Праздничный ряд русского иконостаса имеет в своей основе устойчивую композицию двунадесятых праздников, расположенных в строгой последовательности согласно со Священным Писанием: «Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение», «Крещение», «Преображение», «Воскрешение Лазаря», «Вход в Иерусалим», «Распятие», «Воскресение», «Вознесение», «Сошествие Святого Духа», «Успение».

Данная композиция под названием Dodecaorton упоминается в ряде византийских источников под 1081 г.[1] Один из самых ранних памятников, сохранившийся в полном составе (илл. 1), происходит из монастыря Св. Екатерины на Синае и датируется XII в.[2], что указывает на существование сложившегося регистра праздничных икон на византийском темплоне данного времени.

Праздничные иконы упомянуты также в описи имущества древнейшего русского монастыря Ксилургу на Святой Горе Афон (илл. 2), датированной 6651 (1143) годом с подписями игумена Ксилургу и игумена монастыря Кацари: «... темплон святой церкви один, с золотою резьбой, имеет Господские праздники»[3].

Следует отметить, что установление двунадесятых праздников в Церкви происходило постепенно, по мере упрочения самой структуры христианского календаря, прежде всего закрепления праздника Рождества Христова 25 декабря, что было осуществлено при св. равноапостольном Константине Великом[4]. Рождество Христово находится в тесной связи с праздниками Благовещения Богородицы 25 марта, Рождества Иоанна Предтечи 24 июня, Зачатия его 23 сентября. Об устойчивой последовательности двунадесятых праздников к VIII в. позволяет судить Синайское Евангелие 715 г., подаренное монастырю императором Феодосием III. В нем перечислены Рождество Богородицы, Воздвижение честнаго Креста, Рождество Христово, Крещение, Сретение, Благовещение, Преображение, Успение, Вознесение, Пятидесятница[5]. В несколько ином составе десять двунадесятых праздников перечислены Иоанном Эвбейским ок. 744 г.: Зачатие Богородицы, Рождество Богородицы, Благовещение, Рождество Христово, Сретение, Крещение, Преображение, Пасха, Пятидесятница[6]. Следует заметить, что именно в начале VIII в. возникает переломный момент в становлении византийского богослужения, связанный с появлением толкования на Литургию свт. Германа († 733), патриарха Константинопольского (715–730 гг.). В этом сочинении, озаглавленном «Сказание о Церкви и рассмотрение таинств», усиленный историзмом акцент придан именно земному служению Спасителя[7].

Дальнейшее развитие литургического толкования, сопряженное с распространением символики земной жизни Господа нашего Иисуса Христа на каждое литургическое действие, отмечено появлением между 1054 и 1067 гг. сочинения Protheoria Николая Андидского, которое было дополнительно отредактировано в конце XI в. Феодором Андидским. Аргументация Николая Андидского в обоснование принципа историзма в литургии построена преимущественно на примере икон, в которых «взору благочестивых открываются все тайны воплощения Христова, от посещения Девы Марии архангелом Гавриилом до вознесения Господа на небеса и второго пришествия»[8]. Рецепцию этой мистагогии в искусстве Византии эпохи македонской династии можно проследить в мозаиках Неа Мони на Хиосе, датируемых между 1042 и 1056 гг. Праздничный цикл (илл. 3), куда входило несколько сцен Страстей, состоял из Благовещения, Рождества Христова, Сретения, Крещения, Преображения, Распятия, Снятия с креста, Воскресения (тромпы и ниши), Воскрешения Лазаря, Входа в Иерусалим, Омовения ног, Моления о чаше, Вознесения, Сошествия Святого Духа (внешний нартекс)[9]. Росписи Св. Софии Киевской, выполненные в середине XI в., включали 16 евангельских эпизодов, причем на южной и северной стенах хор сцены Евангелия были дополнены двумя ветхозаветными композициями таким образом, чтобы Гостеприимство Авраама оказалось размещено к северу от алтаря. Такая локализация перекликается с ансамблем фресок Св. Софии в Охриде (ок. 1040 г.), где Гостеприимство Авраама расположено на стенах вимы (илл. 4). Закономерности этой сакральной топографии, обусловленной конкретным константинопольским образцом — «филоксенией Авраама» в Святой Софии, — было посвящено недавно специальное исследование[10].

