Исследованию религиозной жизни в России, в том числе и в 20–30-е гг. ХХ в., посвящено достаточно много научных работ. Наибольшее внимание в них уделено православным верующим и в основном рассматриваются различные аспекты церковно-государственных отношений как в общем, так и в региональных контекстах: эта область обеспечена наибольшим количеством источников. Однако нельзя забывать и о том, что вследствие репрессивной политики гражданских властей по отношению к верующим именно в это время для легальной религиозной жизни оставалось все меньше и меньше возможностей. Там же, где сохранялись какие-то ее проявления, объединения верующих (такие, как братства или тайные монашеские общины) со временем становились неформальными, а затем и переходили на нелегальное положение. Поэтому в официальных государственных и церковных документах сведений о религиозной жизни подобных объединений содержится крайне мало. Основными источниками о жизни таких неформальных объединений с конца 1910-х до начала 1940-х гг. оказываются материалы следственных дел, источники, хранящиеся в частных архивах, и интервью с участниками событий или их потомками. Несмотря на то, что с их достоверностью связан целый ряд проблем, в последнее десятилетие были все же предложены принципы, позволяющие использовать их в научных исследованиях. Без рассмотрения жизни таких сообществ, которые, с одной стороны, отражают общеисторические процессы, а с другой стороны — в чем-то являются уникальными, картина религиозной жизни в России после 1917 г. получается неполной. К примеру, в православных братствах наряду с тайными монашескими общинами сохранялись проявления христианской жизни, которые в конце 1930-х гг. уже были невозможны в приходах: совместная молитва, чтение Священного Писания, проповеди, духовные беседы. Однако благодаря развитию в исторической науке антропологического подхода и таких направлений, как микроистория и устная история, в последние десятилетия в этой области открываются новые возможности для исторических исследований.
Историографию данной проблемы можно условно разделить на несколько периодов:
– советская — до конца 1980-х — начала 1990-х гг.;
– зарубежная — того же периода;
– постсоветская — с начала 1990-х гг. до настоящего времени вне зависимости от географического положения исследователя.
В целом можно проследить движение от использования крайне бедной источниковой базы (по совершенно разным причинам для советских и зарубежных исследователей), а как следствие — упрощенности в трактовках, к появлению все более разностороннего анализа, основанного на все более расширяющемся, хотя до сих пор далеком от полноты, комплексе архивных материалов и других видов источников.
Советская историография
Религиозная жизнь рассматриваемого периода в документах и исследованиях советского времени была представлена в свете идеологической борьбы, которую государство вело с верующими. Особенно это касалось неформальных объединений, к которым относились и братства: в периодической печати, различных справках, отчетах им старались придать как можно больше политической окраски, то есть представить их как ведущие контрреволюционную деятельность. Обновленческий раскол в Русской Православной Церкви изучался хотя бы немного, другие же — григорианский, «непоминающие» — практически не находили отражения в историографии данного периода. В научный оборот вводились источники преимущественно только одной из действующих сторон: постановления государственных органов и другие материалы, прошедшие предварительную идеологическую обработку. Иногда могли использоваться избранные церковные документы, например, заявление Патриарха Тихона (Белавина) в Верховный суд, его избранные послания, но только для демонстрации того, как Церковь оказывала или прекращала оказывать сопротивление советской власти. В остальном точка зрения Церкви, как правило, не учитывалась и не исследовалась. Материалы следственных дел в этот период доступны не были, однако есть основания предполагать, что информация из протоколов допросов использовалась в статьях в периодической печати для достижения поставленных идеологических целей. Так, статья в газете «Коммунист» № 48 за 1926 г., посвященная епископу Макарию (Опоцкому)[1], практически дословно приводит сведения из протокола допроса гражданки Царьковой, которая незадолго до появления публикации пришла в ОГПУ, чтобы донести на владыку[2].
Базовые направления советской историографии были заданы в начале 1920-х гг. в статьях видных советских идеологов В. Д. Бонч-Бруевича, Е. М. Ярославского, П. А. Красикова, И. И. Скворцова-Степанова и др., которые были как опубликованы в 1920–1930-х гг., так и выпущены впоследствии отдельными изданиями под названием «Избранные атеистические произведения»[3] уже в 1950–1970-х гг. Основные положения данных направлений:
– вся Церковь контрреволюционна, невзирая на некоторые отдельные проявления лояльности по отношению к советской власти;
– правильность политики советского государства по отношению к Церкви не подлежит сомнению;
– атеистическая пропаганда находит все большую поддержку среди трудящихся; исключения составляют отдельные случаи сопротивления со стороны реакционной части духовенства и верующих;
– в разностороннем анализе фактов и явлений, в критике источников нет необходимости, поскольку палитра выводов задана заранее.
Любые неформальные объединения верующих подвергались еще более уничижительной критике, чем институционализированная часть Церкви, и достаточно быстро стали называться сектами.
Особенно стоит отметить труды Б. П. Кандидова, автора многочисленных работ по истории Церкви, опубликованных в 1920–1930-е гг.[4], который сыграл значительную роль в воплощении данных тезисов и фактически задал на многие годы магистральное направление в советской историографии по данному вопросу. Именно в этом ключе, за небольшими исключениями, были написаны практически все работы, допущенные к публикации в советское время.
В качестве одного из таких исключений, которое не имеет отношения к братствам, но важно с точки зрения вопросов методологии, отметим опубликованные работы доктора церковной истории еще дореволюционной формации, члена президиума обновленческого Священного Синода и Ленинградского епархиального управления Б. Н. Титлинова[5], точка зрения которого на обновленческий раскол отличалась от официальной. Он считал, что обновленчество изнутри приняло социальный переворот и революционные преобразования. В отличие от большинства работ 1920-х гг., где обновленческое движение рассматривалось как однородное, он выделил два (но не три) направления: радикальную «Живую церковь» и умеренное «Церковное возрождение», подробно их описав. В отличие от советских пропагандистских работ, в которых отсутствовали анализ и попытки разобраться в сущности того или иного явления религиозной жизни, Б. Н. Титлинов достаточно много внимания уделил размышлениям над сущностью процессов, имевших место при образовании новой церкви[6].
В дальнейшем вплоть до конца 1980-х гг. основные направления в историографии остались прежними. Авторы повторяли одни и те же выводы и позиции[7]. Практически не внесли здесь никаких существенных изменений ни ХХ съезд КПСС, ни хрущевская «оттепель», ознаменовавшаяся лишь новым витком гонений на Церковь.
