Священный Синод Русской Православной Церкви принял документ «О крещении младенцев, родившихся при помощи суррогатной матери». Фактически в документе подчёркивается осуждение Церковью практики суррогатного материнства — по мнению Синода, это «противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе». В то же время документ гласит, что крещение младенца, рождённого суррогатной матерью, возможно «по желанию воспитывающих его лиц, если таковыми являются либо его «биологические родители», либо «суррогатная мать», только после того, как они осознают, что с христианской точки зрения подобная репродуктивная технология является нравственно предосудительной, и принесут церковное покаяние».
Уже в Основах Социальной Концепции Русской Православной Церкви дается определение суррогатного материнства: «"Суррогатное материнство", то есть вынашивание оплодотворенной яйцеклетки женщиной, которая после родов возвращает ребенка "заказчикам", противоестественно и морально недопустимо даже в тех случаях, когда осуществляется на некоммерческой основе. Эта методика предполагает разрушение глубокой эмоциональной и духовной близости, устанавливающейся между матерью и младенцем уже во время беременности. "Суррогатное материнство" травмирует как вынашивающую женщину, материнские чувства которой попираются, так и дитя, которое впоследствии может испытывать кризис самосознания» (XII.4).
Если мы обратимся к законодательству РФ, то в статье 55, п.9 закона о суррогатном материнстве 2012 дается определение данного метода вспомогательных репродуктивных технологий: «Суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям».
В п.10 этой же статьи закона «Об основах охраны здоровья граждан Российской федерации» дается определение данной вспомогательной репродуктивной технологии: «Суррогатной матерью может быть женщина в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет, имеющая не менее одного здорового собственного ребенка, получившая медицинское заключение об удовлетворительном состоянии здоровья, давшая письменное информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство. Женщина, состоящая в браке, зарегистрированном в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, может быть суррогатной матерью только с письменного согласия супруга. Суррогатная мать не может быть одновременно донором яйцеклетки».
Семейный кодекс Российской Федерации формулирует следующие определения относительно суррогатного материнства. Согласно ст. 51, п.4: «Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)». Согласно статье 52, п.3 «Супруги, давшие согласие на имплантацию эмбриона другой женщине, а также суррогатная мать не вправе при оспаривании материнства и отцовства после совершения записи родителей в книге записей рождений ссылаться на эти обстоятельства».
В соответствии с Федеральным законом Российской Федерации «Об актах гражданского состояния», где определяется порядок регистрации новорожденного в органах ЗАГС, «при государственной регистрации рождения ребенка по заявлению супругов, давших согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, одновременно с документом, подтверждающим факт рождения ребенка, должен быть представлен документ, выданный медицинской организацией и подтверждающий факт получения согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери), на запись указанных супругов родителями ребенка».
Таким образом, процедура суррогатного материнства в России разрешена и регулируется на основе законодательства страны.
Ряд российских юристов Понкин И.В., Еремян В.В., Михалева Н.А., Богатырев А.Г., Кузнецов М.Н., Понкина А.А. дали свою оценку некоторым статьям Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан Российской федерации», в частности, о суррогатном материнстве.
В комментарии к закону говорится о недопустимости создания рассматриваемым Федеральным законом условий для формирования системы аморальной индустрии на суррогатном материнстве (части 1, 9 и 10 статьи 55).
Также в комментарии подчеркивается, что при всей сложности и неоднозначности вопроса о суррогатном материнстве, осуществляемом «по доброй воле», можно привести (не исключено, что дискуссионные) рациональные замечания и возражения нравственного порядка.
Полностью текст Комментария о суррогатном материнстве приводится ниже:
«Закрепление ситуации, когда в силу совершенно очевидного отсутствия в рассматриваемом Федеральном законе каких-либо ограничений и запретов на вынашивание и рождение ребенка по договору на коммерческой основе (за вознаграждение) роль женщины как матери аморально сводится к роли оплачиваемого живого инкубатора в индустрии суррогатного материнства, является совершенно недопустимым, грубейшим образом посягает на человеческое достоинство женщины и ее гендерные права, противоречит статьям 3 и 14 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950, статьям 5 и 7 Всеобщей декларации прав человека от 10.12.1948, статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах от 19.12.1966, Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин от 18.12.1979, Конвенции Совета Европы о предупреждении и пресечении насилия в отношении женщин и насилия в семье от 11.05.2011, целому ряду иных международных документов о правах женщин.
