Вторая социальная группа, непременно задействованная в революционных событиях, по версии церковной прессы, – собственно интеллигенция. Этой социальной группе отводилась роль агитаторов, распространителей вредных учений, следование которым ведет к беспорядкам: «…появляется заезжий интеллигент и смущает бесхитростные умы отрицательным учением»[1], – писал в своем послании еп. Парфений (Левицкий). В иных ролях интеллигенция на страницах православных газет и журналов не выступала. Ещё одной движущей силой были студенты и люди свободных профессий: «…наравне с евреями усердствуют русские студенты, поверенные, доктора…»[2] Таким образом, здесь на первый план выходила пропагандистская деятельность, которая в глазах обозревателей ассоциировалась с образовательным цензом.

Кроме социальной и национальной принадлежности, читая церковную прессу, современники могли обратить внимание на возрастной состав участников беспорядков, а именно – преобладание среди них молодёжи. В одной из опубликованных проповедей св. прав. Иоанна Кронштадтского это подмечается такими словами: «…отроки наши только вступившие в жизнь и не понимающие цели ея, хотят господствовать над мужами опыта… Когда же этому будет конец? Когда же власть с умом будет носить меч?»[3]

Если говорить о стремлениях и надеждах восставших, то на страницах церковной периодики в связи с беспорядками указывались некоторые подробности, по которым можно распознать приверженность мятежников к программам революционных и либеральных партий.

Время от времени детализация доходила до поименного перечисления основных социалистических партий или соединения представителей всех направлений анархического движения в одну общую группу: «Партии анархистов, социалистов-революционеров и социал-демократов, добивающиеся коренной ломки в государстве»[4].

Существовали описания лишь самых известных положений программ партий, при этом подчеркивалась одна характерная деталь, общая для революционного лагеря – желание разрушить старый порядок: «…они мечтают, что осчастливят сословия, племена и народы, если перестроят государства и общества на новых, ими измышленных началах. Социалист думает, что если преобразовать мир по его учению, если отобрать у богатых имущество и раздать всем поровну, то все будут довольны и счастливы. Анархист думает, что счастье сойдет на землю, когда не будет власти на земле»[5].

В чуть более глубоких идейно-теоретических вопросах авторы статей церковной прессы не дифференцировали революционеров, принадлежащих к разным партиям: «…революционный кружок людей, подписывающийся каким-то “социал-демократическим комитетом” и рассылающий свои прокламации, а время от времени и бомбы»[6]. Так, в приведенной цитате упоминается, что «социал-демократическим комитетом» рассылаются «время от времени и бомбы». Рассылка бомб, очевидно, подразумевает совершение указанным комитетом террористических актов. Однако в этом отношении наблюдение автора материала оказалось ошибочным, так как в действительности социал-демократы критиковали эсеров именно за этот метод политической борьбы[7]. 

Вместе с этим на страницах церковных изданий часто появлялись материалы полемической направленности, призванные раскритиковать программные установки революционеров. Авторы таких текстов объясняли, что своей пропагандой революционеры принесут вред русскому обществу, а также обращали внимание народа на несостоятельность революционной теории, призывали не поддаваться её влиянию. Например, еп. Волныский и Житомирский Антоний (Храповицкий) построил свое «Окружное послание волынской пастве»[8] следующим образом. Владыка сразу извещает адресатов, что мятежники «разосланы по вашим селам, что бы подготавливать вас к забастовкам и грабежам»[9]. При этом, описывая агитаторов, волынский архиерей не стесняется в формулировках, чтобы подорвать доверие к ним своей паствы: «Люди! Кого вы начали слушать? Нанятых, продажных проходимцев, недоучившихся мальчишек, беглых матросов, изменивших царской присяге, выгнанных учителей, поступивших на службу врагам Царя и России»[10]. Далее владыка Антоний на доступном языке объясняет суть происходящих событий и «истинные» цели мятежников – уничтожение Церкви и монархии в России, а также описывает методы, которыми они собираются воспользоваться – настроить подданных против существующего порядка[11]. Свои рассуждения будущий первоиерарх зарубежной Церкви заканчивает следующим призывом: «Не верьте им и не слушайте их, потому что такою же притворною дружбою погубил диавол род человеческий, когда в раю, войдя в змия, начал внушать Еве непослушание»[12].

Столь поверхностное понимание даже базовых различий в программах партий показывает, что основным источником для авторов материалов церковной прессы о беспорядках были собственные наблюдения и, по-видимому, новости, прочитанные в гражданских изданиях. Журналисты писали много о том, что могло быть понятно каждому человеку: состав революционного движения и основные постулаты революционных программ. Описания программ партий были поверхностными, словно журналисты использовали отрывки фраз, услышанные днём на митинге, а вечером без дополнительного изучения записанные для утренней публикации. Т.е. авторы материалов прессы имели лишь самое общее представление о внутренней жизни революционного лагеря, искусственно объединяя все программы в одну упрощённую.

Таким образом, материалы церковной прессы изначально не преследовали цель отразить окружающие их реалии с предельной точностью. На это указывает некоторая небрежность, с которой авторы подходили к описанию подробностей, вводя в свои тексты много обобщений и допуская значительные неточности. Действительной целью публицистов, по-видимому, было создание определенного образа революционера, демонстрация его внешнего облика читателю без попытки понять. Если же вернуться к «внешнему» описанию участников противоправительственного движения, приходится признать, что состав, атрибуты и манера поведения оказались переданы верно. В оценочном отношении, авторы материалов для православной периодики отрицательно относились к участникам беспорядков. Причиной тому послужили нарушение революционерами общественного спокойствия и проповедь ими неприемлемых для православных авторов идей.