Владыка Александр после хиротонии был отправлен викарием Североамериканской епархии как епископ Аляскинский, а позднее, после наступления лихолетья революции, гражданской войны и изолированности Русской Церкви от своих зарубежных епархий, сведения о владыке скорее надо было бы искать по местам его пребывания и служения. Самой ранней фотографией владыки Александра, находящейся в Брюсселе, является снимок, который он привёз с собой из Константинополя, с изображением участников церемонии мироварения во Вселенской Патриархии, датированный 12 апреля 1928 года. Он здесь стоит среди облачённого духовенства третий слева.
Участники варения мира, 12 апреля 1928 года
По воспоминаниям долгожителей, помнивших владыку, время его пребывания в Бельгии характеризовалось ежедневными утренними и вечерними службами, которые владыка совершал сам. Об этом свидетельствуют расписания богослужений, издаваемые тогда типографским способом, выполненные на одном листе размером несколько меньше газеты, где богослужения сразу указывались на целый год.
Огромное значение владыка придавал христианскому воспитанию детей. Каждый год он приезжал в летние детские православные лагеря, основанные ещё его предшественником, протоиереем Петром Извольским, бывшим обер-прокурором Святейшего Синода. А для совершения богослужений студентам в Лувене нередко ходил туда пешком, преодолевая 23 километра.
Отсутствие документов отчасти объясняет вспоминавшая о митрополите покойная Н. Г. Рейнгардт, которая говорила, что владыка никогда не собирал никаких собраний и все вопросы решал сам, единолично. Это накладывает определённые трудности на выверение его биографии, в которой до сих пор немало противоречий и белых пятен. Ещё недавно в разных публикациях о владыке указывали различные годы его рождения. Также приводились разные даты его перехода в Московскую Патриархию.
После смерти Н. Г. Рейнгардт в распоряжении современников оказались документы, позволившие восполнить несколько пробелов в биографии владыки Александра. Это три рулона плотного картона, ссохшиеся за сто с лишним лет, обезвоженные и ломающиеся при попытке их развернуть. После специальной обработки и консервирования содержание рулонов стало доступным.
Аттестат Александра Александровича Немоловского о присвоении ему звания действительного члена Археологического института в СПб
Первый документ представляет собой аттестат за номером 183, который гласит: «Санктпетербургский Археологический Институт, состоящий под Августейшим покровительством Его Императорского Высочества Великого Князя Сергия Александровича, удостоверяет, что окончивший курс С.-Петербургской Духовной Академии Александр Александрович Немоловский выслушал курс наук: первобытную и христианскую археологию, юридические древности, славяно-русскую палеографию, историческую географию и этнографию России, нумизматику, дипломатику и архивоведение, и по испытании в названных науках признан достойным звания действительного члена С.-Петербургского Археологического Института, в удостоверение чего дан этот аттестат за надлежащими подписями и с приложением печати Института. С.-Петербург, 1901 года, Мая 10 дня». И далее печать и подписи директора Николая Васильевича Покровского и других профессоров.
Второй документ — грамота, выданная архиепископом Алеутским и Северо-Американским Платоном о возведении иерея Александра Немоловского в протоиерейское достоинство. И хотя первоначально грамота была датирована 1890 годом, дата была зачёркнута и исправлена красными чернилами на 1909 год. День возведения в протоиерейство — 18 мая, день вручения награждённому грамоты — 21 мая 1909 года.
Третий документ представляет собой диплом за номером 3, выданный владыке Александру 31 декабря 1910 году в Нью-Йорке, о присвоении ему звания почётного члена Русского Православно-Христианского эмигрантского общества в Северной Америке, подписанный также архиепископом Платоном.
Грамота о возведении иерея Александра Немоловского в протоиерейское достоинство
Наибольший интерес среди открытых документов, безусловно, представляют собственные записи владыки Александра. Он их составил в 1946 году и именовал: «Что мои глаза видели в Москве и Киеве». В Бельгии знали об этой его рукописи, но никто её не видел. О ней рассказывал покойный секретарь митрополита Александра Думбадзе.
Повествование составлено в несколько восхищённом, бравурном тоне. Это можно понять, так как архиепископ приехал в Россию после многих лет пребывания на эмигрантском Западе. Со стороны властей предержащих, конечно, это были отчасти его «смотрины», так как многие годы архиепископ находился среди белогвардейской эмиграции. Тем не менее в своих записях владыка очень искренен. Он действительно был героем у страны-победителя. Прошёл застенки гестапо, и, по свидетельству современников, его просто не успели расстрелять.
Владыка повествует о встрече со святейшим патриархом Алексием (Симанским), о посещении храмов Москвы и Киева, о поездке в Троице-Сергиеву Лавру.
По возвращении в Бельгию частью клира и паствой он был обвинён в сотрудничестве с «Советами», и практически все приходы отказались ему подчиняться. Вокруг владыки сплотились только самые верные люди, а в его юрисдикции остался один храм – Свято-Никольский кафедральный собор. Бельгийское правительство, напротив, назначило ему почётную пожизненную пенсию как сопротивленцу, претерпевшему гитлеровские застенки.
Все последующие годы владыка был совершенным бессребреником. Ему писали письма с просьбами помолиться и в конверты вкладывали деньги. Когда он скончался, то в его письменном столе были обнаружены десятки конвертов, из которых записки были вынуты, а деньги забыты. Иногда владыка служил даже ночью, поднявшись с одра. Это он объяснял тем, что «только что ему приснился тот или иной святой, и он вставал и спускался в храм, чтобы его прославить».
