1. Антиканоническое действие Румынского Священного Синода:
захват Кишиневской епархии Русской Православной Церкви в 1918 г.
Февральская революция в России, произошедшая в разгар Первой мировой войны, свергнувшая монархию, привела к разложению органов власти и армии, запустила разрушительные процессы внутри Российской империи. Процессы, происходившие в столице, не сразу дошли до окраин государства. В Бессарабии к этому времени какого-либо сепаратистского движения не было.
В то же время Румыния, которая была разгромлена еще в сентябре 1916 года, сразу после вступления в мировую войну при поддержке российской армии сумела частично сохранить государственную территорию, затем восстановила дисциплинированную армию. Королевское правительство Румынии, перебравшееся в Яссы из Бухареста, посчитало, что кризис власти в России, вызванный революцией, – благоприятное время для реализации вынашивавшихся планов присоединения Бессарабии, которые оно пыталось осуществить с начала ХХ века[1].
В конце 1916 года румынским правительством с разведывательной миссией в Кишинев был направлен Онисифор Гибу – бывший активист румынского национального движения в австрийской Трансильвании. Уже в марте 1917 года О. Гибу, при финансовой поддержке Румынии, во исполнение данных ему правительством поручений, вновь приехал в Бессарабию, где учредил Молдавскую национальную партию, целью создания которой была политическая подготовка присоединения к Румынии[2]. Хотя Гибу и не сумел взять под контроль молдавское национальное движение, уже в октябре 1917 года в Кишиневе состоялся съезд солдат-молдаван, на котором О. Гибу при содействии лиц из руководства Молдавской национальной партии провел решение о создании «Сфатул цэрий» («Совета страны»)[3], совещательного органа 29 политических и общественных организаций, претендовавшего на исполнение законодательных функций. В декабре этим органом было провозглашено создание Молдавской Народной Республики в составе России[4].
После Октябрьской революции разрушительные процессы внутри России усилились; правительство большевиков не имело на тот период возможностей контроля над всей территорией разрушенной революционными потрясениями империи; тем самым появились условия для румынской военной интервенции. В январе 1918 года после заключения перемирия с Германией и Австро-Венгрией, румынское правительство ввело свои войска в Бессарабию.
Они не были встречены как освободители. Даже румынские авторы признают, что большевики смогли привлечь на свою сторону «значительную часть населения южной Бессарабии – гагаузов, болгар, татар[5], липован»[6]. Крестьяне-молдаване тоже достаточно активно боролись против румынских интервентов, особенно на севере Бессарабии[7]. Однако сопротивление было в целом неорганизованным и разрозненным, поэтому после боев, продолжавшихся около двух месяцев, регулярная румынская армия оккупировала область. Однако население не поддерживало силой установленную власть Румынии в Бессарабии, что делало ее нестабильной, создавало почву для восстаний. Уже через год после начала оккупационного периода, в январе 1919 года, на севере Бессарабии вспыхнуло восстание, которое вошло в историю как Хотинское. Участники восстания хотели изгнать из Бессарабии румынские войска и администрацию. В мае 1919 года румынский гарнизон был выбит из города Бендеры, население которого восстало против оккупантов. Масштабным было Татарбунарское восстание в сентябре 1924 года[8].
Советское правительство не признало аннексию Бессарабии Румынией. Не признавали ее в период своей деятельности и антибольшевистские правительства А.В. Колчака, А.И. Деникина, П.Н. Врангеля. То, что обе стороны, которые боролись в России во время гражданской войны, не приняли румынскую оккупацию Бессарабии, а главное – общность геополитической ориентации на Россию, социальных, национально-культурных и региональных интересов, обеспечили объединение в оккупированной области разнородных политически и социально национально-культурных формирований, которых объединило неприятие румынской оккупации. «Бывшие белогвардейцы, – отмечает современный историк, – не сошлись с коммунистами в оценке революции и политического строя СССР. Часть бессарабцев оставалась враждебна большевикам потому, что возлагала на них вину за смуту 1917 г., позволившую Румынии оккупировать Бессарабию. Но по практическому вопросу об отношении к Румынии и ее политике в Бессарабии существенных расхождений у бессарабцев не было»[9].
В регионе было активным коммунистическое подполье, которое опиралось на рабочее и крестьянское движение, а также на поддержку СССР. Оккупантам противостояла и полулегальная Бессарабская монархическая организация, возглавлявшаяся отставным генералом русской армии Е. Леонтовичем. Политика румынизации, которую Бухарест проводил в Бессарабии, встречала сопротивление и организаций русских, евреев, болгар, немцев. Отстаивали свою национальную идентичность молдаване. Все эти силы, базировавшиеся на разных идеологических основаниях, объединяло неприятие румынской оккупации[10].