Своего апогея литургическое толкование священнодействий в алтаре достигло в середине XIV в., когда Филофеем (Коккиносом), игуменом Великой Лавры на Святой Горе Афон (с 1347 г. — епископ Ираклии и дважды патриарх Константинопольский в 1353–1355 и 1364–1376 гг.), были составлены Устав священнослужения для богослужения суточного круга и Устав Божественной Литургии для евхаристии. По оценке преосв. Порфирия (Успенского), «чин Филофея есть последний устав, указывающий, как надобно совершать Литургию, после которого она уже не подвергалась никаким изменениям»[11]. На основе ordo патриарха Филофея св. Николай Кавасила († ок. 1391) в сочинении «Семь слов о жизни во Христе» называет жертвенник «началом всякого таинства», а само «освящение даров — собственно жертвоприношение — есть воспоминание смерти, воскресения и вознесения Спасителя», как истолковано в другом труде Кавасилы «Изъяснение Божественной Литургии»[12].

Основополагающая важность Анафоры и повышение значения проскомидии, согласно византийской мистагогии XIV в., во многом предопределили появление на Руси высокого иконостаса, который получает широкое распространение с повсеместным переходом в богослужении на Иерусалимский Устав. Огромная заслуга в этом грандиозном начинании принадлежала прежнему келейнику патриарха Филофея (Коккиноса) Киприану, поставленному в 1375 г. митрополитом «киевским, русским и литовским» († 16 сентября 1406), благодаря которому и при участии афонских писцов сочинения патриарха Филофея получили широкую известность у русского читателя[13]. С возникновением русского высокого иконостаса значительно изменяется состав праздничного ряда, в котором появляется икона Живоначальной Троицы, неизвестная в остальных памятниках поствизантийской ойкумены. Это событие зафиксировано в летописях под 1397 г., когда «бысть знамение в церкви Св. Бориса и Глеба (во Пскове): 2 иконы, Св. Троица и Богородица, снидоша с верхнего тябла и легоша на Восток образом» (здесь и далее выделено нами. — авт.)[14]. Нахождение данного образа в конце праздничного ряда иконостаса 1408–1410 гг. из Успенского собора во Владимире, который по описям конца XVII в. насчитывал 25 праздников, отмечено в «Описи ветхого серебра» 1771 г.[15]

Для более раннего времени особого внимания заслуживает пластина с изображением Гостеприимства Авраама на «Васильевских вратах» 1336 г. (илл. 5), которая после переноса врат в 1570 г. в Покровский собор Александровой слободы оказалась помещенной в праздничном цикле после пластины с изображением Сошествия Святого Духа[16]. О первоначальном месте этой пластины (илл. 6) в начале праздничного цикла, в левом верхнем углу на северной створке врат, позволяет судить пластина с образом Новозаветной Троицы, которая увенчала средний валик при переделке врат в 1530 г. мастерами новгородского архиепископа Макария. Именно при данном размещении пластины с изображением Гостеприимства Авраама непосредственно под ней тремя рядами ниже оказывается пластина с изображением Успения (илл. 7), в верхнем сегменте которой представлен редкий образ Живоначальной Троицы в виде трех Ангелов.

Ангелов, собирающихся принять на небо Богородицу, стали часто изображать в XIV в., особенно на сербских фресках (илл. 8)[17]. Над их фигурами в клейме «Васильевских врат» помещен престол с двумя крестами и голубем посредине, что не оставляет сомнения в идентификации центрального Ангела как Святого Духа. В свое время В. Н. Лазарев также полагал возможным трактовать трех Ангелов на васильевском клейме как символ Святой Троицы, причем «голубь на престоле должен был подчеркнуть, что один из ангелов персонифицирует Дух Святой»[18].

Аналогичную семантику можно обнаружить в композиции клейм на иконе «Архангел Михаил с деяниями» (ГММК, Арх. соб., № 22 соб.), написанной по специальной программе митрополита Киприана ок. 1390 г. в связи со строительством Благовещенского придела для повторного освящения собора митрополичьего Чудова монастыря[19]. В левом верхнем углу иконы расположено одно из самых ранних изображений Живоначальной Троицы рублевского извода (илл. 9), причем правый Ангел помещен над небесным проемом, куда устремлена находящаяся под ним «Лествица Иакова», что позволяет отождествить этого Ангела с Христом: «Аз есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» (Ин. 10, 9).

