В январе 1953 г. архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Гурий был назначен на Саратовскую кафедру. В кафедральный город он прибыл 13 февраля. Практически сразу после приезда в Саратов у архиепископа Гурия обострились болезни, а 15 апреля у него случился инфаркт миокарда. О здоровье саратовского архиерея беспокоился Патриарх Алексий — узнав о его внезапной болезни, в воскресенье, 19 апреля, он послал в Саратов телеграмму со словами поддержки[1]. Свою озабоченность Патриарх Алексий изложил в письме председателю Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпову от 24 апреля: «Неприятно только известие о тяжелой болезни недавно переведенного в Саратов а[рхиепископа] Гурия, у которого на днях случился тяжелый приступ инфаркта. Беспокоюсь о последствиях, но пока нет тревожных сообщений, хотя на мою телеграмму от него нет ответа»[2].
Подробности выздоровления архиепископа Гурия раскрывают воспоминания митрополита Иоанна (Вендланда): «К счастью, через месяц Владыка начал уже вставать и в день Преображения Господня 6 (19) августа 1953 года служил в Духосошественском соборе Саратова свою первую после болезни Литургию. А перед этим все лето был очень длительный период возвращения Владыки к нормальной жизни. Этому очень помогла епархиальная дача в селе Пристанном. С веранды дачи открывался широкий вид на Волгу, а рядом были заросли великолепной цветущей сирени. Тут же был разбит необычный для Саратовской области виноградник. Он приносил зрелые плоды. Когда Владыка совсем окреп, он приезжал на дачу из Саратова на большой моторной лодке. Вода, свежий воздух, отдых хорошо укрепили здоровье Владыки»[3].
Проблемы Саратовской епархии, накопившиеся за время управления предыдущих архиереев, перешли по наследству к архиепископу Гурию и требовали своего срочного разрешения. В Саратове вновь прибывший управляющий епархией, вспоминая упокоившегося в октябре 1953 г. епископа Паисия (Образцова), произнес слово: «Я не был знаком с Владыкой Паисием. Знаю, что он два года [был] мой предшественник. Я — продолжатель его дела. При объезде епархии мне сообщили, что 7 лет тому назад он служил в том же храме. 7 лет — сравнительно небольшой срок. Но как быстро все забывается. Святитель служил здесь два года. Как умел заботился об епархии, служил, наставлял, назначал священников на приходы. Нелегко нести этот омофор. Тяжелей всего иметь скорби от лжебратий. Очень огорчают трудности от непокорных лиц из духовенства, но особенно скорбно видеть зло от мирян. Правда, в настоящее время архиереи стоят гораздо ближе к народу, чем прежде. Но всегда найдутся среди мирян такие, кто за все труды платит злом. Хотя и немного таких, но тяжело терпеть эти несправедливые нападки от тех, кто должен бы относиться как сын к отцу. Такие скорби постигали, несомненно, и Владыку Паисия и сокращали его жизнь. Помолимся, братие»[4].
В отдельных приходах епархии проявились внутренние противоречия, в частности обострились отношения настоятелей с «двадцатками» и исполнительными органами. Уполномоченный по Саратовской области Полубабкин в отчете за 1-й квартал 1953 г. дал следующую характеристику членам исполнительных церковных органов: «Следует отметить, что по возрасту преобладающее большинство состоит из стариков, т. е. от 60 до 80 лет — 59 человек, а также низкое образование, а вернее, безграмотность большинства этих людей. По этим данным можно судить о качественном составе “двадцаток”, который, конечно, значительно ниже. Возникает вопрос, кто управляет делами церковных общин. Ответ напрашивается сам собою — конечно, настоятель и старосты вкупе с бухгалтерами»[5].
