встреч... Участники единодушны в своем понимании необходимости продолжения участия в разных формах межхристианской деятельности. Мы не имеем права отказываться от миссии, возложенной на нас Господом нашим Иисусом Христом, — миссии свидетельства Истины перед неправославным миром. Мы не должны прерывать отношений с христианами других конфессий, готовыми сотрудничать с нами»[xxviii].

Далее участники встречи указали на «определенные тенденции в некоторых протестантских членах Совета, которые находят свое отражение в дебатах ВСЦ, но неприемлемы для православных. На многих заседаниях ВСЦ православные вынуждены участвовать в дискуссиях по вопросам, совершенно чуждым их традиции. На Седьмой Ассамблее в Канберре в 1991 году и на заседаниях Центрального комитета после 1992 года православные делегаты занимали решительную позицию против интеркоммуниона с неправославными, против инклюзивного языка, рукоположения женщин, прав сексуальных меньшинств и определенных тенденций к церковному синкретизму. Их заявления по этим вопросам считались заявлениями меньшинства и как таковые не могли повлиять на процедуру и нравственный характер ВСЦ»[xxix].

В связи с описанными тенденциями участники совещания в Салониках внесли предложение о «радикальной перестройке ВСЦ для того, чтобы создать возможность более адекватного участия православных». С этой целью было предложено создать «Смешанную богословскую комиссию, в состав которой войдут православные члены, назначенные своими Церквами, и лица, назначенные ВСЦ»[xxx].

Решение о создании такой комиссии было принято VIII Генеральной Ассамблеей Всемирного совета Церквей, состоявшейся в Хараре с 3 по 14 декабря 1998 года. В отличие от прежних ассамблей, на которые Русская Церковь посылала делегации из 25-30 членов во главе с Постоянным Членом Священного синода в сане митрополита, на этот раз было решено направить делегацию из 3 членов во главе с иеромонахом.

Созданная на ассамблее комиссия получила название Специальной комиссии по православному участию в ВСЦ. В рамках этой комиссии православные участники впервые в истории ВСЦ оказались в равном положении с неправославными. Это способствовало тому, что православные впервые почувствовали себя не «меньшинством», которому необходимо постоянно защищаться, но полноценным партнером в диалоге. Инославные участники, в свою очередь, столкнувшись с конструктивной критикой со стороны православных, были, со своей стороны, вынуждены обсуждать названные вопросы в более конструктивном духе, чем это имело место ранее.

Результатом работы стали конкретные предложения по переустройству ВСЦ, представленные Центральному комитету ВСЦ в августе 2002 года. Прежде всего, было предложено отказаться от процедуры голосования и перейти на работу по принципу консенсуса. Для православных членов Совета это обеспечивало новые возможности, потому что модель консенсуса защищала их от «забаллотирования» протестантским большинством при голосовании по любым важным решениям. Во-вторых, было предложено создать Постоянный комитет по православному участию в ВСЦ. В-третьих, было предложено, чтобы в ВСЦ было две категории участников: а) Церкви-члены, принадлежащие к сообществу ВСЦ, и б) Церкви, ассоциированные с ВСЦ.

В Русской Православной Церкви решения Специальной комиссии были одобрены. Выступая с докладом на Архиерейском соборе, состоявшемся в октябре 2004 года, митрополит Кирилл рассказал о причинах создания комиссии, ходе ее работы и достигнутых результатах: «Наша Церковь не может не замечать крайне либеральных тенденций, все более заметных в жизни многих протестантских сообществ Запада. Поэтому все Поместные Православные Церкви были единодушны в критике ВСЦ в течение 90-х годов, заявляя, что православные как меньшинство в совете были фактически лишены возможности влиять на процессы принятия решений. Голос Православных Церквей был почти не слышен, нам навязывались чуждые для нашей традиции экклезиологические, нравственные и политические теории. В результате этой критики началась работа по реформированию ВСЦ и переоценке православного участия в нем. Созданная в 2000 году по инициативе нашей Церкви Специальная комиссия по вопросу об участии Православных Церквей в работе ВСЦ добилась существенного изменения нашего положения в этой организации. Работа комиссии была трудной и кропотливой, многие наши давние партнеры по диалогу выражали удивление и непонимание, однако, несмотря на серьезное сопротивление, мы добились того, что позиция Православных Церквей была не просто услышана, но отныне будет иметь решающее значение в процессе принятия различных документов»[xxxi].

Митрополит отметил важность перехода ВСЦ на метод консенсуса: «Если одна или несколько Церквей-членов выражают свое несогласие с проектом документа или решения, становится необходимым найти альтернативное решение данного вопроса. Таким образом, принятие основных решений теперь будет происходить не по принципу простого большинства. Процедуры консенсуса позволяют любой группе Церквей через своих представителей добиваться того, что их возражения по любому поводу будут оглашены и удовлетворены, даже если это будет означать отказ от принятия решения по рассматриваемому вопросу»[xxxii].

Председатель ОВЦС также положительно оценил рекомендации Специальной комиссии по вопросу о так называемых общих молитвах: «Ранее имело место навязчивое употребление молитвословий и песнопений, взятых из разных христианских традиций, что справедливо беспокоило православных участников ВСЦ, поскольку, по их мнению, таким образом возникало смешение отличных друг от друга традиций в некий искусственный конгломерат. Специальная комиссия установила раздельный порядок совершения «конфессиональных» и «межконфессиональных» молитв. Для нас это явилось значительным событием, ибо теперь появилась возможность лучше знакомить западных христиан с православным богослужением и литургическим благочестием во всей их целостности»[xxxiii].

Наконец, митрополит Кирилл отметил: «Комиссией было предложено впредь использовать на заседаниях и в документации традиционную библейскую терминологию, ограничив применение так называемого инклюзивного (феминистского) языка по отношению к Богу. Также было постановлено принимать в новые члены ВСЦ только те Церкви, которые исповедуют «веру в Триединого Бога, как она выражена в Священном Писании и Никео-Цареградском Символе веры». Специальная комиссия констатировала, что для православных единство видится только в достижении евхаристического общения, которое возможно только при условии единства в вере»[xxxiv].

Результаты работы Специальной комиссии позволили Русской Церкви восстановить полномасштабное участие в работе этой организации. На IX Ассамблею ВСЦ, состоявшуюся в Порту-Алегри (Бразилия) 14-23 февраля 2006 года, от Русской Церкви была направлена делегация в составе 21 человека во главе с архиереем.