Региональные научные исследования по данной тематике практически не проводились до начала 1970-х гг. В 1920–1930-е гг. в основном выпускались пропагандистские материалы краевых отделений «Союза воинствующих безбожников», в которых мог содержаться местный материал: например статья А. С. Долотова «Церковь и сектантство в Сибири. Борьба против религии — борьба за социализм»[8]. В ней автор описывает разделения в Православной Церкви, включая не только обновленческий раскол, но и течения, образовавшиеся после так называемой «Декларации 1927 года» митрополита Сергия (Страгородского), которые существовали в регионе (стоит заметить, что в советской историографии всех, не принявших декларацию 1927 г., достаточно быстро стали называть сектантами). В конце 1970–1980-х гг. постепенно стали появляться диссертации, основанные на региональных материалах[9], однако следовавшие все тем же заданным прежде схемам.
Необходимо отметить и работы А. И. Клибанова, который положил начало полевым исследованиям в СССР неформальных объединений верующих. В том числе он общался и с «буевцами», и другими «непоминающими», которые не вернулись после 1943 г. в Русскую Православную Церковь Московского Патриархата[10]. В историографии советского периода, как правило, считалось, что на нелегальное положение переходили лишь те, кто стоял в оппозиции к митрополиту Сергию (Страгородскому). А. И. Клибанов даже ввел в научный оборот понятие «внецерковное православное течение»[11].
Значительный вклад в историографию был внесен рядом работ и собранием источников, которые создавались в советские годы и имели хождение в виде рукописей или самиздата. Некоторые из них удалось переправить за рубеж и опубликовать еще в 1970-е гг., другие были изданы в России, но уже только в 1990-х гг. Это в первую очередь архив документов, собранный М. Е. Губониным, который был один раз полностью изъят после ареста, но затем частично восстановлен и собран вновь. Сохранившиеся материалы вошли в сборник «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943 гг.»[12], изданного ПСТБИ в 1994 г. и дополненного рядом недостающих документов. В Германии с 1979 по 1989 г. был издан справочник «Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно)»[13], составленный митр. Мануилом (Лемешевским), материалы для которого были подготовлены в СССР.
Работы, выходившие за рубежом, на советскую историографию не влияли и рассматривались в ней исключительно в ракурсе полемики и опровержения того, что в них утверждалось. В качестве примеров можно назвать кандидатские диссертации О. В. Андреевой «Критика англо-американской буржуазной историографии современного положения православной религии и церкви в СССР»[14] и Е. А. Юшина «Англо-американская буржуазная историография взаимоотношений советского государства и Русской Православной Церкви в 1917–1923 гг.»[15]. При этом в работе Е. А. Юшина, несмотря на стандартные выводы, без которых, по всей видимости, диссертация не была бы допущена к защите, впервые была предпринята попытка объективного анализа зарубежных работ. Автором также было признано, что зарубежная наука вносит позитивный вклад в разработку проблемы[16].
Зарубежная историография 1920–1980-х гг.
Зарубежная историография вне зависимости от принадлежности авторов к русской эмиграции по большинству вопросов стояла на диаметрально противоположных позициях, отличных от советской, хотя и не была однородной. Взгляд на СССР 1920 — начала 1940-х гг. как на государство, которое стремилось к полному уничтожению религиозной жизни, был в зарубежной историографии фактически единым, поэтому работы эмигрантских авторов не выделяются здесь в отдельный раздел.
Многие из ее положений оспаривались советскими историками и философами. Приведем лишь некоторые: аполитичность Церкви, давление на Патриарха Тихона при написании обращения в Верховный суд, участие ОГПУ в обновленческом расколе, критическое отношение к декларации митрополита Сергия, наличие репрессий против духовенства и т. д. В настоящее время все эти утверждения заняли прочное место в современной историографии, как минимум будучи одной из признанных точек зрения.
Как правило, всем зарубежным историкам ставили в упрек еще большую по сравнению с советской наукой ограниченность в использовании источниковой базы. При всей справедливости данного утверждения стоит отметить, что в то же время существовала возможность публикации и использования в исследованиях тех материалов, которые не могли бы быть изданы в СССР. На протяжении десятилетий происходила нелегальная передача материалов из СССР для публикации на Западе. Этому явлению посвящена монография О. В. Косик «Голоса из России: очерки сбора и передачи за границу информации о положении церкви в СССР (1920-е — начало 1930-х годов)»[17]. Так, машинописный подлинник «Письма В. И. Ленина членам Политбюро о событиях в г. Шуе и политике в отношении церкви. 19 марта 1922 г.» впервые был опубликован в 1970 г. в «Вестнике РСХД»[18], а затем уже в журнале «Известия ЦК КПСС» № 4 за 1990 г. В книге Л. Регельсона «Трагедия Русской Церкви: 1917–1945», опубликованной в 1970 г., использовалась часть документов, собранных М. Е. Губониным[19].
Труды русских эмигрантских авторов можно условно разделить на два направления: умеренное и радикальное. Особенно это отразилось в отношении к митрополиту Сергию (Страгородскому). Радикальное направление состояло, как правило, из тех, кто входил в Русскую Православную Церковь Заграницей (РПЦЗ) и относился к местоблюстителю крайне отрицательно. Особенно резко высказался протопресвитер М. Польский в своем очерке «Положение Церкви в Советской России: Очерк бежавшего из России священника», опубликованном в Иерусалиме в 1931 г.: «Митрополит Сергий и его Церковь — не величина. Они — как ничто»[20]. Это вызвало появление специального труда профессора-канониста С. В. Троицкого, поддерживавшего политику митрополита Сергия[21]. К умеренной, но антисергианской позиции можно отнести, например, труд Д. Поспеловского «The Russian Сhurch under the Soviet Regime, 1917–1982»[22]. По отношению к различным течениям, которые не приняли декларацию митрополита Сергия, в зарубежной историографии сложился упрощенный подход, в результате которого не делалось различий между «григорианами», «иосифлянами» и другими многочисленными течениями. При этом в умеренном направлении все они объявлялись отпавшими от Церкви, а в радикальном объявлялось, что, наоборот, от Церкви отпали митрополит Сергий и его сторонники.
Несмотря на эмоциональность и некоторую субъективность, присущую многим трудам, они содержали подробный фактологический материал, недоступный в СССР. Многие из них впоследствии были изданы в России. Без обращения к работам А. Краснова-Левитина, В. Шаврова, Л. Регельсона[23] не обходится практически ни одно современное исследование истории Русской Православной Церкви 1920–1930-х гг.
Справочник «Новые мученики Российские»[24], подготовленный протопресвитером М. Польским, помимо большого объема данных содержал обширные свидетельства о гонениях на Церковь в России начиная с 1918 г. По некоторым персоналиям в части отдельных сведений этот труд и по сей день остается единственным источником. Например, только в нем содержатся данные, хотя и крайне скудные, о кончине епископа Дионисия (Сосновского)[25]. Труд митрополита Мануила (Лемешевского) «Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно)», уже упоминавшийся выше, тоже содержал богатый справочный материал, которым активно пользуются до сих пор. При этом нужно заметить, что отсутствие у авторов возможностей для верификации неизбежно приводило и к неточностям, и к ошибкам. Так, в сведениях митрополита Мануила (Лемешевского) о епископе Макарии (Опоцком) указан целый ряд неверных данных[26]. Однако, к сожалению, именно на них до сих пор, не подвергая их критике, ссылаются многие исследователи.
