Предисловие[1]

Стыдно неопытному начинать то, что невозможно ему совершить: но что я сделаю? Не могу умолчать о том, что о великих чудесах узнавал часто либо сам, либо из рассказов заслуживающих доверия очевидцев – добрых и искренне верующих людей.

Но, когда я начну свое сочинение, – ведь я не владею правилами грамматики и риторическими навыками, – боюсь, что кто-нибудь из образованных скажет мне: «О, деревенщина и невежа, неужели ты полагаешь, что имя твое будет стоять в ряду писателей? Неужели воображаешь, что труд этот будет принят сведущими людьми, ты, у которого нет никаких дарований к искусству, и никакого достаточного представления о литературе? Ты совсем не разбираешься в правилах письма и даже не умеешь различать род имен: часто вместо мужского ставишь женский род, вместо женского – средний, вместо среднего – мужской; сами предлоги, употребление которых утверждено авторитетом знаменитых писателей, ты часто помещаешь не в должном месте: вместо винительного падежа ты употребляешь отложительный и, напротив, вместо отложительного – винительный. Видно, нелегко ленивому волу заниматься гимнастическими упражнениями или медлительному и вялому ослу метаться в разные стороны, играя в мяч среди других. Разве ворон может скрыть свою черноту среди крыльев белых голубей? Разве можно изменить на белизну молока темноту смолы? Так же, как это невозможно, так, конечно, и ты не можешь быть в ряду других писателей».

Но на это я им отвечу и скажу: «Этот труд пишу я для вас: буду упражнять вашу мудрость своей мужицкой простотой. К тому же, думается, написанное здесь принесет вам некоторую пользу: то, что я начерно пишу кратко и неумело, вы изложите в стихах блестяще, ясно и обстоятельно»[2]. Так вот, в первой книжке поместил я нечто о чудесах Господа и святых апостолов, также немного о чудесах тех мучеников, что до сей поры были преданы забвению, чудесах, ежедневно умножаемых Богом для укрепления веры в наше время. Во второй рассказал о чудесах святого мученика Юлиана. Следующие четыре книги о чудесах святого Мартина[3]. Седьмая о жизни различных святых. А тут, в восьмой[4], – рассказываю о заслуживающих отдельного повествования чудесах исповедников; и, как часто говорю, не имея достаточного умения, не владея искусством слова, все же, с вашего позволения, охотно приступлю, потому что не хвастовство заставляет меня писать, но, напротив, стыд принуждает молчать, да вот благоговение и любовь ко Христу побуждают написать. И подобно тому, как начал первую книгу повествованием о чудесах Господних, хочу и этой книге положить начало рассказом о чудесах святых ангелов.

Глава 1. О чудесах ангелов

Когда я находился недалеко от Арверна[5], пришел ко мне человек, заслуживающий доверия, и я знаю, что говорил он правду, так как рассказанное им действительно происходило. Приказал он, говорит, приготовить пиво из зерна нового урожая, настоянного и отваренного в воде. Орозий писал, что этот напиток называется «керия» по способу приготовления[6].И вот, когда напиток был приготовлен и налит в сосуд, а хозяин задержался в городе, слуги, как это у них обычно бывает, выпили почти все, оставив для нужд господина совсем чуть-чуть. Кроме того, он, уверенный в том, что все будет исполнено, приказал созвать жнецов на полевые работы, так, чтобы к его возвращению из города они уже убирали бы урожай. Когда это было исполнено, и на жатву собралось около семидесяти работников, пришел господин поместья и, проверив качество и количество напитка, нашел, что его совсем немного. Тогда, смутясь и думая, что это сделано с целью его опозорить, он не знал, что предпринять и куда деться от стыда, так как напитка, как он сам видел, было не более пяти модиев[7], и работникам его не хватало. Наконец, по внушению Господню, повернувшись к сосуду, он с верой призвал имена святых ангелов, упоминающиеся в Священном Писании, над сосудом, прося их силой своей превратить этот недостаток в избыток, чтобы хватило работникам. Удивительно и молвить! Целый день напитка хватало желающим, и пока ночь не положила конец работе, всем он подавался в изобилии.

Глава 2. О чуде святого Илария Пиктавийского

Блаженнейший Иларий, возвратясь в свой город после четырехлетней ссылки[8] и исполнив течение добрых дел, отошел ко Господу. Известно, что на святой его гробнице явлены им многие чудеса (они содержатся в книге его жития)[9]. Вот и двое прокаженных очистились на этом месте[10].

В области Кабалитанской[11] возвышалась гора, названная в честь Св. Илария, В ней было большое озеро[12]. Ежегодно в определенное время множество крестьян приходило туда. Словно делая приношения озеру, они бросали в него льняные ткани и отрезки материи, служившей для одежды мужчин. Некоторые бросали шкуры животных, шерсть, многие бросали куски сыра, воска и хлеба, а также различные другие предметы, у кого что было – долго и перечислять. Они приходили с телегами, привозя с собой пищу и напитки, закалывали жертвенных животных, и пировали в течение трех дней.На четвертый же день, когда они уже собирались разъезжаться, начиналась гроза с громом и молниями, и обрушивался такой мощный ливень с градом, что каждый из них уже совершенно отчаивался убежать. Такое случалось каждый год, но эти глупые люди пребывали в своем заблуждении. Спустя много времени пресвитер города Кабалитана, став епископом, пошел в то место. Он проповедовал людям прекратить такое поведение, да не будут они истреблены небесным гневом. Они же противились его увещаниям по причине грубого невежества.Тогда, вдохновленный свыше, служитель Божий устроил церковь в честь святителя Илария Пиктавийского[13] на берегу озера, в которой положил его мощи, проповедуя при этом народу: «Не грешите, чада, не грешите перед Богом – нет никакой святыни в этом болоте. Не скверните ваши души пустыми ритуалами, но лучше познайте истинного Бога и почтите празднованием Его друзей; обратитесь к святителю Иларию, мощи которого лежат здесь: он силен явить вам милость Божию». Раскаявшись, они послушали его, и все, что принесли, чтобы бросить в озеро, отнесли в церковь, избавившись таким образом от своего заблуждения. С того времени прекратилась и буря с ливнем: ведь после того, как мощи блаженного исповедника были помещены туда, гроза никогда более не угрожала этому установленному Богом торжеству.

Глава 3. О святом Евсевии, епископе Веркелльском

Святитель Евсевий, епископ Веркелльский[14], очень многопомогал святителю Иларию в борьбе с ересями. Они живет и поныне, что доказывается его явленными чудесами. А именно: много немощных людей исцеляется в день его почитания; бесноватые, неистовствуя, кружатся по всей церкви, и, сильно мучаясь в своем движении, поднимаясь на воздух и ударяя руками, разбивают светильники, употребляемые для общего освещения. Как только проливается на них масло из светильника, тотчас же демон выходит и человек очищается. Так народ и узнает, сколько одержимых очистилось,– по тому, сколько видит разбитых светильников.

Всё, принадлежащее его базилике, хранимо его праведностью, так что никто и не помышляет о том, чтобы взять хоть что-либо. Видели бы вы, как даже среди несправедливых врагов не нашлось того, кто бы прикоснулся к стаду, скоту, лошадям и овцам[15], потому что всякий раз, как это случалось, звучал голос: «Это принадлежит исповеднику Евсевию!» Святые мощи его моя мать положила в домашней церкви.

