Проблема вечной гибели и вечного ада –
самая мучительная из проблем, которые могут
возникнуть перед человеческим сознанием.

(Н.А. Бердяев, «Самопознание»)

Несколько месяцев назад на православном портале «Богослов» появилась статья студента Московской Духовной Академии РПЦ МП Платона Кузьмина под названием «О бесконечности мук»[i], в которой автор, озабоченный тем, что, как он пишет, «в настоящее время среди некоторых богословов существует тенденция утверждать и обосновывать тезис о том, что вечные муки всех грешников будут иметь конец», на основании анализа решений двух поместных соборов в Константинополе (536 и 543 гг.) обосновывает противоположное утверждение, а именно: муки грешников будут бесконечными.

Вообще надо заметить, что вопрос, поднятый для рассмотрения в статье, – о вечных мучениях в аду грешников – не так часто делается предметом широкого обсуждения в современном Православии. А поводом для этого может быть хотя бы тот факт, что в отношении этого вопроса отсутствует единодушие среди православных верующих. И в этой связи нельзя не вспомнить слова апостола Павла: «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений» (1 Коринфянам 1:10, Синодальный перевод Библии).

Итак, что же можно видеть в отношении этого вопроса?

С одной стороны:

«Пройдут биллионы лет – это только начало блаженств для чистых сердцем… Пройдут биллионы лет страданий в аду – это только начало мучений для падших, и конца им не будет…»[ii] .

«Будущие награды и наказания равно вечны… Одним Божественная Правда воздаёт вечную жизнь, а другим – вечное мучение»[iii] .

«Для людей неверующих и для нераскаянных грешников жизнь будущего века будет состоянием вечного мучения. Это мучение грешников будет происходить от удаления их от Бога, от ясного представления своих грехов, от сильного мучения совести, от пребывания вместе со злыми духами, где будет огонь вечный неугасимый»[iv] .

Но с другой стороны:

«Весь Новый Завет свидетельствует против той мысли, будто Геенна – некая непреходящая реальность, противоположная Царству. Она есть “смерть вторая”, небытие, уход в ничто»[v].

«Скажем прямо: идея вечного ада и вечных мучений для одних, вечного блаженства для других – безразличного к страданию других, не может больше в живом и обновлённом христианском сознании оставаться таковой, как её некогда изображали наши катехизисы и наши официальные учебники богословия. Это устаревшее понимание, пытающееся опираться на евангельские тексты, трактует их буквально грубовато, материально, не вникая в их духовный смысл, скрытый в образах и символах. Это понятие представляется всё больше и больше нетерпимым насилием над совестью, мыслью и верой христианина… Давно пора покончить со всеми этими чудовищными утверждениями прошедших веков, которые творят из нашего Бога то, что Он не есть: “внешнего” Бога, который лишь “аллегория” земных царей и ничего больше. Педагогика устрашения и ужаса больше не эффективна. Наоборот, она загораживает вход в Церковь многим из тех, кто ищет Бога любви»[vi] .

Интересно отметить, что, как пишет современный логик и философ С.К. Абачиев, «в “Слове о смерти” святитель Игнатий Брянчанинов (1807–1867) положение о бесконечности адских мук пытается обосновать апелляциями к доказательности математических знаний»: «Это положение о бесконечности адских мук заимствовано из известной математической теории о бесконечном. К этой теории мы обращается часто, чтобы по возможности правильно и точно объяснить отношения тварей к Творцу, в собственном смысле непостижимые и необъяснимые»[vii] .

Было бы, конечно, нелогично в этой связи не упомянуть официальную точку зрения РПЦ по этому вопросу. А она выражена в «Пространном Православном катехизисе Православной Кафолической Церкви» святителя Филарета Московского (Дроздова) (1782–1867), где в разделе «О двенадцатом члене Символа веры» записано: «Неверующие и беззаконники будут преданы вечной смерти, или, иначе сказать, вечному огню, вечному мучению, вместе с диаволами»[viii]. Итак, отсюда предельно ясно следует вечность (или бесконечность) мучений грешников.