Полубабкин считал, что во многих общинах церковные советы и ревизионные комиссии числились формально и не занимались приходскими делами, а всеми вопросами финансово-хозяйственной деятельности заведовали лично настоятели или же в паре со старостами. По его мнению, принижалась роль «двадцаток», не принимавших участия в выборах членов исполнительных органов. В ряде случаев члены «двадцаток», неугодные настоятелю, устранялись им из состава административным путем. Саратовский уполномоченный резюмировал: «Все это создает в церковных общинах благоприятную обстановку для безнаказанного воровства и расхищения общинных денежных средств, что и имеет место во многих церквях, которые в силу сказанного стали местом обогащения для отдельных лиц. Все вышесказанное целиком относится к большинству церковных общин Саратовской епархии»[6].
В то же время уполномоченный сообщал в Совет, что положение дел изменилось после вступления архиепископа Гурия в управление Саратовской епархией. Новый правящий архиерей наметил перестановки настоятелей в некоторых церквях и запланировал объезд всех приходов епархии, что, по его мнению, способствовало бы повышению активности верующих. Полубабкин подчеркнул: «Это является резким отличием от предыдущего управляющего архиепископа Филиппа[7]. Известно, что архиепископ Филипп за три года руководства и управления Саратовской епархией в районные церкви не выезжал ни одного раза. Видимо, Гурия беспокоят раздоры в некоторых церквах, как-то в Балашове, Пугачеве, Ртищеве, Хвалынске, а также снижение доходности в некоторых церквах, даже в Саратовском Троицком соборе»[8].
Для исправления ситуации в епархии архиепископу Гурию требовались серьезные кадровые перестановки — на ключевые должности он планировал поставить доверенных людей из своего ближайшего окружения, прибывших с ним из Ташкента. Уполномоченный Полубабкин, хотя и считал это внутренним вопросом Епархиального управления, тем не менее в апреле 1953 г. докладывал в Совет: «Видимо, он [архиепископ Гурий] намеревался тащить за собой хвост, но ему, видимо, не удается, так как есть сведения, что патриарх не одобрил тех архиереев, которые тянут за собой хвост. Однако уже приехали из Ташкента бывший секретарь Ташкентской епархии Вендланд Константин Николаевич и уже назначен настоятелем Саратовского Духосошественского собора, и Хархаров А. А., назначенный священником в Саратовский Троицкий собор. Кроме того, еще человек шесть прислуживающего персонала»[9].
Поставив в отчете вопрос о ходе подбора кадров и о том, кто является доверенными людьми архиепископа Гурия, Полубабкин сам же и ответил на него в таком духе: «Здесь уже иронизируют, что хвост Гурия растянулся от Ташкента до Саратова»[10]. Далее уполномоченный привел список прибывших вместе с архиепископом Гурием и вслед за ним священнослужителей из Ташкента. Первым в этом списке был архимандрит Иоанн (Вендланд), поставленный настоятелем Духосошественского собора Саратова, — по словам уполномоченного, «правая рука» архиепископа. Затем — иеромонах Михей (Хархаров), назначенный ключарем Троицкого кафедрального собора и одновременно казначеем епархии, — «вторая рука» правящего архиерея. В списке также фигурировали священник Игорь Мальцев и протодиакон Гавриил Овчаренко. Кроме того, из Ташкента прибыли: регент В. П. Пестрицкий, врач Е. Н. Вендланд, Н. С. Яковлева (монахиня Серафима), «внучки Гурия» (по определению уполномоченного) — две девицы 26–27 лет, завхоз А. И. Куличкин, повар А. Д. Куличкин, два художника, бухгалтер, секретарь-машинистка и др. лица. Полубабкин не без иронии охарактеризовал этот список: «В общем, целая вотчина архиепископа Гурия. Это лишь начало, прибытие продолжается. Характерно то, что эти люди связаны, видимо, родственными или иными узами, что подтверждается следующим фактом. В скором времени по приезде в Саратов архимандрит Вендланд, врач Вендланд, иеромонах Михей (Хархаров) и монахиня Серафима приобрели сообща на имя Серафимы (монахиня) дом-особняк в Саратове на улице Тараса Шевченко, 40 за 180 000 рублей и разместились в этом теплом гнезде. Таким образом, все святое семейство Гурия разместилось довольно основательно в трех зданиях — в доме архиепископа Первомайская, 27, на даче в Пристанном и в особняке Шевченко, 40. Я не думаю, что это переселение сомнительных людей проходит с согласия патриархии. Еще один характерный штрих — архиепископ Гурий назначил Вендланда духовником всех священнослужителей, что рассматривается даже такими осторожными лицами, как настоятелем Саратовского собора Цветковым И. Н., как шпионаж, а когда предложили в духовники кандидатуру старейшего священника Сердобольского (ему 75 лет), Гурий отклонил эту кандидатуру. В общем надо сказать, что с этим переселением возникает много недоуменных вопросов»[11].