Фактически организацию и осуществление суррогатного материнства на коммерческой основе, превращающего женщину в коммерчески эксплуатируемого «человека-инкубатора», обоснованно можно рассматривать и оценивать как аналог организации занятий и самого занятия проституцией (защитники «права на свободное использование своего тела» женщиной в рамках проституции так же пытаются сформировать мнение, что это исключительно личное дело женщины – как ей использовать свое тело, что это – такая же работа, как и другие виды трудовой деятельности, и она должна получать деньги за такие свои услуги…).
Приводимый в обоснование социальной приемлемости также и коммерческого суррогатного материнства его защитниками аргумент о том, что выплата возмещает расходы суррогатной матери, понесенные ею в период вынашивания и в связи с вынашиванием чужого ребенка, не выдерживает критики, поскольку такое возмещение расходов как раз не вызывает возражений. Но в том и отличие осуществления суррогатного материнства на коммерческой основе от некоммерческого суррогатного материнства: суррогатная мать и (главная проблема) посредник получают вознаграждение (помимо указанного возмещения), по существу, осуществляя предпринимательскую деятельность.
Ряд зарубежных правоведов оценивают такого рода коммерческие отношения как искажающие природу отношений «мать–дитя» и противоправно посягающие на человеческое достоинство женщины, аргументированно доказывают обоснованность использования применительно к такого рода коммерческим отношениям понятий «лизинг матки» и «торговля детьми».
Поскольку сегодня средняя стоимость такого рода услуг позволяет воспользоваться ими только весьма состоятельным лицам, введение возможностей коммерческого суррогатного материнства будет преследовать цели исключительно ограниченного числа богатых лиц, что вполне может спровоцировать социальную ненависть к ним со стороны остальной части общества, поскольку с нравственной точки зрения это мало чем отличается от введения возможности свободного коммерческого оборота внутренних органов.
Именно поэтому, надо полагать, организация и осуществление суррогатного материнства на коммерческой основе запрещены в большинстве стран мира, во многих штатах США. А во многих странах мира вообще запрещено суррогатноематеринство (к примеру, во Франции запрет суррогатного материнства определяется статьей 16-7 Гражданского кодекса Франции, вытекает еще из ряда актов).
В Нидерландах, Бельгии и многих других странах запрещено любое посредничество (даже на некоммерческой основе) в организации и осуществлении суррогатного материнства.
В соответствии с пунктом 1 параграфа 2 Закона Великобритании о регулировании некоторых видов деятельности в связи с договоренностями, достигнутыми с целью использования женщин, вынашивающихдетей в качестве суррогатных матерей, от 16.07.1985, «ни одно лицо на коммерческой основе не вправе совершать никакое из нижеследующих деяний в Соединенном Королевстве:
(a)инициировать или принимать участие в любых переговорах с целью планирования и организации суррогатного материнства,
(b)предлагать или соглашаться на переговоры относительно осуществления суррогатного материнства, или
(c)приготовлять любую информацию с целью ее использования в осуществлении или организации суррогатного материнства;
и ни одно лицо не вправе в Соединенном Королевстве осознанно побуждать другое лицо к осуществлению указанных действий на коммерческой основе.
Пункты 2–9 указанного параграфа Закона Великобритании дополняют вышеприведенную формулировку, уточняя ее и устанавливая ответственность за нарушения указанных выше запретов, создавая правовые преграды различного рода уловкам, призванным обойти такие запреты.
Указанные акты (лишь пример из длинного ряда таковых) совершенно определенно показывают, что суверенное, уважающее себя государство, дорожащее своей международной репутацией и репутацией перед своими гражданами не может легализовывать аморальный бизнес «на чреве женщины», как не может легализовывать организацию занятий проституцией или торговлю людьми»[1].
На чем основана значительно более критическая, по сравнению с государственной, церковная оценка суррогатного материнства? Доктор философских наук, заведующая кафедрой биомедицинской этики Российского национального исследовательского медицинского университета имени Н.И. Пирогова Ирина Васильевна Силуянова выделяет три главных основания для такой оценки:
«Суррогатное материнство находится в непосредственной связи с ЭКО – методами экстракорпорального оплодотворения. ЭКО – это процедура искусственного, вне материнского тела (in vitro) создания человеческих эмбрионов, с затем последующим уничтожением "лишних" эмбрионов, включая использование их в качестве "сырья" для новых "терапевтических" препаратов и т.д., против чего так же выступает Церковь. СМ и ЭКО все чаще становятся средством и своеобразным "пространством" для многочисленных вариантов экспериментирования над природой человека. В частности, речь идет о проектах создания умственно и физически совершенного человека, с помощью генной инженерии, связанной с манипуляциями с человеческим эмбрионом… Эта идеология имеет прямой антихристианский характер. Пока это более теоретические убеждения небольшой группы людей, чем реальная научная практика. Но если не противостоять этой идеологии, то вполне допустимо, что она может обернуться и конкретными делами.
