1
Когда мы говорим о реконструкции праязыка, для многих это, прежде всего, реконструкция его словаря. Как правило, базового лексического фонда: слов, которые присутствуют в подавляющем большинстве языков мира. Такой базовый лексический фонд состоит из 100-200, может быть, чуть большего количества слов, которые есть в каждом языке мира. Это названия частей тела, некоторых природных объектов. Они реконструируются прежде всего потому, что на их основе можно составить некую матрицу фонетических соответствий между языками, которая позволяет нам реконструировать язык, на котором говорили предки того или иного народа или нескольких народов.
2
У праязыка была точно такая же грамматика, как у современного языка. Безусловно, там была система, которая тоже была не совершенна, поэтому воссоздавать ее в виде какого-то канонического, четкого, парадигматического механизма неверно. И попытки такие, предпринимавшиеся в том числе и на заре индоевропейского языкознания, быстро показали, что это невозможно. Скорее всего, грамматика у праязыка была такая же подвижная, как и в современных языках, она постоянно менялась, была различной по диалектам, по социолектам и так далее. Вот именно на эту тему мы должны размышлять, когда говорим о реконструкции грамматики праязыка.
3
Очень важно реконструировать основные парадигматические системы грамматики праязыка. В каждом языке есть такие системы. Они всегда немного обособленны, всегда «вещь в себе» и поэтому представляют собой подсистемы, которые довольно легко (по крайней мере при некотором методологическом подходе) реконструировать. Например, это именное падежное склонение. Оно состоит из некоего ограниченного количества падежей, которое мы можем реконструировать на основании падежей известных языков. И, реконструировав два компонента любой падежной формы (это, собственно, само звучание формы и значение формы), мы тем самым приходим постепенно к системе: как она взаимодействовала внутри себя, как она функционировала. Вот таких парадигматических систем в языке может быть разное количество.
Если говорить, например, о языках Африки, там существует система именных классов – это то же самое, что у нас род имен существительных. Но, если у нас различаются мужской, женский и средний род, то там может различаться до сорока таких именных классов, каждый из которых, например, обозначает объекты определенной длины, или диаметра, или формы, одушевленные, неодушевленные и так далее. Система именной классификации тоже является парадигматической системой, которая подлежит реконструкции в праязыке (если мы говорим, что в праязыке эта система вообще существовала). Безусловно, этот вывод можно сделать только увидев, что в языках потомков мы имеем такого рода системы, и по своим звучаниям-значениям они могут восходить к общему предку.
4
Еще одной парадигматической системой является система личных показателей. Или личных местоимений. Это тоже парадигма, которая изменяется по определенным закономерностям. Эти закономерности можно на некоем множестве языков мира отследить. Реконструировав одно местоимение, мы не можем говорить о том, что мы сделали верную реконструкцию. Только реконструировав всю парадигму местоимений. Например, в русском языке не такой большой набор местоимений: три лица, два числа. Однако, в некоторых языках это довольно обширная парадигма, потому что местоимения могут различаться по различным категориям. «Мы с тобой» и «мы с ним» могут выражаться этимологически различными основами. Поэтому для каждого праязыка эта парадигма будет выглядеть по-своему.
Тем не менее, какие-то общие закономерности существуют. Реконструировав их, мы получаем систему, которая, если она жизнеспособна и верифицируема на базе языкового материала, верна. Вот в этом и заключается основная задача реконструкции грамматики праязыка. Мы должны воссоздать механизм, который бы работал естественным образом.
5
Как реконструировать синтаксис? Он же тоже часть грамматики. Синтаксис – это строение предложений. А мы на сегодняшний день имеем дело со словами каких-то древних языков, на основании которых можно воссоздать слова праязыка. Но воссоздать предложения можно, только оперируя предложениями в языках потомков. Именно поэтому вопрос реконструкции индоевропейского синтаксиса очень сложен. Хотя базовый словарь, базовые грамматические парадигмы индоевропейского языка воссозданы неплохо.
Синтаксис – это, пожалуй, наиболее сложная часть реконструкции грамматики именно потому, что нам приходится думать о том, как несколько тысяч лет назад могло строиться предложение в праязыке. Безусловно, следы такого рода строения предложений мы можем отыскать и в современных языках. Но это сфера, которая очень быстро меняется. Если в языке первого тысячелетия до нашей эры предложения строились одним образом, это совершенно не значит, что мы можем тот же самый порядок слов воссоздать для праязыка. Или те же самые синтагмы воссоздать для праязыкового состояния.
6
Одним из инструментов для воссоздания праязыкового синтаксиса могут являться, например, идиоматические выражения. Для многих древних индоевропейских языков воссозданы одни и те же сакральные формулы и некоторые идиомы, которые почти одинаково строятся в нескольких языках. Например, в санскрите, древнегреческом и латыни. Этого вполне достаточно для того, чтобы предположить примерно такое же строение фразы в индоевропейском праязыке. Но задача усложняется там, где у нас нет древних языков как материала для реконструкции. Потому что, если мы работаем с языками Южной и Центральной Америки или тропической Африки, мы не можем говорить о том, что мы обладаем историческим материалом. Наши старейшие записи на этих языках датируются в лучшем случае XIX веком, а то и концом XX. Безусловно, оперируя исключительно современным материалом, значительно сложнее получить качественный результат, и есть необходимость усовершенствования методик для того, чтобы реконструировать праязыковое состояние.
Для многих лингвистов все-таки праязык остается неким конструктом, который не имеет отношения к реальности. Но реконструкция существует для того, чтобы нам показать каким был язык наших предков, то есть какова была их языковая картина мира, как они мыслили. Таким образом, мы не можем говорить, что это просто конструкт, существующий сам для себя.
7
Сторонники теории моногенеза утверждают, что все языки мира произошли из единого источника. Я тоже сторонник теории моногенеза. Есть отдельные элементы, – скорее, словаря – которые позволяют предположить, что, видимо, так оно и было. Это слова, которые очень стабильны в языке и могут сохраняться очень длительное время. Пожалуй, на сегодняшний день наука не обладает методологическим инвентарем для того, чтобы оперировать этим с большей или меньшей степенью доказательности с тем, чтобы предположить, как именно выглядел общечеловеческий праязык. Пока еще методика не проработана, но это не значит, что это невозможно сделать. Когда-то мы говорили о том, что невозможно реконструировать язык на уровне 10-12-тысячелетней давности. Сейчас это можно сделать с помощью методов дальнего сравнения. Когда-нибудь сравнительное языкознание доживет и до момента, когда методика позволит обратиться и к праязыку человечества и действительно подтвердить верность или опровергнуть теорию моногенеза.
Кирилл Бабаев, кандидат филологических наук, сотрудник Института востоковедения РАН, директор Фонда ФЛИ, вице-президент Общества востоковедов России.