Борьба за сохранение приходских храмов в период антирелигиозной кампании Н. С. Хрущёва

В соответствии с постановлением Совета министров СССР от 17 февраля 1955 г. решение об открытии новых храмов принимает Совет министров СССР после согласования с Советом по делам Русской Православной Церкви^[1]. Количество ходатайств об открытии церквей и молитвенных домов на 1 января 1958 г. показывало стабильный рост в тех республиках, где православие являлось исторически традиционным^[2].

Количество поданных заявлений об открытии церквей по республикам в 1952–1956 гг.:

Также некоторые просители обращались напрямую в Совет по делам Русской Православной Церкви^[3].

Посетители Совета по делам Русской Православной Церкви (сверх посетителей уполномоченных на местах):

К 1957 г. сократилось и число вновь зарегистрированных церквей. По всему СССР была позволена регистрация 36 общин в 1955 г., 30 общин в 1956 г. и лишь 4 общин в 1957 г.^[4] За период 1953–1958 гг. было одобрено сравнительно небольшое число заявлений на изъятие церковных зданий: об изъятии церковных зданий — 38 ходатайств, о переоборудовании церковных зданий — 94, о снятии зданий с учета — 139^[5].

Церковное руководство не подозревало о готовящейся кампании против Церкви. В июне 1958 г. патриарх Алексий направил на имя Н. С. Хрущёва письмо, в котором просил об открытии церквей в ряде населенных пунктов, где нет ни одного храма. Среди них: Ногинск, Ржев, Елабуга, Черкассы, Южно-Сахалинск, Курган и др.^[6] П. Г. Чередняк в сопроводительной записке рекомендовал удовлетворить просьбу патриарха по девяти населенным пунктам^[7]. Это свидетельствует о том, что представители Совета по делам Русской Православной Церкви в 1958 г. стремились контролировать религию, а не уничтожать ее. Верующие в 1958 г., особенно пенсионеры, продолжали передавать заявления об открытии храмов. В Кемеровской области, в г. Салаире, пенсионер Овсянников послал за два года около 30 заявлений в различные государственные органы об открытии храма^[8]. В г. Ленгере Казахской ССР пенсионер Ширяев возглавлял группу верующих, ходатайствующую об открытии молитвенного дома в помещении, которое он приобрел на собранные общиной деньги^[9].

Партийное руководство стремилось демонстрировать доброжелательность по отношению к Церкви. В 1959 г. на приеме по случаю вручения Н. С. Хрущёву Ленинской премии «За укрепление мира между народами» первый секретарь ЦК КПСС заявлял митрополиту Николаю (Ярушевичу), что не допустит никаких оскорблений чувств верующих. Также Н. С. Хрущёв подчеркнул схожие ценности для верующих и сторонников социализма, а именно: проповедь равенства и братства, любовь к миру, любовь к ближнему^[10]. Реальные же меры, хоть они и сопровождались благовидными объяснениями, указывали на воинственный настрой государства по отношению к Русской Православной Церкви. Г. Г. Карпов выражал согласие с К. Ворошиловым в том, что Совет по делам Русской Православной Церкви должен проводить свою работу так, чтобы у церковных руководителей не могло сложиться впечатление, что советское государство с ними неискренно и «ведет игру»^[11].

Вопрос об антицерковных мерах был поднят митрополитом Крутицким Николаем (Ярушевичем) на беседе с Г. Г. Карповым 18 февраля 1959 г. Митрополит описал удручающее финансовое положение приходов, которое было обусловлено новым налогообложением. Митрополит называл это «походом на Православную Церковь» и «наступлением на Церковь»^[12]. В худшем положении оказались монастыри, у которых отобрали имущество. Постановление о запрете на наемную силу значительно затруднило уход за обителями, поскольку более половины монахов были людьми пожилого возраста^[13]. Митрополит высказывал непонимание в связи с закрытием монастырей Закарпатья, которые оказывали сопротивление католичеству и тем самым доказывали верность родине. Это непонимание, по его словам, разделял и патриарх^[14]. Более того, информация о притеснении монашества передается заграницу и компрометирует репутацию партии и Русской Православной Церкви. Так, монахи из Финляндии, проживавшие в Псково-Печерском монастыре, сообщали о притеснениях в письмах в Финляндию^[15]. Митрополит сообщал, что патриарх обдумывает личный визит к Н. С. Хрущёву, поскольку считает, что он не в курсе происходящих с Церковью событий^[16].

