Седьмое слово
Во всем послушен зову естества,
От голода младенец ищет мать.
С природой связан узами родства,
Он Божий мир стремится познавать.
Вот два стремленья: тела и души -
В нас вложены с рождения Творцом.
Нам счастие себе не
заслужить,
Коль мы одним из них пренебрежем.
Ребенок тянет ручки ко всему,
Внимает пенью, музыке, стихам.
И пищу любопытству своему
Со временем уже находит
сам.
Но почему так быстро повзрослев,
К природе мы теряем интерес?
Погаснет взор, в тоске отяжелев,
Померкнет мир открытий и чудес.
Мы приземлили души, мы сочли
За жизнь - аульных
распрей череду.
Мы книгу мирозданья не прочли,
А погрузились в мелкую вражду.
На все готов бессмысленный ответ:
«Пусть каждый лишь своим умом живет»!
И мудрого доверчивый совет
Напыщенный невежда отметет.
Не видят люди в знаниях добра
Не смотрят дальше носа своего.
И детских дней далекая
пора
Мне кажется прекраснее всего.
Восьмое слово
Кто внемлет нынче гласу мудрецов,
И рад учиться истинам святым? -
Начальник глух.
Надменное лицо
Он обращает
равнодушно к ним.
Ведь власти
добивается лишь тот,
Кто любит сам с восторгом
поучать
И бий проходит, выпятив живот,
Всегда готовый, как пророк, вещать.
Быть может, ищет знаний богатей,
Желая их ко
злату приложить? -
Но деньги для
него всего нужней,
Он даже Бога хочет подкупить.
Святую веру,
родину, народ,
Отвагу и
решительность в глазах
Все заменяет
богатею скот:
Он день и ночь
печется о стадах.
Злодей и вор,
как камень, будет глух
Меж ним и словом
истины – стена.
Он словно
потерял однажды слух
И совесть в нем,
как будто, сожжена.
Мудрец для
сильных мира, как чужой,
Он досаждает
биям и князьям.
И лишь бедняк
останется со мной
Внимать
правдивым и святым словам.
Но как ему я
стану досаждать
Рассказами о
славе прошлых дней
И тяжесть
поучений возлагать
На плечи, что
поникли от скорбей?
Девятое слово
По своему рождению казах,
Я ныне странно к братьям отношусь:
К ним больше нет
любви в моих очах,
Но в неприязни к ним не признаюсь.
Как не любить народа
своего?
Я восхищаться б им не уставал
Коль, сердцем зная все черты его,
Нашел средь них
достойные похвал.
А, если б презирал я свой народ,
Я не общался б с ними никогда
И не открыл бы пред глупцами рот,
Молчанием спасаясь от
стыда.
Но, братья, - я не
мог оставить вас!
И, не питая призрачных надежд,
Я с вами встречу свой последний час,
Непонятый в собрании невежд.
В досаде стал я хмур и нелюдим,
Здоровый телом – духом омертвел.
Пока еще кажусь
жильцом земным,
Но мрак могильный сердцем овладел.
Сержусь – но гнева мне недостает
Смеюсь – но сердце мертвое молчит.
И речь моя, едва открою рот,
Как бы чужая, тихо прозвучит.
Чего я жду на стороне родной?
Ее покинуть старцу силы нет.
Но может, чудо сотворят со мной
Мои казахи из грядущих
лет?
Десятое слово
С надеждой робкой счет ведя годам,
Семья казаха молится и ждет
Когда же Бог опору старикам -
Им сына и наследника пошлет?
И лишь отца придется схоронить
И мать окончит тягостные дни
За них молитвы будет возносить
Наследник их достатка и любви.
Но кто в семье поручится всерьез
Что Бог им сына доброго подаст?
Они прольют, быть может, море слез
И проклянут его рожденья час.
И кто из них подумал иногда,
Что груз своих ошибок и грехов,
Не ведая сомнений и стыда
На плечи сына возложить готов?
Зачем тебе молитвы сыновей?
Твое добро века переживет
А коль твоя душа угля черней
И сын тебя добром не помянет.
Лелея детство сына своего
Какой ты подаешь ему пример?
Усердно учишь грамоте его
И злобою питаешь, лицемер!
Неправедно богатством завладев
Ты не найдешь покоя для себя
Наследник твой, в науках преуспев,
С позором отречется от тебя.