Настоящая мать вряд ли допустит эксперименты над своим ребенком, а для суррогатной матери это допустимо. И здесь можно вспомнить опять же архитипическую историю о сути подлинной материнской любви, связанную с Соломоновым решением о том, кого из двух женщин признать настоящей матерью (3Цр.3, 16-27). Для настоящей матери гибель ребенка недопустима, она пойдет на любые условия, чтобы сохранить ему жизнь, для суррогатной – напротив. Вот почему СМ – это удобное "средство" для экспериментов над человеком и его природой.
Конечно, нельзя исключать того, что суррогатная мать испытывает на последних сроках беременности какие-то переживания за судьбу вынашиваемого ею ребенка. Это вполне возможно. Но, тем не менее, суррогатной матери легче согласится с фактом экспериментов над ее плодом, чем если бы это был ее собственный ребенок, потому что она же уже психологически готова отказаться или продать его.
Еще одна опасность суррогатного материнства в том, что с помощью социальной легализации СМ происходит выхолащивание одной из главных ценностей христианства – жертвенной любви, как нравственного отношения между людьми, реальным свидетельством действенности и ценности которой является именно материнская любовь.
Суррогатная мать добровольно, по предварительному договору, отказывается от рожденного ребенка, практически продает его. Она предоставляет в "аренду" свое тело, тем самым разрушая великую "физику" любви, на которой построена вся "мета-физика" человеческих отношений. В основе нравственности и культуры человеческих отношений лежит именно жертвенная материнская любовь, как некий "геном" нравственности, отвечающий за сохранность человечности в человеческом обществе. Не случайно для Максима Исповедника именно материнская любовь стоит первой по своему подобию, силе и сути любви Творца к человеку. Именно материнская любовь к своему ребенку "цементирует" человеческие отношения, сохраняет человеческое общество от саморазрушения и уничтожения, является краеугольным камнем стабильности социальных отношений. Когда материнство становится суррогатным, трудно избежать обесценивания моральных ценностей[2].
Протоиерей Димитрий Смирнов в добавление к этим аргументам справедливо указывает, что «…суррогатное материнство сродни проституции. Потому что женщина свое тело использует для того, чтобы кому-то родить дитя, ну, для его удовольствия. Удовольствия быть отцом, матерью. Поэтому, естественно, Церковь не может быть за проституцию. Она всегда, испокон веков была против.
Суррогатное материнство, так же как и просто проституция, человека – и мужчину, и женщину – унижает. Дело в том, что Бог создал человека не как орудие удовольствия других людей. В этом случае они ставятся в неравное положение – получается, что один платит другому не за его труд, не за его талант, а за эксплуатацию того, что ему дано от Бога – его собственное тело. Человек используется как некая ферма для выращивания людей. Это, конечно, совершенно Богопротивная вещь».
К проблеме примешивается и тема социального неравенства, поскольку, по мнению протоиерея Димитрия Смирнова, «суррогатное материнство – это, конечно, технология, по которой богатые эксплуатируют бедного. Потому что этот договор, эти процедуры и обеспечение медицинской помощи – это все дорогостоящий многомесячный процесс. Получается беспощадная, наглая и бессовестная эксплуатация богатыми бедных. Если мы живем в социальном государстве – у нас не должно этого быть.
Еще 100–200 лет назад люди говорили, что проституция есть эксплуатация бедных богатыми, потому что из богатых слоев люди в проститутки не идут. Здесь то же самое. Трудно себе представить, что дочка президента большой компании пошла бы и стала суррогатной матерью. Нет, это удел молодых, хороших, но не очень, может, развитых интеллектуально девушек из деревни, из каких-то рабочих предместий и так далее»[3].
Собственно, нынешний документ так или иначе развивает эти аргументы. Что в нем существенно нового, так это именно тема возможности/невозможности совершения крещения над младенцем, родившимся посредством суррогатного материнства. В этом смысле можно сказать, что цель документа — внести необходимую ясность о суррогатном материнстве в общество, где отсутствует отчетливое представление о том, что такое христианство и что означает быть христианином. К сожалению, минувшие десятилетия отчасти приучили наших людей воспринимать Церковь как своего рода комбинат религиозных услуг, где можно получить то, что хочется, при этом ничего, кроме оплаты, от вас не потребуется. Поэтому и документ о суррогатном материнстве следует рассматривать в контексте общей позиции Русской Церкви, которая ожидает от родителей ответственного отношения к крещению собственного ребенка.