Нельзя исключать, что в состав праздничного ряда троицкого иконостаса также входила икона Живоначальной Троицы конца XV в., которая упоминается в описи Троице-Сергиевой Лавры 1641 г. над ракой преп. Сергия Радонежского: «А над главою чюдотворца Сергия образ живоначальные Троицы золот, чеканной, в венце у Троицы яхонт лазорев, да два лалика, да четыре жемчюги на спнех, да около низано жемчюгом <…> а по сторонам у живоначалные Троицы над главою же чюдотворца Сергия резаны две иконы на яшме <…> а по полям на цке двадцать святых золоты»[20]. В свое время в ногах раки преп. Сергия у южной стены собора ряд исследователей склонен был помещать икону Живоначальной Троицы преп. Андрея Рублева[21]. Однако до настоящего времени должным образом не изучена взаимосвязь памятников иконописи с росписями Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры, в том числе утраченными. Среди последних, как показывает опись 1777 г., находилось изображение Живоначальной Троицы на восточной стороне юго-западного столпа, а на восточной стороне северо-западного столпа был написан парный образ Преображения[22].

Близкая аналогия подобной топографии Живоначальной Троицы обнаруживается в росписи 1508 г. Благовещенского собора Московского Кремля, выполненной, согласно летописным данным, Феодосием, «сыном живописца Дионисия Мудрого» (илл. 10). Следует заметить, что в Житии преп. Иосифа Волоцкого, написанном иноком Саввой, упоминается о работе Феодосия вместе с отцом, братом, старцем Паисием и двумя племянниками преп. Иосифа Волоцкого в Успенском соборе Иосифо-Волоколамского монастыря. Причем в источниках особо упоминается местоположение образа Живоначальной Троицы в иконостасе, например, по описи 1545 г. в Успенском соборе Иосифо-Волоколамского монастыря над царскими вратами 1485 г. находилась «сень, Троице святая, обложена серебром и золочена, писмо Дионисьево»[23].

Как видим, образ Живоначальной Троицы, помещенный на надвратной сени Успенского собора, существовал одновременно с «иконой местной Троицы, письмо Паисино»[24]. Расположение последней иконы (илл. 11) в местном ряду справа от царских врат перекликается с местонахождением икон Троицы в других близких по времени храмах. Как показывают описи первой половины XVII в., икона «Гостеприимство Авраама» в Успенском соборе Московского Кремля (Музеи Московского Кремля, Усп. соб., № 5139 соб.) находилась непосредственно справа у царских врат до ее перемещения в 1655 г. в начало местного ряда к северной стене по совету антиохийского патриарха Макария (илл. 12)[25].

В домовой великокняжеской церкви, согласно самой ранней из сохранившихся описей 1680 г., «Образ Пресвятые и Живоначальные Троицы» вместе с «Образом Всемилостивого Спаса на престоле» и «Образом Пресвятые Богородицы Одигитрии» был также размещен вблизи от царских врат с левой стороны в местном ряду благовещенского иконостаса[26]. Вероятно, как и в Успенском соборе, перемещение иконы «Троицы» в Благовещенском храме на левую (северную) сторону от царских врат произошло после 1655 г. и было обусловлено и в том, и в другом случае особенностями иконографии, запечатлевшей не Живоначальную Троицу, а Гостеприимство Авраама, или, как отмечено в Жалобнице Сильвестра 1554 г., «Святую Троицу, в деяниях»[27]. Весьма примечательна в этой связи судьба знаменитой иконы «Зырянской Троицы» (илл. 13), являвшейся храмовым образом Троицкой церкви Вожемского погоста Яренского уезда Вологодской губернии, которую после обретения в 1788 г. перенесли в Вологду, где она «сначала была поставлена в холодном кафедральном соборе на правой стороне, против епископского места»[28].

Икона Живоначальной Троицы входила в праздничный ряд новгородского иконостаса конца XV в. из Никольского Гостинопольского монастыря, в состав праздников первой трети XVI в. (Дом-музей Корина П. Д.), в котором за «Троицей» следует «Преображение» согласно святцам, в праздничный цикл иконостаса начала XVI в. из собрания Ханенко В. Н. (КМРИ), где «Троица» изображена перед «Сошествием Святого Духа».