Рассуждения подобного рода говорят о непонимании саратовским уполномоченным истинной природы конфликта местных клириков с правящим архиереем. Архиепископ Гурий и прибывшие с ним его духовные чада были одной большой духовной семьей и братством, но оказались инородным телом в среде саратовского духовенства, руководствовавшегося исключительно своими интересами. Архиепископ всячески старался исправить положение дел в проблемных общинах, но, к сожалению, предпринимаемые им меры не принесли положительных результатов.
Уполномоченный также отметил, что в борьбу против архиерея вступили прихожане саратовских храмов, видимо, не без участия местного духовенства. В доказательство своих слов Полубабкин в отчете за 3-й квартал 1953 г. привел текст анонимного письма от прихожан саратовских церквей на имя Патриарха Алексия: «Ваше Святейшество, мы, прихожане Саратовских Свято-Троицкого и Духосошественского храмов, просим Вас прислать в Саратов представителя от патриархии и на месте разобрать нашу просьбу. 11 февраля сего года к нам в Саратов на кафедру прибыл из Ташкента архиепископ Гурий. Всего только шесть месяцев, как он находится на Саратовской кафедре, из которых 4 последних месяца и не служил, а изменений у нас произошло уже очень много. Он снимает со служения старейших священнослужителей, священников и других, которые имеют более 30 лет служения в церкви. Снимаются с работы пока еще только некоторые члены церковных советов, но все остальные, которые еще не сняты, ждут своей очереди. Нам, прихожанам, с амвона не объявляются причины снятия того или иного лица, все делается втихую, и на каждом освобожденном месте появляется человек, прибывший из Ташкента. Оказывается, причина снятия того или иного лица очень простая. Из Ташкента следом за архиепископом Гурием прибыло около 40 человек тайных монахов, мужчин и женщин, то есть лица, которые имеют тайный постриг, но ходят в штатской одежде, и всех их он хочет устроить около себя в том или ином храме. Мы, саратовцы, против такого мероприятия. На очереди снятия стоит настоятель Троицкого собора Цветков И. Н., на его место также приехал настоятель из г. Ташкента. К чему все это ведет, народ волнуется, ропщет. Мы просим Вас принять меры, [чтобы] прекратить снятие наших церковных служителей. Если Вы не сможете разобраться в наших Саратовских церковных делах, придется нам вторично обратиться с просьбой разобраться в этих делах гражданскую власть, как это и было с Саратовской купелью. В газете появится новый фельетон с каким-нибудь соответствующим заголовком, и тогда архиепископу Гурию поневоле придется оставить Саратовскую епархию и забрать вместе с собой свой тайный монастырь. Очень просим Вас обратить на это самое серьезное внимание и не допустить до того, чтобы появилось в печати что-либо»[12].
Уполномоченный Полубабкин дал свою оценку этому посланию, отметив, что письмо является дерзким по форме и содержанию и оно указывает на существование группы, ведущей борьбу против архиепископа Гурия и его мероприятий. Вдобавок уполномоченный привел сведения о том, что саратовский архиерей в сентябре 1953 г. получил анонимное письмо, в котором автор, именуя себя старым знакомым архиепископа, требовал от него 10 тыс. рублей, которые необходимо было передать шантажисту на определенных условиях. Подлинник письма был направлен в органы МВД, как документ содержащий угрозу в случае невыполнения требования. Полубабкин из этого сделал вывод: «Создается впечатление, что оба эти документа происходят из одного места — или из Саратовской, или из Ташкентской группировки. Но оба эти документа подтверждают наличие борьбы против руководящего архиепископа. Разумеется, учитывая неблагоприятную обстановку, сложившуюся в управлении епархией, управляющий епархией стремится укрепить авторитет свой и церкви и устранить распри в церковных общинах, что ему пока не удается. С этой целью он в сентябре месяце сделал два выезда в города Вольск и Хвалынск и в октябре наметил выехать в города Петровск и Балашов»[13].