Среди работ, выпущенных в РПЦЗ, как и в советской историографии, господствовал упрощенный и идеологизированный подход к оценке тех, кто в 1920-е гг. вынужден был уйти на нелегальное положение. Они все считались не принявшими декларацию митрополита Сергия (Страгородского) и создававшими церковь, оппозиционную официальной. Это положение использовалось в полемике с Московской Патриархией как одно из подтверждений легитимности РПЦЗ как правопреемницы Православной Российской Церкви[27].
Среди зарубежных историков стоит отметить труды таких авторов, как У. Флетчер (W. Fletcher), Д. Куртис (J. Curtiss), К. Грюнвальд (C. Grunwald)[28]. W. Fletcher исследовал в том числе и «катакомбную» церковь, под которой он понимал исключительно течения, оппозиционные митрополиту Сергию (Страгородскому)[29]. Д. Куртис, К. Грюнвальд собрали большой фактический материал. При этом они, признавая гонения на верующих, фактически оправдывали их, считая, что это реакция властей на активные антисоветские действия духовенства и мирян. В зарубежной историографии часто, с одной стороны, преувеличивалась степень контроля ОГПУ-НКВД над Церковью, с другой — преувеличивался масштаб «катакомбного» движения. Но в целом работы зарубежных авторов не потеряли своей актуальности для исследователей и в настоящее время.
Братства ни в советской, ни в зарубежной историографии 1920–1980-х гг. отдельно не рассматривались.
Постсоветская историография
Поворотным моментом, определившим кардинальное изменение в историографии, стал 1988 г., когда состоялась встреча генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва с Патриархом Пименом, положившая начало изменениям отношения советского государства к Русской Православной Церкви. Начали открываться архивы, стали появляться публикации новых источников, выходить работы многочисленных авторов. Отметим лишь самые значительные публикации: «Архивы Кремля: Политбюро и Церковь: 1922–1925 гг.: в 2 книгах»; «Русская православная церковь и коммунистическое государство: 1917–1941: документы и фотоматериалы» О. Ю. Васильевой; «Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью» Г. Штриккера[30]. Были, как уже упоминалось выше, опубликованы источники из архива М. Е. Губонина. Стали издаваться работы зарубежных авторов, появляться научные и околонаучные работы разной степени качества, защищаться диссертации, свободные от прежнего идеологического давления. Отметим лишь некоторые публикации, важные для рассматриваемой нами проблематики.
В 1995 г. на русском языке вышел труд Д. В. Поспеловского «Русская православная церковь в ХХ веке»[31], где автор впервые предложил совершенно другой взгляд на «катакомбную» церковь, утверждая, что большинство общин, оказавшихся на нелегальном положении, никогда не уходили в оппозицию митрополиту Сергию, а оказались в подполье только потому, что открытое совершение религиозных обрядов было невозможно[32]. Это нашло подтверждение в работах А. Л. Беглова, на основании которых была выпущена его монография «В поисках безгрешных катакомб» (1 изд. — 2008)[33], первая часть которой посвящена 1920–1930-м гг. В ней впервые в отечественной историографии предложена четкая методология исследования религиозной жизни тех, кто вынужденно или добровольно перешел на нелегальное положение, включая не только различные виды «непоминающих», но и православные приходские или монашеские общины. Автор исследовал запрещенную властями религиозную жизнь, например, подпольную благотворительность, паломничества к неофициальным святыням. В труде также рассмотрены стратегии выживания, взаимоотношения с официальной церковной иерархией и многое другое. Однако, например, опыт братства епископа Макария (Опоцкого) в данную монографию не вошел. Проблеме классификации ушедших на нелегальное положение посвящена его же статья «Тайные монашеские общины советского периода. Проблемы типологии»[34]. В ней, в том числе, рассматривались общины Александро-Невского братства, которые монашескими можно считать лишь условно, поскольку многие из сестер, в них входивших, монашеский постриг не принимали.
Несмотря на то, что в подавляющем большинстве работ по-прежнему в основном рассматривается не столько религиозная жизнь, сколько церковно-государственные отношения, появляются исследования, в том числе и зарубежные, которые ставят другие акценты. Например, Д. Д. Уайнот (J. J. Wynot)[35] на региональном материале старается рассмотреть жизнь нелегальных монашеских общин в Московской, Калужской и Смоленской областях до начала 1940-х гг. В работе затронута и проблема влияния на подпольные монашеские общины различных церковных разделений.
Наряду с вводом в научный оборот большого количества документов из государственных и церковных архивов стали доступны следственные дела, использование которых в качестве источников породило целый ряд проблем. Рассмотрению этих вопросов посвящены статьи Л. А. Головковой[36], А. В. Мазырина[37], протоиерея В. Воробьёва[38]. А. Г. Гаврилин[39] сформулировал общий принцип допустимости использования следственных дел в качестве источников: это возможно, если существует возможность верификации как с помощью законодательных актов, так и с помощью нарративов — например воспоминаний. Использовать их изолированно нецелесообразно[40].
Появилось большое количество региональных исследований, в том числе и по Северо-Западному региону. Обзор религиозной жизни Ленинградской епархии представлен в ряде статей В. В. Антонова, собранных в издании «Петроград — Ленинград, 1920–1930-е: Вера против безбожия»[41], в книге протоиерея В. Сорокина «Исповедник», посвященной митр. Григорию (Чукову)[42]. Деятельность петроградских братств, в том числе Александро-Невского, связанная с миссией, частично затрагивается в монографии А. Г. Кравецкого «Церковная миссия в эпоху перемен»[43]. Церковно-исторический контекст жизни Новгорода и Череповца 1920–1930-х гг.: расколы, церковно-государственные отношения — достаточно подробно описаны в исследовании М. Ю. Хрусталёва «Русская православная Церковь в центре и на периферии в 1918–1930-х годах: (на материалах Новгородской епархии)»[44]. В нем наиболее подробно, включая различные церковные разделения, отражена ситуация не только в Новгороде, но и в Череповце, который в этот период относился к Новгородской епархии. Диссертация посвящена в основном церковно-государственным отношениям и, к сожалению, практически не содержит сведений о братстве епископа Макария (Опоцкого), которое существовало в то время на этой территории, ограничиваясь только отдельными деталями из биографии владыки.
