Поиск истоков христианской литургии: некоторые методологические размышления

Когда будет написана фундаментальная история литургической науки, — если таковая когда-нибудь будет написана — одним из ее направлений, несомненно, станет поиск исторических источников христианской литургической практики. В рамках этого продолжающегося поиска можно выделить ряд преобладающих методологических предпосылок, которые, несмотря на многолетнее использование, вызывают вопросы с точки зрения их пригодности для дальнейших исследований. Это переосмысление вызвано своего рода революцией, произошедшей в последние годы в изучении литургической традиции раввинистического иудаизма.

Поиск наиболее ранних форм христианского богослужения базируется на методологических подходах, сходных с теми, которые используются в исследованиях богослужебной традиции иудаизма. В свою очередь, реконструкция христианской богослужебной практики I в. основывается на тех выводах, к которым пришли исследователи иудейской богослужебной практики того же периода. Вот почему для поиска истоков христианской богослужебной практики совершившаяся революция значима вдвойне.

I. Изучение богослужебной традиции раввинистического иудаизма

Как показал недавний обзор истории исследований иудейского богослужения [Sarason 1978]^[1], в прошлом в этой дисциплине преобладали методы классической филологии. При таком подходе естественной считалась гипотеза, что в основе большинства сохранившихся молитвенных текстов последующих столетий лежит в конечном итоге единый прототип — пратекст, черты которого можно попытаться выявить путем сравнения различных вариантов имеющегося материала, снимая позднейшие напластования слой за слоем. Так, Луи Финкельштайн сформулировал свои методологические принципы следующим образом:

(1) старый текст сохраняется в качестве основы в более поздней версии;

(2) когда версии текста имеют отличия, та часть, которая является общей для всех вариантов, с большей вероятностью содержит исходную форму текста;

(3) самая краткая форма текста чаще всего наиболее близка к оригиналу [Finkelstein, 224].

Кроме того, также было принято считать, что эти архетипические богослужебные формы были закреплены авторитетом раввинистической традиции на ранних ее этапах, и, следовательно, основываясь на указаниях Мишны и Талмуда, можно установить, что представляла собой богослужебная практика предшествующих столетий, даже при отсутствии соответствующих текстуальных источников.

Методы критики форм, которые получили распространение в библейских исследованиях в начале XX в., до недавнего времени практически никак не влияли на изучение иудейского богослужения. В 1939 г. Артур Шпаниер поставил под сомнение уместность чисто филологического метода и предложил жанровую классификацию молитвенных текстов по формальным и стилистическим характеристикам, но его идея не получила развития — ученый погиб в концлагере Берген-Бельзен в 1944 г.^[2] Лишь в 1960 г. этот вопрос был вновь поставлен Йозефом Хайнеманом, который также утверждал, что у иудейских богослужебных форм отсутствовал единый пратекст, но изначально существовали разнообразные варианты текстов, которые обрабатывались раввинами и были постепенно стандартизированы. Таким образом, ни самый простой вариант текста, ни тот, в котором более всего общих черт с другими сходными текстами, не обязательно есть наиболее ранний из них [Heinemann 1964]^[3].

Точку зрения Хайнемана разделяют и другие ученые, прежде всего Лоуренс Хоффман, который исследовал постепенное движение к стандартизации синагогального богослужения в последующие столетия [Hoffman]. В настоящее время в работах, посвященных становлению иудейского богослужения, наметился консенсус, предполагающий, что будущее — за более комплексным подходом, в котором будут сочетаться как использование филологического инструментария, так и методы анализа жанровых форм^[4].

Нет ничего необычного в том, что в трудах христианских ученых, исследующих происхождение своих литургических традиций, по большей части можно проследить ту же методологию, которая лежит в основе традиционного иудейского богословия. И действительно, поскольку отправной точкой для богословия церковных таинств является положение, согласно которому обряды Церкви были установлены Самим Иисусом, не стоит удивляться тому, что среди первых исследователей христианского богослужения было широко распространено мнение, согласно которому все разнообразие литургических практик древней Церкви в конечном счете восходит к единому апостольскому образцу, по крайней мере в отношении обрядовой стороны Евхаристии и Крещения. Поэтому когда в конце XVII в. был обнаружен древний церковный памятник под названием «Апостольские постановления», многим казалось, что прототип наконец найден.