Столь острые процессы не могли не коснуться и Церкви. Румынскому правительству не удалось создать себе в Бессарабии должную политическую опору, отделения румынских политических партий, появившиеся в регионе в 1920-е годы, были маловлиятельны. Поэтому официальный Бухарест рассматривал возможность опоры на Бессарабскую Церковь с целью укрепления своих политических позиций.
После оккупации в январе 1918 года Бессарабии Румынскими войсками Румынский Синод без согласования с Российской Православной Церковью распространил свою юрисдикцию на находившуюся на оккупированной территории Кишиневскую и Хотинскую епархию (преобразовав ее в Бессарабскую архиепископию, а в 1928 году – в митрополию). По данным 1914 года, эта епархия насчитывала в общей сложности 1084 церковных прихода, 27 монастырей, 7 монашеских скитов, три духовные семинарии[11]. Церковь являлась одним из проводников книжности. Она издавала на молдавском языке журнал «Луминэторул» («Просветитель») и двуязычный русско-молдавский журнал «Кишиневские епархиальные ведомости». Богослужение велось на церковнославянском и молдавском языках. Румынские власти полагали, что Церковь, пользовавшаяся влиянием в народе, могла сыграть важную роль в оправдании румынского присутствия в Бессарабии и в закреплении региона в составе Румынии. Однако этого не случилось.
2. Реакция Российской Православной Церкви на антиканонические действия Румынского Синода
«Многими сказано, – отмечал в 1920-е годы румынский академик О. Гибу, – что бессарабское духовенство было русифицировано. Это обвинение не обоснованно. […] Можно сказать, что духовенство было "царифицировано" – но был "царифицирован" и весь молдавский народ»[12]. Православная Церковь в Бессарабии негативно отнеслась к вступлению в регион румынский войск. Уже в январе-феврале 1918 года Бессарабская Церковь совместно с земством приняла участие в создании патриотического Комитета освобождения Бессарабии, а ее глава, архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий (Грибановский), находившийся в это время на Всероссийском Поместном Соборе Российской Православной Церкви в Москве, осудил акт оккупации. Поэтому политическое подчинение церковных структур Молдавской Демократической Республике Синод Румынской Церкви начал с предъявления архиепископу Анастасию и его викариям – епископам Аккерманскому Гавриилу (Чепуре) и Измаильскому Дионисию (Сосновскому) – требование разорвать отношения со Всероссийской Церковью. Одновременно архиепископу Анастасию было обещано место в Румынском Синоде и орден. После отказа иерархов выполнить эти требования они были арестованы румынскими военными властями и высланы за Днестр. Архиепископа Анастасия, который в октябре 1918 года пытался вернуться на свою кафедру, румынские власти не пропустили через границу. При этом Румынский Синод объявил верующим, что архиепископ Анастасий добровольно покинул епархию[13].
В отсутствие готовых служить Бухаресту местных иерархов во главе Бессарабской Церкви решением Румынского Синода от 14 июня 1918 года был поставлен епископ Хушский (Ясская митрополия) Никодим (Мунтяну), будущий патриарх Румынии. Исходя из интересов официального Бухареста, это был, вероятно, наиболее удачный выбор. Выпускник Киевской духовной академии, автор переводов множества богослужебных трудов с русского на румынский язык[14], епископ Никодим не только владел русским языком, но и знал традиции Российской Православной Церкви[15].
Положение Русской Церкви также создавало предпосылки для успеха его миссии. В России Православная Церковь была не только законодательно отделена от государства, но и подвергнута небывалым гонениям. Революционные власти, анархические и просто уголовные элементы грабили монастыри и храмы, унижали, преследовали и убивали священнослужителей и мирян. 7 февраля 1918 года, когда в Киеве был расстрелян митрополит Владимир, в Москве Всероссийский Поместный Собор постановил: в случае болезни, смерти и других печальных для Святейшего Патриарха Тихона событий предложить ему избрать нескольких местоблюстителей патриаршего престола, которые в порядке старшинства будут блюсти власть патриарха и преемствовать ему. Однако церковные иерархи, избранные Патриархом Тихоном местоблюстителями патриаршего престола, вскоре тем или иным образом были революционными властями устранены. От 100 тыс. священников, служивших в России до революции, в своих приходах уже к 1919 году осталось только 40 тыс.[16]. Остальные были вынуждены бежать в города и в области, контролируемые белыми армиями, либо эмигрировать. Многие были заключены в лагеря или сосланы; немалое число священнослужителей погибло.
