О принципиальном различии между пониманием и оправданием
Многие идеологические штампы и поведенческие шаблоны признаются морально недопустимыми или даже незаконными. В этих случаях осуждению подлежит не само действие, а некий подтекст, который за ним стоит. Чаще всего этот подтекст связан с сознательным волевым решением действовать определенным образом, не просто исходя из ситуации и имеющихся сведений, а во исполнение конкретной идейной установки. В связи с этим огромное значение имеет различие между пониманием и оправданием действий других людей — эти два понятия иногда подвергаются смешению.
Мнение

Разумеется, допустимы различные способы толкования этих понятий, однако отношение между ними можно выразить вполне однозначным образом. Понимание действия — это успешный анализ всех внешних объективных факторов, которые привели кого-либо к этому действию. Оправдание действия — это переход от успешного анализа всех этих факторов к одному из двух выводов: либо человек поступил правильно, либо у человека не было иного выхода. В первом случае мы приходим к заключению, что идеологическая составляющая поступка, послужившая основой для волевого выбора, морально или законодательно допустима. Во втором случае мы приходим к заключению, что обстоятельства сложились таким образом, что никакого волевого выбора у человека не было и он был вынужден действовать именно так, а не иначе. Существование второго варианта оправдания многим может показаться спорным, если они полагают, что волевой выбор есть всегда и в любой ситуации. Этот вариант я пока что оставлю в стороне и рассмотрю на конкретном бытовом примере два понятия: понимание и оправдание (в первом варианте). Бытовой пример будет более удачен, чтобы не рассматривать сложные ситуации. Кто-то может не согласиться с моей моральной оценкой этих ситуаций, однако общий принцип будет понятен.

Допустим человек А занял человеку В некую сумму денег, но человек В деньги не вернул. Оказавшись спустя какое-то время в тяжелой финансовой ситуации, А приходит к В домой, чтобы более настойчиво попросить у него возврат долга, и узнает, что денег у В просто нет, потому что их ему не отдает некий человек С, который их занял у В. Возвращаясь к себе домой, А видит, как впереди него идет незнакомец, из кармана которого вдруг падает раскрытый кошелек. Подняв его, человек А видит документы, понимает, что владелец кошелька — это и есть тот самый человек С, а в кошельке лежит та сумма, которую ему должен В. Рассудив, что по справедливости все долги должны возвращаться, а его семье необходимо как-то жить, он решает взять кошелек и таким образом вернуть себе деньги.

Никаких задолженностей теперь нет, то есть ни у кого из трех человек нет на руках денег, принадлежащих кому-то другому. Фактически результат действий А точно такой же, какой был бы, если бы С отдал деньги В, а В отдал деньги С. Однако данные действия являются крайне спорными с точки зрения закона, поскольку С не имеет никаких гражданско-правовых отношений с А, и считать, что А забрал у С «свои» деньги, просто нельзя, поскольку у С никогда и не было денег, принадлежащих А. Формально это самое настоящее воровство, которое совершено без предварительного умысла, но все же умышленно. Эти действия являются крайне спорными и с моральной точки зрения, ведь А ничего не знает о том, почему С не отдает деньги В, он даже не проверил, был ли вообще какой-то займ между В и С, и А не имеет морального права относиться к С как к просрочившему должнику. Человек А в данной ситуации принял волевое решение: он не стал разузнавать дополнительные обстоятельства этой ситуации, не поговорил с человеком С и взял на себя ответственность за собственные действия, поскольку существует риск, что все не так, как он полагает.

Многие из нас, особенно те, кто когда-либо оказывался в тяжелой финансовой ситуации, скажут, что прекрасно понимают, почему этот человек так поступил. Они понимают все причинно-следственные связи и как все пришло к тому моменту, когда А должен был сделать выбор: взять деньги или вернуть их владельцу. Однако выбор, поскольку он является волевым решением, — это уже не просто объективные обстоятельства. А считает допустимым поставить свои интересы и интересы своей семьи в приоритет перед законными правами С. Если мы согласны с тем, что это допустимо, тогда мы не только понимаем, но и оправдываем действия А.

Оправдание в смысле оценки действия как благого поступка невозможно без совпадения идейных соображений между двумя людьми. Поэтому если кто-то говорит: «Я понимаю, почему он так поступил», это означает лишь то, что он понимает, о какой ситуации идет речь и какие факторы в ней являются объективно влияющими на решение, но это не значит, что он разделяет чье-то окончательное волевое решение.

Возможна и другая ситуация — оправдание в смысле признания безвыходности. Допустим, что тяжелая ситуация А осложняется тем, что какому-то члену его семьи нужны деньги на лечение. Если он прямо сейчас не возьмет деньги, то его близкий может погибнуть, искать их в другом месте у него нет времени. Он, конечно, может поступить принципиально и отказаться брать деньги, считая это воровством, но тогда он будет морально виновен в оставлении близкого без помощи. В этом случае он должен взять деньги, даже если считает это противозаконным, поскольку бездействие приведет к еще более страшным последствиям не с точки зрения его семьи, а с точки зрения общих представлений о морали. Он все еще не знает и может разузнать дополнительные обстоятельства про человека С, но теперь мы вполне можем признать его ситуацию безвыходной, хоть и с некоторыми оговорками. От него практически не потребовалось волевого решения, обстоятельства все сделали за него.

В случае, если мы действительно считаем, что волевое решение здесь отсутствует, мы должны признать, что понимать поступок этого человека, т. е. знать все объективные обстоятельства, на него повлиявшие, — это то же самое, что оправдать этого человека, поскольку здесь уже не важно, какой поступок правильный, он выбрал меньшее зло из двух вариантов, совершение одного из зол было неизбежным. Кажется, что это могло бы стать исключением, когда понимание приводит к оправданию. Однако стоит присмотреться к этой ситуации повнимательнее, ведь в данном случае все с точностью до наоборот: не понимание приравнивается к оправданию, а оправдание, ввиду отсутствия волевого компонента, сводится к пониманию.

Какой из этого можно сделать вывод? Никого не стоит осуждать за то, что он понимает чьи-либо действия, если только он сам не утверждает, что он также оправдывает и волевую, и идейную составляющую действий. Понимание по этой причине не является способом сочувствия или солидарности. Исключением являются ситуации, когда оправдание сводится к пониманию, потому что у действовавшего человека не было возможности волевого выбора. Если возможность таких ситуаций признается, то и в этом случае никого не стоит осуждать за понимание и оправдание этих действий, поскольку безвыходная ситуация одинакова для всех, в ней даже праведник не смог бы избежать морально недопустимого поступка.

Комментарии ():
Написать комментарий:

Другие публикации на портале:

Еще 9