Ниже приводится текст записок владыки, составленный в августе 1946 года, которые публикуются с самыми незначительными комментариями. И в наши дни эти записи звучат весьма актуально.
Архиепископ Александр (Немоловский)
Что мои глаза видели в Москве и Киеве
«И видевый это свидетельствово, и истинно есть свидетельство его» (Иоанн, 19:35).
Когда-то в сказках читал о ковре-самолёте. Теперь это действительность.
5-го июля <1946 г.> в 10 часов утра на русском самолёте вылетели из Берлина в Москву я и избранные мною спутники: благочинный берлинских церквей протоиерей Сергий Положенский и настоятель церкви святых равноапостольных царей Константина и Елены в Тегеле священник Аркадий Закидальский. Так как путешествие моё было по вызову Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия, Берлинская Русская военная комендатура предоставила нам эту возможность — вместо 3 ½ суток поездом совершить на самолёте переезд в Москву в 6 ½ часов. Летели мы над облаками, казавшимися сплошными сугробами, чрез которые земли не было видно. Над нами голубело небо, пронизанное солнечными лучами. Тихо плавал самолёт по воздушному океану — казалось, едем поездом, — совсем не замечалось быстроты полёта — более 300 километров в час.
Временами показывались чрез облака чёрно-зелёно-белые крапинки, чёрные кривые линии — далёкая земля с её лесами, реками, городами.
— Москва! Москва! — заговорили пассажиры. Всех их было двадцать пять. Самолёт вздрогнул, начал спускаться вниз. Быстро пробежали по земле. Приехали.
Нас встретили на аэродроме наши старые знакомые — бывшие в Берлине в октябре 45 года — управделами Московской Патриархии протопресвитер Н. Колчицкий, по верности церкви, пастырской опытности и ясному пониманию современных церковных дел принадлежащий к славной плеяде И. Янышева и А. Желобовского; так напоминающий преподобного Антония Печерского — благодушный, но, как говорят, очень строгий — Благочинный протоиерей Ф. Казанский, а также представитель Г. Карпова — председателя Совета по делам Русской православной церкви при Совете министров СССР.
Быстро домчались автомобилем до гостиницы Savoy, где нам было отведено помещение. Оправились с дороги. Слава тебе, Господи! Мы в Москве — сердце России.
«Святейший вас ожидает», — сказал отец протопресвитер после приветствий и дружеских объятий. Едем! Вот мы в Патриархии. Святейший Патриарх Московский и всея Руси — не только в границах Русского государства, но и по всему свету разбросанных частицах Святой Руси (это наши храмы и группирующиеся возле них церковные общины). Когда в 1913 году Почаевскую Свято-Успенскую лавру посетил Блаженнейший Григорий IV, Патриарх Антиохийский, встретивший его у святых ворот архиепископ Антоний Волынский простёрся ниц, ясно показывая, что Патриарх не токмо архиерей, Ангел Церкви Божией, Великий Господин. (Уместно вспомнить, что в Бозе почивающий Патриарх Григорий в 1913 году с сонмом святителей в Древле-Софийском храме в Великом Новгороде хиротонисал нынешнего нашего Святейшего Патриарха во епископа.)
Понятно, с каким душевным трепетом входили мы в патриаршие покои. И вот предстали мы пред светлым ликом Святейшего. Первое впечатление: это не восковое бледное лицо подвижника, но лик, удалённый от обычного вида, одухотворённый, озарённый лучистым блеском глаз, в коих виден и ум, и доброта, и жертвенная готовность всё совершить для блага церкви.
Несколько ласковых приветственных слов и приглашение помолиться в Крестовой патриаршей церкви на Всенощной по случаю праздника в честь святой Владимирской иконы Богоматери (23 июня ст. ст.). Вошли в храм. Все стены в иконах — и на дереве, и на холсте, и в серебряных ризах. Вместо иконостаса — две больших напольных иконы в ризах и над ними икона Тайной Вечери. Царских Врат нет — одна Завеса. Служит архимандрит Иоанн с архидиаконом Георгием. Трогательно-молитвенно поёт квартет. Святейший принимает участие в пении. Сам изволит читать канон. Как-то особенно радостно звучат нам слова тропаря: «Днесь светло красуется славнейший град Москва…»
После богослужения трапезовали у Святейшего. Мы смущены. «Кушайте! Не стесняйтесь. Вы, должно, у себя наголодались».
На другой день Литургию совершает сам Святейший Патриарх Алексий в той же церкви. Сослужит один архиепископ Георгий. Облачение святительское, но без митры. Необычно, но очень умилительно. После Литургии обед у Святейшего. Вечером Всенощная в том же храме и трапеза у Святейшего.
I. Московские впечатления
7 июля (24 июня). Первое патриаршее служение, в коем приняли участие я и мои берлинские собратья в обширном храме Иоанна Крестителя на Пресне по случаю храмового праздника. Заранее мы прибыли в храм. Еле протиснулись: такое множество народа — мужчины и женщины, старые и молодые. Одежд не видно. Одни головы. Целое море голов. Облачились: архимандрит Орловский Антоний и я, с нами семь священников. Вышли на встречу Святейшего. Подъехал автомобиль. Вот показался он — Святейший Отец и Владыка наш, преемник Святейших Патриархов Гермогена, Никона, Тихона, Сергия, в близком сотрудничестве с которым и выявил настоящее лицо Святой Церкви Русской православной в минувшую страшную отечественную войну, показав, что духовенство — не безразличные зрители, а пламенные русские патриоты, объезжал передовые позиции, молитвою и огненным словом воодушевлял воинов душу свою положить за Родину, собирал жертвы на помощь воинам — страдальцам за Родину; в минувшее лихолетье являлся в своей жизни и деятельности ярким подражанием подвигов незабвенных в истории Родины угодников Божиих, великих патриотов Святителя Алексия, митрополита Московского и преподобного Сергия Радонежского.
