Справка:
Протоиерей Владислав Цыпин — доктор церковной истории, доктор богословия, профессор Московской духовной академии и Сретенской духовной академии, член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви, заместитель председателя Московского епархиального суда, действительный член РАЕН (Российской академии естественных наук), член Общества права восточных церквей, канонист.
Отец Владислав, вопрос о первенстве в Церкви в историческом смысле является одним из ключевых для понимания церковных процессов. Несмотря на попытки поднять и разрешить этот вопрос, возникали ранее и сейчас продолжают возникать конфликтные ситуации и споры о том, что именно следует понимать под первенством и кому оно может или должно принадлежать. Хотелось бы начать с истории возникновения этого вопроса, проследить его развитие и понять, что вообще такое первенство в Церкви?
Невозможно себе представить стабильное существование общества без какой-либо иерархии, поэтому первенство внутри Церкви существует на различных уровнях. Если иметь в виду епархию, то совершенно ясно, что в епархии есть глава — епископ, который обладает полной властью в ней, и его власть ограничена лишь сверху собором епископов, но не снизу, не подчиненными ему клириками или мирянами.
Затем мы можем взглянуть на первенство на уровне Церкви Поместной. Согласно православному учению, которое Церковь сохраняет от древности до наших дней, власть принадлежит собору епископов. Но в этом соборе, естественно, должен быть первый. И такие первые епископы носили в древности титулы митрополитов. Это главенствующий титул, так именовали епископа столичного города Римской провинции — Митрополии (в переводе с греческого — «город-мать»). Затем возникли более крупные образования во главе с архиепископами, экзархами, и, наконец, сложилась структура Вселенской Церкви, состоящая из нескольких Поместных Церквей. Основные Поместные Церкви во главе имели Патриархов. Так, до Великого церковного раскола 1054 года говорили о Пентархии — пяти основных Патриархатах. При этом возникает вопрос о первенстве в рамках Вселенской Церкви. Было признано, что таким первенством обладает епископ Римский. И Диптих — последовательность кафедр — выстроился еще в первой половине первого тысячелетия. В одной из новелл императора Юстиниана и косвенным образом уже в правилах Халкидонского и Трулльского Соборов можно вычленить такую последовательность патриархатов: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский.
Но уже тогда существовали и другие Церкви, которые не входили ни в один из этих патриархатов. Например, на Западе — Африканская, или Карфагенская, Церковь, в пределах Италии были Миланская Церковь и Равеннская Церковь, которые изначально не входили в состав Римского Патриархата, а были включены в него лишь впоследствии, как и весь Латинский Запад. На Востоке сохранила автокефалию Кипрская Церковь, которую она имела в рамках одного острова, как одна из митрополий. Она и до наших дней продолжает оставаться автокефальной.
Первенство на уровне Поместной Церкви отличается от первенства на уровне епархии тем, что оно уже не выражается как власть первого епископа над всеми прочими. Первый епископ Поместной Церкви — председатель Собора, первый среди равных ему епископов, но при этом он, согласно 34-му Апостольскому правилу, наделен полномочиями большими, чем просто председатель в Соборе епископов. Поэтому если, например, отсутствие в Соборе нескольких архиереев не мешает ходу дела, то без первого епископа ничто решаться не может. Но это не значит, что первый епископ может наложить вето, скажем, на решение всего Архиерейского Собора.
А что с первенством чести?
Что касается первенства чести, но не власти на уровне Вселенской Церкви, то с V в. наметились расхождения в позиции Римской Церкви и христианского грекоязычного Востока. Впрочем, тогда другую позицию занимали и некоторые латинские Церкви, особенно Африканская, или Карфагенская. Восток признавал за епископом Рима только первенство чести, не более того. То есть признавалось первое место в Диптихе, первое место у престола при сослужении, первое место в проставлении подписи под какими-либо актами, но не начальственные права. Даже не в том объеме, в каком их имеет первый епископ Поместной Церкви. В Риме позиция епископа Римского постоянно росла и в конце концов вылилась в то, что мы наблюдали уже в Средневековье или в канун разрыва церковного общения, когда за ним признавалась абсолютная, неограниченная власть. И в настоящее время, хотя это не выражается так жестко или агрессивно, это остается все-таки краеугольным камнем католической экклезиологии.