На совещании настоятелей в декабре 1953 г., по словам уполномоченного Полубабкина, проявилось противостояние двух группировок — «ташкентцев» и «саратовцев». Первые приняли сторону архиепископа Гурия и настоятеля Духосошественского собора архимандрита Иоанна (Вендланда), вторые объединились вокруг секретаря Саратовской епархии и настоятеля Троицкого кафедрального собора протоиерея Иоанна Цветкова. Полубабкин сообщил в Совет, что кроме вежливых словесных несогласий настоятели церквей «выразили материальное неуважение» архиепископу: «Вендланд К. А. (архимандрит Иоанн) предложил настоятелям в качестве подарка архиепископу Гурию приобрести автомашину “ЗИМ”, для чего собрать от всех настоятелей 50 000 рублей. Против этого предложения выступил настоятель Петровской церкви Волков Федор, заявив: “Отцы настоятели, я считаю это предложение неприемлемым по следующим соображениям. При наличии у епархиального управления машины “Победа” приобретать машину “ЗИМ” есть недопустимая роскошь, тратить церковные средства на подарок его преосвященству неэтично и незаконно”. Предложение было отклонено, что явилось оскорблением его преосвященства и подлило масла в огонь. После совещания раздор между Саратовцами и Ташкентцами принял более острые формы. На лидера Саратовских священнослужителей настоятеля Троицкого собора Цветкова И. Н. Ташкентцы объявили поход. В эти раздоры втянуты и члены двадцаток, и церковные советы, чем кончится это, покажет будущее, но положительно то, что через эти споры верующие люди увидят грязные дела этих “святителей” и, поняв всю фальшь этих людей, изменят свои отношения к церкви. Нужно отметить, что, несмотря на отклонение предложения приобрести машину всеми настоятелями, автомашина “ЗИМ” приобретена за средства епархии в личную собственность архиепископа Гурия, что совершенно неправильно, потому что епархиальные средства тратить на приобретение собственных вещей управляющий епархией не имеет права, а приобретать для епархии надо иметь разрешение на приобретение машины и платить за “ЗИМ” не 45 000 рублей, а в два раза больше как предприятие»[14].
.jpeg)
Архиепископ Саратовский Гурий
Источник данной информации не вызывает доверия, так как, по всей видимости, донесение уполномоченного в Совет было составлено со слов протоиерея Иоанна Цветкова. Подтверждения нигде в архивных документах не обнаружено, и до конца неизвестно, было это правдой или нет.
Обострение отношений с настоятелями саратовских приходов для архиепископа Гурия не прошло бесследно. По причине болезненного состояния он решил просить Патриарха Алексия о переводе из Саратовской епархии в привычный для него Ташкент[15]. Для этого он приехал в Москву и 1 марта 1954 г. встретился со Святейшим[16]. Вопрос о переводе должен был решаться на заседании Священного Синода. По всей видимости, после этой встречи саратовский архиепископ ушел в кратковременный отпуск, который использовал для посещения дорогой ему Средней Азии.
Но местные власти, похоже, не были рады бывшему ташкентскому архиерею. Уполномоченный по Узбекской ССР М. И. Тормашев в марте 1954 г. докладывал председателю Совета Карпову: «В Ташкент приехал и находится здесь якобы в отпуске архиепископ Саратовский Гурий. Он же через своих людей распространяет слух о том, что имеет согласие Патриарха и Ваше на перемещение из Саратова обратно в Ташкентскую епархию. Известные Вам органы, считая назначение Гурия в Ташкент нежелательным, запрашивают меня об основательности распространяемых им слухов. Вместе с тем Гурий обратился ко мне с просьбой разрешить ему совершать время от времени богослужения в церкви села Троицкого Ташкентской области, против чего как будто не возражает правящий епископ. Прошу Ваших разъяснений»[17]. На документе стоит резолюция: «Тов[арищу] Сивко. Тов[арищ] Карпов будет говорить с патриархом, и после этого сообщим тов[арищу] Тормашеву»[18].