Было еще вот что: в один зимний день оживленная беседа семьи продолжалась до глубокой ночи перед очагом. Перед ним было сложено большое количество дров. Когда вся семья уснула, последний из <бывших там> встал и устроил свою постель недалеко от самого огня. Уснул и он.

Внезапно на полено попала огненная искра; пламя охватило его целиком, и начал разгораться сильный огонь. Чудом святого, чьи мощи были рядом, пламя, изогнувшись против обычного, вернулось назад. Оно не поднялось к крыше, как это обычно бывает, но растеклось понизу; скорее подобное не пламени, но шерсти, оно свисало с полена, пока то не сгорело. Само же полено так долго не горело, так долго пламя блуждало по нему, пока не проснулась мать семьи. Она, кликнув слуг, потушила водой тот огонь, что, несомненно, сжег бы весь дом вместе со спящими, если бы святой силою своей не остановил его.

Глава 4. О святом Мартине, епископе Турском, и могиле святого Гатиана

Епископ Гатиан[16] был послан римскими епископами в город Тур, став, по преданию, первым его предстоятелем. Когда блаженный Мартин пришел помолиться на его могилу, то, сотворив молитву и прочитав кафизму,обратился так: «Благослови меня, муж Божий». Только он промолвил это, был слышен голос, словно спадающий сверху, говорящий: «Тебя, раб Господень, молю благословить меня». Святитель Мартин, снова сотворив молитву, ушел.

Присутствующие удивлялись и говорили, что в Мартине присутствует  Тот, Кто когда-то Лазаря воззвал из гроба[17].

Глава 5. О нем же и могиле девы Виталины

Как я часто слышал от старожилов <того места>, похожее чудо произошло неподалеку от деревни Артонн города Арверна: там и поныне покоится праведная Виталина[18]. Святитель Мартин, придя к ее могиле, приветствовал ее. Она же попросила его благословения. После того как они помолились, святой муж обратился к ней: «Скажи, святейшая дева, удостоилась ли ты созерцания Господа?» Она отвечала: «Препятствует мне одна причина, казавшаяся незначительной в жизни. В Великую пятницу, когда, как мы знаем, страдал Искупитель мира, я вымыла голову водой».

Отойдя от могилы, блаженный исповедник сказал окружающим; «Горе нам, живущим в этом мире! Если эта святая дева Христова оттого заслужила такое препятствие, что вымыла голову водой в Страстную пятницу, что будем делать мы, которых ежедневно лживый мир влечет ко греху?»

Многое блаженный муж совершил в этой деревне: я подумал, что включить сюда рассказ об этом будет излишним.

Покинув деревню Артонн, муж Божий начал путь к Арверну. Когда святой муж приближался к городу, знатные жители его, сиявшие тогда в городе славой благородных римских родов, услышав об этом, вышли навстречу ему на  конях и в повозках, на колесницах и телегах с поклажей. А он, сидя в простом седле на осле и спускаясь с вершины горы Беленат, откуда открывается вид на село Рикомаг[19], увидел эту торжественную процессию, идущую навстречу и сказал: «Что собираются делать те, кто приближается ко мне?» Первый приблизившийся из этой процессии отвечал: «Сенаторы[20] Арверна вышли навстречу тебе». И тот: «Не подобает мне с такой пышностью въехать в этот город». И тотчас же, обратив уздечкой осла назад, поехал было обратно. Но человек, ответивший ему, сообразил, кто перед ним и смиренно упрашивал его въехать в город, говоря: «Услышали мы молву о твоих добродетелях. Есть у нас многие недужные, которых необходимо тебе посетить». И тогда не смог (святой) более уклоняться (от встречи), и, возлагая руки на приходящих больных, святостью своей исцелил их и возвратился в деревню Артонн. И сейчас есть на том месте решетка, у которой, как говорят, остановился святой.

После этого снова придя к могиле девы, он сказал: «Радуйся ныне, блаженнейшая сестра Виталина, через три дня узришь величие Божие!» После этого дева являлась многим, подавая требуемую помощь и поведав одне своей смерти, в который празднуется ее память.

И происшедшее объяснимо не иначе, как только заступничеством Святителя: она удостоилась созерцания Божественного величия после второго прихода Мартина.

Однажды после бдения в честь святой девы, когда архиепископ Евлалий[21] устроил праздничную трапезу причту, пресвитер Едатий приготовил оставшееся с пира вдовам и беднякам. Но одним не хватило рыбы, а другим – хорошего вина.  Заметил это и один рыбак, которому было явление девы, чтобы доставить архиепископу большое количество рыб. Встав из-за стола, он нашел в своей сети[22], которую он забросил там, где было ему указано,громадную щуку.

А пресвитеру Едатию дева явилась подобным образом, говоря:  «Иди, и под одним деревянным сараем найдешь триент;продав его, купи приличного вина и еды бедным. И тот никому не рассказал о том, что видел, но пришел, нашел, сохранил и, купив вина, угостил бедных христиан. Так праведность девы явилась обоим, обогатив каждого тем, чего ему недоставало.

Глава 6. О камне, на котором сидел святой

Многое совершил святой Мартин в этом мире, о чем не упомянули авторы его жития,чтобы охраниться от высокомерия и клеветы[23] тех сомневающихся, кто обычно желает хулить добродетели святых мужей ядовитыми языками. Но нелепо будет, если я, ежедневно, хотя и недостойно, видя чудеса на его могиле, умолчу о том, что узнал раньше, потому что «…не здоровые имеют нужду во враче, но больные»[24]. Если же найдется кто-то столь недоверчивый и завистливый, что не поверит и этому – пусть придет в церковь и увидит, что каждый день совершаются и новые чудеса, и повторяются бывшие.

Хотя об этом я написал в третьей книге дел его[25], но, чтобы и эта книга не осталась без рассказа о его чудесах, хотелось бы написать о некоторых других достоверных из них, которых был я очевидцем, так как часто свидетельствую о многих таких, что до сих пор оставались неведомыми. Известен сейчас в вышеупомянутой церкви[26], которую верные воздвигли во славу святого Мартина, камень: на нем, как говорят, сидел святой муж. Спустя много времени некий священник Лев, думая устроить себе гробницу, вывез этот священный камень с его места, но тут же, схваченный лихорадкой, в ужасе возвратился домой и на третий день умер, сраженный гневом святителя. Это случилось уже в наше время.

Глава 7. О поднятом дереве

В Турской области, в селе Нобиллиак[27], было некое дерево. Упав от сильных порывов ветра, оно преградило общую дорогу. Когда же блаженный Мартин проезжал ею, то, подвигнутый жалостью, поднял то дерево на прежнее место, сотворив над ним знамение креста.

И до сих пор можно увидеть это поднятое дерево стоящим у дороги. Оно и теперь живо во славу святого Божия, хотя тогда было уже мертвым, так что и кора спала с него. Эту кору брали многие верующие, чтобы, разведя в воде, употреблять ее в качестве лекарства. Видел и я стоящим это поднятое дерево.