Для монастырской церкви св. Димитрия Мироточивого в Поле (Псков) при новгородском архиепископе Макарии были написаны ок. 1534 г. деисусный и праздничный чины таким образом, что на одной доске изображен сюжет из праздничного чина и под ним фигура святого из Деисуса. Благодаря этому устанавливается строгая последовательность праздников, при которой «Живоначальная Троица» рублевского извода изображена на одной доске со свт. Николаем (илл. 14) и располагается вслед за «Вознесением» (вместе с ап. Павлом) и перед «Успением» (со св. Димитрием).

Тогда же при свт. Макарии был написан праздничный чин в церковь Архангелов Михаила и Гавриила в Городце (Псков), в котором изображение Гостеприимства Авраама (илл. 15) предшествует «Благовещению» и размещается в начале всего чина, напротив жертвенника[29].

Среди новгородских памятников середины XVI в. «Троица» входила в состав спасо-нередицких праздников, в праздничный ряд иконостаса Рождественского придела Софийского собора, где праздники написаны также на одних досках с Деисусом, в цикл праздников иконостаса 1558 г. из церкви Петра и Павла в Кожевниках (причем для последних двух ансамблей зафиксирована триодная последовательность праздников), в состав праздников иконостаса 1560-х гг. из Рождественского собора Антониева монастыря. В иконописи Поволжья середины — второй трети ХVI в. особого внимания заслуживает праздничный чин Троицкой церкви Свияжска, освященной 17 мая 1551 г. Среди 13 праздников здесь находится «Гостеприимство Авраама», и в этом же иконостасе размещена икона «Новозаветной Троицы». Календарная система в размещении праздников отмечена на резном походном иконостасе XVI в. (Сергиево-Посадский музей) и вологодском «Походном иконостасе» второй половины XVI в. (Тотемский музей), где после «Троицы» следует «Преображение».

Как показывает данное исследование, необходимо отличать образ «Живоначальной Троицы» от извода Гостеприимства Авраама, который с легкой руки Кондакова Н. П. получил название «Троица Ветхозаветная», распространившееся не только в искусствоведческой, но даже в церковной среде. Впервые этому богословскому дискурсу был посвящен наш доклад «От Троицы Ветхозаветной к Троице Вечного Совета (икона «Троица» преподобного Андрея Рублева)» на XXVIII Випперовских чтениях «Библия в культуре и искусстве» 23–26 января 1995 года. Дальнейшее изучение вопроса показало, что развитие иконографии «Живоначальной Троицы» было обусловлено серьезными литургическими нововведениями, прежде всего появлением в Анафоре тропаря третьего часа по инициативе свт. Киприана[30]. В настоящей работе предпринят первый специальный обзор широкого круга памятников с целью проследить закономерность локализации иконы «Живоначальная Троица» именно в конце праздничного ряда, перед иконой «Сошествие Святого Духа», что проливает дополнительный свет и на особенности иконографии самого образа, где главным действующим лицом выступает Святой Дух. Согласно принятой богослужебной традиции, главное лицо того или иного евангельского события обычно чествуется отдельно на следующий день, чему и посвящен в русской богослужебной практике парный с Троицыным днем праздник Сошествия Святого Духа.

Развернутое толкование этой веками сокрытой тайне Церкви приводит святитель Григорий Палама в Омилии на Святую Пятидесятницу: «Те чудесные дела, которые Владыка совершил в теле, являющие, что Он, по Своей Ипостаси, Сын Единородный, на конец времен соединившийся с нами, прияли конец; (ныне) начинают совершаться те вещи, которые являют Духа Святого, Сущего согласно Своей Ипостаси — дабы мы познали, а также усвоили великую и покланяемую тайну Святыя Троицы»[31]. С наибольшей полнотой эту «тайну» воплотил образ «Живоначальной Троицы» преподобного Андрея Рублева, ставший праздничной иконой Духова дня, в силу чего икона данного извода помещается в праздничном ряду вслед за «Вознесением»[32].

Не случайно входный стих в службе Пятидесятницы, которым традиционно отмечен наиболее характерный момент богослужения, напрямую связан с предшествующим празднованием: «Вознесися, Господи, силою Твоею» (Пс. 20, 14). Ибо Сам Христос обозначил цель Своего восшествия к Отцу ради сошествия Святого Духа: «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа Истины. Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его: а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет» (Ин. 14, 16–17). Отныне миссия Боговоплощения исполнена и наступила пора «икономии» Святого Духа, чему и посвящен праздник Пятидесятницы: «Пришествие Духа, предоставление обещанного, исполнение надежды, настолько же таинственное, насколько великое и драгоценное» (Служба Пятидесятницы, глас 1, стихира I на Господи воззвах).