II. Традиционная христианская методология

Роналд Джаcпер в представляющем интерес небольшом обзоре исследований британских ученых о происхождении евхаристического чина показал, что подобная точка зрения была распространена среди англикан, в особенности среди так называемых неприсягнувших (Non-Jurors)^[5] в начале XVIII в. [Jasper]^[6]. Однако подобной позиции придерживались не только они. Например, немецкий ученый XIX в. Фердинанд Пробст отдал многие годы жизни и использовал свою колоссальную эрудицию, пытаясь обосновать невероятную теорию: якобы апостолы, прежде чем разойтись из Иерусалима, разработали, согласовали и придали законную силу последованию литургии, от которого происходит все историческое разнообразие евхаристических чинов, и что этот прототип… следует отождествить с литургией, изложенной в восьмой книге компилятивного памятника IV в., известного как «Апостольские постановления» [Jones, 6].

Тот факт, что данный текст был длиннее многих других текстов, которые рассматривались как производные от него, не представлялся приверженцам этой теории непреодолимым препятствием. Как отметил Джон Фенвик в своем исследовании, посвященном эволюции литургий свт. Василия Великого и св. ап. Иакова [Fenwick, 4], идеи о развитии евхаристического чина вплоть до XX в. находились под влиянием небольшого трактата «Слово о предании Божественной литургии», который приписывали Проклу, епископу Константинополя в 434–446 гг.^[7][Warren, 197–199]. В этом трактате сказано, что самые ранние апостольские литургии были весьма продолжительными, но их пришлось сократить, нисходя к немощам менее ревностных христиан последующих поколений.

Это свидетельство давно опровергнуто^[8]. Общепринятый в литургических исследованиях подход основывается на том, что развитие обычно происходит от более кратких форм к более пространным и от относительной простоты к возрастающей сложности. Это один из литургических законов, сформулированных авторитетным ученым Антоном Баумштарком. А. Баумштарк также был сторонником методологического принципа, согласно которому литургические блоки, группы элементов (liturgical units), общие для большого числа древних чинопоследований, следует считать более древними, в то время как группы, которые встречаются только в одном или нескольких чинах, нужно рассматривать как более поздние [Baumstark, 31].

Тем не менее даже окончательное признание в начале XX в. того факта, что чин евхаристии, представленный в VIII книге «Апостольских постановлений», не происходит напрямую от апостолов, не остановило поиски исходной формы христианской анафоры. Разыскания попросту направились в иное русло. Так, Уильям Локтон в 1918 г. высказал предположение, что именно из евхаристической молитвы так называемых «Египетских церковных постановлений» (памятника, впоследствии отождествленного с утраченным текстом «Апостольского предания» сщмч. Ипполита Римского) «происходят все без исключения известные нам восточные литургии». Поскольку У. Локтон посчитал, что язык этой молитвы имеет значительное сходство с языком послания ап. Павла к Ефесянам и корпуса Иоанновых посланий, то он задался вопросом: «…Не следует ли из этого заключить, что [эта евхаристическая молитва] и есть литургия Ефесской церкви позднеапостольского времени, и ее текст в существующем ныне виде представляет собой плод трудов святого Иоанна? — Вот предположение, которое объяснило бы почти повсеместное распространение этой молитвы» [Lockton, 309].

Тем не менее, хотя представление о наличии одного общего литургического «предка», восходящего к апостолам, было широко распространено, оно, к счастью, не было общепринятым. Некоторые ученые, исходя из догматических оснований, утверждали, что Христос не предписал Церкви никакой конкретной формы евхаристического обряда^[9], другие возражали против теории единого происхождения, опираясь на тексты: более поздние чины евхаристии отличаются таким разнообразием, что затруднительно найти какие-либо реальные доказательства их происхождения от единого прототипа^[10]. Ученые этой школы склонялись к выводу, что в апостольскую эпоху и значительное время после нее литургические формы были подвижными^[11], хотя ряд исследователей, среди которых особенно выделяется Эдмунд Бишоп, намекали на двойственный характер источников литургии^[12]. Эта идея была в дальнейшем развита Хансом Лицманом в теорию о том, что с самого начала в церкви существовали два совершенно различных типа литургии, которые он приписывал церквам Павловой традиции и иудеохристианским церквам апостольского века [Lietzmann].

