Уильям Сомерсет Моэм – «исповедь» писателя
Произведения Уильяма Сомерсета Моэма – писателя с мировым именем, жившего на рубеже XIX–XX столетий, – сложно назвать светлыми и добрыми. Однако они не оставляют равнодушными миллионы читателей. О таланте известного англичанина и о его духовном поиске, запечатленном в его книгах, пишет доктор исторических наук, кандидат богословия, профессор Ивановского филиала Института управления А.А. Федотов.
Статья

Рубеж XIX–XX столетий был сложным для всего мира, ощущавшего приближение катастрофических событий. Для Британской империи, внешне еще находившейся на пике своего могущества, он знаменовал и формирование нового мироощущения англичан, что нашло свое отражение в произведениях литературы. Дальнейший отход от христианских ценностей в пользу мифов глобального мира, примитивизма которых не замечали обвинявшие в примитивности христианство, требовал и появления проповедников этих мифов – искренних, убежденных в своей правоте, талантливых, глубоко видящих жизненные процессы. Но нередко, обладая талантом, они создавали произведения намного более глубокие, чем та идейная почва, которая составляла основу мировоззрения их авторов. В этой связи очень интересно посмотреть на творчество известного английского писателя У.С. Моэма.

Уильям Сомерсет Моэм прожил очень долгую жизнь: он родился в январе 1874 года, а умер в декабре 1965 года. Можно сказать, что он пережил Британскую империю, как великую державу. Впрочем, вряд ли можно назвать его патриотом. Cам Моэм писал: «Я люблю Англию, но никогда не чувствовал себя там вполне дома. Англичан я стеснялся. Англия была для меня страной обязанностей, которые мне не хотелось исполнять, и ответственности, которая меня тяготила. Чтобы почувствовать себя свободным, мне нужно отдалиться от родины хотя бы на ширину Ла-Манша. Есть счастливцы, умеющие обрести свободу внутри себя; я, не обладая их духовной силой, нахожу ее в путешествиях»[1]. В молодости он пробовал себя на медицинском поприще, в годы Первой мировой войны был резидентом английской разведки. Но главным делом его жизни были литература и драматургия, которыми он занимался профессионально, написав 78 книг. Писать было для него потребностью: «писать для меня было такой же инстинктивной потребностью, как дышать»[2]; «писать было для меня с самого начала так же естественно, как для утки – плавать. Я до сих пор удивляюсь, что я – писатель; к этому не было никаких причин, кроме непреодолимой склонности, а почему такая склонность во мне возникла – непонятно»[3].

У.С. Моэм один из самых популярных авторов 1930-х годов, тонкий психолог, автор некоторых удивительных по своей глубине книг, в которых жизненная правда повествования оказывается зачастую намного сильнее попыток автора обрисовать ее сквозь призму своего мироощущения. Блестящие по своей психологической глубине «Бремя страстей человеческих», «Луна и грош», «Подводя итоги» показывают многое и из того, что самому автору не было видно. По поводу авторского восприятия собственных произведений В.П. Океанский писал (не в связи с У.С. Моэмом): «Но стоит тут обратить серьёзное внимание и на возможные возражения в наследии величайших русских философов, столь разных, как, например, метафизик отец Павел Флоренский и феноменолог И. А. Ильин: первый из них писал, что «сочинитель не есть надёжный толковник своего труда, и сказать чтоименно написал он, нередко может с меньшей уверенностью, нежели любой из внимательных его читателей» («Пути и средоточия»); второй же отмечал, что «художник часто знает о своём произведении меньше, чем его произведение ”высказывает“ о самом себе» («О чтении и критике»)»[4].

Историю начала потери своей веры Моэм передает в романе «Бремя страстей человеческих»: мальчик молится об исцелении своей больной ноги, сопровождая свое обращение к Богу массой суеверных ритуалов: «на этот раз Филипп принял и другие меры, чтобы его заветное желание было исполнено: он загадывал его, глядя на молодой месяц или на коня в яблоках; ждал, не упадет ли звезда; во время короткой побывки дома им как-то подали курицу, и он ломал дужку с тетей Луизой, загадывая снова и снова, чтобы его нога стала здоровой, как у других. Бессознательно он взывал к богам куда более древним, чем Бог Израилев. Он засыпал Всевышнего своими молитвами во всякое время дня, когда бы он об этом не вспомнил, но всегда в одних и тех же выражениях: ему почему-то казалось, что точность слов очень тут важна. Однако скоро он начал чувствовать, что и теперь его веры не хватает. Он уже не мог подавить в себе сомнения. И дело кончилось тем, что свой личный опыт он возвел в общее правило. <…> Текст, где говорилось, что вера движет горами, был лишним примером того, что в книгах пишется одно, а на деле выходит совсем другое»[5].