Архиепископ Гурий рассматривал теоретическую возможность возвращения в Ташкент, но там «полноправным хозяином» на тот момент уже был епископ Ермоген (Голубев), развернувший активную деятельность по постройке нового здания Успенского кафедрального собора, в связи с чем над ним «сгущались тучи».
Заседание Священного Синода в положенный срок не состоялось. Испытанием для архиепископа Гурия стала большая поездка в мае 1954 г. в Балашов и Борисоглебск (800 км в обе стороны по размытой дороге) с совершением пяти богослужений подряд в наполненных до отказа храмах. Саратовский архиерей выдержал все трудности, отметив для себя, что состояние здоровья при этом не ухудшилось. Это обстоятельство побудило его повторно обратиться к Патриарху Алексию с письмом, в котором он сообщил, что более не вправе настаивать на своем переводе в Ташкент[19].
В июне 1954 г. архиепископ Гурий снова прибыл в Москву и, по всей видимости, обсуждал с Патриархом Алексием варианты своего будущего служения. Святейший Патриарх в своем дневнике сделал запись: «Июнь. 6/19. Суббота. В Лавре. Всенощная в Успенском Соборе. Архиепископ Борис[20] и Архиепископ Гурий. Я в домовой церкви. 7/20. Воскресенье. Литургия с Архиепископом Борисом и Архиепископом Гурием в Троицком Соборе. 8/21. Понедельник. Вернулись в Москву в три часа. Разговор с Архиепископом Гурием»[21].
Промыслом Божиим архиепископу Гурию было уготован другой путь, нежели возвращение в Ташкент. 29 июля 1954 г. он направил прошение в Священный Синод: «Усердно прошу перевести меня из Саратова на другую кафедру. Причины моей просьбы я уже излагал Его Святейшеству: вредное влияние на мое здоровье резко континентального саратовского климата и мое неумение наладить отношения с некоторыми духовными лицами г. Саратова, прибегающими к клевете»[22].
Священный Синод 31 июля[23] постановил: «Преосвященного Гурия согласно его прошению освободить от управления Саратовской епархией и назначить его на вакантную Черниговскую кафедру, освободив от временного управления Черниговской епархией епископа Сумского Евстратия[24]. Временное управление Саратовской епархией поручить Преосвященному Куйбышевскому Иерониму»[25].
11 августа 1954 г. архиепископ Гурий выехал на новое место служения, предварительно послав настоятелю кафедрального собора Чернигова телеграмму с просьбой о подготовке двух комнат для проживания[26].
Духовные чада и ближайшие помощники архиепископа Гурия остались в Саратове. Архимандрит Иоанн (Вендланд) пребывал настоятелем Духосошественского собора до 1957 г. По всей видимости, он тяготился местной обстановкой. После поездки в октябре 1955 г. к архиепископу Гурию в Чернигов архимандрит Иоанн оценил свое возвращение в Саратов как «вернулся на “реки Вавилонские”»[27]. В следующем году, побывав у своего духовного отца в Днепропетровске, настоятель Духосошественского собора поделился в письме своими чувствами: «Я уезжаю в саратовское болото совершенно освеженный. Правда, я чувствую свежесть не только душевную, но даже телесную, так как воздух здесь гораздо лучше, чем в Саратове»[28]. Не исключено, что о «саратовском болоте» было сказано и в духовном смысле.
Архиепископ Михей (Хархаров) в своих воспоминаниях отмечал служение архимандрита Иоанна: «Владыка Гурий назначил его настоятелем Духосошенственского Собора Саратова. Этот период своей жизни будущий Владыка Иоанн вспоминал всегда с теплотой. Ему нравилось его положение настоятеля, нравился храм — большой, высокий, красивый. Со всеми — и с духовенством, и с исполнительным органом, и с прихожанами — сложились добрые отношения. Прихожане полюбили его. Владыка Гурий назначил его также духовником семинарии. У него сложились очень хорошие отношения, теплые отношения и с преподавателями, и с учащимися семинарии»[29].