На новгородском материале основаны монография М. Н. Петрова «Крест под молотом»[45] и ее доработанный и существенно дополненный вариант «Новгородский крест»[46]. В них включены в том числе материалы архивов ФСБ и следственные дела новгородских иерархов и священнослужителей: митрополита Арсения (Стадницкого), митрополита Алексия (Симанского) и многих других. В этом труде братству епископа Макария (Опоцкого), которое здесь по названию следственного дела именуется «Религиозно-трудовым братством», уже уделено отдельное внимание.
Постепенно стали появляться исследования и публикации, посвященные непосредственно братствам. Можно проследить, как постепенно вводились в научный оборот источники, связанные с их деятельностью, хранящиеся в государственных, ведомственных, частных архивах. Пожалуй, наибольшее количество материалов на 2023 г. опубликовано о двух православных братствах, существовавших на северо-западе России в 20–30-х гг. ХХ в., — это Александро-Невское братство и братство епископа Макария (Опоцкого).
Первые публикации, связанные с историей Александро-Невского братства, появились в альманахе «Минувшее» за 1994 г., который содержал сразу две статьи. Первая — статья санкт-петербургского исследователя В. В. Антонова «Приходские православные братства в Петрограде (1920-е годы)»[47] была написана практически только на материалах следственного дела братства 1922 г.[48] Александро-Невское братство в ней рассматривается наряду с другими приходскими братствами как основа общебратского союза, возникшего в Петрограде в начале 1920-х гг. Вторая — письма из ссылки архимандрита Варлаама (Сацердоцкого)[49], который был одним из руководителей Александро-Невского братства. В. В. Антонову принадлежит и статья «Александро-Невское братство и тайные монашеские общины в Петрограде», вышедшая в 2000 г. в журнале «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости»[50]. В нее вошли уже и материалы следственного дела 1932 г. В 2003 г. в качестве приложения к журналу «Православный летописец Санкт-Петербурга» была издана монография М. В. Шкаровского «Александро-Невское братство, 1918–1932 годы: Новомученикам Российским посвящается»[51], которая опиралась уже на материалы следственных дел не только 1922 и 1932 гг., но и 1923, 1924, 1926–1928 гг. В ней тоже был использован целый ряд источников из церковных и государственных архивов, даны краткие биографические справки по нескольким десяткам членов братства. В существенно дополненном и переработанном издании 2018 г. «Сто лет Александро-Невского братства: история и современность»[52] были уже использованы ведомственные архивы не только Санкт-Петербурга и Ленинградской области, но и Новгородской, и Кемеровской, а также Управления СБУ по Винницкой области, бóльший объем воспоминаний и писем. На сей день данная монография содержит наиболее полную информацию об истории и деятельности данного братства. В последнем издании широко использованы материалы частных архивов, которые стали доступны благодаря их публикации С. А. Зегждой в книге «Александро-Невское братство: добрым примером, житием и словом»[53]. В ней в основном использованы материалы братского архива, хранителями которых были ее автор и митрополит Герман (Тимофеев). С. А. Зегжде принадлежат и биография одного из руководителей братства — епископа Иннокентия (Тихонова)[54] и биографический очерк о члене братства — митрополите Иоанне (Вендланде)[55]. Другому руководителю братства — митрополиту Гурию (Егорову) — посвящена монография Д. В. Павлова «До смерти я буду призывать вас к молитве. Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова)»[56]. На материалах московских следственных дел по обвинению одного из активных членов Александро-Невского братства — Л. Д. Аксёнова написана статья О. В. Косик «Аксенов, верный истине…»[57]. Обзор деятельности петроградских православных братств, в том числе и Александро-Невского, в период их наиболее активной деятельности дан в работе А. А. Наконечной «Причины возникновения и формы деятельности Союза православных братств в Петроградской епархии. 1918–1922 гг.»[58].
Первым исследованием, посвященным именно епископу Макарию (Опоцкому), стала в 2011 г. работа А. Г. Дмитренко «Жизнь и служение епископа Макария (Опоцкого) на исторических путях церковного обновления»[59], в котором, однако, жизнь и деятельность епископа Макария (Опоцкого) и братства была описана только до 1933 г. В этой работе были использованы материалы следственных дел 1926 и 1933 гг. из архивов УФСБ по Новгородской и Вологодской области. О дальнейшей судьбе владыки на тот момент не было известно. На основе этого труда было составлено жизнеописание епископа Макария, опубликованное в 2012 г. в качестве послесловия к первому изданию докладов свящ. Николая Опоцкого (в будущем — епископа Макария) «Идеальная община и путь к ее восстановлению». Во втором, 2013 г. издании статья А. Г. Дмитренко была дополнена результатами новых исследований, ранее не публиковавшихся. В нем были введены в научный оборот данные следственных дел 1937 г. из костромского архива УФСБ и полевых исследований, в результате которых история братства в общих чертах прослеживается вплоть до кончины епископа Макария в 1941 г.[60]
Самые полные данные о братстве епископа Макария (Опоцкого), которые были доступны на начало 2020-х гг., содержатся в ее же монографии «За святую правду любви и братства: Епископ-катехизатор Макарий (Опоцкий), 1872–1941: Биография. Проповеди. Письма. Литургическое наследие. Воспоминания»[61]. В качестве приложений к книге был опубликован ряд писем, проповедей, бесед епископа Макария (Опоцкого), материалов, связанных с литургическим наследием братства. Рецензия на данную книгу была опубликована А. В. Кострюковым в журнале «Вестник ПСТГУ»[62]. В этом труде А. Г. Дмитренко, в отличие от всех предыдущих, широко использованы ранее не публиковавшиеся материалы частного архива семей Пикиных-Брагиных и Беляевых, содержащего около 250 единиц хранения нарративного характера[63], и сведения из интервью с Е. И. Пикиной (последним дожившим до наших дней членом братства еп. Макария (Опоцкого)) и несколькими потомками членов братства, взятых во время полевых исследований, проведенных автором и А. Г. Дмитренко в 2011–2018 гг.[64]
Использование частных архивов и материалов интервью позволило и для Александро-Невского братства, и для братства епископа Макария (Опоцкого) провести верификацию данных, полученных из следственных дел. Поскольку интервьюеры и авторы материалов из частных архивов не были знакомы с соответствующими следственными делами, источники для сопоставления можно признать независимыми.
К опубликованным источникам, связанным с братством епископа Макария (Опоцкого), относится переписка владыки с Патриархом Тихоном (Белавиным) в 1924 г., в которой описаны направления возможного устроения религиозной жизни в новых для Церкви условиях[65]; избранное молитвенно-литургическое наследие братства, в котором отражены основные акценты его религиозной жизни[66], и два доклада о. Николая Опоцкого, на Съезде епархиальных миссионеров в 1914 г.[67], в которых просматриваются главные принципы жизни православных христиан, использованные епископом Макарием в дальнейшем при устроении братства.