Посещение архиепископом Александром летнего детского лагеря. 50-е годы
Торжественно совершилась Божественная Литургия, неизгладимою радостью наполнилась душа. После 35-летнего пребывания за границей Господь сподобил узреть родную землю, своими глазами увидеть торжество Православия, сослужить Святейшему Владыке и Отцу нашему, набираться новых духовных сил, иметь право по приезде заграницу сказать то, что всегда видал я под величьем благодати Духа Святого: «Жива Святая Русь! Жив русский православный народ!»
В конце богослужения — Литургии и молебна — проповедовал Святейший по-евангельски понятно для детей и интересно для взрослых о мучениях Святого Пророка и Крестителя Господнего Иоанна. Потом Святитель долго благословлял народ. «И очи всея беху зряще Нань».
Обед у Святейшего. А под вечер совершили поездку в Новодевичий монастырь. Усердно помолились. Осмотрели здание Богословского института. Осмотрели надвратную церковь царевны Софьи Алексеевны. А потом пешим шагом прогулялись по городу, любопытным взором окинули Красную площадь.
Москва — сердце России; в миниатюре — вся Россия. «Город чудный, город древний», но и нового много в нём. Это настоящий европейский город с громадными площадями, широкими улицами, большими зданиями, магазинами, великолепным метро. Но есть в нём и нечто другое, это ласкает взор, умиляет душу, заставляет радостно трепетать измученное сердце. Это Кремль с Иваном Великим и золотыми куполами большого Успенского собора. Соборы: Архангельский, Благовещенский, церковь Святого Василия Блаженного и другие храмы. Это не музеи, не римский Капитолий, не египетские пирамиды, не остатки потонувшего — исчезнувшего — мира, это центры русской жизни, нечто живое, непреходящее, вечное, чем живёт Россия больше тысячи лет и чем она будет жить вечно. «Душа по природе христианка», — сказал Тертуллиан, и, прибавим мы, в особенности — душа русского народа. В жилах его течёт православно-христианская кровь. Её выплевать нельзя. Святое Православие — это наша национальность. Кто не православный, тот не русский. Святое Православие — это душа русского народа. Что эта душа жива — это видел и свидетельствую. Это видят все. Душа может дремать — крепко заснуть. Не напрасно в церковной песне говорится: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши?».
Страшные испытания послал Господь нашей Родине. И русская душа пробудилась… Свидетельствует о сем высокий подъём религиозный, который охватил весь русский народ и который проявляется в торжественных богослужениях в храмах, переполненных народом не только в праздничные, но и в будние дни.
8 июля с утра были на приёме у Святейшего. Трапезовали у него. После четырёх часов посетили храмы: 1) Святого Илии Пророка в селе Черкизове; 2) Воскресения Христова в Сокольниках. Здесь происходило избрание высокопреосвященного митрополита Ленинградского Алексия в Патриарха Московского и всея Руси. Пред великой святыней всея Руси чудотворной Иверской иконой Богоматери усердно со слезами молились я и мои собратья, берлинские спутники отцы Сергий и Аркадий. И это были слёзы радости — в иконе мы узрели саму Владычицу-Богородицу как бы живую, смиренно склонили головы пред Той, Которой молились наши предки; многие миллионы несли Ей — Матери Господа Вышняго — свои радости и свои печали, у Неё просили помощи и заступничества и по вере получали благодатное утешение. Есть у нас чудотворная Иверская икона Богоматери, значит — Пречистая не оставит России, как и в древности имели право дерзновения именовать нашу Родину домом Пресвятой Богородицы. Приложились и к другой великой святыне — чудотворной Боголюбской иконе Богоматери. Молитвенно-трогательно пели сильные певцы; 3) Знамения Божией Матери на Переяславке, где чудотворная икона святого мученика Трифона и крест из Страстного монастыря. Усердно молились пред сими святынями; 4) Церковь в честь Тихвинской чудотворной иконы Богоматери. Здесь совершал Всенощную высокопреосвященный Николай, митрополит Крутицкий. Мои собратья сослужили владыке. Я молился в алтаре. Молящихся еле вмещал храм. Толпа стояла и перед храмом.
9 июля. Патриаршая Литургия в храме в честь Тихвинской иконы Богоматери. Мы сослужим Святейшему. После Литургии Святейший долго благословлял народ, наполнивший храм и запрудивший всю улицу. Обедали у Святейшего. Под вечер осматривали порт Химки (Речной вокзал канала Москва — Волга).
