«В конечном счёте мы сидим дома не из-за ислама, а из-за французского общества» (с. 179). Эта реплика, приведённая в книге Джоан Уоллак Скотт «Политика покрывала», резюмирует современные трудности мусульманских женщин во Франции. Несомненно, эта книга, как и дебаты вокруг проблемы платка, больше говорит о французском обществе и его притязаниях на равенство и демократию, чем об исламе. Сквозь символ покрывала Скотт исследует доминирующий французский взгляд на мусульманских граждан и рассматривает вопрос в его четырёх отдельных, но неразрывно связанных аспектах: расизма, секуляризма, индивидуализма и сексуальности. Отправной точкой исследования служит закон 2004 года, согласно которому покрывала и платки запрещены в государственных школах как «подозрительные признаки» религиозной аффилиации. Но работа не ограничивается современной Францией, а охватывает историю колониализма и контактов с исламом.
Посредством утончённого анализа Скотт связывает французскую колониальную историю с современной иммиграционной политикой и показывает, что проблема покрывала – это проблема репрезентации и воображения ислама как Другого. Её рассказ о тревогах ранних колониалистов по поводу мусульманских женщин под покрывалами, а также обсуждение роли покрывала в алжирском сопротивлении против Франции заставляют читателя учитывать подоплёку запрета. Скотт пишет: «Подоплёкой споров о платках был расизм, но эксплицитным оправданием – секуляризм» (с. 90). При детальном рассмотрении выясняется, что аргументы в пользу запрета, хотя и опираются на французскую версию секуляризма как на уникальную и исключительную черту республики (laïcité — понятие, которое подразумевает не только отделение церкви от государства, но и защиту государством индивидов от религиозных организаций), зачастую преуменьшают значение того факта, что католическая культура имеет своё зарезервированное место в обществе, тогда как потребности иудейского и мусульманского населения в публичном пространстве рассматриваются как «коммунализм». В этом смысле покрывало, хотя его носит меньшинство мусульманок во Франции, превращается в большую проблему именно потому, что инициирует тревожность в отношении иммиграции и ассимиляции — тревожность, которую поддерживают крайне правые французские партии, а правительство мобилизует с популистскими целями. Отсылая к истории расизма и смыслу секуляризма, Скотт выявляет, что образ жизни и культура мусульманского населения во Франции рассматривается не только как угроза универсалистской республиканской идее, но и как провал попыток французского государства создать условия для демократического и равного сосуществования его граждан.
Подобным же образом позиция, согласно которой ношение покрывала подавляет индивидуальную свободу, и полное отрицание этого способа одеваться в качестве легитимного средства самовыражения, связаны с доминирующим во французском истеблишменте восприятием ислама как монолитной отсталой культуры. Сторонники так называемой эмансипации женщин часто закрывают глаза на то, что патриархат и подавление женщин не являются чисто исламским феноменом. В одной из самых острых глав, посвящённой сексуальности, Скотт утверждает, что «упорство ислама в признании трудностей, связанных с сексуальностью, говорит о границах республиканской системы больше, чем хотели бы знать её сторонники» (с. 154). Когда речь заходит о сексуальности, дискуссия о покрывале приобретает особую важность, так как позволяет проверить на прочность некоторые феминистские идеи. Скотт блестяще анализирует феминистские аргументы в пользу запрета и выявляет красноречивое противоречие: те, кто по традиции критикуют объективацию и навязывание женщинам фаллоцентричной женской идентичности посредством обнажения тела, внезапно отказываются от этих аргументов, как только речь заходит о покрывале, и охотно признают, что ислам, закрывая женское тело, отрицает женскую сексуальность.
В этом пункте (дискуссия о сексуальности в связи с проблемой покрывала) работа Скотт выиграла бы от знакомства с современными исламскими теориями о женщинах и сексуальности. Она рассматривает идеи некоторых мусульманок-феминисток, но не даёт очерка доминирующих исламских идей, против которых те выступают. Поэтому её анализ недостаточно фундаментален в подходе к исламским взглядам на семью, сексуальность и гендер. В вопросах гендера и семьи мусульманские феминистки обычно занимают более левые позиции, чем и представители доминирующей исламской парадигмы, и республиканские феминистки во Франции. Но сильная сторона работы Скотт заключается в глубоком изложении того, каким образом исламская теория посредством покрывала проблематизирует сексуальность и делает её эксплицитной, в то время как французы в своём стремлении сделать тело видимым отрицают, что сексуальность составляет проблему для республиканской политической теории.
Покрывало служит символом для всех участников дискуссии — это доказанный факт. Например, в Турции секуляристские элиты, которые долго удерживали власть, но были свергнуты популярной консервативной партией, всё ещё считают платки символом всего, что противостоит фундаментальным принципам республики (первый и главный из которых – секуляризм). С другой стороны, для тех турок, которые оспаривает запрет на платки в общественных местах, те служат символом борьбы против правящих элит, отказывающих большинству в гражданских правах и демонстрирующих явное презрение к его образу жизни. Но книга Скотт посвящена исключительно Франции, и она замечает, что разные социально-исторические контексты порождают свои собственные публичные политики и дискурсы по поводу покрывала.
Есть свои плюсы в том, чтобы ограничить анализ политики покрывала чёткими территориальными границами. Но сходства и различия между разными странами, а также международный характер исламского сообщества – всё это требует развития диалога между учёными, работающими в данной области. Несомненно, работа Скотт с её ясным анализом могла бы выиграть от сотрудничества с социологами и политологами из других стран (такими как Нилюфер Гёле или Дениз Кандийоти из Турции), которые специально занимались проблемой покрывала и выпустили серьёзные аналитические работы по отношениям между покрывалом, Западом, Исламом, секуляризмом, патриархатом и модернизацией.
Как становится ясным из наблюдений Скотт, касающихся Франции, есть как минимум одна общая черта в дискуссиях и политических решениях относительно покрывала в разных странах: очень редко в этих дискуссиях слышны голоса тех, кто, собственно, покрывало носит. Скотт приводит замечательные свидетельства французских женщин, носящих платки, но трудно сказать, насколько серьёзно она привлекала их к своему исследованию. Похоже, что нужно написать много книг вроде этой, чтобы стали слышны голоса женщин, желающих равного участия в общественной жизни. В итоге Скотт успешно показывает, что неспособность французского правительства осмысленно подойти к вопросу покрывала подчёркивает его неспособность создать страну, где основой общества служило бы сосуществование различий, а не прославление общих или одинаковых черт.
Ырмак Эртуна, аспирант Государственного университета Нью-Йорка в Бингэмтоне