В книге «Подводя итоги» писатель описывает и дальнейшее развитие идей, заставивших его порвать с религией. Он пишет про своего дядю-священника, что «к нему наезжали священники из соседних приходов. Одного из них суд графства приговорил к штрафу за то, что он морил голодом своих коров, другого уволили за пьянство. Меня учили, что все мы ходим под Богом и что первый долг человека – заботиться о спасении души. Я видел, что ни один из этих священников не делает того, к чему призывает в своих проповедях. Как ни горяча была моя вера, мне до смерти надоело ходить в церковь сначала дома, потом в школе»[6]. С детства воспитанный в том, что все, кроме англикан, пойдут в ад, оказавшись в Германии, где ему встретилось много истово верующих католиков, молодой Моэм задумался, что «вполне мог бы родиться на юге Германии и тогда, безусловно, был бы воспитан в католической вере. Мне показалось обидным, что в этом случае я без всякой своей вины был бы осужден на вечные муки. <…> верования, внушенные мне с детства, крепко переплелись друг с другом, и когда одно из них стало казаться нелепым, остальные разделили его участь. Все жуткое сооружение, основанное не на любви к Богу, а на страхе перед адом, рассыпалось как карточный домик»[7].

В этой же книге Моэм пытается дать и более весомые основания своего неверия, которые, чем больше он их приводит, тем более шаткими представляются: «Я лично не могу поверить в Бога, который на меня сердится за то, что я в Него не верю. Я не могу поверить в Бога, у которого нет ни чувства юмора, ни здравого смысла. <…> Но хотя люди приписывают Богу недостатки, которых сами стыдились бы, это еще не доказывает, что Бога нет. Это доказывает только, что религии, принятые людьми – лишь просеки, теряющиеся в непроходимой чаще»[8].

Подавленное религиозное чувство иногда невольно прорывалось у Моэма в его произведениях. Так в «Острие бритвы» он описывает ощущения героя, от лица которого ведет повествование (предполагается, что это он сам), когда в соседней комнате католический епископ причащает умирающего: «Я остался один. Снова послышался голос епископа, и я понял, что он читает отходную. Потом снова молчание – это Элиот вкушал крови и тела Христова. Сам я не католик, но всякий раз, бывая на мессе, я испытываю чувство трепетного благоговения, должно быть унаследованного от далеких предков, когда звоночек служки возвещает, что священник поднял для обозрения святые дары; и сейчас меня также пронизала дрожь, как от холодного ветра – дрожь восторга и страха»[9].

В том же «Острие бритвы» священник говорит главному герою (так и кажется, что и автору): «если человек поступает как верующий, вера будет ему дана; если он молится искренне, сомнения его рассеются <…> Возможно, я знаю вас лучше, чем вы сами себя знаете. Стена, отделяющая вас от веры, не толще листка папиросной бумаги»[10].

В 1938 году Моэм написал «Подводя итоги» – в какой-то мере главную свою книгу. Потребность «исповеди» он объясняет в ней так: «Я пишу эту книгу, чтобы вытряхнуть из головы некоторые мысли, которые что-то уж очень прочно в ней застряли и смущают мой покой. Я не стремлюсь никого убеждать. У меня нет педагогической жилки, и, когда я что-нибудь знаю, я не испытываю потребности поделиться своими знаниями. Мне более или менее все равно, согласны ли со мной другие. Разумеется, я считаю, что я прав – иначе я бы не думал так, как думаю, – а они не правы, но их неправота меня мало трогает. Не волнуюсь я и тогда, когда обнаруживаю, что мое суждение идет вразрез с суждением большинства. Я до некоторой степени доверяю своему инстинкту»[11]. Впрочем, писатель не хотел полностью открыться в этой книге, при этом пытаясь доказать, что это и в принципе невозможно сделать, а те вещи, которые говорить другим не хочется – в сущности малозначимы: «У меня нет ни малейшего желания обнажать свою душу, и я не намерен вступать с читателем в слишком интимные отношения. Есть вещи, которые я предпочитаю держать про себя. Никто не может рассказать о себе всю правду. Тем, кто пытался открыть себя людям, не только самолюбие мешало рассказать всю правду, но и самая направленность их интереса; от разочарования в самих себе, от удивления, что они способны на поступки, казалось бы ненормальные, они без нужды раздувают эти эпизоды, более обыденные, чем это им представляется»[12].

В этой книге Моэм не может не уделить самого пристального внимания вере. Он пишет: «и выходит, что ни одно из доказательств существования Бога не выдерживает критики. Но если нельзя доказать, что Бог есть, это еще не доказывает, что Его нет. Остается в силе чувство благоговейного страха, чувство беспомощности человека и стремление достичь гармонии между собой и вселенной. А именно эти чувства, скорее чем поклонение силам природы или культ предков, магия или этика, лежат в основе религии. Нет оснований полагать, что все желаемое существует, но было бы жестоко отрицать за человеком право верить в то, чего он не может доказать. Пусть человек верит сколько угодно, лишь бы он знал, что вера его бездоказательна. Тот, кто по природе своей ищет утешения и любви, которая поддерживала бы его и подбодряла, – тот, думается мне, не требует доказательств и не нуждается в них. Ему достаточно интуиции»[13].