Что происходило в Константинополе во время Великой схизмы 1054 года?
Что касается Константинопольского Патриарха, то он при отпадении в 1054 году от Православной Церкви Папы Римского и вместе с ним христианского Запада оказался на первом месте в Диптихе, имел место рядом с императором. Поэтому пока территории патриархатов зависели от империи, через Патриарха Константинопольского другие патриархи имели общение с императором. Но когда власть в стране была захвачена арабами, патриархи надеялись получить защиту со стороны единоверца, римского императора. И, насколько это было возможно, помощь они получали, оказываясь в большой зависимости. Но учения о том, что епископ Константинополя является главой Церкви в таком же объеме, в каком Римский епископ является главой Церкви на Западе, разумеется, никогда не было на Востоке.
Время шло, появились новые национальные Церкви. И Константинополь неохотно признавал автокефалию этих Церквей. Именно так появились церкви Грузинская, Болгарская, Сербская, Румынская. Но во время Османского ига султан всех православных в пределах султаната подчинил Константинопольскому Патриарху, который тогда был не только главой Православной Церкви, но и этнархом. Это означало, что он имел непосредственную власть и в делах гражданского правления, и во взимании налогов, и в судах. Это делало позицию Патриарха достаточно сильной. Поэтому конец Османской империи, когда от нее отделились и мусульманские государства в арабском мире, и христианские, имел неоднозначные последствия для Константинопольского Патриарха. С одной стороны, он не мог быть недоволен тем, что все-таки большая часть православных людей, ранее находившихся под пятой султана, оказалась свободными. В то же время его полномочия резко уменьшились. К тому же произошла секуляризация государства, никаких властных полномочий над теми христианами, которые остались в пределах уже новой республиканской Турции, у Патриарха не было.
Конечно, важнейшим фактором появления новой идеологии стало крушение Российской империи в 1917–1921 гг. Ведь в течение нескольких веков Российское государство, русские цари и императоры были защитниками православных христиан в Османской империи. Дипломатически это было закреплено в договоре между Россией и Турцией. И вдруг Русская Церковь оказалась в государстве, где правят атеисты. Патриарх Мелетий Метаксакис в 1920-е гг. заявил — тогда этот вопрос был спорным и болезненным — о том, что христиане, живущие в диаспоре, то есть вне канонических границ своих Поместных Церквей, должны находиться в юрисдикции Константинополя. Такая претензия не была принята другими Поместными Церквами, кроме грекоязычных, какими оставались Элладская, Кипрская Церкви и Александрийский и Иерусалимский Патриархаты. Они признали монополию Константинополя в диаспоре. Другие национальные Церкви, такие как Русская, Румынская, Сербская, Болгарская, с этим не считались. Но если какие-либо грекоязычные Церкви пытались открыть приходы в диаспоре, то в таких случаях Константинополь обнаруживал крайнюю нетерпимость, и ему удавалось принудить другие Церкви отказаться от подобных инициатив.
Как дальше развивались отношения между Константинополем и Русской Православной Церковью?
Чем дальше, тем больше амбиций появлялось у Константинополя. И в недавние времена дело дошло до четкого утверждения, что первенство чести — это не все первенство, которое принадлежит первому епископу, ему принадлежит также и первенство власти, а его полномочия должны быть примерно теми же, какие описаны в 34-м Апостольском правиле относительно епископа всякого народа. Или в 9-м правиле Антиохийского собора, где это говорится о митрополите. То есть первый епископ — это глава Церкви со вполне властными полномочиями.