20 февраля 1959 г. во время беседы с патриархом Алексием Г. Г. Карпов информировал предстоятеля, что Н. С. Хрущёв не обещал открывать новые церкви, а говорил, что рассмотрит ходатайство, если будет прислано письмо^[17]. Также он усомнился в необходимости открытия новых храмов, так как Церковь и так располагает 13 тыс. приходов, основными посетителями которых являются пожилые люди. Местные органы «призваны решать огромные задачи культурного строительства» и не могут удовлетворять просьбы об открытии церквей^[18]. Патриарх возразил, что с некоторых мест ему годами приходят ходатайства об открытии храмов, и спросил, может ли он записаться на прием к Н. С. Хрущёву. Г. Г. Карпов заявил, что это дело предстоятеля^[19]. Все попытки организовать встречу с первым секретарем ЦК КПСС оказались неудачны^[20].

Весной 1959 г. Г. Г. Карпов составил инструктивное письмо, в котором были учтены замечания местных уполномоченных по делам Русской Православной Церкви. Первый пункт касался рассмотрения ходатайств об открытии церквей, а точнее того, как отклонять подобные ходатайства. В инструкции было отмечено, что ходатайства об открытии храмов зачастую поступают от одних и тех же людей, которые «корыстно заинтересованы»^[21]. Инициатор каждого ходатайства должен быть идентифицирован, а заявления подобного рода принимать не следовало. Общественность должна быть проинформирована о поведении религиозных активистов. Если инициатором заявления оказывался священник, его необходимо было снять с регистрации^[22]. В тех местах, где ходатайства действительно исходили от значительной группы верующих, необходимо было усиливать атеистическую пропаганду. В местах с большими религиозными общинами и количеством треб следовало обговорить с духовенством оптимизацию исполнения треб^[23]. Г. Г. Карпов гарантировал, что жалобы на местных уполномоченных в связи с запретом на открытия храмов рассматриваться в Совете по делам Русской Православной Церкви не будут. Также будут игнорироваться ходатайства и жалобы от одних и тех же лиц^[24]. Иными словами, открытие храмов по ходатайству не предусматривалось. При этом закрытие храмов было возможным и желательным. Уполномоченные на местах должны были выявить наиболее слабые приходы, не допускать в них назначения новых и постоянных священников и создавать условия для «самоликвидации» церковной общины^[25]. Снятие прихода с регистрации должно было производиться с согласия Совета по делам Русской Православной Церкви. Грубое администрирование, которое бы делало явной антирелигиозную политику партии, запрещалось^[26].

Сопротивление антирелигиозной кампании носило двойственный характер: с одной стороны, верующие могли устраивать демонстрации, с другой — посылали петиции против закрытия храмов. Верующие села Молебка Пермской области в количестве 15 человек демонстративно проводили богослужения во дворе закрытого храма. Верующие в Чишминском районе Башкирской АССР не допустили разобрать кирпичную ограду храма и прогнали прибывших рабочих^[27]. В г. Златоусте здание храма было снесено в течение нескольких часов. Вести об этом событии дошли до Челябинска, откуда за 10 дней в Москву отправилось три делегации верующих, которые просили не допустить закрытия кафедрального собора в Челябинске^[28]. В одном из сел Оренбургской области сгорела церковь. Верующие стали подозревать местные органы в организации поджога и вышли на протест перед зданием сельсовета. Затем отправились на место пожара и стали проводить импровизационное чтение псалтири^[29].