С другой стороны, Грегори Дикс, хотя и был среди тех, кто критиковал попытки найти одну исходную евхаристическую молитву, по существу не отказался от этой теории, но лишь подверг ее пересмотру: общий источник для христианской евхаристии, по его мнению, следовало искать не в текстах молитв, а в структуре, или в форме, последования. Тем не менее он считал возможным реконструировать в общих чертах раннюю евхаристическую молитву, сопоставляя сохранившиеся тексты более позднего времени, на основании принципа, согласно которому общее в них можно рассматривать как изначальный элемент. Разделив тексты евхаристических молитв пополам, Дикс пришел к следующим выводам: в первой половине всех молитв мы имеем последовательность благодарений, в то время как для второй половины выявить общую схему не так просто, из чего он заключил, что первоначальное ядро состояло только из первой половины и завершающего славословия, а вторая половина постепенно разрасталась во II в. [Dix, 209–237].

За сорок лет, прошедших с момента публикации книги Г. Дикса, его влияние стало повсеместным, его методология широко используется, несмотря на тот факт, что многие ее положения сегодня могут быть оспорены. Таким образом, концепция Г. Дикса позволила традиционной теории происхождения чина евхаристии от одного литургического прототипа не только дожить в этой модифицированной форме до наших дней, но вновь оказаться на лидирующих позициях.

III. Иудейские основы христианской литургии

Признание того факта, что христиане, вероятно, унаследовали многие свои литургические практики от иудаизма, можно проследить как минимум с конца XVII в., когда оно прозвучало в трудах голландского протестантского теолога Кампегия Витринги [Vitringa]. Подобные утверждения продолжали звучать у различных авторов XVIII и XIX вв.^[13]; в 1872 г. Густав Биккель попытался доказать, что в основании первой части христианской евхаристической службы лежит иудейское утреннее субботнее богослужение, а вторая имеет в основе пасхальную трапезу [Bickell]^[14]. В 1897 г. Ф. Э. Уоррен высказал мнение, что «закон эволюции заставляет нас a priori ожидать естественной преемственности между иудейским и христианским богослужением», однако он признавал, что порой затруднительно определить, являются или нет конкретные сходные формы результатом прямого заимствования, учитывая, что «не сохранилось достаточного количества подлинных иудейских литургических памятников I в. н. э., которые позволили бы нам с уверенностью сделать обоснованное заключение». Уоррен считал маловероятным, чтобы синагога, вызывавшая у первых христиан «столь болезненные и уничижительные ассоциации и воспоминания», могла стать для них таким источником примеров и образцов; он полагал, что «их мысли, скорее, естественным образом были обращены к храму» [Bickell, 201–207].

В начале XX в. ученые все чаще делали попытки утвердить безусловный характер связи между иудейскими и христианскими богослужебными формами. В этом контексте следует упомянуть работы Вильгельма Буссе о молитвах в «Апостольских постановлениях» (кн. VII, гл. 33–38) [Bousset]^[15], Антона Баумштарка об истоках Санктуса [Baumstark 1923] и Ханса Лицмана, хотя, как отметил Луи Лижье [Ligier, 163–164], последний больше заботился о том, чтобы доказать известный тезис об изначальной евхаристии, состоящей только из «преломления хлеба», чем о необходимости исследовать взаимосвязь между евхаристической молитвой и еврейскими молитвословиями, и потому посвятил данному вопросу лишь полстраницы своего объемного труда. Однако основные достижения в этой области принадлежат прежде всего англиканам. Тезис о том, что евхаристическая молитва развилась из иудейской молитвы благословения перед трапезой — Биркат ха-мазон, впервые, по-видимому, был предложен Уильямом Локтоном [Ligier, 309–310] и затем развит У. О. Э. Остерли, Фрэнком Гэвином, Феликсом Сирло и, в конечном итоге, Грегори Диксом [Oesterly; Gavin; Cirlot; Dix], в то время как Клиффорд Даг мор исследовал влияние синагогальных служб на раннехристианские ежедневные богослужения [Dugmore]^[16].