Однако Российская Православная Церковь, несмотря на конфликт с новым правительством России, все же заняла патриотическую позицию, следуя канонам Церкви. Она отказала Румынской Патриархии в переподчинении Бессарабской епархии. На захват Бессарабской епархии Румынской Православной Церковью Святейший Патриарх Тихон отреагировал посланиями, адресованными председателю Синода Румынской Церкви, митрополиту Молдавскому и Сочавскому Пимену (Джорджеску). Патриарх четко указал на то обстоятельство, что светская власть не вправе распоряжаться церковными делами. «Малороссия, – отметил патриарх в послании главе Румынской Церкви 16 (29) мая 1918 г., – присоединена была к Московскому государству в 1654 году, но этот факт не воспрепятствовал ее Церкви в течение 32 лет оставаться под юрисдикцией Константинопольского патриарха; невзирая на неоднократные просьбы Московской церковной и светской власти о передаче Киевской митрополии в ведение Московского патриарха, Вселенские патриархи долго не уступали Москве своих прав над Малороссией, пока, наконец, патриарх Дионисий не решил этого вопроса в благоприятном для Русской Церкви смысле на нарочито созванном для этого Соборе»[17].
В послании от 23 мая (5 июня) 1918 года Патриарх Тихон указал на то обстоятельство, что установление политического контроля иностранного государства не всегда влечет за собой и единение Церквей. Далее глава Русской Церкви резко протестовал против антиканонических деяний священноначалия Румынской Церкви, которая «своим односторонним, предпринятым без согласия Русской Церкви решением не имела права определить судьбу Кишиневской епархии в смысле подчинения ее своей власти, после того как православная Бессарабия в последние сто лет составляла нераздельную часть русского церковного тела; такой образ действий Румынского Священного Синода противоречит одинаково и духу христианской любви, и исконным каноническим указаниям, и священным обычаям Православной Церкви».
«Когда в новейшее время, – отметил Патриарх далее, – национальное движение среди православных народов, подвластных Турецкой империи, вызвало к самостоятельной политической жизни несколько государств, то у последних тотчас же возникло стремление к самостоятельному устроению местной церковной жизни, однако отделение их от Константинопольского Патриархата совершалось не иначе как с согласия Вселенского патриарха и признания такового со стороны других автокефальных Церквей. Так, последовавшее в 1882 году провозглашение Молдавии и Валахии самостоятельным Румынским королевством вызвало в последнем стремление освободить Румынскую Православную Церковь от юрисдикции Константинопольского патриарха; румынский король хотел совершить это только своею собственною властью, но Константинопольский патриарх решительно встал против столь очевидного нарушения канонических правил, его протест был поддержан и другими автокефальными Церквами, и Румынская Церковь поневоле должна была снова вступить в сношения с Вселенским патриархом, чтобы получить от него каноническое признание своей независимости, последовавшее, как известно, только в 1885 году…»[18].
Развивая эту аргументацию, осенью 1918 года Предстоятель Российской Православной Церкви направил в Бухарест еще одно послание, в котором указал, что сам факт аннексии Бессарабии Румынией «не может в данном случае служить оправданием для румынской церковной власти, во-первых, потому, что оно само не оправдывается историей, и, во-вторых, потому, что такая точка зрения покоится на смешении природы церковной и политической жизни, разнородных по самому своему существу… И к тому же и самый акт присоединения Бессарабии к Румынскому королевству, как мы утверждали это и ранее, далеко еще не является общепризнанным с международной точки зрения и может быть подвергнут пересмотру при окончательном учете результатов мировой войны». Свое послание Патриарх завершил предупреждением: «…Если Румынская Церковь, невзирая на выставленные нами возражения, попытается насильственно закрепить за собой [создавшееся] положение, мы вынуждены будем прервать всякое братское и каноническое общение с Румынским Синодом и принести настоящее дело на суд других Православных Церквей»[19]. Обоснованно рассчитывая на приверженность верующих и бессарабского клира Российской Православной Церкви, Патриарх Тихон указал также на необходимость при решении вопроса о принадлежности Бессарабской епархии «запросить бессарабский церковный клир и народ», выслушать «предварительно голоса двухмиллионного православного населения края». Для решения вопроса о будущем положении и устройстве Бессарабской Церкви Патриарх предложил созвать местный собор или епархиальное собрание[20].