16 марта 1959 г. Г. Г. Карпов рапортовал об ошибках при закрытии храмов в Башкирской АССР, где возникали протесты в Янаульском, Карандельском, Аксинском, Бирском и Бакалинском районах^[30]. В с. Силантьево и с. Сорвихе Бирского района были проведены собрания комсомола, а затем и всего колхоза, на которых председатель сельсовета поднял вопрос о передаче храма под сельский клуб^[31]. Подобная публичность вызвала возмущение постоянных прихожан церкви, которые стали собирать подписи против закрытия прихода^[32]. Жалобы прихожан были сообщены в Совет в сопровождении писем епископа Уфимского Никона и патриарха Алексия, которые высказались о незаконности закрытия храмов в с. Силантьево и Сорвихе. Кроме того, председатель сельсовета вызывал священника Федянина к себе и предлагал написать бумагу о передаче церкви в собственность сельсовета, обосновывая это тем, что церковь слабо посещается. Священник отказался^[33]. К сожалению, в статистических данных за 1963 г. действующей осталась только церковь в селе Сорвиха^[34]. Церковь в Силантьево все же была закрыта в 1960 г.

25 апреля 1961 г. Г. С. Казызаев издал циркуляр, в котором указывал, что при запросе на снятие с регистрации общины необходимо указывать все подробности из жизни прихода: посещаемость, доходность, моральное состояние священника и двадцатки, расстояние до ближайшей церкви, под какие цели будет использовано здание в случае снятия с регистрации, характеристики здания и т. д.^[35]

В районах, где православие являлось долгое время традиционной религией, закрытие храмов протекало медлительно и встречало пассивный протест. Показательной являлась ситуация в Костроме. На 1960 г. в Макарьевском районе продолжает функционировать храм в честь иконы Живоносный Источник, куда стекались паломники из Нейского, Мантуровского, Шарьинского, Кадыйского, Макарьевского и других районов^[36]. В том же районе, несмотря на законодательство о культах, в селе Нежитино верующие периодически собирались вокруг закрытой церкви и проводили импровизированные богослужения. В Красносельском и Нерехтском районах здания церквей, закрытых в 1960 г., не могли быть использованы в культурных и хозяйственных целях, поскольку верующие не желали передавать ключи местным советским органам^[37]. Некоторые лица,·используя факт закрытия церквей, организовали сбор пожертвований и подписей под многочисленными заявлениями, которые они рассылали в различные инстанции с просьбой открыть их. В ряде районов области (Буйский, Костромской, Сусанинский) здания закрытых храмов, не обустроенные исполнительными комитетами, оставались обставленными церковным имуществом, что вызывало попытки отдельных верующих ходатайствовать об их открытии^[38]. Имущество и инвентарь закрытых храмов вывозило население, а отдельные верующие собирали большое количество икон и других предметов и создавали свои собственные самодельные часовни^[39]. В результате отсутствия контроля со стороны местных советов над церковным имуществом могли быть утрачены объекты, представляющие историческую ценность. Во время выборочного обследования в 1960 г. небольшого числа закрытых церквей было обнаружено более 60 предметов, которые являлись памятниками древнерусского искусства^[40].

27 июля 1962 г. председатель Совета по делам Русской Православной Церкви В. А. Куроедов издал циркуляр, в котором указывалось, что верующие должны сохранять культурное наследие на приходах, в том числе с участием музейных работников. В случае закрытия храмов предметы искусства и ценные книги необходимо было сохранить. Тем не менее имели место случаи уничтожения церковного имущества^[41]. Например, в мае 1963 г. в Ремонтненском районе Ростовской области председатель райисполкома Кириллов без решения облисполкома в явочном порядке закрыл две церкви, а богослужебные предметы сжег^[42].