Итог многолетних духовных поисков писателя, честно пытавшегося понять сущность человеческой природы, смысл человеческой жизни, – приближение к отвергнутому им в юности христианству, но без Христа и даже без Бога: «Доброта – единственная ценность, которая в нашем мире видимостей как будто имеет основания быть самоцелью. Добродетель сама себе награда. Мне стыдно, что я пришел к столь банальному выводу. При моей врожденной любви к эффектам я хотел бы закончить эту книгу каким-нибудь неожиданным парадоксом или циничной эпиграммой, которая дала бы читателю повод с усмешкой заметить, что он узнает мою манеру. А выходит, что мне почти нечего сказать сверх того, что можно прочесть в любых прописях или услышать с любой церковной кафедры. Я проделал долгий кружной путь, чтобы прийти к тому, что всем уже было известно»[14].

В своих тезисах Моэм очень созвучен с родившимся как и он в 1874 году Гилбертом Кийтом Честертоном. Результат долгих духовных поисков Честертона – осознание того, что то, что он искал, всегда было рядом: «Я охотно сознаюсь во всех дурацких предрассудках конца ХІХ века. Как все важничающие мальчики, я пытался опередить век. Как они, я пытался минут на десять опередить правду. И я увидел, что отстал от нее на восемнадцать веков. По-юношески преувеличивая, я мучительно возвышал голос, провозглашая мои истины, – и был наказан как нельзя удачнее и забавнее: я сохранил мои истины, но обнаружил, что они не мои. Я воображал, что я одинок, – и был смешон, ибо за мной стояло все христианство. Может быть, прости меня Господи, я пытался оригинальничать, но я создал только ухудшенную копию традиционной веры»[15]. И в то же время, в отличие от Честертона, Моэм не решается сделать дальнейшие шаги навстречу Христу.

Однако ему удается от юношеского максимализма прийти к терпимости к людям. В «Острие бритвы» он говорит: «Когда я хорошо отношусь к человеку, я могу скорбеть о его грехах, но на мое отношение к нему это не влияет»[16]. А в «Подводя итоги» Моэм восклицает: «Люди страстны, люди слабы, люди глупы, люди жалки; обрушивать на них нечто столь грандиозное, как Божий гнев, представляется мне в высшей степени бессмысленным. Прощать людям их грехи не так уж трудно. Стоит поставить себя на их место, и почти всегда можно понять, что толкнуло их на тот или другой недозволенный поступок, а значит, и найти для них оправдание»[17].

Разум писателя остановил движения его души, что в итоге привело к трагическому ощущению нереальности собственной жизни: «Когда я оглядываюсь на свою жизнь с ее успехами и срывами, ее бесчисленными ошибками, ее обманами и свершениями, радостями и горестями, она кажется мне до странности нереальной. Она призрачна и невещественна. Может быть, мое сердце, нигде не найдя покоя, глубоко затаило древнюю жажду Бога и бессмертия, с которой мой разум не желал считаться»[18].

Уильям Сомерсет Моэм так и не прошел сквозь стену, толщиной в листок папиросной бумаги, отделявшую его от веры – ведь для его материалистического сознания она была также непроницаема, как была бы кирпичная. Но в своих книгах он запечатлел искренний духовный поиск истины и добра, занявший у него не одно десятилетие. Поэтому его книги, которые сложно назвать светлыми и добрыми, но можно назвать честными, и не оставляли равнодушными миллионы читателей.



[1] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 432-433

[2] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 390

[3] Там же. С. 384

[4] Океанский В.П. Средние века продолжаются // На пути к гражданскому обществу. Научный журнал. 2013. № 3-4(11-12). С. 76

[5] Моэм У.С. Бремя страстей человеческих. Л., 1984. С. 53-54

[6] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 519-520

[7] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 520-521

[8] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 531

[9] Моэм У.С. Острие бритвы // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 2. М., 1985. С. 214

[10] Моэм У.С. Острие бритвы // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 2. М., 1985. С. 227

[11] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 383

[12] Там же. С. 382

[13] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 532

[14] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 554-555

[15] Честертон Г.К. Ортодоксия // Г.К. Честертон. Вечный человек. М., 1991. С. 360-361

[16] Моэм У.С. Острие бритвы // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 2. М., 1985. С. 274

[17] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 531

[18] Моэм У.С. Подводя итоги // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 555

Комментарии ():
Написать комментарий:

Другие публикации на портале:

Еще 9