Не будучи отделена от государства, Румынская Церковь представляла собой государственный институт и как таковой не была свободна в своих действиях. Поэтому предупреждение Патриарха Тихона, что «…если Румынская Церковь, невзирая на выставленные нами возражения, попытается насильственно закрепить за собой [существующее] положение, мы вынуждены будем прервать всякое братское и каноническое общение с Румынским Синодом и принести настоящее дело на суд других Православных Церквей» не могло повлиять на ситуацию. Кроме того, «братское и каноническое общение» с Русской Православной Церковью в это время отторгнутой от государства и гонимой, следует полагать, не представляло интереса для церковных властей Бухареста. Румынский Синод пренебрег канонически обоснованным протестом Патриарха Тихона. Однако позиция Русской Православной Церкви находила поддержку у верующих Бессарабии. Епископа Хушского Никодима, ставленника оккупационной администрации, бессарабские клирики и верующие, несмотря на его образованность и знание русского языка, встретили отнюдь не дружественно. Факторами отчуждения стали этнокультурные и канонические различия, существующие между молдаванами и румынами, между Русской и Румынской Православными Церквами. «Бессарабцы, – отметил архимандрит-молдаванин Варлаам (Кирица), – сразу же усмотрели в архиерее и в нескольких лицах, приехавших с ним из Румынии, чуждое, неродственное нам по духу, а иногда прямо-таки враждебное. Народ их просто не слушал и называл антихристами. Духовенство, более осторожное, называло их униатами…»[21].
* * *
В ХХ столетии Российское государство (Российская Советская республика, СССР) трижды теряло контроль над Пруто-Днестровскими землями (Бессарабия, Молдавия) и всякий раз – в 1918, в 1941 и в 1991 годах, – эти территории становились объектом вторжения Румынии. В осуществлении этой политики активно участвовала Румынская Православная Церковь. Интересами Румынского государства – и только ими – определялись и ее отношения с Русской Православной Церковью.
В отличие от Русской Православной Церкви, отделенной от государства и государством гонимой, Румынская Православная Церковь всегда оставалась государственным институтом, она выступала как таковая и действовала при поддержке Румынского государства. В 1918-1940 годах, когда Бессарабия находилась под военным и административным контролем Румынии, Румынская Церковь выступала как структура румынской оккупационной администрации и играла ключевую роль в идеологическом обеспечении захватнической политики Бухареста. Перевод Бессарабской епархии Российской Православной Церкви в подчинение Румынской Церкви был осуществлен антиканонически, вопреки правилам и традициям межцерковного общения, а также ясно выраженной воле Патриарха Тихона и Синода Российской Православной Церкви, с применением административного, военного и полицейского насилия против клириков и верующих Бессарабии. Каноническое общение между Румынской и Русской Православными Церквами было прервано по политическим причинам в самый трудный для Русской Церкви период ее тысячелетней истории, когда традиции православия и нормы гуманизма требовали от государственной Румынской Церкви сочувствия и проявления солидарности.
[1] См.: Шорников П.М. Секретная миссия Константина Стере // Вестник Славянского университета: Вып.8. 2003. С. 28-44.
[2] A se vedea: Ghibu O. Pe baricadele vieţii în Basarabia revoluţionară, 1917-1918: Amintiri / Ediţie îngrijită, prefaţă, tabel cronologic, note, bibliografie şi indice de nume de О.Ghibu. Chişinău: Editura Universitas, 1992. P. 40, 41, 95, 111.
[3] «Сфатул цэрий» – орган государственной власти в Бессарабии, который был создан 21 ноября (4 декабря) 1917 года. Румынское правительство организовало созыв Сфатул Цэрий с целью принятия решения об объединении Бессарабии с Румынией. В результате чего на заседании от 25-26 ноября 1918 года при отсутствии кворума, всего лишь 36-ю голосами Сфатул цэрий принял решение о присоединении Бессарабии к Румынии. Значительная часть депутатов Республики выразила протест по поводу этого решения и направила меморандум румынскому правительству с требованиями восстановить автономию Молдавии согласно акту от 27 марта, но их претензии не были приняты во внимание. Следующие 22 года Бессарабия входила в состав Румынии. Однако 27 ноября (10 декабря) 1918 года Сфатул Цэрий прекратил свое существование (Подробнее см.: История Республики Молдова. С древнейших времен до наших дней (Istoria Republicii Moldova: din cele mai vechi timpuri pină în zilele noastre) / Ассоциация ученых Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару; изд. 2-е перераб. и доп. Кишинев: Elan Poligraf, 2002. С. 182-190).
[4] См.: Шорников П.М. Трансильванская колонна, или Секретная миссия Онисифора Гибу // Мысль, 2000. №1(9). С. 73-79.