10 июля. Поездка на автомобиле в Свято-Троице-Сергиеву лавру. С трепетом вошли в Свято-Успенскую церковь, где у иконостаса с правой стороны находится рака со святыми мощами преподобного Сергия Радонежского. Почивает великий угодник Русской земли под балдахином, увешанным лампадками. Тихо мерцают они, за грехи наши полупотухшие, а иные — возжённые молитвами покаянными, слезами веры, жертвенным подвигом русского народа, пославшего миллионы своих сынов защищать Родину от нашествия страшных врагов. Когда-то знаменитый историк В. Ключевский сказал: «Россия будет жить до тех пор, пока не погаснут лампады у раки со святыми мощами преподобного Сергия Радонежского, всея России чудотворца». Милостью Божиею лампады пока возгорелись. Жива Святая Русь! Звонят колокола. Всё по-старому. Молились мы за Литургией в алтаре и потом служили молебен, подошли прикладываться ко святым мощам. Я с дерзновением отдёрнул покров, покрывающий святые мощи, и мы с благоговением облобызали нетлеющую главу преподобного. Народа было множество, несмотря на будний день. Я сказал несколько слов к молящимся.
Трапезовали в братской столовой с наместником архимандритом Гурием и братией. Их 30. И старые, и молодые.
Потом посетили Николо-Кузнецкую церковь в Замоскворечье. Настоятель храма протоиерей Александр Смирнов (он же секретарь «Журнала Патриархии») приветствовал меня — бывшего узника в тюрьме гестапо, пострадавшего за правду. Краткий молебен. Я отвечал сердечной благодарственной речью. Отец протоиерей поднёс мне на память митру, украшенную жемчугами.
11 июля. Память преподобных Сергия и Германа Валаамских и день Ангела в Бозе почивающего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Сергия — моего незабвенного духовного отца, ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии, рукоположившего меня во диакона, священника и в 1909 году — в сонм архиереев, возглавленный приснопамятным митрополитом Антонием (Вадковским), — во епископа. Святейший доставил мне великую радость, благословив в этот день отслужить Литургию в приделе Елоховского Богоявленского собора и панихиду на тут же находящейся могиле великого русского святителя, стоявшего во главе управления Русской церкви 25 лет, а последние 2 года — в высоком сане Патриарха. Господь помог первосвятителю Сергию по бурным волнам житейского моря, воздвигаемым живоцерковниками, обновленцами и другими раскольниками, привести корабль церковный к тихой пристани и пророчески указать достойного преемника в сложном мире — Святейшего нашего Патриарха Алексия. Конечно, были и другие враги церкви — безбожники. Но они не так страшны: они вне нас. Самый великий ужас, если враги находятся среди корабельщиков. Это и было. Суди их Бог.
При входе в храм приветствовал меня отец протопресвитер Николай Колчицкий. Слова благословенного витии — целый патерик в похвалу меня как исповедника, пострадавшего за правду, — очень смутили меня, но и обрадовали: Мать-Родина благословила мой подвиг. Кроме протопресвитера Н. Колчицкого, благочинного протоиерея Ф<еодора> Казанского, сослужили мне 10 священников и среди них — мои собратья отцы Сергий и Аркадий. Сказал и я несколько слов в память в Бозе почивающего Святейшего Патриарха Сергия и со слезами служил панихиду на его могиле.
12 июля — день святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Патриаршая Литургия в Богоявленском соборе. И я со своими берлинскими батюшками сослужил Святейшему. Пред входом в храм творилось что-то невообразимое. Вся площадь, что может охватить глаз, буквально залита народом. Всё идёт благолепно по чину. Религиозный подъём толпящихся велик. На глазах у многих слёзы. Действительно, Богослужение.
Выше всех на амвоне — Святейший. Чувствуется невольно, что и в духовном отношении он выше всех.
«Приидите, поклонимся»… Святейший с дикирием и трикирием. Возле первосвятителя — точно две золотые ленты — сослужащие священнослужители.
Выкличка. Архиепископ возглашает: «Святейшему Максиму, архиепископу Константинопольскому, Патриарху Вселенскому — многая лета!» Святейший встал в царских вратах, благословляет сначала поющее духовенство, потом обращается к народу и клиру и благословляет их, повторяющих слова архидиакона.
Таким же образом возглашается многолетие блаженнейшим Патриархам: Александрийскому Христофору, Антиохийскому Александру, Иерусалимскому Тимофею. А потом: «Великому Господину и Отцу нашему Алексию, Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси, многая лета».
Во время богослужения настоятель церкви святых равноапостольных царей Константина и Елены в Берлине священник Аркадий Закидальский возводится Святейшим в сан протоиерея.
Молебен святым первоверховным апостолам. Святейшего разоблачают — снимают святительское одеяние, облачают в мантию, белый куколь. Молящиеся длинной вереницей подходят к стоящему на солее и благословляющему Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию.
Трапезуем после богослужения у Святейшего. Под вечер я со своими берлинскими собратьями, сопровождаемый отцом протопресвитером Н. Колчицким, посещаем храм на Ваганьковском кладбище. В храме полное освещение, прекрасный хор певчих. Торжественная встреча. В блестящей фелони, в ярко сверкающей митре встречает нас старый друг наш волынец, добрый дедушка с длинной бородой и с юношескими блестящими глазами протоиерей Ф. Казанский. Встречает трогательною речью, вспоминая моё узничество и поругания, понесённые в темнице «правды ради». Взволнованным голосом отвечаю я. Краткий молебен. Благословение молящихся.
Крохотная внучка настоятеля подносит мне благоухающий букет роз. Потом обильный ужин в гостеприимном доме отца настоятеля. Угощают-упрашивают матушка отца протоиерея Феодора Казанского и староста их.