Самым болезненным образом это сказалось во взаимоотношениях с Русской Православной Церковью, ведь она объединяет не менее 2/3 всех православных христиан. Во времена Российской империи для внешнего взгляда ситуация складывалась таким образом: в России существует Русская Церковь, которая долго называлась Греческой Церковью, но за пределами России есть православные христиане, которые также примыкают к общине Русской Церкви. Но Русская Церковь никогда не претендовала на подобное главенство. Ставился только вопрос о ее месте в Диптихе при учреждении патриаршества, были претензии максимум на третье место после Константинопольского и Александрийского Патриархатов. В той ситуации было решено поставить Русскую Церковь на пятое место в Диптихе, на котором она находится и сейчас. Но у РПЦ совсем иные реальные масштабы и возможности. Поэтому так сложилось, что Константинопольский Патриарх, который хотел быть почти Папой для всей Православной Церкви, оказался в конфликте. Этот конфликт проявлялся во времена патриарха Мелетия Метаксакиса, затем патриарха Афинагора в 50-х — начале 60-х гг. XX в. Предельной остроты неприемлемости претензии на первенство власти выразились в делах, словах и публичных выступлениях Константинопольского Патриарха Варфоломея. И максимумом притязаний можно назвать его ответ на вопрос журналиста, отличаются ли чем-либо его законные канонические полномочия в Православной Церкви от тех, какими обладает Папа в Католической Церкви. Патриарх Варфоломей ответил, что их полномочия с Папой не отличаются по объему, но имеют разное происхождение. Католическая экклезиология утверждает, что Папа получает права от самого Бога, и это дано в Божественном Откровении. Папа Римский имеет абсолютную власть, непогрешимость и может выносить безапелляционные приговоры.
Такая позиция вылилась в поддержку украинских раскольников, которым была предоставлена так называемая автокефалия. Именно так называемая, потому что реальный объем прав в этом случае весьма ограничен. Раскольническая группировка, которая называется ПЦУ (Православная Церковь Украины), не обладает реальными правами автокефальной Церкви, а во всем подчиняется Константинополю. Со стороны апологетов, епископов и богословов Константинопольской Патриархии было сделано заявление, что отношения между Константинополем и ПЦУ являются нормой, идеалом взаимоотношений между всеми Православными Церквями и Константинополем. То есть желательно, чтобы и все остальные поступили в такое же подчиненное положение, хотя при этом и назывались бы автокефальными.
То, что автокефалия в Константинополе понималась иначе, чем это принято в православном богословии, которое можно назвать аутентичным, выражается и в том, что во времена Патриарха Афинагора очень определенно заявлялось, что существует автокефалия на разных уровнях. Есть уровень, который выше всякой автокефалии, — тот, на котором некогда стояла Римская кафедра и кафедра Нового Рима, будучи православной. Меньшими правами обладают четыре древние Патриархата, еще меньшими — новые автокефальные Церкви, имеющие более ограниченный статус.
Давайте подробнее остановимся на вопросе про ПЦУ. Официальная позиция Русской Православной Церкви известна: мы категорически не признаем автокефалию ПЦУ.
Мы не признаем, безусловно. Дело в том, что изначально не существовало никакого пути, чтобы ее можно было признать.
Но ведь две Церкви признали автокефалию ПЦУ?
Да, Александрийская Патриархия и Элладская. На Кипре глава Церкви также высказывался подобным образом, но кипрские епископы в большинстве своем возражают против ПЦУ.
Дело в том, что существует еще одна ситуация раскола, но имеет другой характер — речь о Сербской Церкви и Македонии. Но в этом случае от Сербской Церкви отделилась почти вся православная Македония, поэтому вопрос обстоит иначе. Здесь имеют место некоторые образования, которые территориально имеют свои собственные границы, и поэтому еще можно обсуждать вопрос о статусе, о способах восстановления общения. Что касается украинских раскольников, они раскольники на территории самой Украины, независимо от статуса. И на этой территории присутствует не одна раскольническая группировка.