В настоящее время автор продолжает исследования, связанные с деятельностью этих двух братств. Получены сведения, благодаря которым теперь возможно намного более подробно описать деятельность братства епископа Макария (Опоцкого) в Ленинграде в 1929–1933 гг. и уточнить ряд моментов, относящихся к жизни братства в Новгороде. Возможно также введение в научный оборот источников, которые до настоящего момента не были опубликованы: протоколов заседаний Общебратского союза, ведущим членом которого было Александро-Невское братство, и нескольких сохранившихся номеров уникального периодического издания — «Миссионерской хроники», издававшейся членом братства В. Шкловским.
В то же время в историографии православных братств данного периода остается ряд проблем, не разрешенных в настоящее время. Так, численность и состав братств, как правило, можно посчитать лишь приблизительно и практически невозможно верифицировать. В обвинительных заключениях следственных дел, связанных с братствами, в их состав старались включить максимальное число обвиняемых, преувеличить их взаимные связи. Таким образом в состав братства епископа Макария (Опоцкого) М. Н. Петровым были включены священники и миряне, которые братству сочувствовали, но никогда в него не входили. С другой стороны, некоторым членам братства удалось избежать арестов, их могли упоминать, называя только одни имена. До сих пор присутствуют неточности при отнесении братств или их руководителей к тем или иным течениям: так, например, епископ Макарий (Опоцкий) был причислен к ИПЦ, хотя кроме заявления обновленческого священника, что владыка организовал кружок «истинно-православных пастырей», никаких других сведений, подтверждающих это, обнаружить до сих пор не удалось. Остается все еще достаточно много «белых пятен» в самой истории братств.
Выводы
В советской и в зарубежной, в том числе эмигрантской, историографии до начала 1990-х гг. братства не рассматривались как отдельное явление. Они были растворены в общем понятии «православные верующие», а затем неформальных объединений, ушедших на нелегальное положение. При этом все они считались оппозиционными митрополиту Сергию (Страгородскому).
Данный подход подвергся изменениям с начала 1990-х гг. благодаря введению в научный оборот значительного количества источников, в том числе в результате региональных или микроисторических исследований. Выявилась необходимость дифференциации общин, оказавшихся на нелегальном положении. Выяснилось, что многие из них никогда не уходили в оппозицию митрополиту Сергию (Страгородскому), а оказались в подполье только потому, что открытое совершение религиозных обрядов было невозможно.
Появление антропологического подхода позволило ввести в научный оборот в качестве источников материалы следственных дел. Это дало возможность исследовать религиозную жизнь православных братств, основная информация о которых сохранилась именно в документах подобного рода. Использование в качестве источников материалов нарративного характера (писем, воспоминаний, хранящихся в частных архивах; ведущего метода устной истории, интервью) позволило получить более полную картину и частично верифицировать информацию из следственных дел.
Таким образом, можно проследить историографическую тенденцию к постепенному включению феномена православных братств в палитру, представляющую религиозную жизнь 1920–1930-х гг., что подчеркивает, с одной стороны, ее многообразие, а с другой — преемственность церковной традиции.
Источники
Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти: 1917–1943: в 2 ч. / сост. М. Е. Губонин. М., 1994.
Архив семей Пикиных-Брагиных и Беляевых. Ед. хр. 1–245.
Архив УФСБ РФ по Вологодской области. Фонд архивных уголовных дел. Д. 3711.
Архив УФСБ РФ по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Фонд архивно-следственных дел. Д. П-88399.
Архивы Кремля: Политбюро и Церковь: 1922–1925 гг.: в 2 кн. М., 1997.
Варлаам (Сацердотский), архим. Письма из заточения к духовным детям / публ. А. Воронцова // Минувшее. 1994. Вып. 15. С. 464–517.
«Верю в силу Божию, в немощи нашей совершающую чудеса преображения». Документы из архива свт. Тихона и Священного Синода // Кифа. 2009. № 10 (100).
Избранные молитвы: из наследия братства епископа Макария (Опоцкого) / авт. предисл. проф.-свящ. Георгий Кочетков; публ. Д. С. Гасак. Изд. 2-е, испр., доп. М., 2016.
Личный архив А. В. Будановой.
Личный архив А. Г. Дмитренко.
Опоцкий Н., свящ. Идеальная община и путь к ее восстановлению: два доклада о возможной организации приходской жизни. М., 2013.
Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991): материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / сост. Г. Штриккер. М., 1995.
Русская православная церковь и коммунистическое государство: 1917–1941: документы и фотоматериалы / сост., авт. ст. О. Ю. Васильева. М., 1996.
Литература
Ананина А. В. Сущность григорианского раскола Русской православной церкви II четверти ХХ в. в историографии: проблемы 1930–2010 гг.: терминологический аспект // Вестник Томского государственного университета. 2017. № 422. С. 68–72.
Андреев И. Заметки о Катакомбной Церкви в СССР. Джорданвилль, 1947.
Андреева О. В. Критика англо-американской буржуазной историографии современного положения православной религии и церкви в СССР: автореф. дисс. … к. и. н. М., 1987.
Антонов В. В. Александро-Невское братство и тайные монашеские общины в Петрограде // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. Вып. 23. СПб., 2000. С. 103–112.
Антонов В. В. Петроград — Ленинград, 1920–1930-е: Вера против безбожия: ист.-церк. сб. СПб., 2011.
Антонов В. В. Приходские православные братства в Петрограде (1920-е годы) // Минувшее. 1994. № 15. С. 424–445.
Беглов А. Л. В поисках «безгрешных катакомб»: церковное подполье в СССР. 2-е изд., испр. и доп. М., 2018.
Беглов А. Л. Тайные монашеские общины советского периода. Проблемы типологии // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2022. Вып. 108. С. 126–151. DOI: 10.15382/sturII2022108.126-151
Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973.
Бонч-Бруевич В. Д. О религии, религиозном сектантстве и церкви. М., 1959.
Вестник Русского студенческого христианского движения. Париж; Нью-Йорк, 1970. № 98.
Воробьев В., прот. Особенности документов следственных дел 20–40-х годов // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: материалы 1997 г. М., 1997. С. 163–166.
Гаврилин А. Г. Уголовные дела православных священников как источники изучения сталинских репрессий на территории Латвии // Церковь и время. 2010. № 3 (52). С. 193–218.
Головкова Л. А. К вопросу о фальсификации следственных дел: дело члена Александро-Невского братства иеромонаха Вениамина (Эссена) // Материалы XVI Богословской конференции. М., 2006. Т. 1. С. 175–182.