II. Киевские впечатления
13 июля перелёт в Киев. 2 часа 45 минут от Москвы на самолёте. Летим пониже облаков. Отчасти видим земную жизнь. Зеленеют леса, чернеют реки, дома — как игрушечные карточные домики. На аэродроме встречает нас благочинный, отец Н. Скоропостижный и представитель Украинского правительства Павел Семёнович Ходченко. Прибыли с запозданием. В церковь на Всенощную поздно идти, поэтому мои берлинские спутники остались в гостинице «Интурист», а я пошёл к своим сродникам, которых не видел 35 лет.
Милый, дорогой, родной Киев «многовечный, русской славы колыбель». Его сразу узнаешь. Не так сильно объевропеился, как Москва, но зато далеко больше неё пострадал. Много разрушений. Особенно пострадал Крещатик. Разрушена великая Лаврская церковь, златоверхий Михайловский монастырь, Братский монастырь. Жаль, но слава Богу за то, что осталось. Немцы неожиданно для себя должны были оставить Киев 5 мая 1944 года[1], а предполагали ещё недолго побыть, тогда бы Киев взлетел на воздух, ибо был весь заминирован.
14 июля. Божественная Литургия в кафедральном Свято-Владимирском соборе, украшенном всемирно известной запрестольной иконой Богоматери гениального Васнецова и другими иконами ставших бессмертными художников Васнецова, Нестерова, Котарбинского, Сведомского.
Службу совершал Высокопреосвященный Иоанн, митрополит Киевский и Галицкий, Патриарший экзарх всея Украины. Я с протоиереем Ф. Казанским и со своими берлинскими собратьями и другими киевскими священниками сослужили высокопреосвященному владыке. После Евангелия я сказал проповедь о любви сущих в рассеянии русских к своей Родине, о перенесённых нами скорбях и унижениях минувшей войны, о твёрдом стоянии за святую веру православную и о бесконечной преданности святой матери Церкви русской православной и её Ангелу Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию. Высказал радость, что через 35 лет увидал дорогую Родину, Москву — сердце России и Киев — матерь градов русских, и убедился воочию, что жива Святая Русь.
Народу было множество. Тесно. Как в соборе, так и вокруг него целое море голов, как и в Москве. Пели задушевно-прекрасно.
Литургия для детей под открытым небом
После Богослужения обильная трапеза у высокопреосвященного владыки митрополита Иоанна. Радушию и гостеприимству высокопреосвященного хозяина не было границ. Не только мило приказывал, но и сам мне в тарелку подкидывал разные яства. Долго длилась задушевная беседа. Слушали и радостно смотрели на величественного и благостного первосвятителя Киевской земли. Не хотелось уходить…
Вечером в тот же день Всенощная в Покровском женском монастыре, основанном великой княгиней Александрой Петровной (в иночестве — Анастасией). Настоятель монастырского храма в течение 40 лет — досточтимый протоиерей Феодор Поспеловский. Игуменья мать Архелая — именно мать! — а монахини — её любимые чада. Монахинь в обители 270. Есть старые, есть и молодые. Пение молитвенно-прекрасное, уносящее душу куда-то высоко от сей юдоли плачевной. Чёрные клобуки, рясы в ярко освещённом благолепном храме — неизгладимое впечатление, точно открылась завеса в потусторонний мир. И в такой трогательной обстановке совершил я Всенощную с представителем Святейшего Патриарха протоиереем Ф. Казанским, отцом настоятелем и своими берлинскими собратьями. Говорил проповедь на тему: «Властно раскинула сети ложь, не щадя никого; грустно тому жить на свете, кто не от мира сего». Конечно, нас не отпустили без трапезы.
15 июля совершили мы Божественную Литургию в Крестовоздвиженской церкви Киево-Печерской лавры. Вместо великой церкви одни развалины. На полуразрушенных стенах виднеются лики святых угодников. Спрашиваю: где находится чудотворная икона Успения Богоматери? Со скорбью отвечают: «Владычицы икона была в великой церкви на своём месте — над царскими вратами. Взрыв заложенной немцами мины был так неожидан, что мы не успели унести святыню. Она погребена под развалинами. Медленно разбирают их. Надеемся, что обретём святую икону».
Гордо высится лаврская колокольня, точно говорит: «Не скорбите. Святое место пусто не бывает. Дух преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских живёт в душах монахов — нынешних насельников лавры. Скоро появится новая великая церковь. Ушедшие святые угодники вернутся в неё».
Монахов в Киеве-Печерской лавре 70. И старые, и юные. Возглавляет их наместник лавры отец архимандрит Валерий, который и сослужил нам. Задушевно-молитвенно пели монахи. Проповедь сказал я о неумирающем церковно-историческом значении Киево-Печерской лавры и о лежащих за нею Ближних и Дальних пещерах, где почивают мощи святых угодников Киево-Печерских.
Слава, Киев, — чудный град!
Мрак пещер твоих безмолвных
Краше царственных палат!
<А. Хомяков>
Отец наместник с братией доставили нам великую радость — с зажжёнными свечами прошли мы по всем пещерам и пред каждой гробницей с почивающими в ней мощами святого угодника молитвенно взывали: «… моли Бога о нас!» Спасибо отцу наместнику и братии за это великое утешение — доставили нам радость соприкоснуться святыням. С великим благоговением прикладывались к святым мощам. У некоторых святых угодников руки и даже лики открыты. Видели и свидетельствуем.
