А.Н. Пономарев
Mag. Iur., Mag. Phil.,
присяжный адвокат
Коллегии присяжных адвокатов Латвии
Акцентируя второй важный аспект своего доклада, автор подчеркивает, что «доклад будет ориентирован на правовые системы РПЦ и России в их актуальном состоянии - естественно, с учетом историко-правовой традиции».
Тем не менее, по своему существу доклад содержит четко выраженное мнение и рекомендации автора относительно брачных правоотношений в области церковного права всей Русской Православной Церкви, в связи с чем ориентировка доклада исключительно на правовые нормы России является принципиально некорректной.
Представляется, что такая ориентация могла бы быть правильной лишь при сугубо историческом подходе. Однако автор доклада излагает свое видение того, как должно исправить ситуацию с проблемным вопросом. И здесь одним из главных упущений автора является игнорирование того, что территория, находящаяся под каноническим управлением Русской Православной Церкви является более обширной, чем территория Российской Федерации.
Таким образом, автор доклада упускает из вида то, что нормы церковного права РПЦ вынуждены взаимодействовать в своей повседневной жизни не только с нормами гражданского права Российской Федерации, но и с нормами гражданского права остальных самостоятельных и de jurе от России независимых государств.
Для более полного понимания ситуации необходимо указать, что в ряде государств-членов Евросоюза венчание, осуществленное в Православной Церкви, одновременно является легитимным актом бракосочетания, заменяющим собою акт бракосочетания в соответствующей государственной институции, в связи с чем нет необходимости повторно (или предварительно) заключать брак в ЗАГСах и институциях, являющихся их аналогами.
Так, в Латвийской Республике Православная церковь, наряду с шестью другими христианскими конфессиями, имеет право регистрировать браки наравне с отделениями регистрации актов гражданского состояния. Единственное отличие от ЗАГСа - венчающий священник в течении установленного срока должен сообщить о зарегистрированном браке в Центральный архив актов гражданского состояния.
В Литве существует аналогичная норма - в отличие от Римско-католической церкви, где сообщение в отдел ЗАГСа делают сами супруги, православный священник, совершавший Таинство венчания, которое супруги хотят приравнять к официальной регистрации, должен сообщить об этом в ЗАГС в течении установленного срока.
Чуть более сложная ситуация в Эстонии - хотя теоретически законодательство позволяет там православным священникам регистрировать браки наравне с ЗАГСами после получения предварительного акцепта у министра региональных дел, на практике этого не происходит (в отличии, например, от лютеранских общин Эстонии).[1]
В результате автор доклада ошибочно ограничивает возможные пути развития церковного права РПЦ лишь актуальным законодательством России. При этом редуцировать рекомендации по изменению церковного права РПЦ к действующему законодательству России означает ставить находящиеся за пределами России епархии РПЦ, самоуправляемые или автономные церкви Московского патриархата, в более чем двусмысленное положение по отношению как к РПЦ, так и светским властям их собственных государств.
Еще одна, вызывающая возражение, и, к сожалению, проходящая через весь доклад, концептуальная установка связана с данным автором доклада биологическим определением брака как сожительства - «постоянной половой связи» мужчины и женщины.
Представляется необоснованным давать браку биологическое определение, т. к. брак есть явление именно социально-юридическое и религиозное, т.е. проистекает из той сферы отношений, которое радикально отличает человека от прочих живых существ. Поэтому более уместно говорить лишь о биологических аспектах брака, но ни в коем случае не о биологическом определении брака.
Если даже гипотетически принять точку зрения автора о возможности дать браку биологическое определение, невозможным представляется определить брак как постоянную половую связь, т. к. не она является смыслом брака ни в религиозном, ни в светско-юридическом понимании.
Вступление в половой акт, поощряемое в браке с целью продолжения рода, не является обязанностью супругов ни с религиозной, ни с юридической точки зрения.