Иеромонах Михей также остался в Саратове и входил в клир Троицкого кафедрального собора при епископе Вениамине (Милове), но в октябре 1955 г. поступил в общежительную Рождество-Богородицкую Глинскую пустынь Сумской епархии, где находился до сентября 1956 г.[30] Священник Игорь Мальцев служил в Саратове вплоть до 1967 г.[31]
Епископ Вениамин (Милов)
После отъезда архиепископа Гурия отношения между двумя группировками священнослужителей оставались напряженными. По словам уполномоченного, священники из числа «саратовцев», выйдя победителями в борьбе против «ташкентцев», стремились всеми силами укрепить свои позиции. Опасаясь, что на место выбывшего архиепископа Гурия могут прислать «чужака», наиболее активные и деятельные «саратовцы» — настоятель Троицкого собора протоиерей Иоанн Цветков и преподаватель Саратовской семинарии Д. Г. Яхонтов — всеми силами старались «перетащить» на постоянное руководство Саратовской епархией епископа Куйбышевского Иеронима (Захарова). С ним «саратовцы» нашли общий язык во время проверки деятельности архиепископа Гурия в качестве управляющего Саратовской епархией.
Уполномоченный Филиппов пытался донести до Совета, что епископ Иероним «потушил огонь» борьбы среди саратовского духовенства и местные священники хотели бы видеть в его лице не временного, а постоянного руководителя Саратовской епархии, о чем они ходатайствовали перед Патриархом Алексием. Однако Филиппов констатировал: «Такая консолидация саратовского духовенства во главе с епископом Иеронимом является нежелательной»[32].
Все это говорит о том, что сам уполномоченный был заинтересован в разжигании конфликта в Саратовской епархии. Маловероятно, что епископ Иероним — выходец из Данилова монастыря и преданный Церкви человек — мог участвовать в корыстных епархиальных склоках. Скорее всего, Цветков со своей командой просто втянули куйбышевского архиерея в местные разборки.
Мечта «саратовцев» не осуществилась: в феврале 1955 г. в Саратовскую епархию решением Священного Синода был назначен новопоставленный епископ Вениамин (Милов)[33], незадолго до того вернувшийся из ссылки. Преемника архиепископа Гурия на Саратовской кафедре ожидала та же участь — непрестанно бороться с раздорами в приходах епархии. Но достичь мира епископу Вениамину было не суждено, всего через несколько месяцев после назначения, 2 августа 1955 г., он скоропостижно скончался.
Митрополит Вениамин (Федченков)
После кончины епископа Вениамина в ноябре 1955 г. управляющим Саратовской епархией Священный Синод назначил митрополита Вениамина (Федченкова)[34]. Заступивший на Саратовскую кафедру митрополит Вениамин, по словам уполномоченного Филиппова, уволил «неугодных» священников и поставил на их места верное ему духовенство, приглашенное из других епархий, пытался снять некоторых священнослужителей Троицкого кафедрального собора, включая настоятеля протоиерея Иоанна Цветкова[35]. В 1957 г. работу саратовского уполномоченного проверял старший инспектор Совета А. М. Пашкин. Он отметил в отчете, что в Саратовской области идет «внутрицерковная распря», которую в какой-то степени «активизировал» архиепископ Борис (Вик). Настоятель Троицкого кафедрального собора протоиерей Иоанн Цветков сообщил инспектору Совета, что, когда архиепископ Борис после возвращения из Югославии был в Москве, они ездили к нему и передали несколько жалоб на митрополита Вениамина, рассчитывая на доклад Патриарху. Архиепископ Борис в беседе с Цветковым дал последнему понять, что «Вениамин в Саратовской области будет недолго»[36].