Глава 8. О церкви в селе Мартиниак

В селе Мартиниак[28], находящемся рядом с Турской областью, была часовня. Многие говорили мне, что там неоднократно молился святитель Мартин. И вот, когда аббату Гунтару[29], тогда еще настоятелю монастыря, необходимо было ехать дорогой, что проходила неподалеку от той часовни, то он обычно останавливался там для молитвы. Однако, уже став епископом, он раз проезжал тем же путем и не захотел спешиться и помолиться. Тотчас же конь его стал посреди дороги, обернувшись головой к часовне. Гунтар понукал его ногами, бил плетью и палкой, но тот не двигался, словно медная статуя. Тогда аббат понял, что удержан божественной силой, и, сойдя и помолившись, снова верхом продолжил свой путь.

О, если бы тебя, конь, как некогда <Валаамову> ослицу, Господь наделил речью, узнал бы я – что ты так ясно увидел, что не двинулся более? Что настолько приятное, что остановился, словно перед дверью родного дома?Что настолько устрашающее, что принудил всадника спешиться и помолиться? Несомненно, ты громким голосом разъяснил бы ему, что, увидев величие святителя Мартина, не можешь двинуться, пока не будет воздана должная молитва Богу.

Глава 9. О масле, взятом с гробницы св. Мартина

Когда однажды пресвитер Аредий из Лемовикина[30], муж, исполненный добродетелей и святости, сидел со мной в своей келии, я стал убеждать его, чтобы он поведал что-нибудь о чудесах, явленных в храме, где находились мощи великого святителя Мартина. Вот что он рассказал: в то время, когда блаженной памяти Евфроний был епископом Тура, он, Аредий, приехал туда и оставался в городе долгое время. Отправляясь домой, он взял с собой полный пузырек масла от раки святителя. И когда, устав с дороги, он присел дома и стал рассказывать матери о трудностях пути, то внезапно почувствовал такую сильную боль, что едва мог дышать. Возвратившись в храм, где лежали мощи святителя Мартина, он провел там ночь в молитве. Утром он помазал больное место маслом, которое ранее взял – и тут же уменьшилась боль и он выздоровел.

Еще рассказывал следующее: пришел к нему мужчина с распухшей рукой (он поцарапался какой-то колючкой). Только лишь он помазал руку маслом – она сделалась невредимой! Повредившаяся умом женщина, про которую долгое время думали, что она одержима бесом, исцелилась, прикоснувшись к этому маслу. Другой аббат, келья которого была рядом с тем храмом, помазал этим маслом глаза слепому, который немедленно обрел зрение. Кстати, многим бесноватым тогда же святитель возвратил здоровье. Вот одному, который, как думаю, был одержим лютым демоном – как только Аредий излил масло на его голову – тотчас же демон извергся с испражнением. У другого демон вышел через ногти на пальцах[31] – вскоре после того, как пресвитер полил масло на его пальцы, <на них> распалась кожа, потекла кровь и демон вышел. Вот что рассказывал о масле Аредий.

Глава 10. О кисти виноградной лозы, посаженной святителем Мартином, и о воске, взятом с его гробницы

Еще Аредий рассказывал о кисти виноградной лозы, посаженной святителем Мартином, которую он, взяв, положил в наполненный водой сосуд. Спустя некоторое время пришел к нему человек, рот которого сильно опух от нарыва, а глаза и все лицо вздулись и заплыли от сильного яда. Лишь только он смочил уста водой из сосуда, куда была положена кисть винограда, тотчас опухоль и боль исчезли, словно падающая капля с его губ. Аредий рассказывал, что часть этой грозди так и лежит в той воде свежей вот уже четыре года.

И еще он поведал о воске, взятом у мощей. Тот воск он вложил в уши глухонемой, имевшей, как думаю, вошедшего в нее демона. Она же, придя на другой день, благодарила священника за исцеление.

Глава 11. О чудесах (Свт. Мартина), явленных в Тернодоре

На краю села Тернодор[32], недалеко от города Лингоника[33], жил больной ногами священник. Когда он шел по дороге, ведущей к храму, повстречал старца с мальчиком, обоих из духовного сословия. После того, как они приветствовали друг друга, старец обратился к пресвитеру: «Хочешь ли быть здоровым?» Тот же ответил: «Как известно, больше всего люди желают здоровья». И старец, сотворив честное знамение креста на колене пресвитера, сказал ему: «Во имя Господа нашего Иисуса Христа распрями ноги твои». Тотчас же пресвитер распрямил их и согнул снова уже здоровыми. Поблагодарив, он собрался было идти дальше, как мальчик, бывший со старцем, позвал его и сказал: «Знаешь ли, батюшка, кто тот, кто возвратил тебе здоровье?» Он же отвечает: «Не знаю». – «Сам святой Мартин, епископ Турский, сотворил это чудо. Ты же на месте, на котором видел стоящим святого, построй церковь. Если сделаешь, как я говорю, то будет людям от него великая помощь». Не мешкая, священник устроил в том месте храм. В нем и посейчас многие расслабленные, достойные исцеления, обретают подвижность.

Глава 12. О монастыре (святителя Мартина) в Испании

Вот что я узнал о происшедшем недавно в Испании. Когда король Леогивильд шел войной на своего сына[34], его армия, как это обычно бывает, сильно повреждала святые обители. Между Сагунтом[35] и Картахеной[36] был монастырь во имя святого Мартина. Узнав о приближающейся к этому месту армии, братия монастыря быстро ушла и скрылась на морском острове, бросив своего старого настоятеля. Готы, придя, разграбили имущество монастыря и нашли настоятеля, согбенного от старости, но твердого и прямого в своей праведности. Один из них, обнажив меч, хотел отсечь аббату голову, но тут же сам упал навзничь и испустил дух. Увидев это, другие готы сильно испугались и убежали. Когда очевидцами было доложено об этом королю, то он повелел, чтобы все отнятое у монастыря было возвращено.

Глава 13. О еретике, который желал явить свет человеку, но ослепил его

Вышеупомянутый[37] король, видя такие чудеса, явленные по нашей вере через рабов Божиих, спросил наедине одного своего епископа: «Почему вы, называя себя христианами, не являете никакого знамения веры вашей?» Епископ ответил: «Я часто слепым возвращал свет и глухим слух, и сейчас могу сделать то, о чем говоришь». И, тайно позвав одного из еретичествующих, сказал ему: «Вот тебе сорок золотых – закрыв глаза, сядь на одном месте, мимо которого будем мы проходить, и, забежав передо мной с королем, проси, чтобы я своей верой чудесно вернул тебе потерянное зрение». И тот, взяв деньги, сделал, как ему было приказано. ГК 13

И вот, когда (однажды) новый Кирула[38], окруженный толпой еретиков, шел справа от короля, вскричал и этот подкупленный «слепой», чтобы вера епископа исцелила глаза его. А тот, с немалой самоуверенностью возложив руки на глаза его, сказал: «По вере моей да будет тебе!» Когда он промолвил это, с болью сомкнулись очи того человека, и потерял он зрение солнечного света, а та хитрость, изобретенная ненасытной жадностью, стала очевидной всем.

Глава 14. О прениях еретика с православным

Рассказывал мне и другой достойный доверия муж о том, как спорили об истинной вере православный с еретиком. И когда они долго доказывали свою правоту от Священных Писаний и еретика невозможно было убедить признать истину, сказал ему православный: «Если наша вера, если свидетельства Священного Писания для уверения твоего ничего не значат, то испытай величие чудес Нераздельной Троицы. Вот, на моем пальце золотое кольцо – я кину его в огонь, а ты его, раскаленное, достань оттуда».