Наличие половых отношений между мужчиной и женщиной (даже приведших к зачатию или рождению ребенка) не дает право требовать того, чтобы кто-либо из них против своего желания вступал в брак - здесь правовая точка зрения (как церковная так и светская) радикально отличается от обычая и «правил хорошего тона».
И хотя в начале доклада сам автор совершенно верно указывает на христианское понимание брака как образа союза Христа и Церкви, а также на юридическое понимание цели брака - создания семьи, в дальнейшем автор отклоняется от приведенного им самим же определения и стремится свести брак к половой связи. Отсюда создается впечатление, что автор пытается доказать, что канонические и юридические нормы служат для юридического и религиозного обоснования и поддержки половой жизни супругов.
Нет оснований согласиться с автором доклада в том, что началом брака являются сексуальные отношения между супругами. Юридически неправомерно также сводить желание создать семью к регулярным половым актам или деторождению. Рождение детей не закреплено законодательно как обязательный признак наличия семьи. Также никто извне не может побуждать супругов к половому акту, если они этого не хотят. Скорее здесь уместно выделить в отдельную тему разговор о понимании в Православной Церкви нравственности и норм половой жизни супругов.
Теперь хочется вернуться к позиции автора доклада, в которой он противопоставляет якобы существующую в церковном праве РПЦ тенденцию воспринимать брак как консенсуальный договор и якобы более адекватное восприятие брака как реального договора.
Прежде всего, нет никаких оснований считать, что «консенсуальный договор», т.е. договор вступающий в силу с момента его заключения, несет в себе что-либо неприемлемое для Православной Церкви.
Для заключения брака в Православной Церкви существует ряд необходимых условий, одним из которых, хочется напомнить, является свобода воли венчающихся. Если такие условия соблюдены, Таинство венчания, также как и взятые при этом Таинстве обязательства супругов, является действительным с момента его совершения. Если условия не соблюдены, о чем впоследствии стало известно, то брак признается недействительным и подлежит отмене (см., напр.: Павлов А.С. Курс церковного права. Св. Троице-Сергиева Лавра. 1902. С. 379).
При этом признание брака недействительным вследствие дефектов, существовавших при его заключении, принципиально отличается от развода, который, как отмечает и сам автор доклада, Православная Церковь допускает только в четко конкретных случаях и вследствие причин, возникших уже после вступления в брак (см., напр., 21-ое правило св. Василия Великого).
Здесь нельзя согласиться с автором в том, что именно существующее в Православной Церкви понимание брака как Таинства повлекло за собой кризис нравственности и злоупотребления. Скорее такой кризис был вызван условиями, при которых разрешалось осуществлять развод. Представляется уместнее говорить о том, что традиционно ограниченные в Православной Церкви причины возможности развода создавали и создают серьезные проблемы в семьях, где исчезла взаимная приязнь между супругами.
Таким образом, возвращаясь к затронутой в докладе теме, представляется некорректным пытаться редуцировать вопрос развода и возможных послаблений, допустимых при этом, к изменению учения о Таинстве венчания. Для того, чтобы говорить о возможности или невозможности изменении нормы права в духе икономии, нет необходимости пересматривать догматику.
Одно из отличий брака от простого совместного проживания представителей противоположных полов заключается именно в том, что супруги хотят засвидетельствовать перед третьими лицами (с юридической точки зрения) и Церковью (с точки зрения богословской) свою готовность создать обособленную структуру, семью. Здесь уместно обратиться к цитатам, приводимым самим автором - «и будут два одною плотью», но в более широком понимании, не сводя это лишь к регулярным половым актам.
Таким образом, Церковь в лице священнослужителя фиксирует это желание и преподает супругам особое благословение.
Понимание заключения брака и как совершаемого в результате обряда венчания Таинства, и как одновременно совершаемого юридического формального акта ни в кой мере не ограничивает понимание дальнейших отношений супругов. Им необходимо хранить и преумножать как полученную в результате этого Таинства благодать, так и обретенные в результате юридического акта гражданско-правовые обязанности и права.