По словам инспектора Пашкина, на митрополита Вениамина посыпались заявления с жалобами от священников и верующих Патриарху, местному уполномоченному и в Совет по делам РПЦ. По итогам проверки саратовского уполномоченного на заседании Совета в декабре 1957 г. было принято решение — рекомендовать Патриарху Алексию отправить митрополита Вениамина на покой[37]. Находясь под непрестанным давлением, митрополит Вениамин через два с половиной года управления Саратовской епархией, 16 февраля 1958 г., выслал срочную телеграмму в Москву на имя Святейшего Патриарха: «Усердно прошу, скорее пришлите указ, мне здесь тяжело»[38]. Это прошение было рассмотрено на заседании Священного Синода 20 февраля и удовлетворено: митрополит Вениамин был уволен на покой «по состоянию здоровья».
Несомненно, протоиерей Иоанн Цветков[39] являлся одним из главных возмутителей порядка в Саратовской епархии на протяжении многих лет. О нем есть упоминание в дневниках архиепископа Пимена (Хмелевского). В частности, владыка Пимен записал 12 февраля 1965 г.: «Однажды в начале февраля ко мне на прием пришел заштатный протоиерей Иоанн Цветков. Владыка Саратовский Варфоломей[40] отчислил его за штат за грубое вмешательство в дела архиерея. Когда я ехал из Москвы в Саратов, Святейший Патриарх Алексий передал мне большую жалобу прихожан на отца Иоанна Цветкова и сказал: ”Никоим образом не назначайте Цветкова служить, пусть будет за штатом, я его хорошо знаю, он чинит много смуты в Церкви”. Отец Иоанн настойчиво требовал, чтобы я назначил его ни много ни мало настоятелем Троицкого собора в Саратове. Помня наставление Патриарха, я отказал Цветкову, но дал согласие на его сослужение при архиерейских службах. Кстати, свою настойчивость он мотивировал тем, что “не может жить без Божественной литургии”. Вот теперь будет ему возможность участвовать в Божественной литургии. Странно, что саратовский уполномоченный тоже настаивает на восстановлении Цветкова в должности настоятеля собора»[41].
Настоятель Свято-Троицкого кафедрального собора Саратова протоиерей Иоанн Цветков
В другом месте дневника (15 февраля 1965 г., в праздник Сретения) архиепископ Пимен отметил: «Обедня в Троицком соборе. Проповедь о воле Божией. Вечером пришло анонимное письмо: “Говорите о воле Божией, а сами ставите служить прохвоста Цветкова”»[42].
Архивные документы раскрывают картину сложной и нездоровой обстановки в Саратовской епархии в 1950-х гг. В сложившейся ситуации прошение архиепископа Гурия о переводе в другую епархию отнюдь не являлось проявлением его слабости как управляющего епархией, несмотря на то что предпринимаемые им усилия погасить конфликты в приходах и призвать к миру противодействовавших ему настоятелей не дали существенных результатов. К тому же здоровье архиепископа Гурия после инфаркта пошатнулось, и это не позволяло ему долго находиться в напряженном физическом и психологическом состоянии. Лучшим решением оказалась перемена места служения, что стало возможным при поддержке Патриарха Алексия. Перевод на вакантную Черниговскую кафедру, как показало время, оказался благоприятным. В Саратове произошло расставание архиепископа Гурия со своими горячо любимыми духовными детьми: архимандритом Иоанном (Вендландом), иеромонахом Михеем (Хархаровым) и священником Игорем Мальцевым.
Список литературы:
- Иоанн (Вендланд), митр. Князь Федор (Черный). Митрополит Гурий (Егоров): Исторические очерки. Ярославль: ДИА-пресс, 1999.
- Павлов Д. В. «”До смерти я буду призывать вас к молитве”. Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова)». М: Изд-во ПСТГУ, 2021.
- Пимен (Хмелевской), архиеп. Дневники: Саратовская епархия: в 2-х ч. Ч. 1: (1965–1984). Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2014.
- Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Народных комиссаров – Совете Министров СССР (1945–1970): в 2-х т. Т. 1: 1945–1953 гг.; Т. 2: 1954–1970 гг. М: РОССПЭН, 2009.