Предоставлению томоса об автокефалии предшествовало объединение, которое очень скоро прекратилось, потому что Филарет (Денисенко), увидев, как складываются дела, понял, что никакой реальной автокефалии не будет. И он, по сути, остается на покое, за ним признали только патриарший титул, который он сам себе же и усвоил. Вопрос был бы более тяжелым, проблемным и в то же время требовал бы решения, если бы речь шла об автокефалии всей Украинской Церкви, предоставленной в обход кириархальной для Украины Московской Патриархии. Но таким образом вопрос никогда не ставился, потому что позиция митрополита Онуфрия и его епископата была определенной.
ПЦУ часто оппонирует тем, что РПЦ официально не получала автокефалию от Константинопольского Патриархата. Ведь Русская Церковь сама ее провозгласила, когда Константинополь был в унии с Римом.
Именно так. Автокефалия Русской Церкви началась без санкций Константинополя, потому как Константинопольская Патриархия оказалась вне Православной Церкви, вступив в унию с Римом. Затем вопрос некоторое время оставался подвешенным. Как только турки завоевали Константинополь, который до тех пор то объявлял об отказе от унии, то вновь в нее впадал, Константинопольский Патриархат был вынужден отказаться от унии, поскольку весь смысл вступления в нее имел политический подтекст. Речь шла не о том, что католики убедили Константинополь в правоте своей позиции, а о надежде на помощь Рима для спасения города. Но город пал. Турецкие власти не были заинтересованы в том, чтобы на их территории существовала религиозная община, которая бы зависела от внешней власти. Католики в то время также оставались на территории Турции, но их было не так много. А когда самая многочисленная христианская община в Османской империи колебалась относительно унии, османским властям было гораздо удобнее, чтобы община осталась вне унии. Поэтому ставился вопрос о нормализации взаимоотношений между Русской и Константинопольской Церковью. В 1589 г. он решился через дарование патриаршего титула главе Русской Церкви митрополиту Иову.
Русская Церковь всегда прислушивалась к Константинополю, считалась с мнением Патриархата. Но ведь сейчас это невозможно?
Когда возникал вопрос на самом высоком уровне, церковная внешняя поддержка Константинополя была важна. Но в настоящее время это невозможно, потому что такое вмешательство во внутренние дела РПЦ, действия, предпринятые на канонической территории Русской Церкви, неприемлемы. Буквально в 90-е гг. впервые заговорили о том, что канонические границы Русской Церкви остаются в тех пределах, в каких была Московская Патриархия в 1589 г. при учреждении патриаршества. Однако реальные границы церквей менялись в ходе истории, они часто следовали за изменением политических границ, поэтому границы Русской Церкви раздвинулись. И в конце XVII в. Константинопольский Патриарх передал Русской Церкви Киевскую Митрополию, которая до тех пор действительно оставалась еще в Константинопольском Патриархате. В наше время пытаются в тексте акта найти моменты, которые бы говорили о его временности, но для протестов существует свое время. Если бы сочли ненормальным полное включение Украинской Церкви в состав Русской Церкви, то следовало заявить это вовремя, а не через 300 лет. Это выглядит несколько нелепо.
Каково Ваше мнение о текущей непростой ситуации на Украине? К чему все идет?
Я думаю, что ситуация с УПЦ и раскольниками в конечном счете будет зависеть и от того, какой будет ситуация в стране. Ведь перспективы самого украинского государства туманные. Если ситуация на Украине стабилизируется, то и почва для раскола уйдет. Расколы никогда не исчезают полностью, обычно остаются небольшие, ничего не значащие группировки.
По Вашему мнению, ПЦУ так и продолжит существовать?
При относительно окончательном решении всего комплекса проблем вокруг самой Украины положение в Украинской Церкви стабилизируется.
Кто может решить этот вопрос?
Это уже вопросы политики. Украина как государство, враждебное России, естественно, живет на вулкане. И есть реальная угроза его распадения. Хотя, конечно, нет никаких публичных заявлений со стороны тех государств, которые граничат с Украиной на Западе. Но известно, что исторически претензии имели место. Поэтому пока в подвешенном состоянии находится Украина, это почва, которая благоприятна для возникновения и поддержания расколов.
Беседовала Юлия Сухорукова