Кольцо, брошенное в самый жар, так раскалилось от огня, что стало подобным ему. Обратившись к еретику, муж сказал: «Если упование твое истинно, возьми кольцо из огня». Когда же еретик сопротивлялся, муж помолился так: «О, Непостижимая Божественная Троице! Обличи меня, если помышляю что-либо недостойно о Тебе. Если же  вера моя правильна, то да не сделает со мной ничего это свирепое пламя». И, взяв кольцо из огня, долго держал его в ладони, нимало не терпя вреда; а, главное, посрамив еретика, укрепил своей пламенной верой остальных православных. Довольно об этом.

Глава 15. Об аббате Венантии

Недалеко от церкви святого Мартина[39] покоится аббат Венантий[40], муж великой святости, исцеливший многих больных в дни своей земной жизни; когда же пришло его время – он отошел в вечность, ныне же являет эту вечную жизнь своими чудесами. Ведь если те, кто тяжело страдает от жара лихорадки, проведут одну ночь в бдении на его гробнице, то скоро прекращаются их припадки, и они получают исцеление.

Среди прочими чудес, о которых я либо слышал, либо видел, было и исцеление женщины[41], страдавшей от четырехдневной лихорадки. Она, долгое время страдая от этой заразы, не могла ни есть, ни спать, и так ослабла всем телом, что жизнь в ней едва-едва теплилась. В плаче и молитвах она провела ночь на его могиле, оставаясь там до рассвета. Пробудившись утром от крепкого сна, она ушла, уже не чувствуя никакой болезни.

Я написал житие этого святого[42].

Глава 16. О святой Папуле

 Блаженная Папула[43] была весьма благочестивой. Она часто упрашивала родителей отдать ее в девичий монастырь, так как в родительском доме была связана постоянными заботами и не могла служить Богу. Когда же они, по любви к ней, не хотели отпустить ее от себя, она остригла свои волосы и, придя в мужском обличье в пределы Турской епархии, вступила в монашеское братство и жила в посте и молитве, сияя многими добродетелями. Жила же она словно муж среди мужей, пол же ее никому не был известен. Родители, хотя и искали ее, но так и не смогли найти.

Тем временем, когда умер аббат того монастыря, монахи, видя постоянство ее добродетелей и не зная о тщательно скрываемой ею тайне, избрали ее настоятелем, хотя она всеми силами этому противилась. Тридцать лет прожила она в монастыре, так никем и не узнанная. Перед погребением это открылось монахам, поэтому она была похоронена, будучи омытой другими женщинами. Многими чудесами она засвидетельствовала свое служение Богу. И теперь многие, страдающие лихорадкой и другими недугами, часто снова возвращаются к её могиле здоровыми.

Глава 17. О надгробии чьей-то могилы

В одной из деревень Турской области была могила, заросшая терновником и ежевикой, в которой, как говорят, похоронен некий епископ – имя его было неизвестным. Случилось, что у какого-то бедняка умер сын. Когда его похоронили, отец его, не нашел крышки саркофага для сына, пришел на это место, унес надгробие, которое было настолько огромным, что увезли его лишь три пары быков, и тайно покрыл тело своего сына украденным с другой гробницы надгробием. Когда он это сделал – оглох, онемел, ослеп и обезумел, и пребывал в таком мучении почти целый год. После же явился ему некий святитель, говоря: «Что, муж, отнял я твою силу! Это за то, что унес надгробие с моей могилы! Если хочешь выздороветь – сейчас же распорядись скоро возвратить его. Если же этого не сделаешь, немедленно умрешь. Ведь я епископ Бенигн[44]; путешествуя, я пришел в этот город». И тот, жестами созвав своих людей, пришел к надгробию своего сына и, подняв камень, взвалил его на воз. Привезя же и возвратив его на саркофаг, на том же месте стал здоровым. Вот ведь как: на обратном пути камень стал настолько легким, что, если ранее везли его три пары волов, то теперь потребовалась лишь одна.

Глава 18. О могилах двух дев

Вблизи самой границы Турской области высилсяхолм, заросший колючками, ежевикой, диким виноградом и сорняками. Лозы дикого винограда так густо переплелись, что едва кто-либо смог бы пробраться сквозь них. Но ходила молва, что на том месте покоились две девы. А именно, во время бдений под праздники верующие часто замечали чудесный свет (на том месте). И вот один смельчак, не побоявшись, по собственному желанию пришел темной ночью на то место и, видя чудесное сияние необыкновенного света свечи и долго дивившись ему, спустился, рассказав об этом другим. Тогда одному из поселян явились те девы, указывая, что они погребены в том месте и что без покрова более не могут переносить вред, причиняемый ливнями. Если он хочет быть полезным для них, то пусть, вырубив терновник, устроит кровлю над могилами.

Пробудившись, он, забыв то, что видел, увлекся другими заботами. Другой ночью они снова явились ему с суровым выражением лиц, страшно угрожая, что если он не покроет то место, то умрет в этом же году. Устрашенный этим видением, он, взяв топор и вырубив заросли, очистил могилы и нашел капли воска, что благоухали, словно душистый фимиам.  Взяв волов и повозку, он привез (туда) камни и летом построил там часовню, прося блаженного Евфрония, который тогда управлял церковью Турской, прийти и освятить ее.

Но тот, сославшись на старость[45], просил простить за отказ, говоря так: «Видишь ли, чадо, я состарился. Идут дожди, и, гонимые бурей и ветром, вскипают потоки рек[46] – это ненастное время года может создать большие трудности. Да и сами дороги от постоянных дождей испортились, почти обратившись в грязь, и поэтому мне с моим-то возрастом невозможно теперь отправиться в путь». Услышав такой ответ, тот муж ушел от владыки очень расстроенным.

Когда же последний прилег и задремал, то увидел около себя двух дев, старшая из которых со скорбным лицом начала говорить: «Какое зло мы, святейший предстоятель, причинили тебе? Что за неудовольствие тебе Бог на душу положил? Почему пренебрегаешь нами? Почему не хочешь прийти на святое место, которое устроил благочестивый и благородный муж? Умоляем тебя именем Всемогущего Бога, Которому мы служим, теперь же приди!» Вымолвив это, она залилась слезами[47]. Пробудившись, старец призвал экклисиарха и сказал ему: «Согрешил я, не пойдя с тем человеком. Вот, я видел двух дев, умолявших меня, и боюсь гнева Божия, если оставлю это без внимания». И они спешно отправились в путь.

 Когда же он поехал – прекратились ливни и южный ветер укротил свою свирепую ненависть. И, благополучно совершив путь, епископ с миром возвратился с того благословенного места. Он поведал многое об  облике дев: рассказывал, что одна была выше другой ростом, но не достоинством, обе же ослепительно белоснежны; одну звали Маврой, другую Бриттой – он говорил, что узнал эти имена от них самих.

Глава 19. О том, что святой Евфроний предсказал о короле Хариберте

Тот же епископ, многократно понуждаемый явиться к королю Хариберту[48] и все откладывающий поездку, наконец, убежденный своими ближними, сказал: «Пойдите, приготовьтесь отправиться на встречу с королем, которого мы не увидим». И вот, когда уже уложили вещи и снарядили лошадей, когда, казалось бы, должны уже были тронуться в путь, он велел: «Разгружайте повозки, распрягайте лошадей, мы никуда не едем». Когда же его спросили о причине такой легкой перемены своего решения, – ведь ранее он так настоятельно велел готовиться в путь, – он тайно ответил следующее: «Государь, к которому мы собирались ехать, скончался, и если мы отправимся в путь, то найдем его умершим».