После монастырской трапезы отправились в Введенский женский монастырь. Чисто, светло. Чёрные клобуки, рясы. Поют умилительно. Служили молебен. Проповедовал о высоте иноческого чина. Ангелы — свет монахам и монахиням, а сущие в ангельском чине — свет мирянам. Молились о болящей игуменье Елевферии, которая даже внешним видом укоряет многоядущих — «светящаяся» старица, ради нас вставала из болезни и угощала нас чаем и сладостями. Инокинь в её обители 130.
Вечером представитель правительства Украинской республики Павел Семёнович Ходченко доставил нам большое удовольствие — нам было показано в особом помещении два фильма. 1) Недавно состоявшееся воссоединение Галицких униатов с Православною церковью — собрание, речи, голосование, чин присоединения, хиротония новых епископов для воссоединения. Главенствующий высокопреосвященный Иоанн, митрополит Киевский и Галицкий. 2) Разрушенный немцами и восстановленный геройским подвигом русских рабочих Донбасс.
16 июля совершал я со своими берлинскими собратьями и протоиереем Андреем Славинским — благочинным Х округа и нашим милым другом протоиереем Феодором Казанским Божественную Литургию в Вознесенском храме Флоровского женского монастыря. При входе в храм встретила меня величественная игуменья Флавия и стройно-звонкое пенье монахинь. Настоящие украинские соловьи.
Какая красота монастырский уют! «Не от мира сего». И потому мятущийся мир спешит сюда найти покой душе своей. Монахинь 250. Приветствовал их как невест Христовых. Святая Православная церковь каждую святую мученицу именует невестой Христовой, а монашество есть добровольное мученичество. Восхвалив монашеский подвиг, закончил слово так: «И я — монах, правда плохой; но при виде ваших чёрных клобуков, ряс и мантий, слушая чудное, с ярким молитвенным подъёмом пение, чувствую себя лучшим, светлейшим».
Служили молебен Богоматери, святителю Филиппу, митрополиту Московскому. В числе сослужащих был и мой сродник, протоиерей Евгений Гнеповский из Золотоноши.
Чай-завтрак у гостеприимной матери игуменьи Флавии, поднёсшей мне на память шёлковые малинового цвета чётки.
Потом посетили Киевский Златоверхий монастырь, т.е. что осталось от него. Слава Богу и за то. Сохранилась церковь, а в ней мощи святой великомученицы Варвары. Открыта маленькая ручка святой великомученицы в ярко просвечивающей перчатке. Радуйся, Варвара, невеста Христова прекрасная!
Вместо болящего игумена архимандрита Иллариона встречал нас его помощник архимандрит Гервасий — смиренный и благодушный старец.
Осматриваем памятник святому равноапостольному князю Владимиру. У подножия его я взял горсточку киевской земли на память. Стоя у памятника просветителю Руси, любовались зеркальной поверхностью русского Иордана — Днепра. Днепр широкий и глубокий тихо и плавно мчит воды свои. «Слава, Днепр — седые волны»[2]. «Чудный! Нет равной реки ему в мире», — писал когда-то бессмертный Гоголь[3].
Посетили и молились в Златоверхом соборе святого Андрея Первозванного. На милое приветствие встретившего меня со святым крестом протоиерея А. Езерского ответил я сердечною речью по-украински, чем очень обрадовал собравшихся в храме земляков, которые с любопытством спрашивали: «Откуда вы, владыко, знаете по-украински?» Ответил им: «Вы ещё не родились, когда я уже говорил по-украински».
Отсюда мы направились в Софийский собор, который пока закрыт для богослужений, ибо в нём идёт капитальный ремонт — снимаются позднейшие накопления и выявляются на свет чудесные фрески, неподражаемым образцом которых является чудо древнего искусства «Нерушимая стена» — с распростёртыми руками Богоматерь. И под нею мистическая икона «Таинство Евхаристии»: Христос, причащающий святых апостолов от Хлеба и от Чаши.
Видели гробницу Ярослава и другие гробницы, а в подземных помещениях — гробницы киевских митрополитов давних времён. Долго мы были здесь, слушая объяснения археолога-специалиста. Оказался наш земляк — волынец.
Вечером того же дня прощальный визит у высокопреосвященного митрополита Киевского и Галицкого Иоанна. Благостный и гостеприимный владыка, конечно, не отпустил нас без угощения. Чашка чаю оказалась столом, полным всяких яств, и святитель дружески укорял нас, что мало едим. С восторгом делились мы своими киевскими впечатлениями. Народ — Киевская Русь, предки которых крестились в Днепре при Святом Владимире. И от них свет веры Христовой распространился по всей Земле русской. В храмах и телесно, и духовно <я> соприкоснулся с ними. Заглядывают в глаза, просят молиться за них, дают деньги на помин (с благодарностью отклонил), просят благословения, целуют руку, на груди — крест и панагию. Теснят отовсюду, а радостно-приятно. Увидели — узнали своих. Мы это почувствовали. Жива Святая Русь!.. Всего в Киеве открыто 26 храмов, 2 мужских и женских монастыря.
Высокопреосвященный митрополит Иоанн благословил меня чудной иконой святого равноапостольного князя Владимира в сребропозлащённой ризе.
Сердечно, как с близким родным, прощались мы с первосвятителем Киевским. Не надо пуд соли съесть, чтобы узнать человека. Душа сразу узнаёт, кого встречает. Так мило беседовал с нами владыка митрополит, как будто знакомы были с ним многие годы.
С 16 на 17 июля последняя наша ночь в Киеве. Последняя?! Почему? Неужели никогда больше не будем в Киеве?!