Не совсем правомерной представляется смешение автором двух различных правовых ситуаций, а именно: осуществление юридически корректной регистрации брака в светской плоскости (или, в переносе в церковную плоскость, канонически правильное совершение Таинства венчания), и выполнение супругами взаимных обязательств, возникающих у них после регистрации брака (или в переносе в церковную плоскость соблюдение христианских добродетелей супружеского целомудрия).
Неправомерной представляется точка зрения, согласно которой юридически важно лишь то, что мужчина и женщина проживают совместно, т. к. якобы именно при этом у них возникают отношения супругов, а регистрация брака якобы есть лишь пустая формальность. В действительности же обязательства супругов в гражданском праве возникают у них именно в силу регистрации брака, и, соответственно, не возникают, если брак не зарегистрирован. Нет оснований считать, что сожительство мужчины и женщины в свете современных реальностей обязательно влечет за собой возможность приравнивать это к полноценному браку, который в силу формальных причин просто не зарегистрирован. Это не так. В гражданском праве существует значительное количество признаков, которые на это указывают.
1) Например, если брак не был заключен, и совместное проживание мужчины и женщины прекратилось, ни один из них не может требовать от другого средств на содержание лишь в силу того, что другой перестал проживать с ним. В то же время при расторжении официально зарегистрированного брака тому супругу, который был виновен в разводе, могут вменить в обязанность содержать второго супруга.
2) При наличии брака между супругами возникают имущественные отношения, которые в зависимости от законодательства соответствующий страны могут иметь несколько вариантов юридического выражения, иногда дополняющие, иногда взаимоисключающие друг друга: имущественные отношения по закону (т. е. в случае, если между супругами не заключен специальный брачный договор) и различного вида брачные договора. В этом случае в течение брака или после его расторжения у супругов возникает определенная общность или раздельность имущества, позволяющая (или запрещающая) одному супругу претендовать на имущество другого независимо от того, кто зарабатывал деньги в браке.
В случае же, если брака нет, то, только лишь в силу того, что люди проживали совместно, у них не возникает никаких взаимных имущественных претензий. Таковые могут возникнуть лишь на другом основании: совместное пользование жилой площадью, порождающее обязанность ее оплачивать и т.п.
3) Наконец, в качестве более частного примера можно указать и на то, что существует право одного из супругов на облегченный порядок получения визы или вида на жительство в иностранном государстве, гражданином которого является второй супруг.
Таким образом, нет оснований считать, что в светском законодательстве нет принципиальной разницы между отношениями мужа и жены, с одной стороны, и совместно проживающих мужчины и женщины, с другой.
Приводя аргументы о конфессиально-смешанных браках, автор игнорирует тот факт, что Православная Церковь, отделенная от государства и не имеющая в России возможности заменить собою ЗАГС, вынуждена выработать позицию в отношении юридического факта, на который РПЦ не может влиять, а именно - того, что государство считает брак законным.
Поэтому, имея надежду на обращению в православие всех инославных, Православная Церковь призывает (но не принуждает) как к принятию Православия, так и к венчанию, тех супругов, которые этого не сделали. Сам автор ссылается на определение Священного Синода о недопустимости порицания заключенных в ЗАГСе, но не венчанных браках. Об этом же говорилось на богословской конференции РПЦ (см. Православное богословие на пороге третьего тысячелетия. Москва, 7-9 февраля 2000 г. Материалы. Синодальная богословская комиссия. Москва, 2000. с. 121-123). Об этом же говорится в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви».
Таким образом, то, что Церковь не может отрицать законодательство Российской Федерации, равно как и других государств, на территории которых она прибывает, порождает необходимую позицию, когда Таинство венчания приветствуется, а браки, зарегистрированные лишь в государственных институциях, признаются, не давая при этом духовникам права требовать от супругов покаяния в блуде.