Они, пораженные, отметили тот день и молча помнили слова святого мужа. Когда же пришли люди из города Парижа, они объявили, что король умер в то самое время, в которое епископ приказал возвратить повозки с дороги.

Глава 20. Об освящении нашего собора

О нашем же соборе[49], в котором положены мощи святого мученика Сатурнина и святителя Мартина, исповедника Иллидия и других святых, для поучения верных будет нелишним поведать нечто о том, что ясно являет чудодейственная сила святого Мартина. Так, например, многократно показывался внушающий благоговение раскаленный шар, который появлялся едва заметно на празднике в честь святого и, коснувшись его главы[50], исчезал.

И вот запало мне в душу по внушению Господню благочестивое желание освятить для моления особо выбранную комнатку, которую святой Евфроний использовал в качестве кладовой. Тщательно приготовив ее и устроив по обычаю престол, мы освятили его, придя утром после бдения, проведенного в одну из ночей в святой церкви.

Затем, возвратившись в храм, перенесли туда его святые мощи вместе с мощами мучеников Сатурнина и Юлиана, а также блаженного Иллидия торжественно, с крестами и зажженными свечами.  Немалый хор священников и служителей в белых облачениях, ослепительным рядом знатные горожане и толпы сопровождавшего народа участвовали в этом (крестном ходе).

Так мы, подняв и неся святыни, покрытые пеленами и положенные в деревянные ковчежцы, подошли к дверям нового храма. Когда же я вошел туда, внезапно церковку наполнило сияние, подобное молнии, так что мои спутники, охваченные благоговейным трепетом, зажмурились от такого сияния. Этот свет наполнил все помещение, приведя нас в немалый ужас, и никто не знал, что это, но все лишь лежали в страхе. Тогда я (возгласил): «Не бойтесь. Видите – это чудо святых. Вспомните хорошенько житие святого Мартина: когда он толковал священные Писания, от головы его исходил огненный шар и видимо восходил до самых небес. Поэтому не пугайтесь, но верьте, что сам он посещает нас в своих святых мощах». Тогда успокоилось всеобщее смятение, и мы прославили Бога, восклицая: «Благословен грядый во Имя Господне; Бог Господь, и явися нам»[51].

Вот так: то чудо, о котором я рассказывал ранее, было явлено немногим людям, это же всем; в том была показана сила, в этом же она украшена милостью; то было сотворено тайно, чтобы не возгордился видевший, это же со всей славой. Кроме того, тогда возвышенными славословиями воспевалась Божественная служба, теперь же это чудо произошло в знамение освящения честными мощами новой церкви, устроенной во славу Божию. Итак, несомненно, что по нашим прошениям и молитвам посещает народ свой тот, от которого многократно во время пламенной молитвы уходил ввысь священный огонь. Я уже рассказывал, что этот огонь являлся по молитве монаха, а еще аббат Бракхио[52] видел, что пламя исходило от мощей святых. Думаю, что огонь этот – таинственен: он не сжигает, но освещает по величию божественной милости, являющей себя не на всяком, но на достойных.

Глава 21. О гробнице святого Солемна

И хотя я достаточно уже написал о городе Туре, однако надо нечто добавить о святом Солемне[53], могилу которого я посетил. Невозможно умолчать о том, что совершилось в монастыре Маллиак,[54] построенном на вершине горы, древние строения которого уже разрушаются. Ведь говорят, что на этом месте была крипта, и ни одному из христиан не было известно о ее местонахождении, пока однажды в ночь под Господний праздник местными жителями не был замечен на том месте зажженный свет. Никто не знал, что и подумать об этой тайне, хотя многие люди догадывались, что там есть что-то сверхъестественное. Тем временем из базилики святого Мартина вышли двое одержимых, которые, хлопая в ладоши, начали кричать: «Здесь, в тайной крипте, покоится святой Солемн. Откройте же гробницу друга Божия! Когда же обретете, покройтеплатом, зажгите свечи и почтите его должным восхвалением; если вы сделаете, как мы говорим – будет он помощником вашему краю». Говоря это, они с великим воплем изо всех сил ногтями старались рыть землю.

Видя это, местные жители, схватив заступы, начали рыть и открыли крипту, и, спустившись в неё по ступенькам, нашли большую гробницу, о которой удостоверились, что это именно гробница святейшего Солемна, видя повредившихся умом, вскоре ушедших оттуда уже в здравом разуме. И после этого туда начали стекаться больные различными недугами и возвращаться исцеленными.  Среди них – житель нашего города Литомер, который, страдая каждые четыре дня приступами лихорадки, однажды, взяв с собой слугу и захватив дома свечи, собрался и отправился в то место. Творя молитву с зажженными свечами, держа их в руке в целую ночь, пока шло праздничное бдение, он окончательно избавился от тяжести как самих припадков, так и от дрожи и холода[55], бывающих после их окончания.

Глава 22. Об аббате Максиме

Жил некий благочестивый и добродетельный муж, именем Максим[56]. Как гласит его написанное стихами житие, которое я прочел, он был учеником святого Мартина. Он, сильно желая скрыть, кем был, ушел в иноземные владения Лугдунского монастыря, именуемые «Варварский остров»[57]; когда же стало известно о нем и там, он возвратился на родину. Наконец, желая уйти за реку Арар, он пересек на переполненном корабле этот стремительный поток, укрепив на шее лишь Евангелие и богослужебные сосуды – небольшой дискос и чашу.

И Божия благодать не допускает гибели принадлежащего ей. Он Господним произволением достиг берега как без всякой опасности для себя, так и не скорбя об утрате необходимого. Об этом поет исполненный Святым Духом Псалмопевец: «Когда будет падать праведник, не упадет, ибо Господь поддерживает его за руку». (Пс. 36, 24) И снова: «Не погубит Господь душу праведного» (Притч. 10, 3).

Максим же, дойдя до некоего городка Кайнон[58] в Турской области, основал там монастырь. И вот, когда Эдигий[59] осадил этот городок, и жители его отказывались сдаться, неприятель захватил потайной ход к источнику, бьющему в горе напротив города. Бывшие в осаде стали испытывать жажду. Когда же вышеупомянутый Божий служитель, скрывавшийся тогда с мощами святых под городскими укреплениями, увидел такие мучения жаждущих, то молился целую ночь, прося о том, чтобы ополчившийся народ обратил в бегство страшных врагов и не погиб от жара жажды. После же, по откровению Святого Духа, возгласил народу: «У кого есть сосуды – выставьте их из домов на улицу и помолитесь Богу. Сегодня Он даст вам воду в изобилии, чтобы не погибли вы и дети ваши».

И только он это вымолвил - внезапно тяжелые тучи затянули небо, и пошел над городом ужасный ливень с громом и блистанием молний, оказывая жителям двойную услугу: дождь утолил жажду, а гром разогнал врагов. Все сосуды, конечно, наполнились, и все напились вдоволь.