Каждый из крупных ученых, работавших в области происхождения евхаристии после Дикса — Луи Буйе, Луи Лижье, Томас Талли [Bouyer; Ligier; Talley 1976]^[17], — предложил свой, несколько отличный путь эволюции от Биркат ха-мазон к христианской анафоре, но все они были согласны в том, что у этой молитвы иудейские корни. Само собой разумеется, что специалисты, которые исследуют истоки многообразной раннехристианской литургической практики, будут опираться прежде всего на мнение своих еврейских предшественников. Так или иначе, в своих положениях эти ученые оказались почти полностью зависимы от выводов, достигнутых иудейскими исследователями богослужения, и потому неудивительно, что они, как и их коллеги, были убеждены в неизменности и единообразии литургических практик иудаизма в I в. н. э. Так, например, Г. Дикс мог написать, что «различные формулы благословения для разных видов пищи были хорошо известны, имели закрепленную форму и не подвергались изменениям», а тот факт, что обычай воспевать псалмы между чтениями Писания «был хорошо знаком нашему Господу и Его апостолам, поскольку данная практика была общепринятой в синагогах того времени», — утверждал, среди прочих, и Баумштарк [Dix, 39, 51; Baumstark 1958]^[18]. Аналогичным образом Дагмор следовал тезису Финкельштайна о существовании у иудейских ежедневных молитв единого пратекста.

IV. Перспективы дальнейших исследований

Можно было бы ожидать революции в изучении христианских литургических источников подобно тому, как это произошло в иудаизме, но, к сожалению, дело движется не так быстро. Поскольку немногие христианские литургисты владеют ивритом, на котором впервые в 1964 г. была опубликована диссертация Й. Хайнемана, его работа оставалась практически неизвестной до появления в 1977 г. ее английского перевода (хотя оригинальное издание сопровождалось краткой аннотацией на английском языке). С тех пор на работу Хайнемана в исследованиях об истоках христианского богослужения ссылались редко^[19], а ее значимость должным образом не оценена до сих пор. Эта работа ставит под вопрос некоторые методы, принятые в литургических исследованиях, в той части, в которой они применимы к этапу, предшествующему появлению записанных текстов. Несмотря на изменения, произошедшие в исследованиях Нового Завета в последние годы, следствием которых явилось признание фундаментального многообразия форм раннего христианства, в литургической науке все еще сохраняется неизжитая до конца тенденция искать древнейший слой в тех элементах, которые являются общими для всех или почти всех позднейших текстов, вместо того чтобы обратиться к характерным чертам отдельных традиций. В частности, к таким пережиткам прошлого можно отнести попытки проследить происхождение всех евхаристических молитв из единого корня. Хотя с помощью данного подхода бывает затруднительно объяснить разнообразие поздних молитвенных текстов, различное положение установительных слов или существование анафор с двухчастной или трехчастной структурой, тем не менее вряд ли можно свидетельствовать о готовности полностью отказаться от него^[20].

Применение этой методологии не ограничивается последованием Евхаристии, и такой подход также можно встретить в работах, посвященных другим видам раннехристианского богослужения: например, в исследованиях источников христианского чина Посвящения, в которых до самого недавнего времени было заметно согласное нежелание признавать те или иные исключения из нормативной последовательности крещения и миропомазания, или в работах, посвященных богослужению церковного года, где практики, подобные празднованию Пасхи квартодециманами, рассматриваются исключительно как местные отклонения от общепринятого стандарта, а не как свидетельство исходного многообразия традиции. Исключением из этого правила являются работы Георга Кречмара в области христианского посвящения и радикальное переосмысление литургического года, предпринятое Томасом Талли [Kretschmar; Talley 1986].