Неуместной представляется ссылка автора на нормы католического канонического права, т. к. они могут быть использованы лишь в качестве сравнения, но не являются действующими нормами для церковного права Православной Церкви. Отсюда не совсем понятна точка зрения автора на затронутые им проблемы. Для православного церковного права ссылка на католические источники и римское право ни в коей мере не может быть критерием того, как «должно быть». Как уже было указано, право римо-католической церкви может привлекаться для сравнения, а нормы римского права - для понимания исторических предпосылок.
Некорректной представляется попытка автора заменить действующие нормативные канонические акты (канонический корпус Православной Церкви), памятниками истории.
Так, юридически неубедительно выглядит призыв автора доклада к православной аудитории использовать предоставленное указом Синода от 9 сентября 1796 право на заочное венчание. Во-первых, сам автор вынужден сослаться здесь на то, что к лицам «неимператорского дома» применение вышеупомянутого указа возможно лишь «путем действия аналогии закона», т. е. при применении аналогии необходимо выяснить допустимость и обоснованность её применения.
При этом автор доклада забывает о том, что практика церковного права РПЦ постоянно призывает оценивать возможность применения норм церковного права к существующей действительности. Как отмечалось на богословской конференции РПЦ 2000-го года, нельзя забывать, что «каноническая норма всегда актуальна и, следовательно, обусловлена исторически конкретной ситуацией, связана с обстоятельствами церковной жизни, которые имели место в момент издания правила и которые впоследствии могли измениться» (см.: Православное богословие на пороге третьего тысячелетия. Москва, 7-9 февраля 2000 г. Материалы. Синодальная богословская комиссия. Москва, 2000. С. 109).
К тому же заочное венчание представляется неприемлемым как с точки зрения законодательства тех государств, где венчание приравнивается к заключению брака в ЗАГСе (или аналогичных государственных структурах) - здесь нельзя заменить супруга на его уполномоченного представителя, так и с точки зрения Православной Церкви, т.к. происходит профанация Таинства.
Таким образом, обращение к источникам права, не входящим в канонический корпус Православной Церкви, нужно осуществлять крайне осторожно, не забывая, что это памятники истории, которые отражают позицию их автора или составителя в конкретный исторический период в конкретном регионе, но по многим причинам к ним нельзя относиться как к своду действующих правил.
Более приемлемой представляется указанная автором доклада позиция Вальсамона о том что брак - это и Таинство, и процесс, но она, к сожалению, расходится с позицией самого автора, указанной в начале его доклада.
Нельзя согласиться с автором доклада в его мыслях о необходимости создания норм более четкой правовой регламентации семейной жизни. Ведь отношения между супругами регламентируются, в том числе, и десятью заповедями. С точки зрения гражданского права, необходимо помнить о том, что оно отличается от уголовного и не дает перечень преступлений, который является строго зафиксированным и неизменяемым, и за совершение которых следует уголовное наказание.
Хочется также отметить, что автор доклада крайне односторонне описывает функцию разделения дня подачи заявления и регистрации брака. Как в древней церкви, так и в современном законодательстве большинства европейских стран за это время третьи лица могут сообщить об известных им препятствиях для вступления людей в брак. Нужно отметить что в Российской империи в это время проводился розыск, относительно наличия таких препятствий. Кроме того, возможны препятствия, о которых венчающиеся/вступающие в брак могли чистосердечно не знать (например, кровное родство в отношении внебрачных или брошенных детей). У Церкви нет оснований давать благословение на брак, в отношении которого могут выявиться потенциальные препятствия.
В заключение необходимо отметить, что автору доклада не удалось убедительно обосновать целесообразность внедрения в церковное право Русской Православной Церкви идею понимания Таинства брака как реального договора, при котором единственным критерием начала и прекращения брака является лишь воля супругов.
Тем не менее, рассматривая доклад именно как постановку вопросов о наиболее болезненных и актуальных темах церковного семейного права, хочется, вслед за автором, пригласить всех заинтересованных лиц к дальнейшему обсуждению как уже выявленных, так и, может быть, еще необозначенных проблем.
[1] Информация о порядке регистрации брака в Литве и Эстонии предоставлена адвокатским бюро "Petrov&Nikolajenko/SMA".