Сей святой, спасши людей, прогнав неприятеля, тайно удалился из города. И, окончив дни свои, он отошел ко Господу в том же монастыре, где и погребен[60]. Многие больные получают исцеление на его гробнице.

Вот, для примера: один юноша из священнического рода города Тура сильно заболел. Когда он, задыхаясь, уже был близок к смерти, так что, казалось, вот-вот испустит дух, и был принесен в базилику святого, то немедленно лихорадка оставила его, он же был возвращен домой здоровым.

Одна из служанок той семьи, страдающая подобной лихорадкой, как только была положена перед оградой гробницы святого, в тот же день обрела прежнее здоровье. И лишь до меня дошло известие об этом, то, остригши волосы этого молодого человека, я определил его в тот монастырь, а девушку  присоединил к сонму монахинь, да послужит она Богу.

Глава 23. Об Иоанне Затворнике

Недалеко от этой базилики покоится пресвитер Иоанн[61], родом бритт. Его, проведшего жизнь во всяком благочестии, Господь удостоил совершать руками множество исцелений. Сей пресвитер по причине особой любви ко Господу, скрываясь от людских взоров, удалился в маленькую келлию рядом с церковью города Кайнона. Однажды в полисадничек, который святой возделывал своими руками, он посадил лавровые деревья, что украшаютныне прелестью свежей зелени ветвей огромные колонны (базилики); сидя под тенью их, святой муж читал что-либо или писал.

После его смерти эти деревья, как я сказал, разрослись, и затенили тот садик своими широкими ветвями. Но одно из них, обветшав от старости, высохло. Тогда человек, ухаживавший за тем садом, выкопав то дерево с корнями и очистив ствол от ветвей, приспособил его под скамью, на которой он либо, устав, отдыхал, либо подставлял ее, когда что-то рубил своим топором.

И лишь спустя два года, вразумленный, как думаю, свыше, он прикоснулся к бывшей в таком употреблении и уже обрубленной скамье и со скорбью произнес: «Горе мне, как я согрешил! Я на свои нужды использовал дерево, выращенное руками такого святого!» И так посетовав, он схватил лопату и, вырыв яму, обрубил ножки скамьи и закопал в землю оставшийся кусок дерева, засыпав яму землей. И – о чудо! Когда пришла весна, и подошло время цветения деревьев, и это        бревно, будто бы погребенное тем мужем, воскресло и, придя в силу, сновазазеленело.

 Сейчас побеги того бревна достигают в высоту почти пять-шесть или даже более футов и дальше растут  Господним изволением год от года.

Глава 24. О преподобной Монегунде

В самом городе Туре, второго июля 570 года, преставилась святая Монегунда. Она происходила из местности Сарнотен[62]. Покинув отечество и родителей, она достигла турских пределов, чтобы предаться молитве, и часто Богу было угодно являть через нее чудеса.

Например, если кто-либо, страдая злокачественной опухолью  и придя к ней, умолял ее сотворить молитву о нем, она тут же становилась на коленопреклоненную молитву Богу. После этого тот человек, сорвав листья овощей или фруктовых деревьев (по желанию) и смочив их слюной, творил крестное знамение на нарыве и прикладывал к нему листья – тотчас исчезала вся зараза, и больной полностью выздоравливал. Страдавших болью в горле она часто лечила данной им святой водой. И сейчас больные постоянно стекаются к ее гробнице и получают исцеление.

Невозможно исчислить тех, кто страдал лихорадкой, кто умирал от яда злокачественных нарывов либо от дизентерии и был там уврачеван. И так как я многое об этом написал в книге, в которой поместил ее житие[63], то здесь лишь дополню то, о чем невозможно умолчать. Служанка нашего дорогого архидиакона[64] тяжело мучилась припадками каждые четыре дня, болея уже почти целый год такой формой лихорадки. Принеся на руках, родители положили ее на гробницу – домой она вернулась здоровой.

Глава 25. Об аббате Сенохе

Житие аббата Сеноха я написал прежде[65]. В ту книгу я многое поместил о тех его многих чудесах, какие помнил. Но, конечно, нелепо будет умолчать о чудесах, творимых от его гробницы.

Совершенно слепой юноша Нантульф устремился к его могиле, и, простершись, просил в смиренной молитве, чтобы тот своим изволением вернул ему утраченное зрение. В такой молитве он пребыл четыре дня и ушел от гробницы, уже сияяотверстыми очами.

 И сейчас многие сильно страдающие лихорадкой и другими недугами, если прикасаются к бахроме его мантии, либо лобзают ее, вскоре исцеляются. Достаточно о чудесах, творимых в Турской области.

Глава 26. О святом Симеоне Столпнике

Рассказывают о святом Симеоне[66], что он, стоя на столпе в окрестностях Антиохии, подавал исцеления часто приходящим к нему местным жителям. Он, как повествуется в житии, положил за правило не видеть ни одной женщины, и, после того, как, возгорясь божественной ревностью, взошел на высокий столп, не только незнакомых женщин – родную мать не допустил себя видеть. Он и сейчас сам ограждает то место от посещения его женщинами.

Однажды женщина, надев мужскую одежду, пришла и захотела войти в базилику, где находился столп преподобного. Несчастная поступила так, надеясь одеждой скрыть от Высочайшего Бога, кто она, не зная слова апостола о том, что Бог поругаем не бывает (Гал. 6, 7). Когда же она пришла к храму, то, едва переступила порог – остановилась, опрокинулась навзничь и умерла[67]. Этого было довольно, чтобы после этого ни одна женщина не осмелилась совершить то же, что и эта, наказанная столь сурово.

Глава 27. О гробницах пресвитеров в базилике святого Мартиала

Святой епископ Мартиал, быв послан римскими епископами[68], прибыл с пресвитерами Алпинием и Стратоклом для проповеди в город Лемовикин. Упразднив поклонение языческим статуям и исполнив город истинным прославлением Бога, он отошел в вечность. Его сопровождали два пресвитера, которых он с востока привел с собой в Галлию; так вот, когда и их дни исполнились, и они были призваны из этого мира, то, положив в саркофаги, погребли их в той же крипте, что и святого епископа: одного рядом с ним, другого у стены.

Надгробие каждого возвышалось над землей, но не подобало никому из них умалять честь святителя, ведь у его надгробия невозможно было ни устроить сень, ни зажечь лампаду.

Как постоянно рассказывают местные жители, однажды утром, придя в крипту, они нашли могилы расположенными у противоположных стен, так что открылся свободный проход к каждой, и святителю как служителю Божию снова стало воздаваться должное поклонение.

Глава 28. О чудесах, совершившихся на его могиле

У одной девушки, не знаю, за какой грех, высохла рука, так что пальцы были намертво прижаты к ладони. Она пришла к гробнице святого, надеясь, что ее высохшую руку может избавить от болезни тот, кто проповедью своей избавил народ от пустых суеверий. Но, после того, как в течение всей ночи совершалось торжественное бдение, и она горячо молилась рядом с гробницей, в доказательство исцеления она показала пораженным людям свою руку с распрямившимися пальцами.