Провожу эту ночь без сна у своих сродников. Две замужних сестры — одна за протоиереем в Золотоноше, другая — за доктором в Киеве. Они с мужьями и милая моя племянница Наташа, капитан советской армии, доктор-бактериолог, 4 ½ года пребывания на фронте… Прощай, Киев!
III. Опять в Москве. Последние дни пребывания на Родине
17 июля на самолёте возвращаемся в Москву. Узнаём: Святейший со свитой отбыл в Сергиеву лавру и нас приглашает сослужить его Святейшеству в храмовый праздник лавры — день преподобного Сергия (5 июля ст. ст.).
Всенощную я и мои спутники служили в Елоховском Богоявленском соборе. С нами и настоятель собора протопресвитер Н. Колчицкий, и протоиерей Ф. Казанский — наши милые друзья-покровители.
Долго идёт торжественная Всенощная. Народу видимо-невидимо. Здесь двойной праздник: молятся и преподобному Сергию, и святым мученикам Виленским — их гробница с нетленными мощами находится в соборе; пробудут и ещё несколько дней и потом будут перевезены в Виленский Свято-Духов монастырь, где и раньше почивали.
В каноне чередуются возгласы: «Преподобне отче Сергие, моли Бога о нас» и «Святые мученики Антоние, Иоанне, Евстафие, молите Бога о нас!».
Длинной вереницей подходят ко святому елеопомазанию. Неустанно начертываю святой крест на челе подходящего. Говорю молитвенные возгласы. Многие конфузливо дают мне в руку деньги: возьмите, помолитесь! Вам деньги нужны.
Смущаюсь и радуюсь! Вот она — вся наружу — русская православная душа. Конечно, отказываюсь; «у меня всё есть».
5 (18) июля — Сергиев день. Мы в Троице-Сергиевой лавре. 5 июля 1422 года, по особому Божьему откровению, игумен Никон открыл гроб своего предшественника блаженнопочивавшего игумена Сергия. Несмотря на то, что прошло 30 лет по смерти преподобного Сергия, «не токмо честное тело святаго цело и светло соблюдеся, но и одежда его, в ней же он погребен бысть, цела быше всяко и тлению никакоже сопричастна».
С того времени прошло более 500 лет. Ни всё уничтожающее время, ни огонь (не так давно от неизвестной причины случился пожар, повредивший раку преподобного) не коснулись святых мощей преподобного. Мы открывали пелену и видели нетленную главу преподобного.
Богослужение совершает священноархимандрит Лавры, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий в сослужении высокопреосвященного Николая, митрополита Крутицкого — великого деятеля церковного, пламенного проповедника; преосвященного Сергия, епископа Кировоградского, ревностного святителя юга России и нашего смирения. Целый сонм духовенства, среди них и мои спутники. Поёт монашеский хор как-то особенно умилительно. Народу неисчислимое множество — тысячи. Во время Богослужения Святейший возлагает святой крест с украшениями на благочинного Германских церквей протоиерея Сергия Положенского.
Молебен преподобному Сергию. «Преподобный отче Сергию, моли Бога о нас!» — воодушевлённо поёт духовенство. Ему громко вторит хор. Многие подпевают из народа.
Жив! Жив великий молитвенник и пламенный русский патриот. Там — у престола Божия — молится он за Русскую землю, и здесь живой свидетель его бессмертия — святые мощи преподобного, неисчерпаемый колодезь исцелений телесных и, тем паче, душевных недугов, источник великих духовных утешений. С благоговением и Святейший, и духовенство, и монахи, и миряне — вся Святая Русь не токмо устами, но и душой прикасается к многоцелебным мощам преподобного. Слава Тебе, Господи, пославшему нам такую радость — молиться в святой Троице-Сергиевой лавре!
Владыка Александр проповедует детям в лагере. Посох приставлен к ограде
18 июля в 9 часов вечера торжественный приём у председателя Совета по делам Русской православной церкви при Совете министров СССР Георгия Григорьевича Карпова. На приёме Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий, высокопреосвященный митрополит Крутицкий Николай, преосвященный епископ Кировоградский Сергий, главнейшие церковные деятели протопресвитер Н. Колчицкий, протоиерей Ф. Казанский, протоиерей А. Смирнов, я и мои спутники — протоиереи С. Положенский и А. Закидальский и сотрудники Г. Г. Карпова.
За обильным ужином льётся дружеская беседа. Г. Карпов — добрый гений нашей Церкви, её защитник и покровитель, а не лишь холодный официальный посредник между церковью и правительством. Он понимает и признаёт великое значение Церкви в государственном устройстве. Чистое учение Христово: «воздатите кесарева кесареви и божия богови», вообще вся христианская мораль полезна не только в церковной жизни, но вообще во всех проявлениях человеческой жизни — она общечеловечна.
Церковь в России отделена от государства, т.е. живёт вполне самостоятельной жизнью. Катакомбного существования церкви нет, ей предоставлена полная свобода в управлении и исполнении её членами религиозных обязанностей. Но так как члены церкви являются в то же время членами государства — его гражданами, то, будучи украшены христианскими добродетелями, должны бы явиться самыми полезными гражданами. Такими они и явились, Церковь Православная вполне выявила себя в лице архипастырей, среди которых ярко блистают имена Святейшего Патриарха Сергия, Святейшего Патриарха Алексия (тогда — Ленинградского митрополита), высокопреосвященнейшего Никона, митрополита Киевского (ныне Крутицкого) и других, протопресвитера Н. Колчицкого, протоиерея Ф. Казанского, А. Смирнова и других протоиереев Ленинграда, Москвы, Киева и других городов и весей русских, и верующего русского народа в минувшую Отечественную войну.