Как видно, несмотря на недвусмысленное официальное мнение по поводу рассматриваемого вопроса, некоторые православные верующие считают возможным иметь собственное, отличное от официального мнение.

Так кто же прав? Вопрос этот носит не просто умозрительный характер. По сути, то, как на него отвечает человек, может указывать на его человечность. Но об этом немного позже.

Вступив в переписку с автором упомянутой статьи и сославшись на вышеприведенные цитаты, я задал ему тот же вопрос: «Так кто же прав?» Вот ответ П. Кузьмина: « В VI веке дважды (!) Поместные Соборы анафематствовали тех, кто считает, что мукам нераскаянных грешников будет конец… 10-ый анафематизм Собора 1082 года, решения которого вошли в чин "Торжества православия", направлен против отрицающих вечность ада. Мучения грешников надо рассматривать не только с точки зрения юстиции, а с точки зрения учения о свободе человеческой воли. Как писал К.С. Льюис, "есть только два вида людей: те, кто говорит Богу: “Да будет воля Твоя” и те, кому Бог говорит: “Да будет воля твоя”. Все, кто в аду, сами его выбрали". Бог насильно никого к Себе не гонит. "Невольник – не богомольник". Там, где есть реальная возможность получить Благо, есть и реальный риск его лишиться. И крайне вредно для духовной жизни пребывать в иллюзии, что этого риска нет.

А мнение о. А. Меня ("уход в небытие") противоречит учению Церкви о бессмертии человеческой души и свидетельству Священного Писания о том, что Бог не отказывается от Своего творения, "ибо Он создал все для бытия" (Премудрость, 1:14). Что Он сотворил – то сотворил. Уход в небытие как раз означал бы нелюбовь. А Бог есть любовь» .

Возможно, кому-то из читателей такой ответ покажется удовлетворительным, но о себе я такого сказать не могу. Причины этому следующие.

Во-первых, что касается способности К.С. Льюиса высказывать подчас парадоксальные и остроумные утверждения, то в этом никто из тех, кто знаком с его творчеством, я думаю, не сомневается.

И всё же, на мой взгляд, апеллировать к приведенной фразе Льюиса – не самый лучший вариант. Я полностью согласен в том, что вопрос наказания грешников «надо рассматривать, не только с точки зрения юстиции, а [также] с точки учения о свободе человеческой воли». Но почему свободный выбор человека не служить Богу обязательно означает вечные мучения в аду, а не просто вечное небытие? Неужели каждый, кто живёт, не исполняя волю Бога, является вором, убийцей, прелюбодеем, закоренелым лжецом и т.д.? Но вернёмся к приведенному высказыванию Льюиса. На мой взгляд, здесь имеет место необоснованная дихотомия: «есть только два вида людей». Действительно ли есть только два вида людей? А как быть, например, с огромным числом людей, страдающих неизлечимыми психическими болезнями, не способными адекватно воспринимать окружающую действительность (такие люди даже с точки зрения человеческого правосудия не могут нести ответственности за совершённые преступления), а также – со слепоглухонемыми людьми, практически отрезанными от всякой информации? А с людьми, воспитанными в такой культурной и религиозной традиции, где понятие о Едином Боге-Творце как Личности вообще отсутствует (буддизм, даосизм, синтоизм и т.д.), и таких людей многие и многие миллионы? Упомянутые категории людей, очевидно, не могут сказать Богу: «Да будет воля Твоя». Примеры других категорий людей, которые также не могут сказать Богу: «Да будет воля Твоя» в силу тех или иных объективных причин, можно приводить и дальше. Означает ли это, в таком случае, что они принадлежат ко второму, с точки зрения Льюиса (а также разделяющего его мнение П. Кузьмина, автора статьи «О бесконечности мук»), виду людей, осуждённых на вечные мучения в аду?

Далее. Могу легко согласиться с мыслью П. Кузьмина о том, что «там, где есть реальная возможность получить Благо, есть и реальный риск его лишиться». Но почему лишиться блага – это обязательно вечные мучения в аду? Почему вечное небытие не может быть лишением права получить вечное Благо?