Не всегда снятие церквей с регистрации встречало сопротивление. В 1963 г. заместитель председателя облисполкома по Ивано-Франковской области А. И. Ворохун рапортовала о том, что с согласия Совета по делам Русской Православной Церкви в области в 1961 г. закрыто 32 религиозных объединения, в 1962 г. — 107 объединений, за пять месяцев 1963 г. — семь приходов. Последняя цифра была обусловлена переизбранием местных органов^[43]. В течение 1962 г. 17 молитвенных закрытых зданий были разобраны, а стройматериалы употреблены на культурное и социальное строительство. 23 молитвенных здания были переоборудованы под аналогичные цели^[44]. За 1962 г. было конфисковано 148 жилых домов, в которых расположились школы, детские сады и бытовые учреждения. Население, видя улучшение социального строительства, не высказывало никаких возражений по поводу изъятия церковной недвижимости. Также по области провели кампанию по устранению поклонных крестов и «каплиц», то есть часовен, которые традиционно были распространены на территории Западной Украины. Всего было убрано 4000 крестов и 450 часовен. Кресты переносились в церковные ограды, так что это не выглядело как поругание^[45]. При исполнении этих мероприятий происходили протесты специфического характера. В селе Гриновцы сельсовет решил переоборудовать недействующее молитвенное здание под склад. Население было в этом заинтересовано, а верующие не возражали. Работники исполкома прибыли на место и стали разбирать иконостас и снимать кресты. Верующие были возмущены именно тем, что им не дали вынести культовые предметы и этим занимались атеисты^[46]. В селе Долго-Калушское было решено сделать в закрытом молитвенном здании склад для льна. Однако рабочие по указанию секретаря райисполкома начали разбирать здание. Местные жители не дали им этого сделать и засыпали его льном, как и было оговорено ранее^[47]. В обоих случаях население сопротивлялось не самому факту закрытия храма или его гражданского использования, а несогласованным действиям рабочих.

В 1963 г. сопротивление закрытию храмов также имело место. Во Львовской области председатель Малиевского сельсовета по фамилии Выхрест вызвал священника и главу двадцатки, чтобы потребовать у них освобождения церкви от богослужебных предметов. Затем он поехал к церкви и пытался ее открыть сам. В результате возле церкви собрались верующие в числе 150 человек, которые кричали, что не допустят закрытия храма. В знак протеста они не выходили на работы два дня^[48]. В селах Дорогобычского района Львовской области местные жители также протестовали против закрытия приходов. В селе Спас-Ченцы Калининской области приход был снят с регистрации в 1960 г., однако верующие продолжали посещать молитвенный дом и не освобождали его до 1963 г. Когда работники исполкома попытались вынести имущество — их выгнали^[49]. Аналогичная ситуация в 1963 г. наблюдалась в 14 приходах Калининской области: двадцатки не отдавали ключи органам власти^[50]. Г. С. Казызаев видел причину этих протестов в том, что не были выполнены рекомендации Совета по делам Русской Православной Церкви: вместо того чтобы вести воспитательную работу с населением и расшатывать приходы, доводя их до самоликвидации, местные органы просто закрывали храмы административным путем^[51]. В итоге население видело, что Церковь преследуют, и еще больше стремилось к ней — «разжигается религиозный фанатизм»^[52].

В ряде случаев вместо гонений местные власти допускали оплошности в работе с точки зрения атеистической власти. В 1959 г. серьезной критике подвергся уполномоченный по Москве и Московской области Трушин. Он не предпринимал каких-либо действий для ликвидации слабых приходов, хотя в одних случаях располагал информацией об их малочисленности, а в других знал, что здания находятся в аварийном состоянии^[53]. В 1963 г. инспектор противопожарной охраны Логинов обязывал церкви проводить необходимые мероприятия и ремонт. В результате капитальных ремонтов церкви функционировали более качественно. Без этих действий инспектора они бы «развалились»^[54]. В Казахской ССР в г. Петропавловске у директора и прораба кирпичного завода на ремонт храма было приобретено 4000 кирпичей^[55].

Некоторые священнослужители влияли на спасение прихода через проповедническую деятельность. В 1963 г. священник Фонарюк из села Подворное Черновицкой области разослал анонимное письмо, в котором сообщал, что церковь собираются закрыть, и виной этому — те, кто в нее не ходит. Это письмо было также прочитано после воскресной службы. Община храма стала упрекать односельчан в непосещении церкви. В результате в следующее воскресенье количество верующих увеличилось почти вдвое^[56].