На этом же празднике обрел речь следующим образом один немой[69]. Как рассказывали простые крестьяне, он принес ложную клятву в церкви. Тотчас лишившись речи, стал он немым, так что, казалось, блеял, издавая не человеческие звуки, но совершенно по-овечьи. Прибежав к могиле вышеупомянутого праведника, он пал перед ней для молитвы и почувствовал, как сам после признавался, будто кто-то коснулся его горла – как верю, это было чудо исповедника Господня. Выйдя, он знаком попросил бывшего там пресвитера изобразить на его бездвижной гортани знамение Креста. Когда пресвитер сделал это, он вторично принялся молиться тем же образом, и, после, поднявшись и обретя свой обычный голос, ясно поведал все, что случилось с ним.

Глава 29. О святом Стремонии, епископе Арвернском

Святой Стремоний, как помнится[70], был вместе с блаженнейшим Гатианом[71] и другими рукоположен римскими епископами, став первым епископом, посланным в город Арверн (An. 250, 1 Nov.). Он своей проповедью приводил всех к вере в Спасителя мира Искупителя Христа, сына Божия. Его могила находится в городе Икиодор[72], однако людская молва настойчиво утверждала, что он покоится не там, где воздавалось ему поклонение.

Каутин[73], спустя много лет, будучи епископом города Арверна, управлял и собором этого города, находящимся в Арвернской епархии. Однажды ночью, когда он почивал на ложе в своей келлии, бывшей в здании, примыкающем к той самой церкви, то внезапно услышал прекрасное звучание голосов, поющих псалмы; встав, епископ увидел гробницу, обьятую сильным сиянием. Пораженный, он взирал на это из своих покоев (они находились на возвышенности, напротив окон храма). Он видел множество людей в белых одеждах, стоящих вокруг могилы со свечами в руках и воспевающих псалмы.

 Это совершали они долгое время, и разошлись, когда уже совсем наступило утро. Он же повелел обнести гробницу оградой и окружить белоснежными завесами, начав с великим благоговением почитать то место. С этого времени на гробнице стали молиться святителю о помощи. Это я услышал из уст самого того епископа.

Глава 30. О получившем благословение от священника

Велика награда верно сохраняющему свое священство! Если даже на нечестивого человека и гонителя праведности так действует благодать священства, что он становится способным пророчествовать, как Каиафа, (который возвестил, что лучше одному умереть за всех, чтобы не погиб весь народ (Ин. 11, 50)), насколько же большая благодать может подаваться боящимся Бога и святым, и хранящим свое священническое служение в чистоте, так что, по слову апостола Иакова, она помогает больным, когда такие пресвитеры посещают их с молитвой (Иак. 5, 15). И обычно одно лишь благословение, полученное из рук их, имеет великую силу, как об этом узнал я достоверно по причине события, что произошло во время моей юности неподалеку от Арверна.

Однажды некий пресвитер, совершая путь в одиночестве, остановился на маленьком постоялом дворе некоего бедного Лиманика. По правилу священническому, он, поднявшись ночью с постели, встал на молитву. Некий человек, которому нужно было вывезти дрова из леса, встал очень рано, и, по крестьянскому обычаю, попросил у хозяйки еду, которую тут же и получил. Человек тот, взяв хлеб, не ранее собирался съесть его, как только получив благословение от священника[74]. Получив его, он отправился в путь. Когда же он вывез (дрова) из леса к широкой реке, то, поставив телегу с волами на мостки, с другой начал переходить обратно на берег, но когда уже дошел до середины реки, то услышал голос, говорящий: «Топи, топи, не мешкай!» А другой голос, отвечая ему, сказал: «Я бы обошелся и без твоих подсказок, если бы некая тайная вещь не останавливала моего покушения. Ведь сам знаешь, что он имеет защиту – священническое благословение, и поэтому я не могу ему повредить».

Тот же человек услышал голоса, но никого не видел. Поняв, что говорили о нем, он перекрестился и возблагодарил Бога, не допустившего причинить ему никакого вреда. Тогда, сойдя на другой берег, он с желаемым грузом невредимым возвратился домой.

Глава 31. О двух любящих

Жили двое[75] неподалеку от Арверна – муж[76] и его молодая жена. Они, соединенные браком, не сочетались плотски, но, почивая на одном ложе, пребывали не разжигаясь желаниями плоти. После многих лет тайно проводимой ими такой непорочнейшей жизни, по обоюдному согласию муж постригся в клир, жена же тоже облеклась в священное одеяние. Спустя некоторое время жена перешла в вечность; муж же устраивал похороны и предавал тело ее погребению. Когда он украсил гроб ее, то тайно пришел в ту комнату (где лежало тело) и воздел руки к небесам, молясь так: «Благодарю Тебя, Премудрый Царь всего, и как Ты удостоил поручить мне ее, так и воздаю Тебе ее чистой, не тронутой никаким тлением греховных стремлений». А она, улыбаясь, отвечает ему: «Молчи, молчи, муж Божий. Не стоит открывать нашу тайну, когда тебя об этом никто не спрашивает». После этого он закрыл гробную пелену и вышел. Немногим после и сам он преставился и был погребен в своем месте. И хотя это место было в одной и той же церкви, где она лежала, но у разных стен – одного у южной, другой же у северной. Утром же найдены они лежащими в одной могиле, как пребывают и доныне. Поэтому местные жители сейчас называют их двумя возлюбленными и совершают им общее почитание.

Глава 32. О пресвитере Амабиле

Был в вышеупомянутом городе Арверне некто Амабил[77], муж удивительной святости, пресвитер села Рикомага[78]. Говорят, что он, обладая великой чудодейственной силой, часто повелевал змеями.

Когда граф Виктор[79] не захотел помолиться на его гробнице, конь его встал на том месте и не мог далее никуда двинуться. Хозяин стал бить его плетями и палками, но, словно бронзовый, тот стоял неподвижным. Наконец, тот, что был сам подобен скоту, будучи вразумлен своими, спешился на молитву. И, лишь с верой помолившись, он поехал, куда хотел.

Я видел на могиле бесноватого исцелившимся; а еще видел человека, ранее оцепеневшего, словно железная статуя, по причине ложной клятвы.  Сознавшись в своей лжи, он стал здоровым на том месте.

Глава 33. О святой Георгии

Известно, что в том жегороде была погребена благочестивая и богобоязненная дева[80], которая, живя в деревне, вдали от городских соблазнов, свободно воздавала славу Богу за Его милости, постоянно пребывая в посте и молитвах.

И когда она отошла из этого мира, случилось вот что: для отпевания ее необходимо было перенести в церковь, но, когда понесли тело ее на носилках, прилетела большая стая голубей и  стала летать над ней, сопровождая, таким образом, совсем близко (ту процессию). Когда ее внесли в церковь, вся стая, как видели, уселась на кровле того здания и улетела в небеса, когда ее отпели.

Не случайно звали ту деву Георгией[81]: она так взрастила свой разум благочестием, что, принеся плод девства вшестьдесят крат[82] и отойдя в вечность, удостоилась небесных почестей.

Глава 34. О сломанной гробнице в церкви святого Венеранда

В базилике святого Венеранда[83], соседствующей с церковью святого Иллидия, была устроена подземная крипта (тогда уже она частично обрушилась), в западной части которой было много гробниц, высеченных из паросского мрамора. В них покоились неизвестные святые мужи и жены. Несомненно, они были христианами – это явно следует из надгробных надписей на их могилах, в которых повествуется о чудесах Господа и апостолов[84]. Примерно в то же время, когда Георгий Веллавий захватил власть в Арверне[85], часть (свода) того подземелья, размытая дождевыми водами по причине долговременного нерадения, обрушилась на один саркофаг и разбила его крышку на части. В нем лежала девушка – тело ее настолько сохранилось, будто бы она только что была взята из этого мира.