Результаты недавних исследований в области иудаики — еще больший вызов для принципов, на основе которых ученые реконструировали облик раннехристианской литургии. Например, Хайнеман убедительно доказал, что призыв, предшествующий [молитве] Биркат ха-мазон, имеет древнее происхождение, и его формулировка приобрела закрепленный вид достаточно рано [Heinemann 1962]. Поскольку диалог, который предваряет раннехристианские евхаристические молитвы, значительно отличается от этого призыва, не следует ожидать и от самих евхаристических молитв, что их текст с очевидностью укажет на их происхождение, памятуя, что молитва Биркат ха-Мазон едва ли приобрела свою окончательную форму в I в. н. э. Нет больше необходимости в построении сложных теорий, чтобы объяснить очевидное предпочтение христианами формы молитвы hodayah/eucharistia перед berakah/eulogia, если оба варианта в равной степени допустимы и присутствуют в иудейском богослужебном обиходе того времени^[21].

Хайнеман также показал, что гипотеза о существовании нормативного синагогального лекционария, рассчитанного ровно на три года, противоречит свидетельствам о том, что даже во времена Средневековья палестинская практика сохраняла вариативность и цикл мог иметь продолжительность до 3,5 лет [Heinemann 1968]. Как уже отметил Роджер Беквит [Beckwith], эти данные опровергают гипотезы ряда исследователей Нового Завета — от Р. Г. Финча до Майкла Гоулдера, — предполагавших, что в основе евангелий лежала система ветхозаветных лекционарных чтений [Finch; Goulder]. Аналогично, многократные попытки — от Ф. Э. Уоррена до Эдварда Килмартина [Warren; Kilmartin] — найти в поставлении раввинов (semikha) прообраз христианской хиротонии с возложением рук оказываются бесплодными в свете вывода, сделанного Лоуренсом Хоффманом, согласно которому самого термина «раввин» не существовало до разрушения Храма в 70 г. н. э. И хотя отдельные раввины впоследствии назначали раввинами своих учеников, нам ничего не известно о существовании какого-либо богослужебного обряда, связанного с этим актом [Hoffman].

Таким образом, ученые, которые исследуют истоки христианского богослужения, более не могут — точнее, не должны — исходить из тезиса, что иудейское богослужение в I в. н. э. было однородным и неизменным или что источники более позднего времени могут служить доказательством практик, существовавших в более ранний период. Как отметил недавно один еврейский исследователь, вдруг выяснилось, что фундаментальная работа по изучению иудейского богослужения еще далека от завершения. Напротив, даже основополагающие данные о взаимосвязях между иудейской и христианской литургической практикой на раннем этапе должны быть переосмыслены [Reif, 168].

Перевод З. М. Дашевской, А. М. Дашевской, научная редакция текста З. М. Дашевской

Перевод выполнен с публикации: Bradshaw P. F. (1987). “The Search for the Origins of Christian Liturgy: Some Methodological Reflections”. Studia Liturgica, pp. 26–34. Разрешение на перевод получено у правообладателя — в издательстве Sage.

Литература / References

1. Baumstark 1923 = Baumstark A. (1923). “Trishagion und Quedusha”. Jahrbuch für Liturgiewissenschaft, iss. 3, S. 18–32.

2. Baumstark 1958 = Baumstark A. (1958). Comparative Liturgy. Westminster (Maryland): The Newman Press.

3. Beckwith = Beckwith R. T. (1984). “The Daily and Weekly Worship of the Primitive Church in relation to its Jewish Antecedents”. The Evangelical Quarterly, v. 56, iss. 2, pp. 65–80.

4. Bernard = Bernard J. L. (1842). The Synagogue and the Church. London: B. Fellowes, Ludgate Street. 5. Bickell = Bickell G. (1872). Messe und Pascha. Mainz: Franz Kirchheim Verlag.

 6. Bingham = Bingham J. (1710). Origines Ecclesiasticae: The Antiquities of the Christian Church. London: W. Straker.

7. Bousset = Bousset W. (1915). “Eine jüdische Gebetssamlung im siebenten Buch der apostolischen Konstitutionen”, in Nachrichten von der königlichen Gesellschaft der Wissenschaften zu Göttingen. Berlin: Weidmannsche Buchhandlung, S. 435–489.