И явилось вполне дружественное отношение государственных деятелей к церкви, и отсюда и помощь ей. Эту помощь мы — служители алтаря — ощутительно испытали после падения Берлина, когда нам потребовались уголь для отопления церквей и отчасти — для домов служащих при них, стекло и разные материалы для ремонта пострадавших (хоть и немного) церквей и зданий, мука на просфоры, церковное вино, пищевые посылки для духовенства, военных инвалидов, детей и беспомощных старцев. Военный комендант города Берлина генерал Котиков, полковники Д.С. Даллада, Елизаров, Калиниченко и др., полковник С.И. Тюльпанов и его помощник В.А. Ермолаев — вот имена наших главных благодетелей.
Об очень ощутительной помощи церквям и нам нашей военной комендатуры в Берлине мы сообщили Г.Г. Карпову. А отец А. Закидальный рассказал о критическом положении русского дома «Alexander Heim» 24 Wittestrasse в Борсигвальде, на нём висит долг и дом нуждается в капитальном ремонте. На всё потребуется не менее 100 000 марок, т.е. 50 000 рублей. Г. Карпов благосклонно выслушал это заявление и обещал помочь.
Г. Карпов между прочим сказал: «Ошибаются те, которые говорят, что отношение Правительства к православной церкви изменилось с началом войны. Гораздо раньше». — «Совершенно верно, — заметил Святейший, — но церковь выявила себя во время войны; вполне — даже более чем — оправдала доверие государства к ней».
Всего в Москве открыто 34 церкви. Мы видим, как во многих храмах производятся ремонты, и, следовательно, число открытых храмов увеличится, что, конечно, необходимо, ибо число верующих в Москве, насчитывающей 8 миллионов населения, велико.
Видел я и пленных немцев в Москве: 3 раза — по двое-трое человек проходили по улице. Хорошо одетые и небледные. Сказал Г. Г. Карпову.
«Да! Это работающие, — ответил он. — Получают паёк, больший, чем наши рабочие. Даём и жалование. Принуждения к работе нет. Каждый работает по совести. Офицеры освобождаются от работы».
Последняя страница рукописи архиепископа
Приятно нам было видеть и слышать. Русские не варвары!
19 июля осматривали великолепный Исторический музей, где хранятся не имеющие цены сокровища Древней Руси, извлечённые учёными-археологами из недр земли во время научных раскопок: оружие, домашняя утварь, одежда, золотые и серебряные изделия. Есть комнаты, посвящённые эпохам русских царей и императоров. Особенно богат отдел экспонатов Отечественной войны <1812 г.>, Севастополя и последней страшной войны. Замечательно отделение ценных рукописей старинных книг. Есть много древних икон, священных облачений. Словом, пред нами как бы воскресла вся Святая Русь. Всё близкое, милое, дорогое, родное!
В полдень прощальный обед у Святейшего. Не хочется есть. Сидим и смотрим — хотим навеки запечатлеть в душе светлый образ святейшего владыки и отца всея Руси! Трогательно прощаемся. Святейший Патриарх награждает меня чудными-оригинальными крестом и изображением образа Нерукотворенного Спаса и панагией с иконой Знамения Божией Матери и шёлковыми чётками.
Земной поклон тебе, Святейший Владыко и Отец наш, за твою отеческую ласку и снисхождение к нам!
***
Спешим в гостиницу Savoy. Завтра отлёт. Надо приготовиться.
— А вы думаете, что отделались от нас? Нет. Я благочинный. Надо порядок наблюдать, — с серьёзным видом, но с блистающими искорками в глазах говорит протоиерей Ф. Казанский.
— Что такое? В чём дело?
— Ко мне на ужин, и без всяких разговоров.
Повинуемся. Идём на ужин к дому, что при церкви на Ваганьковском кладбище. С нами и наш руководитель, протопресвитер Н. Колчицкий.
Быстро летит время. Конец радостям нашим.
Утро 20 июля. Стучат. Пора ехать. Берём чемоданчики. Есть и ещё, что нужно в них спрятать. По приказу Святейшего дали нам по большому пакету всяческих съедобных вещей «на дорогу». Это по-московски!
Провожают нас на аэродром неизменные добрые друзья наши протопресвитер Н. Колчицкий и протоиерей Ф. Казанский. Последние дружеские объятия.
— Счастливый путь вам! — говорят они.
— Бесконечное спасибо за всё! Земно кланяемся Святейшему!
Прощай, Москва! Прощай, дорогая Родина!
***
В полдень 20 июля самолёт снизился в Кёнигсберге. Ночуем в скромной гостинице, что вблизи аэродрома.
Утром 21 июля на почтовом самолёте вылетаем из Кёнигсберга.
В полдень самолёт спускается на аэродроме в Берлине.
Говорю спутникам своим: «Золотой наш сон кончился».
+ Архиепископ Александр
Германский и Бельгийский
14 авг. 1946 г. Берлин.
[1] Ошибка: немцы выбиты из Киева советскими войсками в ноябре 1943 г. (пр. П. Н.).
[2] Из стихотворения А. Хомякова «Киев» (пр. П. Н.).
[3] «Пышный! Ему нет равной реки в мире. Чуден Днепр…» (Н. Гоголь. «Вечера на хуторе близ Диканьки») (пр. П. Н.).