 

Список иллюстраций

1. Тетраптих с изображением 12 праздников. Монастырь Св. Екатерины. Синай. Вторая половина XII в. 49,5 х 38,5.
2. Древнейший монастырь Успения Богородицы (Ксилургу) на Святой Горе Афон.
3. Крещение. Мозаика монастыря Неа Мони на Хиосе. 1042–1056 гг.
4. Гостеприимство Авраама. Фреска Св. Софии в Охриде. Ок. 1040 г.
5. «Васильевские врата». 1336 г. Общая высота – 320 см, высота без закругленного верха — 255 см, ширина левой створки 50.5 см, правой — 53 см, пластины в среднем — 35,3 х 26,7. Троицкий собор Александровской слободы.
6. Гостеприимство Авраама. Пластина «Васильевских врат». 1336 г.
7. Успение. Пластина «Васильевских врат». 1336 г.
8. Успение. Фрагмент фрески Благовещенской церкви. Грачаница. 1321 г.
9. Живоначальная Троица. Клеймо иконы «Архангел Михаил с деяниями». Мастер преп. Андрей Рублев. 1392 г. Архангельский собор Московского Кремля. Инв. 22 соб/ж-469. 235 х 182.
10. Гостеприимство Авраама. Фреска Благовещенского храма Кремля. Мастер Феодосий. 1508 г.
11. Живоначальная Троица. Мастер Паисий. 1485 г. Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени прп. Андрея Рублева. Инв. КП 4464. 152,5 х 119,5.
12. Гостеприимство Авраама. Середина XIV в. Успенский cобор Московского Кремля. Инв. 5139 соб/ж-149. 168 х 144.
13. Гостеприимство Авраама («Зырянская Троица»). Конец XIV в. Вологодский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Инв. 2780/6466 Д. 119 х 75.
14. Живоначальная Троица. Церковь св. Димитрия Мироточивого в Поле. Псков. Ок. 1534 г. Псковский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Инв. 1365. 125 х 36.
15. Гостеприимство Авраама. Церковь Архангелов Михаила и Гавриила в Городце. Псков. Первая треть XVI в. Псковский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Инв. 1591. 77 х 56.

 

[1] Walter C. A new Look at the Byzantine Sanctuary Barrier // Revue des etudes Byzantines. 1993. Vol. 51. P. 222.

[2] Вейцман К. Ранние иконы // Вейцман К., Хадзидакис М., Миятев К., Радойчич С. Иконы на Балканах. София; Белград. 1967. С. 14. Илл. 25–29; Chatzidakis М. L'evolution de 1'icone aux 11-е — 13-e siècles et la transformation du templon // Actes du 15-e Congrès international d'études byzantines: Rapports et co-rapporta, III. Athenes, 1976. P. 159–191; Византийские иконы Синая. Москва-Афины, 1999. С. 78–81.

[3] Акты русского на святом Афоне монастыря св. Великомученика и целителя Пантелеимона. Киев, 1873. С. 55. Первыми среди «святых икон» афонского монастыря названы: икона «Пресвятая Богородица», две иконы с изображением Христа, «Деисус». Затем упоминаются «Господские праздники» на темплоне и девяносто «других икон». Возможно, что упомянутые на первом месте иконы вместе со следующими за ними «праздниками» также входили в состав темплона, образуя его местный, деисусный и праздничный чины.

[4] Подробнее об этом сообщалось в нашем докладе «Св. равноапостольный Константин Великий и установление праздника Рождества Христова» на юбилейной X Богословской конференции ПСТБИ 20–22 января 2000 г.

[5] Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. Т. I. Владимир. 1901. С. 91.

[6] Sermo in conceptionem S.Deiparae 10 // PG. T. 96. Col. 1473C–1476A.

[7] St. Germanus of Constantinople. On the Divine Liturgy. Ed. Meyendorff P. Crestwood (N.Y.). 1984.