8. Bouyer = Bouyer L. (1968). Eucharist: Theology and Spirituality of the Eucharistic Prayer. Notre Dame: University of Notre Dame Press.

9. Bradshaw 1979 = Bradshaw P. (1979). “Authority and Freedom in the Early Liturgy”, in K. Stevenson (ed.). Authority and Freedom in Liturgy: Grove Liturgical Study, n. 17, Bramcote (Notts.).

10. Bradshaw 1982 = Bradshaw P. F. (1982). Daily Prayer in the Early Church. New York: Oxford University Press.

11. Charlesworth = Charlesworth J. H. (1982). “A Prolegomenon to a New Study of the Jewish background of the Hymns and Prayers in the New Testament”. Journal of Jewish Studies, iss. 33, pp. 265–285.

12. Cirlot = Cirlot F. (1939). The Early Eucharist. London: Society for Promoting Christian Knowledge.

13. Connoly = Connoly R. H. (1909). The liturgical Homilies of Narsai. Cambridge: Cambridge University Press.

14. Dix = Dix G. (1945). The Shape of the Liturgy. Westminster: Dacre Press.

 15. Dugmore = Dugmore C. W. (1944). The Influence of the Synagogue upon the Divine Office. Oxford: Oxford University Press.

16. Fenwick = Fenwick J. (1986). Fourth Century Anaphoral Construction Techniques. Bramcote/Nottingham (Grove Liturgical Studies; 45).

17. Fiensy = Fiensy D. A. (1985). Prayers alleged to be Jewish: an examination of the Constitutiones Apostolorum. Chico (California): Scholars Press (Brown Judaic Studies; 65).

18. Finch = Finch R. G. (1939). The Synagogue Lectionary and the New Testament. London: Society for promoting Christian knowledge.

19. Finkelstein = Finkelstein L. (1929). “The Birkat Ha-Mazon”. Jewish Quarterly Review, v. 19, n. 3, pp. 211–262.

20. Freeman = Freeman P. (1855). Principles of Divine Service, v. 2. Oxford, London: John Henry; Cambridge: Maxmillans.

21. Gavin = Gavin F. (1928). The Jewish Antecedents of the Christian Sacraments. London: Society for Promoting Christian Knowledge.

22. Gouldner 1974 = Gouldner M. (1974). Midrash and Lection in Matthew. London: S. P. C. K.

23. Gouldner 1978 = Gouldner M. (1978). The Evangelists’ Calendar: A Lectionary Explanation of the Development of Scripture. London: S. P. C. K.

24. Grisbrooke = Grisbrooke W. J. (1958). Anglican Liturgies in the Seventeenth and Eighteenth Centuries. London: S. P. C. K. (Alcuin Club Collection; 40).

25. Heinemann 1962 = Heinemann J. (1962). “Birkath ha-Zimmun and Havurah Meals”. Journal of Jewish Studies, v. 13, pp. 23–29.

26. Heinemann 1964 = Heinemann J. (1964). Prayer in the Period of the Tanna’im and the Amora’im: its nature and its patterns. Jerusalem: Magnes, 1964; 2nd ed 1966.

27. Heinemann 1968 = Heinemann J. (1968). “The Triennial Lectionary Cycle”. Journal of Jewish Studies, v. 19, pp. 41–48.

28. Heinemann 1977 = Heinemann J. (1977). Prayer in the Talmud. Berlin: Walter de Gruyter.

29. Hoffman = Hoffman L. A. (1979). “Jewish Ordination on the Eve of Christianity”. Studia Liturgica, iss. 13, pp. 11–41.

30. Hoffman = Hoffman L. A. (1979). The Canonization of the Synagogue Service, Notre Dame; London: University of Notre Dame Press.

31. Jasper = Jasper R. S. D. (1963). The Search for an Apostolic Liturgy: A Brief Survey of the Work of British Scholars on the Origins of the Eucharistic Liturgy. London: A. R. Mowbray (Alcuin Club Pamphlet; v. 18).

32. Jones = Jones B. H. (1964). “The Quest for the Origins of Christian Litugies”. Anglican Theological Review, iss. 46, pp. 5–20.

