Эта идея давно казалась мне несколько странной, однако я не сразу понял, что именно меня смущает в этом подходе. Казалось бы, внутренняя гармония и смирение в вышеуказанном смысле – это хорошие черты, однако остается открытым вопрос: хороша ли эта модель для того, кем человек является на данный момент?
Я верю в то, что люди могут быть лучше, но они вряд ли могут быть совершенными, и пока у человека есть недостатки, у него должен быть стимул и реальная возможность им не потакать. То, что не позволяет нам поддаваться нашим порокам, обычно называется совесть, сила воли, принципы и т.д. Гармонизация внутреннего мира, наоборот, связана с каким-то компромиссом, причем зачастую в плохом смысле этого слова, когда мы закрываем глаза на очевидную проблему. Поэтому понятие целостной личности вызывает вопросы именно из-за того, что не существует таких людей, которым ничего не надо было бы в себе исправлять.
Самосовершенствование всегда связано с внутренней борьбой. И хотя мы не должны позволять этой борьбе разрушить нас изнутри, сломить наш дух или свести с ума, тем не менее мы не можем ее прекратить, пока еще есть что изменить. Возможно, не стоит воспринимать это как войну, но вполне допустимо – как конкуренцию, которая должна привести к победе лучших черт.
Кроме того, борьба происходит не только с тем, что внутри, зачастую пороки внутри нас борются с чем-то внешним по отношению к нам, ведь у всех есть какой-то внешний ориентир: Бог, другой человек или какие-то нормы. Разве внутренний баланс, к которому приводит понятие целостной личности, не обрубает связи с этими внешними факторами? Но что вообще тогда из себя представляет эта целостная личность, статичная и изолированная от внешних взаимодействий?
На мой взгляд, в утверждении такой идеи сработало совмещение двух подходов: субстанциального подхода к анализу личности, с одной стороны, и идеи независимости личности – с другой. Проблема заключается в том, что это идеи из совершенно различных философских подходов, которые не очень хорошо друг с другом сочетаются. Понимая личность как субстанцию, мы признаем ее стабильность и неизменность (в некотором смысле), но она не может являться независимой, по крайней мере исторически почти все подходы, признающие субстанциальность личности, признавали ее зависимость от Бога. С другой стороны, либеральная идея независимости личности – это продукт светского мышления, которое со своим развитием все дальше отходило от понимания личности как субстанции. И уж точно ни один из этих подходов не совместим с идеей того, что личность может не требовать никакого развития: в первом случае потому, что все личности, кроме Божественной, поражены грехом, а во втором – потому, что нет никакого объективного стандарта, с которым можно было бы соотнести личность.
По этим причинам понятие целостной личности кажется слишком спорным уже на изначальном этапе и вряд ли может служить в качестве полезного понятия в религии, в психологии или в какой-либо иной науке.