Дмитренко А. Г. Жизнь и служение епископа Макария (Опоцкого) на исторических путях церковного обновления. М., 2011. Ркп. 98 с.
Дмитренко А. Г. За святую правду любви и братства: епископ-катехизатор Макарий (Опоцкий), 1872–1941: Биография. Проповеди. Письма. Литургическое наследие. Воспоминания / предисл. С. Л. Фирсова. М., 2021.
Дмитренко А. Г. От учения Христа отказаться не могу // Николай Опоцкий, свящ. Идеальная община и путь к ее восстановлению: Два доклада о возможной организации приходской жизни. М., 2013. С. 57–78.
Дунаев В. Н. Социально-политическая ориентация и действия православных церковников в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции и первые годы советской власти (1917–1922) (На материалах Воронежской, Курской и Тамбовской губ.): автореф. дисс. … к. и. н. Воронеж, 1972.
Зегжда С. А. Александро-Невское братство: добрым примером, житием и словом. [Набережные Челны], 2009.
Зегжда С. А. Духовное наследие священномученика архиепископа Иннокентия (Тихонова). М., 2010.
Зегжда С. А. Митрополит Иоанн (Вендланд): биографический очерк, 1909–1989. Ярославль, 2009.
Кандидов Б. П. Голод 1921 г. и Церковь. М.; Л., 1932.
Кандидов Б. П. Кого спасал храм Христа Спасителя. М.; Л., 1931.
Кандидов Б. П. Легенда о Христе в классовой борьбе. [Б. м.], 1930.
Кандидов Б. П. Церковь и Октябрьская революция. 2-е изд. М., 1930.
Кандидов Б. П. Церковь и шпионаж: о некоторых фактах шпионской деятельности религиозных организаций М., 1937.
Клибанов А. И. Конкретные исследования современных религиозных верований (Методика, организация, результаты). М., 1967.
Клибанов А. И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М., 1973.
Клибанов А. И. Религиозное сектантство и современность: (Социол. и ист. очерки). М., 1969.
Корзун М. С. Русская православная церковь, 1917–1945 гг.: изменение социально-политической ориентации и научная несостоятельность вероучения. Минск, 1987.
Косик О. В. Аксенов, верный истине… // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 103. С. 131–148. DOI: 10.15382/sturII2021103.131-148
Косик О. В. Голоса из России: очерки сбора и передачи за границу информации о положении церкви в СССР (1920-е — начало 1930-х годов). М., 2011.
Кострюков А. А. «Необычный» архиерей. Рец. на кн.: Дмитриенко А. Г. За святую правду любви и братства. Епископ-катехизатор Макарий (Опоцкий) 1872–1941: Биография. Проповеди. Письма. Литургическое наследие. Воспоминания. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт. 2021 // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2022. Вып. 108. С. 165–169.
Кравецкий А. Г. Церковная миссия в эпоху перемен. М., 2011.
Красиков П. А. Избранные, атеистические произведения. М., 1970.
Краснов-Левитин А. Э. Лихие годы, 1925–1941: Воспоминания. Paris, 1977.
Левитин А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты: в 3 т. Кюснахт, 1978.
Мазырин А. В. Следственное дело «Всесоюзной организации ИПЦ» как источник по новейшей истории Русской Православной Церкви // Ежегодная Богословская конференция ПСТБИ: материалы 2002 г. М., 2002. С. 188–196.
Мазырин А. В., свящ. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х — 1930-х годах. М., 2006. (Материалы по новейшей истории Русской Православной Церкви).
Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно): в 6 т. Эрланген, 1979–1989.
Наконечная А. А. Причины возникновения и формы деятельности Союза православных братств в Петроградской епархии. 1918–1922 гг. 2011. Ркп.
Нейтман М. Л. Проведение ленинского декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» в Забайкалье (1918–1923 гг.): автореф. дисс. … к. и. н. Иркутск, 1974.
Новые мученики Российские: Второй том собрания материалов / сост. протопресв. М. Польский. Jordanville, 1957.
Новые мученики Российские: Первое собр. материалов / сост. протопресв. М. Польский. Jordanville, 1949.
Павлов Д. В. «До смерти я буду призывать вас к молитве». Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова). М., 2021.
Петров М. Н. Крест под молотом. Великий Новгород, 2000.
Петров М. Н. Новгородский крест. Великий Новгород, 2021.
Плаксин Р. Ю. Церковная контрреволюция 1917–1923 гг. и борьба с ней: автореф. дисс. … к. и. наук. Л., 1968.
Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995.
Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви: 1917–1945. Париж, 1977.
Скворцов-Степанов И. И. Избранные атеистические произведения. М., 1959.
Снигирева Э. А. Политическая переориентация русского православия в первое десятилетие Советской власти (1917–1927 гг.): автореф. дисс. … к. и. н. Л., 1974.
Сорокин В., прот. Исповедник. Церковно-просветительская деятельность митрополита Григория (Чукова). СПб., 2005.
Титлинов Б. В. Новая Церковь. Пг.; М., 1923.
Титлинов Б. В. Смысл обновленческого движения в истории. Самара, 1926.
Троицкий С. В. О неправде Карловацкого раскола: разбор книги прот. М. Польского «Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей». Париж, 1960.
Хрусталёв М. Ю. Русская православная Церковь в центре и на периферии в 1918–1930-х годах: (на материалах Новгородской епархии). Череповец, 2008.
Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700–2005). М.: Сретенский ставропигиальный мужской монастырь, 2012.
Шкаровский М. В. Александро-Невское братство, 1918–1932 годы: Новомученикам Российским посвящается. СПб., 2003.
Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999.
Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви ХХ века. СПб., 1999.
Шкаровский М. В. Сто лет Александро-Невского братства: история и современность. СПб., 2018.
Эйнгорн И. Д. Религия, церковь и классовая борьба в Сибири в переходный период от капитализма к социализму (1917–1937 гг.): автореф. дисс. … д. и. н. Томск, 1985.
Юшин Е. А. Англо-американская буржуазная историография взаимоотношений советского государства и Русской Православной Церкви в 1917–1923 гг.: автореф. дисс. … к. и. н. М., 1988. 21 с.
Ярославский Е. М. Библия для верующих и неверующих. М., 1977.
Ярославский Е. М. О религии. М., 1958.
Curtiss J. The Russian Church and the Soviet State, 1917–1950. Boston, 1953.
Fletcher W. G. Soviet Believers: The Religious Sector of the Population. University Press of Kansas, 1981.
Fletcher W. G. The Russian Orthodox Church Underground. 1917–1970. London, 1971.
Grunwald C. The Churches and the Soviet Union. New York, 1962.
Pospielovsky D. The Russian Church under the Soviet Regime, 1917–1982: in 2 vols. Crestwood (N. Y.), 1984.