И уж совсем озадачивает вывод П. Кузьмина, сделанный в связи с мнением А. Меня об «уходе в небытие» грешников вместо их вечных мучений. Если, как пишет П. Кузьмин,«уход в небытие как раз означал бы нелюбовь. А Бог есть любовь», то неужели неуход в небытие грешников (а их вечные мучения в аду), означает любовь? Не хочется выглядеть грубым, но никак невозможно отделаться от мысли, что здесь имеет место какая-то извращённая логика.

Среди современных православных богословов наиболее последовательным в том, чтобы приписывать мучениям в аду конечный характер, следует считать, наверное, профессора Московской Духовной Академии А.И. Осипова, известного популяризатора Православия, который часто подвергается обструкции со стороны наиболее консервативно настроенных православных верующих за нестандартность своих взглядов. Так, А.И. Осипов в поддержку своей позиции ссылается на таких имеющих статус святых отцов Церкви, как Афанасий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Исаак Сирин, Ефрем Сирин, Иоанн Златоуст и др. и отмечает, что они не были осуждены Церковью за свои взгляды о конечности мучений в аду грешников. В частности, об этом он говорит в своём интервью «9 вопросов о смерти», размещённом на его персональном сайте[ix].

А священник Георгий Максимов пишет, что «подобные мысли можно обнаружить также у Дидима Слепца, Евагрия Понтийского, Феодора Мопсуестийского и Диодора Тарсийского»[x].

При этом хотелось бы обратить внимание на то, что упомянутый автор, статья которого посвящена рассмотрению вопроса о вечности адских мук в работах православных богословов XX века, называет своих «братьев во Христе» «эсхатологическими оптимистами». Может показаться, что это всего лишь снисходительно-терпимый эпитет в адрес своих единоверцев, мнение которых не совпадает с официальной позицией Церкви, однако, весь тон статьи показывает совершенно иное. Так, порой священник Г. Максимов даже не пытается скрыть свой сарказм: « Прежде чем переходить к пространному исследованию, хочется отметить первое, что настораживает в позиции "эсхатологических оптимистов" – точку зрения, с которой они рассматривают проблему. Это обсуждение с позиции людей, которые твёрдо знают, что уж они-то точно в ад ни при каких условиях не попадут. Выглядит всё это так, что стоя одной, если не двумя ногами уже в раю, "оптимисты" щедро расточают милосердие Божие, придумывая, под каким бы предлогом помиловать несчастных падших ангелов и тех из людей, кому повезло чуть меньше, чем им. Хочется искренне верить, что после Всеобщего Воскресения и Страшного Суда "богословы-оптимисты", вкупе со своими приверженцами действительно окажутся по правую сторону»[xi] .

Ещё один пример того, как мнение современного православного богослова расходится с официальной церковной позицией, – священник Георгий Кочетков, ректор Свято-Филаретовского православно-христианского института, который так высказывается по поводу вопроса вечности мук в аду: «Остановимся на этих понятиях: "мука вечная" и "Жизнь вечная". Дело в том, что слово "вечность" в обоих случаях звучит одинаково, но важные нюансы его смысла различны. Когда речь идёт о "муке вечной", этому слову придаётся значение, которое сродни бесконечности, той "дурной бесконечности", что принадлежит только этому миру и злу в нём… Хорошо только, что ожидается светопреставление, что мир сей преходящ… Значит и на самом деле "вечность" мук – не совсем вечность… А вот "Жизнь вечная" – непреходяща, не бесконечна, а в точном смысле слова вечна, подобно тому, как мы говорим о Боге, что Он вечен, а не бесконечен, ибо Он по отношению ко времени трансцендентен. Здесь слово "вечность" является понятием вневременным»[xii] .