- «Свет ваш пред человеки»: дневники и воспоминания митрополита Иоанна и монахини Евфросинии (Вендланд).1912–1987 / сост. Э. Л. Меженная. Ярославль: Академия 76, 2019.
Сайт, посвященный митрополиту Гурию (Егорову): https://guriyegorov.ru/
[1] См.: Алексий (Симанский), патр. Дневниковые записи. Т. 2: 1951–1955. Л. 115.
[2] Письмо Патриарха Алексия Г. Г. Карпову от 24 апреля 1953 г. // Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам РПЦ. Т. 1: 1945–1953. С. 693.
[3] Иоанн (Вендланд), митр. Митрополит Гурий (Егоров). С. 143.
[4] Слово архиепископа Гурия о епископе Паисии (Образцове) // Архив семьи Мальцевых. Ярославль.
[5] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1044. Л. 3.
[6] Там же.
[7] Архиепископ Филипп (Ставицкий) скончался в декабре 1952 г.
[8] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1044. Л. 10.
[9] Там же. Л. 9‒10.
[10] Там же. Л. 18.
[11] Там же. Л. 19‒20.
[12] Там же. Л. 37.
[13] Там же. Л. 38.
[14] Там же. Д. 1152. Л. 11‒12.
[15] См.: Павлов Д. В. «”До смерти я буду призывать вас к молитве”. Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова)». С. 575.
[16] См.: Алексий (Симанский), патр. Дневниковые записи. Т. 2: 1951–1955. Л. 158.
[17] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1204. Л. 42.
[18] Там же.
[19] См.: Павлов Д. В. «”До смерти я буду призывать вас к молитве”. Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова)». С. 576.
[20] Вик.
[21] Алексий (Симанский), патр. Дневниковые записи. Т. 2: 1951–1955. Л. 170.
[22] Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. Оп. 1. Д. 16. Л. 65; ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 7. Д. 145. Л. 9.
[23] В дневнике Патриарха Алексия сделана запись, в которой присутствуют другие даты: «Июль. 15/28. Среда. Заседание Синода. 16/29. Четверг. Архиепископ Борис — в Ярославль, Архиепископ Гурий — в Чернигов, Епископ Варсонофий — в Калинин» (Алексий (Симанский), патр. Дневниковые записи. Т. 2: 1951–1955. Л. 174).
[24] Подольского.
[25] Постановления Священного Синода // ЖМП. 1954. № 8. С. 3.
[26] См.: Архив Саратовского епархиального управления. Ф. 1. Оп. 1 л/д. Д. 60а. Л. 91.
[27] Павлов Д. В. «”До смерти я буду призывать вас к молитве”. Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова)». С. 577.
[28] Там же.
[29] Цит. по: Меженная Э. Л. Свет ваш пред человеки. С. 214–215.
[30] См.: Национальный архив Республики Беларусь. Ф. 951. Оп. 3. Д. 29. Л. 134.
[31] См.: Иоанн (Вендланд), митр. Митрополит Гурий (Егоров). С. 177.
[32] ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1261. Л. 9.
[33] См.: Определения Священного Синода // ЖМП. 1955. № 3. С. 8.
[34] См.: Официальная часть // ЖМП. 1956. № 1. С. 10.
[35] См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1576. Л. 10.
[36] Там же. Д. 1476. Л. 40.
[37] См.: Там же. Д. 1576. Л. 2 об.
[38] Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 1. Оп. 1. Д. 19. Л. 114.
[39] И. Н. Цветков окончил Саратовское духовное училище и Саратовскую духовную семинарию, в 1922 г. был рукоположен во диакона и во иерея. Участник Великой Отечественной войны. В течение 15 лет служил настоятелем Свято-Троицкого храма Саратова, был секретарем Епархиального управления при нескольких саратовских архиереях. В 1962 г. вышел за штат. См.: Некрологи // ЖМП. 1971. № 6. С. 45. В обновленческом расколе, по официальным данным, не пребывал.
[40] Гондаровский.
[41] Пимен (Хмелевской), архиеп. Дневники. С. 36.
[42] Там же. С. 37.
Источник: Богослов.Ru