Wynot J. Keeping the Faith: Russian Orthodox Monasticism in the Soviet Union, 1917–1939: Ph. Dissertation defended at Emory University, 2000.
[1] Невский. Подвижники // Коммунист. 1926. № 48 (2149). Цит. по: Архив УФСБ РФ по Вологодской области. Д. 3711. Л. 3.
[2] Архив УФСБ РФ по Вологодской области. Д. 3711. Л. 11.
[3] Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973; Его же. О религии, религиозном сектантстве и церкви. М., 1959; Красиков П. А. Избранные атеистические произведения. М., 1970; Ярославский Е. М. О религии. М., 1958; Его же. Библия для верующих и неверующих. М., 1977; Скворцов-Степанов И. И. Избранные атеистические произведения. М., 1959.
[4] Кандидов Б. П. Голод 1921 г. и Церковь. М.; Л., 1932; Его же. Церковь и Октябрьская революция. 2-е изд. М., 1930; Его же. Легенда о Христе в классовой борьбе. [Б. м.], 1930; Его же. Кого спасал храм Христа Спасителя. М.; Л, 1931; Его же. Церковь и шпионаж: о некоторых фактах шпионской деятельности религиозных организаций. М., 1937; и др.
[5] Титлинов Б. В. Новая Церковь. Пг.; М., 1923; Его же. Смысл обновленческого движения в истории. Самара, 1926.
[6] Титлинов Б. В. Новая Церковь. С. 5–7, 13, 15–20, 24–32, 40, 53–55, 60.
[7] Плаксин Р. Ю. Церковная контрреволюция 1917–1923 гг. и борьба с ней: автореф. дисс. … к. и. н. Л., 1968; Снигирева Э. А. Политическая переориентация русского православия в первое десятилетие Советской власти (1917–1927 гг.): автореф. дисс. … к. и. н. Л., 1974; Корзун М. С. Русская православная церковь, 1917–1945 гг.: изменение социально-политической ориентации и научная несостоятельность вероучения. Минск, 1987; и др.
[8] Долотов А. С. Церковь и сектантство в Сибири: Борьба против религии — борьба за социализм: Краевой совет союза воинствующих безбожников. Новосибирск, 1930. Цит. по: Ананина А. В. Сущность григорианского раскола Русской православной церкви II четверти ХХ в. в историографии: проблемы 1930–2010 гг.: терминологический аспект // Вестник Томского государственного университета. 2017. № 422. С. 68–72.
[9] См., напр.: Дунаев В. Н. Социально-политическая ориентация и действия православных церковников в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции и первые годы советской власти (1917–1922) (на материалах Воронежской, Курской и Тамбовской губ.): автореф. дисс. … к. и. н. Воронеж, 1972; Нейтман М. Л. Проведение ленинского декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» в Забайкалье (1918–1923 гг.): автореф. дисс. … к. и. н. Иркутск, 1974; Эйнгорн И. Д. Религия, церковь и классовая борьба в Сибири в переходный период от капитализма к социализму (1917–1937 гг.): автореф. дисс. … д. и. н. Томск, 1985.
[10] Клибанов А. И. Конкретные исследования современных религиозных верований (Методика, организация, результаты). М., 1967. С. 13; Его же. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М., 1973. С. 189
[11] Клибанов А. И. Религиозное сектантство и современность: (социол. и ист. очерки). М., 1969. С. 55.
[12] Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти: 1917–1943: в 2 ч. / сост. М. Е. Губонин. М., 1994.
[13] Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 год (включительно): в 6 т. Эрланген, 1979–1989.
[14] Андреева О. В. Критика англо-американской буржуазной историографии современного положения православной религии и церкви в СССР: автореф. дисс. … к. и. н. М., 1987.
[15] Юшин Е. А. Англо-американская буржуазная историография взаимоотношений советского государства и Русской Православной Церкви в 1917–1923 гг.: автореф. дисс. … к. и. н. М., 1988.
[16] Там же. С. 16, 18–20.
[17] Косик О. В. Голоса из России: очерки сбора и передачи за границу информации о положении церкви в СССР (1920-е — начало 1930-х годов). М., 2011.
[18] Вестник Русского студенческого христианского движения. Париж; Нью-Йорк, 1970. № 98. С. 54–57.
[19] См.: Мазырин А., иер. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х —1930-х годах. М., 2006. (Материалы по новейшей истории Русской Православной Церкви). С. 39–40.
[20] [Польский] М., свящ. Положение Церкви в Советской России: Очерк бежавшего из России священника. СПб., 1995. С. 57. Цит. по: Мазырин А., свящ. Высшие иерархи о преемстве власти… С. 35.
[21] Троицкий С. В. О неправде Карловацкого раскола: разбор книги прот. М. Польского «Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей». Париж, 1960.
[22] Pospielovsky D. The Russian Church under the Soviet Regime, 1917–1982: in 2 vols. Crestwood (N. Y.), 1984.
[23] Краснов-Левитин А. Э. Лихие годы, 1925–1941: Воспоминания. Paris, 1977; Левитин А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты: в 3 т. Кюснахт, 1978; Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви: 1917–1945. Париж, 1977.
[24] Новые мученики Российские: Первое собр. материалов / сост. протопресв. М. Польский. Jordanville, 1949; Новые мученики Российские: Второй том собрания материалов / сост. протопресв. М. Польский. Jordanville, 1957.
[25] Новые мученики Российские: Второй том собрания материалов. С. 287.
[26] Ошибочно указано, что: 1) епископ Макарий закончил СПбДА (на самом деле МДА), 2) был рукоположен в иерея в одной из церквей Череповца, 3) возведен в сан протоиерея. Присутствует и ряд сведений, которые не нашли подтверждения и не могут считаться точными. Поэтому без сопоставления с другими данными их можно использовать, только обозначив имеющиеся ограничения. См.: Макарий (Опоцкий), епископ Череповецкий, вик. Новгородской епархии // Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 г. (включительно). Т. 4. С. 247.
[27] Андреев И. Заметки о Катакомбной Церкви в СССР. Джорданвилль, 1947; Новые мученики Российские: Первое собр. материалов; Новые мученики Российские: Второй том собрания материалов.
[28] Fletcher W. G. The Russian Orthodox Church Underground. 1917–1970. London, 1971; Fletcher W. G. Soviet Believers: The Religious Sector of the Population. University Press of Kansas, 1981; Curtiss J. The Russian Church and the Soviet State, 1917–1950. Boston, 1953; Grunwald C. The Churches and the Soviet Union. New York, 1962.
[29] Fletcher W. G. The Russian Orthodox Church Underground. 1917–1970.
[30] Архивы Кремля: Политбюро и Церковь: 1922–1925 гг.: в 2 кн. М., 1997; Русская православная церковь и коммунистическое государство: 1917–1941: документы и фотоматериалы / сост., авт. ст. О. Ю. Васильева. М., 1996; Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / сост. Г. Штриккер. М., 1995.