Стоит отметить, что вообще совершение Таинства Исповеди и Причастия перед крещением ребёнка является обычной практикой для православных христиан и в какой-то мере подтверждением осознанного выбора вероисповедания для своего ребёнка. Когда речь идёт о крещении младенца, в отличие от крещения взрослого, то подход к решению о возможности крещения младенца исходит из того, что ребёнок будет воспитываться в христианской вере, в христианской нравственности. Суррогатное материнство — только один пример из этого, просто наиболее очевидный. Выбравшие его люди самим фактом такового выбора свидетельствуют, что их мировоззрение — иное по сравнению с православным, что они евангельских, христианских принципов, авторитета Церкви не принимают. Мы не можем согласиться на то, что ребёнок будет крещён в этой семье, потому что, по сути дела, здесь возникает очевидная противонаправленность — они его крестят по непонятным причинам, а воспитывать так, как учит Евангелие и как считает правильным Православная Церковь, не хотят.
В таком случае, как говорится в документе, крещение, если у них нет покаянного изменения собственного отношения к поступку, откладывается до того времени, когда сам ребёнок вырастет и выразит или не выразит желание креститься. Он не несёт ответственности за грехи родителей. И, как личности, ему не отказывается в крещении. Просто понятно, что сознательное решение он сможет принять не в возрасте нескольких месяцев или полугода. При этом специально оговаривается, что если речь идёт о смертной опасности, то крещение совершается.
В СМИ и блогах приводится аргумент, что наверняка могут встретиться такие родители, которые, возможно, внутренне будут готовы к покаянию, но чисто психологически побоятся признаться или постыдятся этого. На это ответим, что любое покаяние предполагает преодоление стыда по отношению к греху, не только к данному виду греха — суррогатному материнству. Труд покаяния — это не что-то лёгкое, особенно когда речь идёт о тяжких грехах. Да, речь идёт о собственных неправильных поступках, словах и помыслах, их осуждении и решимости в этом осуждении. Понятно, что можно предположить, что в иных случаях кто-то будет симулировать покаяние, его изображать. Но в таком случае люди сами несут ответственность за то, что они делают. Церковь предупреждает их, священника можно обмануть, только Бога не обманешь во время Таинства Исповеди.
В данном случае документ скорее призван предупредить другое. Он должен предупредить ситуации, когда люди вопиющим образом считают, что всё у них хорошо, что они так здорово сделали, нашли какую-то молодку, которой заплатили, которая их обслужила в этом отношении. Смотрите, какие успешные, удачные. Дальше будут жить, есть, пить и веселиться.
Церковь же стремится добиться, чтобы этот принцип не возобладал, и чтобы это не было поставлено на коммерческий поток, угроза чего существует, поскольку суррогатное материнство в большинстве стран Западной Европы запрещено, чтобы наши соотечественницы не становились эксплуатируемым телесным началом.
Косвенным образом рассматриваемый документ касается и другой темы. У нас без исповеди вообще причащаться нельзя никому. Человек сначала исповедуется, а потом причащается. Сейчас по отношению к любым родителям, которые желают крестить младенца, во всех епархиях нашей Церкви обязательным образом проводятся катехизические беседы. Если люди до того не участвовали в Таинствах, то они настойчиво призываются к тому, чтобы исповедаться – хотя бы одному из родителей.
Соответственно, когда священник увидит раскаяние в грехе суррогатного материнства, то он должен сообщить архиерею. А архиерей принимает решение о возможности крещения суррогатного младенца. Пока это у нас не является таким массовым явлением, чтобы священники были завалены просьбами суррогатных родителей.
Можно предположить, что будут ситуации, когда родители будут скрывать, что родили ребёнка при помощи суррогатного материнства. Безусловно, никто не будет проводить расследования, выяснять, каким образом ребёнок появился. Но это поможет избежать ситуаций публичного соблазна, которые последнее время не раз имели место. То есть когда публичный человек с достаточной степенью известности говорит, что это нормально, это здорово. По сути дела, своим примером призывает и других делать таким образом. По крайней мере, принятие документа приведет к тому, что люди, в том числе публичные, не станут моделями для подражания, демонстрируя, что можно и не отвлекаться на вынашивание собственного ребенка, когда деньгами легко обеспечивается его появление на свет.
В данном случае Церковь просто свидетельствует, что невозможно сидеть на двух стульях: надо либо выбрать поступки, жизнь, мировоззрение, которые соответствуют христианской традиции, традиции Православной Церкви, или поступать сообразно своим собственным взглядам. Просто нельзя входить в церковь с мировоззрением, которое ей антитетично. Это есть внутреннее противоречие.