Новые данные по истории русской политической эмиграции и русской религиозной мысли.
Философ права Иван Александрович Ильин (1883−1954), известный правый и монархический публицист и идеолог, высланный из Советской России в 1922 году, не принял участия в Белом движении и все свои советские годы продолжал лояльно работать в советской высшей школе непосредственно рядом с такими правящими коммунистическими идеологами, как В. В. Адоратский, А. А. Богданов, Н. И. Бухарин, В. В. Осинский, М. Н. Покровский, В. П. Потемкин, М. А. Рейснер, Д. Б. Рязанов.
Именно и только в эмиграции И. А. Ильин обнаружил себя как политического мыслителя и публициста, который упорно искал идейной альтернативы большевизму и выступал как радикальный сторонник вооружённой борьбы в рядах Белого дела, серьёзно задумывался над вдохновлявшими его образцами антикоммунистической борьбы, явленными итальянским фашизмом и германским нацизмом. В этом контексте он, конечно же, в своих публичных выступлениях начиная с весны 1925 года резко отрицательно относился к эмигрантскому евразийству, которое сначала искало синтеза большевизма и антибольшевизма, а вскоре (уже с начала 1920-х) пало жертвой активных мероприятий советских спецслужб, по их внушению и по солидарному решению всего руководства движения пошло на поклон к руководству СССР, а затем раскололось.
Осматриваясь в эмиграции, в начале 1923 года И. А. Ильин принял участие в знаменитой «встрече в Берлине», где высланные из СССР «веховцы» Н. А. Бердяев и С. Л. Франк, выступая за признание итогов большевистской революции как народной, вступили в резкий конфликт со своим бывшим единомышленником и учителем П. Б. Струве (1870−1944), который требовал радикальной вооружённой борьбы против большевистского переворота. На этой встрече Ильин принял сторону Струве. Но именно в это же время Ильин, как показывают нижеприводимые материалы, вступил в тесные отношения с евразийцами, которые, как известно, отнюдь не были на стороне Белого движения, радикально отрицающего большевизм. С очень большими основаниями надо полагать, что Ильин не информировал Струве о своих интимных отношениях с евразийцами.
Как известно, Струве почти с самого начала «евразийского» движения, в числе неформальных учредителей и в руководстве которого состоял его ученик, протеже и близкий сотрудник П. Н. Савицкий, относился к идеологии движения резко отрицательно, поначалу снисходя к его психологической природе в рядах молодой русской эмиграции, а затем радикально отвергая и сам поиск ею среднего пути между белыми и красными. В тени этой публичной борьбы Струве против евразийства Иван Ильин, однако, принял иной курс: внимательного изучения и приближения к евразийству, которое открывало перспективы широкого выхода на русскую молодую аудиторию в эмиграции и своими изданиями обеспечивало устойчивый гонорарный доход их авторам. И сами основатели и лидеры евразийства Н. С. Трубецкой (1890−1938), П. Н. Савицкий (1895−1968), П. П. Сувчинский (1892−1985) (и поначалу близкий к ним Г. В. Флоровский (1893−1979)) с особым вниманием относились к установлению сотрудничества с деятелями старшего (по отношению к ним, родившимся в 1890-х) поколения — как донорами знания, репутации, экспертизы. Поэтому, между собой именуя их, по формуле Трубецкого, «старыми грымзами», они всё же приветствовали сотрудничество в их изданиях А. В. Карташёва (1875−1960) и С. Л. Франка (1877−1950), затем — Л. П. Карсавина (1882−1952), вели переговоры с Н. А. Бердяевым (1874−1948), П. И. Новгородцевым (1866−1924) и И. А. Ильиным.