33. Klimartin = Kilmartin E. J. (1979). “Ministry and Ordination in Early Christianity against a Jewish Background”. Studia Liturgica, iss. 13, pp. 42–69.

34. Kretschmar = Kretschmar G. (1977). “Recent research on Christian Initiation”. Studia Liturgica, iss. 12, pp. 87–106.

35. Leroy = Leroy F. J. (1962). “Proclus, ‘de traditione divinae Missae’: un faux de C. Paleocappa”. Orientalia Christiana Periodica, iss. 28, pp. 288–299.

36. Lietzmann = Lietzmann H. (1926). Messe und Herrenmahl. Bonn: A. Markus und E. Weber’s Verlag. 37. Ligier = Ligier L. (1973). “The Origins of the Eucharistic Prayer: from the Last Supper to the Eucharist”. Studia Liturgica, v. 9, iss. 4, pp. 161–185.

38. Lockton = Lockton W. (1918). “The Eucharistic Prayer”. Church Quarterly Review, iss. 86, pp. 309–313.

39. Mckinnon = Mckinnon F. W. (1986). “On the Question of Psalmody in the Ancient Synagogue”. Early Music History, v. 6, pp. 159–191.

40. Oesterly = Oesterly W. O. E. (1925). The Jewish Background of the Christian Liturgy. Oxford: Clarendon Press. 41. Palmer = Palmer W. (1832). Origines Liturgicae. Oxford: Oxford University Press.

42. Perrot 1973 = Perrot Ch. (1973). La lecture de la Bible dans la synagogue. Hildesheim.

43. Perrot 1976 = Perrot Ch. (1976). “La lecture de la Bible dans les synagogues au premier siècle de notre ere”. La Maison-Dieu, n. 126, pp. 24–41.

44. Reif 1982 = Reif S. C. (1982). “Some liturgical issues in the Talmudic Sources”. Studia Liturgica, iss. 15, pp. 188–206.

45. Reif 1983 = Reif S. C. (1983). “Jewish Liturgical Research: Past, Present and Future”. Journal of Jewish Studies, iss. 34, pp. 161–170.

46. Sarason 1978 = Sarason R. S. (1978). “On the Use of Method in the Modern Study of Jewish Liturgy”, in W. S. Green (ed.). Approaches to Ancient Judaism: Theory and practice. Missoula (Montana): Scholars Press for Brown University, pp. 97–172 (Brown Judaic Studies 1).

47. Sarason 1982a = Sarason R. S. (1982). “On the Use of Method in the Modern Study of Jewish Liturgy”, in J. Neusner (ed.). The Study of Ancient Judaism, v. 1, New York: University of South Florida, pp. 108–179.

48. Sarason 1982b = Sarason R. S. (1982). “Recent Developments in the Study of Jewish Liturgy” in J. Neusner (ed.). The Study of Ancient Judaism, v. 1, pp. 180–187.

49. Sarason 1983 = Sarason R. S. (1983). “Religion and Worship: The Case of Judaism’, in J. Neusner (ed.). Take Judaism, For Example: Studies Toward the Comparison of Religions, Chicago: Wipf and Stock, pp. 49–65.

50. Skene = Skene W. F. (1891). The Lord’s Supper and the Paschal Ritual. Edinburgh: T.&T. Clark.

51. Smith = Smith W. (1863). Dictionary of the Bible, v. 1. London: J. Murray.

52. Spinks = Spinks B. D. (1985). “Beware the Liturgical Horses! An English Interjection on Anaphoral Evolution”. Worship, iss. 59, pp. 211–219. 53. Srawley = Srawley J. H. (1913). The Early History of the Liturgy. Cambridge: Cambridge University Press.

54. Swainson = Swainson C. A. (1884). The Greek Liturgies. Cambridge: Cambridge University Press.

55. Taft = Taft R. (1986). The Liturgy of the Hours in East and West. Collegeville, MN: Liturgical Press.

56. Talley 1976a = Talley T. J. (1976). “The Eucharistic Prayer of the Ancient Church According to Recent Research: Results and Reflection’s”. Studia Liturgica, iss. 11, pp. 138–158.