Интересно также заметить, что в своём интервью интернет-изданию «Интерфакс-Религия» в марте 2008 года митрополит Иларион Алфеев говорит о том, что противником идеи вечного ада был известный богослов и православный миссионер митрополит Антоний Сурожский (Блум) (1914–2003), «который считал, что если бы дьяволу удалось "создать независимое от Бога, самостоятельное вечное царство", то это была бы его победа над Богом: "параллельно с Богом он осуществит то, чего хотел, он будет нераздельный царь вечного, со-вечного ада"»[xiii]. Следует к этому добавить, что митрополит Антоний Сурожский в ответ на заданный ему вопрос о его «отношении к учению, которое говорит, что грешники будут прощены в итоге и что ад несовместим с представлением о вечности», обращает внимание на то, что, по его мнению, необходимо учитывать возможное отличие, «когда мы употребляем слово "вечность" применяя его к Богу или твари»[xiv]. Он, подобно упомянутому выше Г. Кочеткову, поясняет: «В некотором смысле, нет соизмеримости между Божией вечностью и тварной вечностью: тварная вечность укладывается в пределы времени; Божия вечность никакого отношения к времени не имеет».

При этом сам Иларион Алфеев говорит о «реальности ада, его существования для грешников и даже возможности его вечного существования» и пытается увязать этот вопрос с Божьей любовью, ссылаясь на упомянутого выше Исаака Сирина, который «писал о том, что грешники в аду отнюдь не лишены любви Божией. Напротив, любовь даруется всем одинаково: и праведникам в царстве небесном, и грешникам в геенне огненной. Но для первых она становится источником радости и блаженства, для вторых источником мучения».

П.Н. Евдокимов (1900–1970), профессор нравственного богословия в Свято-Сергиевском православном институте в Париже, высказывается практически в том же духе, что и Антоний Сурожский: «Общепринятое понятие о вечных мучениях представляет собой лишь школьное мнение, упрощенческое богословие ("наказующее"), которое пренебрегает глубиной таких текстов, как Ин 3:17  и 12:47. Можно ли себе представить, что наряду с вечностью Царствия Божьего Бог любви готовит вечность ада, что было бы в каком-то смысле провалом Божественного замысла, победой, хотя бы частичной, зла?»[xv] .

Следует также отметить, что некоторые православные верующие избегают касаться этой темы и не готовы откровенно отвечать на ясно поставленный вопрос о том, придерживаются ли они взгляда на бесконечность мучений в аду грешников. Так, например, известный православный библеист и публицист Андрей Десницкий в личной переписке на заданный ему таким образом вопрос предпочёл отшутиться:

«Я даже представить себе вечность не могу, не то, чтобы утверждать, как оно там будет:)». Попытка сформулировать вопрос несколько иначе («Вам ближе чья позиция: архимандрита Амвросия (Юрасова) или А. Меня?») также не увенчалась успехом – ответ был таков: «Я ответил, как мог». А популярный православный писатель, публицист и ведущий программ на радио «Радонеж» Сергей Худиев вообще проигнорировал этот вопрос.

Очень показательно отношение к идее вечных адских мук выдающегося религиозного мыслителя Н.А. Бердяева (1974-1948): «В моём отношении к христианству я делил людей на сторонников и противников ада. Этим определялась моя оценка христиан… В основании моего отвращения к учению о вечных адских муках лежит, вероятно, моё первичное чувство жалости и сострадания, невозможности радости и блаженства, когда существует непомерное страдание и мука». И далее:

«Наибольшее противление у меня вызывает всякая объективация ада и всякая попытка построить онтологию ада, что и делают традиционные богословские учения. Я вижу в этом догматизирование древних садических инстинктов человека… Существование ада означало бы самое сильное опровержение существования Бога, самый сильный аргумент безбожия»[xvi] . Другой русский религиозный философ, Н.О. Лосский, высоко оценивает высказывания Н.А. Бердяева относительно идеи вечных мук в аду: «Исключительно ценно утверждение Бердяева о том, что учение об ужасных муках ада, безнадёжных и вечных, носит садистский характер… Замечательная черта философии Бердяева состоит в защите той истины, что христианство – религия любви и, следовательно, свободы и терпимости»[xvii].

А богослов протоирей С.Н. Булгаков (1987 – 1944) в своей книге «Свет невечерний» называет (возможно, не без горькой иронии) учение о вечных мучениях в аду «уголовно-исправительным кодексом теологии»[xviii].