[31] Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995.
[32] Там же. С. 174.
[33] Беглов А. Л. В поисках «безгрешных катакомб»: церковное подполье в СССР. 2-е изд., испр. и доп. М., 2018.
[34] Беглов А. Л. Тайные монашеские общины советского периода. Проблемы типологии // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2022. Вып. 108. С. 126–151.
[35] Wynot J. J. Keeping the Faith: Russian Orthodox Monasticism in the Soviet Union, 1917–1939. Ph. Dissertation defended at Emory University, 2000. 235 pp.
[36] Головкова Л. А. К вопросу о фальсификации следственных дел: дело члена Александро-Невского братства иеромонаха Вениамина (Эссена) // Мат-лы XVI Богосл. конф. М.: ПСТГУ, 2006. Т. 1. С. 175–182.
[37] Мазырин А. В. Следственное дело «Всесоюзной организации ИПЦ» как источник по новейшей истории Русской Православной Церкви // Ежегодн. Богосл. конф. ПСТБИ: мат-лы 2002 г. М., 2002. С. 188–196.
[38] Воробьев В., прот. Особенности документов следственных дел 20–40-х годов // Ежегодн. Богосл. конф. ПСТБИ: мат-лы 1997 г. М., 1997. С. 163–166.
[39] Гаврилин А. Г. Уголовные дела православных священников как источники изучения сталинских репрессий на территории Латвии // Церковь и время. 2010. № 3 (52). С. 193–218.
[40] Там же. С. 215–216.
[41] Антонов В. В. Петроград — Ленинград, 1920–1930-е: Вера против безбожия: ист.-церк. сб. СПб., 2011.
[42] Сорокин В, прот. Исповедник. Церковно-просветительская деятельность митрополита Григория (Чукова). СПб., 2005.
[43] Кравецкий А. Г. Церковная миссия в эпоху перемен. М., 2011.
[44] Хрусталёв М. Ю. Русская православная Церковь в центре и на периферии в 1918–1930-х годах (на материалах Новгородской епархии). Череповец, 2008.
[45] Петров М. Н. Крест под молотом. Великий Новгород, 2000.
[46] Петров М. Н. Новгородский крест. Великий Новгород, 2021.
[47] Антонов В. В. Приходские православные братства в Петрограде (1920-е годы) // Минувшее. 1994. № 15. С. 427–432.
[48] В исследовании В. В. Антонова дело братств 1922 г. проходит под № 20682, который оно носило до 1999 г., когда ему был присвоен № П-88399, под которым оно числится в архиве в настоящее время.
[49] Варлаам (Сацердотский), архим. Письма из заточения к духовным детям / публ. А. Воронцова // Минувшее. 1994. Вып. 15. С. 464–517.
[50] Антонов В. В. Александро-Невское братство и тайные монашеские общины в Петрограде // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. Вып. 23. СПб., 2000. С. 103–112.
[51] Шкаровский М. В. Александро-Невское братство, 1918–1932 годы: Новомученикам Российским посвящается. СПб., 2003.
[52] Шкаровский М. В. Сто лет Александро-Невского братства: история и современность. СПб., 2018.
[53] Зегжда С. А. Александро-Невское братство: добрым примером, житием и словом. [Набережные Челны], 2009.
[54] Зегжда С. А. Духовное наследие священномученика архиепископа Иннокентия (Тихонова). М., 2010.
[55] Зегжда С. А. Митрополит Иоанн (Вендланд): биографический очерк, 1909–1989. Ярославль, 2009.
[56] Павлов Д. В. «До смерти я буду призывать вас к молитве». Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова). М., 2021.
[57] Косик О. В. Аксенов, верный истине… // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 103. С. 131–148.
[58] Наконечная А. А. Причины возникновения и формы деятельности Союза православных братств в Петроградской епархии. 1918–1922 гг. 2011. Ркп.
[59] Дмитренко А. Г. Жизнь и служение епископа Макария (Опоцкого) на исторических путях церковного обновления. М., 2011. Ркп.
[60] Дмитренко А. Г. От учения Христа отказаться не могу // Николай Опоцкий, свящ. Идеальная община и путь к ее восстановлению: Два доклада о возможной организации приходской жизни. М., 2013. С. 57–78.
[61] Дмитренко А. Г. За святую правду любви и братства: епископ-катехизатор Макарий (Опоцкий), 1872–1941: Биография. Проповеди. Письма. Литургическое наследие. Воспоминания / предисл. С. Л. Фирсова. М., 2021.
[62] Кострюков А. А. «Необычный» архиерей. Рец. на кн.: Дмитриенко А. Г. За святую правду любви и братства. Епископ-катехизатор Макарий (Опоцкий) 1872–1941: Биография. Проповеди. Письма. Литургическое наследие. Воспоминания. М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт. 2021 // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2022. Вып. 108. С. 165–169.
[63] Архив семей Пикиных-Брагиных и Беляевых. Ед. хр. 1–245.
[64] Личный архив А. В. Будановой: Буданова А. В. Интервью с Л. П. Целибровской (г. Галич Костромской области, 10.08.2011 г.); Ее же. Интервью с Е. И. Пикиной (Череповец, 08.08.2012 г.); Буданова А. В., Дмитренко А. Г. Интервью с М. Е. Брагиным, О. Л. Беляевой (Череповец, 04.11.2013 г.); Их же. Интервью с М. Е. Брагиным, С. Е. Брагиным, Н. Е. Брагиным (Череповец, 09.07.2017 г.); Их же. Интервью с А. Е. Брагиным (с. Лысково Шекснинский р-на Вологодской обл., 19.11.2017 г., 10.08.2018 г.); Личный архив А. Г. Дмитренко: Интервью с Е. И. Пикиной (Череповец, 12.12.2011 г., 17.03, 18.03, 12.09.2012 г.).
[65] «Верю в силу Божию, в немощи нашей совершающую чудеса преображения». Документы из архива свт. Тихона и Священного Синода // Кифа. 2009. № 10 (100).
[66] Избранные молитвы: из наследия братства епископа Макария (Опоцкого) / авт. пред. проф.-свящ. Георгий Кочетков; публ. Д. С. Гасак. Изд. 2-е, испр., доп. М., 2016.
[67] Опоцкий Н., свящ. Идеальная община и путь к ее восстановлению: два доклада о возможной организации приходской жизни. М., 2013.
Источник: Буданова А. В. Религиозная жизнь православных братств на северо-западе России в 20–30-х годах ХХ в.: вопросы историографии // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2024. № 46. С. 158–185. DOI: https://doi.org/10.24412/2224-5391-2024-46-158-185