[5] Так в тексте. Татары в Бессарабии в это время не проживали.
[6] История Бессарабии (от истоков до 1998 года) / Изд. 2-е, перераб. и доп. Координатор И.Скурту. Кишинэу, 2001. С. 82-84. Липоване – русские старообрядцы (Н.С.).
[7] Стати В. История Молдовы. – Кишинев: Tipografia Centrală, 2003. С. 302-304; Levit I. An de răspîntie: de la proclamarea Republicii Moldoveneşti pînă la desfiinţarea autonomiei Basarabiei (noiembrie 1917-noiembrie 1918). Chişinău: Ed. Universul, 2003. P. 117-166; Шорников П.М. Молдавская самобытность. Тирасполь: Изд-во Приднестровского ун-та, 2007. С. 226-231.
[8] Стати В. История Молдовы. Кишинев: Tipografia Centrală, 2003. С. 347, 348.
[9] Шорников П.М. Молдавская самобытность. Тирасполь: Изд-во Приднестровского ун-та, 2007. С. 262.
[10] Стати В. История Молдовы. Кишинев: Tipografia Centrală, 2003. С. 346-348; Шорников П.М. Молдавская самобытность. Тирасполь: Изд-во Приднестровского ун-та, 2007. С. 258-266; Его же. Бессарабизм // Нить времен. Материалы научно-практической конференции «Русское население Молдавии: история и современность». Кишинев, 2006. С. 32-42.
[11] Anuarul statistic al Romaniei. 1926. Bucureşti: Topografia curtii regale, 1927. P. 322; Anuarul pentru toti. Aprilie 1928-1929. Bucureşti: Topografia Cultura poporului, 1930. P. 391 По: Шорников П.М. Кризис Православной Церкви в Бессарабии (1918-1940) // Труды Современного Гуманитарного ин-та: Вып.3. Кишинев, 2006. С. 92.
[12] Ghibu O. De la Basarabia rusească la Basarabia romanească. (Analiza unui process istoric: însоţita de 186 documente): Vol.1. Cluj, 1926. P.LI.
[13] Митрополит Анастасий (Грибановский) был одним из виднейших иерархов Русской Православной Церкви. Как участник Поместного Собора Русской Православной Церкви, он был избран в 1917 г. членом Св.Синода и Высшего Церковного Совета, его имя называлось среди кандидатов на Патриарший престол. Митрополит Анастасий был председателем двух комиссий, созданных для организации выборов и интронизации Патриарха и для оповещения населения об этих событиях. Он открыто осудил оккупацию Бессарабии и, очевидно, сыграл важную роль в формировании позиции Русской Православной Церкви по вопросу об аннексии Бессарабской епархии Румынской Церковью. Некоторое время владыка Анастасий жил в Одессе, а весной 1919 г. вместе с отступавшими белыми войсками уехал в Константинополь (Стамбул) для управления русскими православными общинами. На территорию своей епархии, в Бессарабию, он так и не был допущен румынскими властями. В 1938-1964 гг. возглавлял Зарубежную Русскую Православную Церковь (См.: Акты святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943: Сб. в 2-х ч. / Сост. М.Е. Губонин; Под ред. прот. Владимира Воробьёва и др. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского ин-та, 1994. C. 838).
[14] Păcurariu Mircea, pr., prof., dr. Istoria Bisericii Ortodoxe Romăne. Chişinău: Ştiinţa, 1993. Р. 424.
[15] Шорников П.М. Борьба за автономию Бессарабской Церкви // Покровские чтения: Сб. науч. докл. Кн. 9 / Тираспольско-Дубоссарская епархия. Тирасполь, 2007. С. 88; Орзул И. История Кишиневско-Молдавской епархии в период ее нахождения в составе Русской Православной Церкви: Дис. … канд. богословия. Л., 1958. С. 207.
[16] Степанов (Русак) Владимир. Свидетельство обвинения: Церковь и государство в Советском Союзе: в 3-х т. Т.I.: Революция и первые годы Советской власти. М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1993. С. 181,89.
[17] Акты святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943: Сб. в 2-х ч. / Сост. М.Е.Губонин; Под ред. прот. Владимира Воробьёва и др. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского ин-та, 1994. C. 135.
[18] Там же. C. 153-155.
[19] Там же. С. 155; Цыпин Владислав, прот. История Русской Церкви. 1917-1997. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997 (История Русской Церкви: Кн.9). С. 216.
[20] Цыпин Владислав, прот. История Русской Церкви … С. 215, 216.
[21] Православие в Молдавии: власть, церковь, верующие... С. 139.