И. о. заместителя председателя Совета министров СССР В. Васильев направил уполномоченному Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпову письмо о паломничестве к святым местам, где описывал, насколько эти мероприятия нежелательны с точки зрения партийного руководства, поскольку способствуют укреплению веры и собирают множество людей^[57]. Самым крупным примером массового паломничества является посещение источника возле Курской Коренной пустыни. В 1958 г. это шествие собирало более 15 тыс. человек. Вереница паломников проходила по местным церквям, чем значительно поддерживала местные общины^[58]. Некий уроженец поселка Свобода предлагал благоустроить источник, однако его предложение было проигнорировано^[59]. Вместо этого была проведена агитационная работа в местных колхозах, где на собраниях убеждали, что паломничество к источнику бывшей пустыни является вредным «пережитком»^[60]. Также на епархиальном собрании было объявлено, чтобы местные священники в 1959 г. закрыли храмы 2–3 июля, чтобы паломники не могли в них молиться^[61]. Духовенство было не против прекращения паломничества, поскольку рассматривало его как проявление народной религиозности, которая могла приобретать магические черты, неприемлемые с точки зрения догматики^[62]. Получив необходимую поддержку населения, местные власти закрыли доступ к источнику и раскопали территорию. Единицы людей, которые не знали о запрете на посещение этого места, оповещались по факту прихода. В результате паломничество прекратилось^[63].

Крестный ход 3 июля совершался также в поселке Косино в честь явления Косинской иконы Божией Матери. Хотя церковь была закрыта, крестный ход к месту явления иконы на Черном озере собирал до 2 тыс. человек^[64]. Несколько тысяч человек собиралось 21 июня в г. Урюпинске в честь явления Урюпинской иконы Божией Матери. Сначала паломники посещали местный храм, а затем отправлялись за несколько километров к источнику, где в 1827 г. была обретена икона^[65]. Встречались и диковинные примеры паломничеств. Например, 6 июля, в день чествования иконы Богородицы Владимирская, в селе Владимирское Воскресенского района люди собирались к озеру Светлому (Светлояр) и обходили его, ползая на коленях около километра по окружности озера^[66]. Возле села Грязи Липецкой области в ста метрах от недействующей церкви повалило дерево, но корневая система осталась в земле. Через три дня местные жители обнаружили, что дерево приняло прежний вид. Это спровоцировало посещение этого места. Местные власти спилили дерево, пень выкорчевали, а людей разогнали. Дерево росло на берегу ручья, образовавшуюся яму с водой засыпали^[67]. Подобные крестные ходы и паломничества на водные источники нередко осуждались и самим духовенством, однако приезд множества людей поддерживал храмы, находящиеся на пути следования паломничеств.

Нападкам подвергались и широко известные святыни, например часовня блаженной Ксении Петербургской на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга (Ленинграда). Когда верующие узнали о закрытии часовни в 1962 г., они послали патриарху Алексию письма, где излагали свое возмущение этой инициативой властей. Группа верующих в 235 человек просила патриарха воспрепятствовать закрытию часовни, которая является святыней города^[68]. Гражданка Т. А. Каминская уверяла патриарха, что если бы не прямые запреты, за сохранение часовни высказалось бы огромное количество людей: «Я могла бы собрать тысячи подписей под этим своим письмом, но это сейчас не разрешается (если же от этого что-нибудь зависит, их можно, даже придя к закрытой часовне, собрать и сейчас), и поэтому я беру на себя всю ответственность за это письмо. В войну я потеряла, пережив блокаду и позднее — эвакуацию, буквально всех родных и друзей, осталась совершенно одинока в мире и, если бы не помощь Ксении Блаженной (реальная — чему могу привести массу примеров, да и не я одна), — не знаю, как бы я в то тяжелое время выжила и вернулась к жизни и работе»^[69]. Патриарх обратился по этому вопросу к В. А. Куроедову и приложил письма, содержащие жалобы на закрытие святыни. Однако эти петиции не получили рассмотрения, и часовня была переоборудована в мастерскую.

Сравнение статистики за 1958 г. и за 1963 г. указывает на успешную ликвидацию действующих приходов. В таблице приведены субъекты СССР, в которых на 1958 г. было более 100 действующих храмов.