[8] PG. T. 140. Col. 417–468; Bornet R. Les commentaries byzantins de la Divine Liturgie du VII-e au XV-e siècles. P. 1966. Pp. 148f., 161f., 164f., 190f., 200. (= Archives de l’Orient chretien. 9).

[9] Лазарев В. Н. История византийской живописи. М., 1986. С. 76.

[10] Ульянов О. Г. «Гостеприимство Авраама» // Троицкие чтения 1998. Большие Вяземы, 1999. С. 61–62; Ульянов О. Г. «Филоксения Авраама»: библейская святыня и догматический образ // Богословские труды. Т. 35. М., 1999. С. 224.

[11] Порфирий (Успенский), еп. Первое путешествие в афонские монастыри и скиты в 1846 г. Киев. 1877. ч. II. Отд. 1. С. 450.

[12] PG. 150. Col. 633C; PG. 150. Col. 368–492.

[13] Мансветов И. Митрополит Киприан в его литургической деятельности. М., 1882. С. 108.

[14] Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. V. М., 1993. С. 319. Прим. 254.

[15] Голейзовский Н. К., Дергачев В. В. Новые данные об иконостасе Успенского собора Московского Кремля // Советское искусствознание. М., 1986. Т. 20. С. 467–468.

[16] Лазарев В. Н. Васильевские врата // Советская археология. Т. XVIII (Изд. 2). М., 1953. С. 393–394.

[17] Petcovi V. R.La peinture serbe du Moyen Age. Beograd, 1934. P. I, Pl. 23, b, 4, 1a, 45.

[18] Лазарев В. Н. Русская средневековая живопись: Статьи и исследования. М., 1970. С. 201.

[19] Ульянов О. Г. Изучение семантики древнерусской миниатюры // Почитание святых на Руси. Материалы IV Российской научной конференции, посвященной памяти свт. Макария 5–7 июня 1996 г. Вып. IV. Ч. II. Можайск, 1996. С. 109–110.

[20] Балдин В. И., Манушина Т. Н. Троице-Сергиева Лавра: Архитектурный ансамбль и художественные коллекции древнерусского искусства XIV–XVII вв. М., 1996. С. 292. Илл. 221–222.

[21] Антонова В. И. О первоначальном месте «Троицы» Андрея Рублева // Материалы и исследования ГТГ. М., 1956. С. 41.

[22] Чураков С. С. Отражение Рублевского плана росписи в стенописи XVII в. Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры // Андрей Рублев и его эпоха. М., 1971. С. 203–204.

[23] Голубцов А. П. Материалы для истории древнерусской иконописи // Сборник статей по литургике и церковной археологии. Сергиев Посад, 1911. С. 120.

[24] Георгиевский В. Т. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911. Приложение. Опись Иосифова Волоколамского монастыря 1545 (7053) года.

[25] Описи московского Успенского собора от начала XVII в. по 1701 г. включительно // РИБ. Т. III. СПб., 1876. Стб. 327–336; Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в. М., 1898. Вып. III. С. 104.

[26] Переписная книга Московского Благовещенского собора, XVII века, по спискам: Архива Оружейной палаты и Донского монастыря // Сборник на 1873 год, изданный Обществом древнерусского искусства при Московском Публичном музее. М., 1873. С. 4–7.

[27] Московские соборы на еретиков XVI века в царствование Иванам Грозного // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Кн. 3, отд. 2. М., 1847. С. 19–20.

[28] Красов А. Зыряне и их просветитель, святый Стефан, первый епископ Пермский и Устьвымский (1383–1396). СПб., 1896. С. 191–192.

[29] Ульянов О. Г. «Филоксения Авраама»... С. 224.

[30] Ульянов О. Г. Митрополит Киприан и тропарь третьего часа // Материалы ежегодной Богословской конференции ПСТБИ. М., 2001. С. 98–101.

[31] Свт. Григорий Палама. Беседы. Т. 1. М., 1994. С. 242.

[32] См. подробнее: Ульянов О. Г. «Филоксения Авраама»: библейская святыня и догматический образ // Богословские труды. Т. 35. М., 1999. С. 228–229.

 

Источник: Ульянов О. Г. О месте иконы живоначальной Троицы в праздничном ряду русского иконостаса. / Ульянов Олег Германович – 0 – Троицкие чтения. 2003-2004 гг.: Материалы VII-VIII Троицких чтений – с. 152 - 161, ил.