Так в чём же, собственно, состоит тест на человечность, как заявлено в названии статьи?

Для ответа на этот вопрос хотелось бы обратиться к одному из понятий математической статистики, используемому для проверки статистических гипотез, когда с некоторой вероятностью ошибки выносится решение о достоверности того или иного утверждения (предположения). Приведём примеры, иллюстрирующие это понятие. Пример из области медицины: если тесты, предназначенные для диагностики заболевания пациента, дают положительный результат (т. е. показывают наличие заболевания у пациента), когда на самом деле пациент этим заболеванием не страдает, то это будет ошибкой первого рода. С другой стороны, если упомянутые тесты показывают, что пациент не имеет предполагаемого заболевания, когда на самом деле оно у него есть, то речь идёт об ошибке второго рода. Другой пример – из области компьютерной безопасности: когда при авторизации легальный пользователь классифицируется как нелегальный (злоумышленник), имеет место ошибка первого рода, а когда нелегальный пользователь классифицируется как легальный, – ошибка второго рода[xix].

Как видно из приведенных примеров, более опасной с точки зрения последствий является ошибка второго рода. Как это касается рассматриваемого вопроса с точки зрения человечности?

Если вечные мучения в аду реальны, а человек считает, что это не так, т.е. что Бог, который, согласно Библии, есть любовь (1 Иоанна 4:8, Синодальный перевод), не может так поступить с грешниками, то это – ошибка первого рода. Если же на самом деле мучения в аду не вечны (либо же их нет как таковых, а участь нераскаявшихся грешников – небытие, прекращение существования), а человек считает, что эти мучения вечные, то это – более опасная для человека (как было показано выше) ошибка второго рода.

В чём же состоит эта большая опасность? На наш взгляд, она заключается в том, что в этом случае человек рискует недооценить Божье милосердие, которое, согласно Библии, «торжествует над судом» (Иакова 2:13, Современный перевод). Проще говоря, лучше с точки зрения человечности переоценить Божье милосердие (ошибка первого рода), чем его недооценить (ошибка второго рода).

Читателю данной статьи, очевидно, станет ясно, что её автор является противником идеи вечных мучений в аду грешников, но в то же время он не причисляет себя к числу (как выразился автор одной из процитированных статей) «эсхатологических оптимистов», полагающих, что в конечном итоге спасение, как приобщённость к Божественной жизни, будет дарована всем. Может возникнуть вопрос: а разве может быть какой-то иной вариант? На наш взгляд, о нём вполне определённо говорит Библия: «Праведные будут жить на земле, и непорочные пребудут на ней, а беззаконные будут истреблены с земли, и вероломные искоренены из нее» (Притчи 2:21-22, Синодальный перевод). Кроме того, относительно тех, кто «не повинуется Радостной Вести о Господе нашем Иисусе», говорится, что «приговором им будет вечная гибель: они будут удалены от лица Господа и сияния Его славы и силы» (2 Фессалоникийцам 1:9, Современный русский перевод (издание РБО 2011 г.)). Говоря просто, те, кто сознательно грешат и не раскаиваются, отделяя таким образом себя от Божьей любви, прекратят своё существование, поскольку «возмездие за грех – смерть» (Римлянам 6:23, Синодальный перевод).

На наш взгляд, для всех тех, кто соглашается с мыслью о том, что грешников ждут вечные мучения в аду, и хочет при этом оставаться последовательным христианином, необходимо серьёзно задуматься над следствием, которое неизбежно вытекает из этой идеи. Итак, любой, кто считает себя христианином, должен руководствоваться любовью к ближним (и к врагам – в том числе). Это аксиома. Следовательно, он просто обязан изо дня в день буквально тормошить людей в связи с тем, ЧТО им угрожает. Почему же сегодня никто (по крайней мере, абсолютное большинство) из тех, кто верит в вечные мучения в аду грешников, буквально не кричит об этом отовсюду?!

А это могло бы быть (хотя бы в некоторой степени) показателем их человечности…