Сравнение статистических данных по количеству действующих храмов:

Таким образом, кампания по закрытию приходских храмов позволила советскому государству вдвое сократить количество действующих храмов. Для этих целей были разработаны жесткие законодательные рамки и применено экономическое давление. Хотя в официальном законодательстве открытие храмов было возможным, де-факто было дано указание не допускать открытия новых церквей и стремительно закрывать уже действующие приходы. Население чувствовало, что под благими предлогами скрывается стремление государства уничтожить религию. Стихийные протесты осуществлялись параллельно с рассылкой ходатайств против закрытия церквей. В случае получения ходатайств уполномоченные оказывали административное давление на их авторов. В большинстве случаев речь шла об элементарном игнорировании жалоб населения.

Источники

Циркулярные и инструктивные письма Совета уполномоченным при Советах Министров союзных республик и обл./край/ исполкомах // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1542.

Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1543.

Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1544.

Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1648.

Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1649.

Переписка с министерствами и ведомствами по вопросам, относящимся к РПЦ // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1650.

Справка об итогах работы по осуществлению контроля за выполнением законодательства о культах в 1963 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 2041.

Сводные статистические сведения Совета по делам РПЦ о количестве действующих церквей, молитвенных домов, монастырей, духовенства и ходатайств верующих об открытии церквей на 1 января 1958 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 206.

Материалы о ликвидации паломничества из г. Курска и районов области в бывшую Коренную пустынь (докладные записки, решения, фотографии) // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 229.

Сводные статистические сведения Совета по делам РПЦ о количестве действующих церквей, молитвенных домов, монастырей, духовенства и ходатайств верующих об открытии церквей по состоянию на 1 января 1959 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 235.

Циркулярно-инструктивные письма Совета по делам РПЦ уполномоченным // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 452.

Циркулярно-инструктивные письма Совета по делам РПЦ уполномоченным // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 486.

Сведения о местонахождении действующих церквей и молитвенных зданий по новому административно-территориальному делению и о составе служителей культа РСФСР за 1963 г. Т. 1. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 493.

Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР. 1945–1970 гг. Т. 2. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009.

Литература

Никонова О. Ю., Красулина Ж. М. Петиционные кампании православных верующих Урала против закрытия храмов в конце 1950-х — середине 1980-х гг. // Вестник ЮУр ГУ. Серия: Социально-гуманитарные науки. 2021. № 2. С. 27–33.

Смирнова О. С. Деятельность института уполномоченных совета по делам Русской Православной Церкви в 1944–1965 гг.: на материалах Верхнего Поволжья: дисс…канд. ист. н. Иваново: Ивановский государственный университет, 2010.

Смирнова О. С. Уполномоченные Совета по делам РПЦ областей Верхнего Поволжья и апостасия духовенства в конце 1950-х — начале 1960-х гг. // Наука и школа. 2010. № 4. С. 152–163.

Хун У. С иконами и песнопениями, или епископ, сбежавший от своих прихожан. Массовые паломничества в России эпохи Сталина и Хрущёва // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2012. № 3–4 (30). С. 232–256.

Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах). М.: Общество любителей Церковной истории, 1999.

• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1543. Л. 74.
• Сводные статистические сведения Совета по делам РПЦ о количестве действующих церквей, молитвенных домов, монастырей, духовенства и ходатайств верующих об открытии церквей на 1 января 1958 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 206. Л. 24.
• Там же. Л. 24.
• Там же. Л. 51–53.
• Там же. Л. 66.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1543. Л. 77.
• Там же. Л. 75.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1544. Л. 47.
• Там же.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1649. Л. 46.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1544. Л. 22.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1648. Л. 48.
• Там же. Л. 48.
• Там же. Л. 48–49.
• Там же. Л. 49.
• Там же.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1648. Л. 46.
• Там же. Л. 47.
• Там же.
• Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах). М.: Общество любителей Церковной истории, 1999. С. 371.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1649. Л. 74.
• Там же.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1649. Л. 74.
• Там же. Л. 75.
• Там же. Л. 76.
• Там же. Л. 77.
• Никонова О. Ю., Красулина Ж. М. Петиционные кампании православных верующих Урала против закрытия храмов в конце 1950-х — середине 1980-х гг. // Вестник ЮУрГУ. Серия: Социально-гуманитарные науки. 2021. № 2. С. 28.
• Там же. С. 28.
• Там же. С. 29.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1648. Т. I. Л. 66.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1648. Л. 65.
• Там же.
• Там же. Л. 165.
• Сведения о местонахождении действующих церквей и молитвенных зданий по новому административно-территориальному делению и о составе служителей культа РСФСР за 1963 г. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 493. Л. 3.
• Циркулярно-инструктивные письма Совета по делам РПЦ уполномоченным // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 307. Л. 11.
• Смирнова О. С. Деятельность института уполномоченных совета по делам Русской Право славной Церкви в 1944–1965 гг.: на материалах Верхнего Поволжья: дисс…канд. ист. н. Иваново: Ивановский государственный университет, 2010. С. 177.
• Там же. С. 178.
• Смирнова О. С. Уполномоченные Совета по делам РПЦ областей Верхнего Поволжья и апостасия духовенства в конце 1950-х — начале 1960-х гг. // Наука и школа. 2010. № 4. С. 155.
• Смирнова О. С. Деятельность института уполномоченных совета по делам Русской Православной Церкви в 1944–1965 гг.: на материалах Верхнего Поволжья: дисс…канд. ист. н. Иваново: Ивановский государственный университет, 2010. С. 180.
• Там же. С. 179.
• Циркулярно-инструктивные письма Совета по делам РПЦ уполномоченным // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 452. Л. 23–24.
• Справка об итогах работы по осуществлению контроля за выполнением законодательства о культах в 1963 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 2041. Л. 25.
• Циркулярно-инструктивные письма Совета по делам РПЦ уполномоченным // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 486. Л. 60.
• Там же. Л. 61.
• Там же. Л. 61–62.
• Циркулярно-инструктивные письма Совета по делам РПЦ уполномоченным // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 486. Л. 64.
• Там же. Л. 65.
• Там же. Л. 25.
• Справка об итогах работы по осуществлению контроля за выполнением законодательства о культах в 1963 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 2041. Л. 27.
• Там же.
• Там же. Л. 27–28.
• Там же. Л. 27.
• Переписка с министерствами и ведомствами по вопросам, относящимся к РПЦ // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1650. Л. 55.
• Справка об итогах работы по осуществлению контроля за выполнением законодательства о культах в 1963 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 2041. Л. 29.
• Там же. Л. 28.
• Справка об итогах работы по осуществлению контроля за выполнением законодательства о культах в 1963 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 2041. Л. 55.
• Циркулярные и инструктивные письма Совета уполномоченным при Советах Министров союзных республик и обл./край/ исполкомах // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1542. Л. 50–51.
• Материалы о ликвидации паломничества из г. Курска и районов области в бывшую Коренную пустынь (докладные записки, решения, фотографии) // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 229. Л. 1.
• Там же. Л. 13.
• Там же. Л. 29.
• Там же. Л. 34.
• Хун У. С иконами и песнопениями, или епископ, сбежавший от своих прихожан. Массовые паломничества в России эпохи Сталина и Хрущёва // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2012. № 3–4 (30). С. 246–247.
• Материалы о ликвидации паломничества из г. Курска и районов области в бывшую Коренную пустынь (докладные записки, решения, фотографии) // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 229. Л. 39.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. II. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1544. Л. 17.
• Там же. Л. 16.
• Там же. Л. 18.
• Докладные записки Совета по делам РПЦ в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Т. I. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 1543. Л. 135.
• Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР. 1945–1970 гг. Т. 2. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. С. 387.
• Там же. С. 389.
• Сводные статистические сведения Совета по делам РПЦ о количестве действующих церквей, молитвенных домов, монастырей, духовенства и ходатайств верующих об открытии церквей по состоянию на 1 января 1959 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 2. Д. 235. Л. 10.
• Справка об итогах работы по осуществлению контроля за выполнением законодательства о культах в 1963 г. // ГАРФ. Ф. Р6991. Оп. 1. Д. 2041. Л. 3.