57. Talley 1976b = Talley T. J. (1976). “From Berakah to Eucharistia: A Reopening Question”. Worship, iss. 50, iss. 2, pp. 115–137.

58. Talley 1982 = Talley T. J. (1982). “The Eucharistic Prayer: Tradition and Development”, in K. Stevenson (ed.). Liturgy Reshaped. London: S. P.C. K., pp. 48–64.

59. Talley 1984 = Talley T. J. (1984). “The Literary Structure of the Eucharistic Prayer”. Worship, iss. 58, pp. 404–419.

60. Talley 1986 = Talley T. J. (1986). The Origins of the Liturgical Year. New York: Pueblo Publishing Company.

61. Vitirnga = Vitringa C. (1696). De synagoga vetere. Francquerae: Typis & impensis J. Gyzelaar

62. Warren = Warren F. E. The Liturgy and Ritual of the ante-Nicene Church. London: Society for Promoting Christian Knowledge; New York: E.&J. B. Young.

63. Wheatly = Wheatly C. (1710). Rational Illustration upon the Book of Common Prayer. London: Printed at the Theater.

64. Zahavy = Zahavy T. (1980). “A New Approach to Early Jewish Prayer”, in B. M. Bokser (ed.). History of Judaism: The Next Ten Years. California: Chico, pp. 45–60 (Brown Judaic Studies, iss. 21).

• Второе издание статьи: [Sarason 1982a]. Менее полное, но более детальное описание представлено в: [Reif 1983].
• 3. См. анализ этой работы в [Sarason 1978, 140–145; Sarason 1982a, 155–160].
• См. английскую версию: [Heinemann 1977].
• См.: [Reif 1982; Sarason 1982b; Sarason 1983; Zahavy].
• «Неприсягнувшие» (англ. — Nonjurors) — члены Англиканской церкви, отказавшиеся в 1688 г. присягнуть Вильгельму III Оранскому, поскольку считали, что законным королем Англии является Яков II. — Прим. пер.
• См. также: [Grisbrooke].
• PG 65. Col. 849B–852B.
• Ф. Леруа доказал, что это подложный трактат, который принадлежит автору XVI в. Константину Палеокаппе [Leroy]. (Русский литургист И. А. Карабинов также высказывал сомнения в подлинности так называемого «Слова о предании Божественной литургии», приписываемого св. Проклу Константинопольскому, однако не отвергал полностью свидетельство этого источника (см.: Карабинов И. А. Лекции по литургике. СПб., 1911. С. 47). В своем курсе литургики, который И. А. Карабинов читал студентам Санкт-Петербургской духовной академии, он поддерживал гипотезу о преемстве раннехристианской литургии иудейской практике пасхальной и субботней трапез, однако не считал возможным утверждать, что «нынешние застольные обычаи существовали у евреев во времена Христа во всем своем объеме» (с. 3). Ученый также поддерживал тезис о развитии общей «схемы литургии» и датировал этот процесс II–IV вв. — Прим. науч. ред.).
• Один из первых примеров такого подхода см.: [Wheatly, ch. 6, introduction, sec. 2].
• См., напр.: [Palmer, 6–7; Freeman, 381–382; Swainson, XXXII].
• См., напр: [Srawley, XXXIII–XIV].
• См. в приложении к книге Конноли: [Connoly, 145].
• См., напр.: [Bingham; Smith].
• Взгляды Биккеля были приняты: [Skene] и получили распространение в Британии благодаря серии статей в журнале Dawn of Day (1895–1896) под названием The Passover and the Holy Communion.
• Самая последняя интерпретация этой темы: [Fiensy].
• Многие из его выводов с тех пор были оспорены, см.: [Bradshaw; Taft].
• В более развернутом виде см. публикации Т. Талли: [Talley 1982; Talley 1984].
• См. также статью о псалмах: [Mckinnon].
• Ссылки в моем эссе, по-видимому, являются самыми ранними: [Bradshaw 1979].
• Б. Д. Спинкс является исключением из этого правила. См.: [Spinks].
• См. мою книгу Daily Prayer in the Early Church [Bradshaw 1982]. Ср. методологические пояснения в: [Charlesworth].