 Ведь лицо ее и руки, и другие части тела, и длинные пышные кудри были совершенно не тронуты тлением. Думаю, что она была умащена благовониями – и шерстяное[86] одеяние, которым плотно покрывают усопших, также, как и сама она, нимало не истлело и даже не почернело. Что же далее? Она явилась настолько неповрежденной, что скорее казалась спящей, чем умершей. Утверждали некоторые из наших, что белизна шелкового одеяния переходила в сияние ее тела. А еще говорили, что были в гробнице золотые деньги и ожерелья и что их унесли втайне от епископа: так что у нас не осталось никакого свидетельства ни о времени ее жизни, ни о имени, ни о положении – никаких сведений.

Пока на протяжении целого года тело ее лежало непокрытым, и не нашлось никого, кто отнесся бы по-человечески и накрыл бы ее гробницу, случилось так, что жена вышеупомянутого властителя после смерти мужа тяжело заболела и, долго страдая от недуга, потеряла зрение. Она же, мучаясь лихорадкой, обращалась к врачам, прибегала ко всем возможным средствам, раздавала милостыню, но никаким образом не могла вылечиться, пока, наконец, благодать Божия не посетила ее. Явился ей некто ночью в видении и сказал: «Если желаешь обрести прежнее зрение, то скорей отправляйся, и, отыскав приличный камень, закрой им саркофаг с телом усопшей девы, находящийся в базилике святого Венеранда. Сделаешь это - и вскоре откроется взгляд твоих глаз, и ты ясно все увидишь» Когда она сделала это, и гробница та была закрыта крышкой, тотчас, как и прежде, увидела свет отверстыми очами. Поэтому, несомненно, следует заключить, что та, что могла так исцелить больную, была высокой святости.

Глава 35. О других гробницах в той же базилике

Есть в том месте многие гробницы, известные, как я говорил, верующим. Слева от той гробницы (о которой я рассказывал) есть другая, совершенно схожая с ней своей длиной, шириной, высотой и положением. Спереди сверху на ней имеется надпись «…блаженной памяти Галлы[87]». Есть и другая гробница[88] на холме между церквями святых Иллидия[89] и Венеранда (в ней, как говорят, некогда был похоронен святой Александр); к ней часто приходили недужные, и, соскабливая каменную пыль и окропляясь ею, получали немедленное исцеление. Таким образом, из-за частых исцелений на месте надписи сейчас выемка.

Возле этой <св. Галлы> могилы, если войдешь в базилику святого Венеранда, увидишь на земле небольшую гробницу простого вида – никто не знает, кто в ней покоится. Необходимо рассказать нечто, чудесно происшедшее от нее.

Один нищий, как видел я своими глазами, имел обыкновение садиться на него, как думаю, для того, чтобы внушить к себе жалость. Он скрывал это свое постыдное дело: но скинутый оттуда с сильным шумом чудесной силой покоящегося там, он был далеко отброшен, а гробница раскололась посредине, какой ее можно и сейчас увидеть. Конечно, так погребенный осудил того недостойного человека, сделавшего над его останками себе скамью.

В этой же базилике погребен и святой мученик Лиминий[90]; у местных есть предание о его страданиях, хотя не установлено никакого почитания. Есть там, как я говорил, и другие знаменитые и святые мужи – уверен, что живы они на небесах. И хотя имена их написаны, о них самих людям ничего не известно.

Глава 36. О святителях Венеранде и Непотиане

Есть там и гробница самого святителя Венеранда[91] (поэтому и церковь та получила такое наименование), устроенная с таким расчетом, что каждый желающий, просунув голову через небольшое окошечко, может попросить святого о том, что необходимо – и получает скорую помощь, если желание его действительно ему полезно.

 Там же покоится и святитель Непотиан[92], бывший в этом мире мужем великой святости. Теперь же он удостоен  Божией благодати, получаемой  от него слезно просящими. Часто на его гробнице получают, по их молитвам, исцеления лихорадочные.

Глава 37. О монахе, <молитву> которого видел игумен

Жили некогда на земле великие светильники (веры), что, словно солнечные лучи, просвещали весь мир добродетелями.

Повествуют, что в одном монастыре был некий монах, который, выполняя установленные в монастыре том общее правило и чтения, втайне особенно усердно молился Всемогущему Богу. Он тайно удалялся из собрания братии после совершения молитвы в церкви и уходил в заросли терновника, дубовые и буковые рощи, и там, надеясь, что никто не нарушит его уединения, становился на молитву. Так он долго молился Богу, преклонясь ниц, после же поднимался, и, подняв к небесам руки, со свечами читал про себя псалмы, и пребывал в таком предстоянии небу, пока потоки слез не изливались из его очей.

Один брат, следуя за ним, увидел издали это и не умолчало том настоятелю. Тот же, поразмыслив, поспешил за тем монахом, когда он уходил от братии, долго следовал за ним и, спрятавшись, стал наблюдать, чем будет заниматься его ученик. Прождав долгое время, он увидел великое чудо. От каждого уголка уст того исходил пламень, и, понемногу отклоняясь, поднимался над ними словно узкий лучик, соединяясь в один большой столб пламени, восходящий, как видел настоятель, к небесам; и, хотя даже волосы его находились в таком пламени, оно не приносило никакого вреда. Настоятель, застыв в изумлении от такого видения, немного подождал на том месте, а тот монах, совершив молитву, возвратился в монастырь. Аббат же, вернувшись другим путем и никому не сказав о том, что видел, позже стал много и различно поносить того монаха, сохраняя его от тщеславия[93].

Глава 38. О огне, который часто появляется из гробниц святых

Священный этот пламень, как я полагаю, заключает в себе нечто таинственное, и тьма моего разума не может постичь, каким образом действует этот возникающий пламень, и почему не опаляет. Знаю лишь одно: либо сам праведник являет его, либо пламень появляется над ним. Ведь он являлся Моисею в купине[94] и другим отцам в жертве всесожжения. Например, он являлся с главы святого Мартина, устремляясь к небесам[95]. А, кроме того, известно мне об аббате Бракхио, как и написал я в его житии[96]: в то время, как он совершал всенощное бдение в базилике вышеупомянутого святителя, и мощи святых, принесенные паломниками, лежали на престоле, внезапно возник огненный шар и был виден непрерывно поднимающимся от него ко своду храма, но виден был, как сам он поведал, не многими. Так этот пламень явился и на освящении нашего собора, как я писал выше[97].

Глава 39. О видениях, связанных с болезнью моего отца

Нет никаких сомнений в достоверности того, что часто, либо прославляя святых, либо подавая исцеления больным, удостаивает Господь открывать в видениях. Помню, когда я был еще ребенком, отец мой[98] тяжело мучился подагрой и, очень страдая от усилившегося лихорадочного жара, уже был прикован к постели, явился мне ночью в видении некто, говоря так: «Ты уже прочел книгу Иисуса Навина?» Я же ему: «Я ничего пока не знаю, кроме самих букв, да и те учу, потому что заставляют. Совсем не знаю, что это за книга». Он же отвечал: «Пойди и сделай маленькую деревянную палочку, на которой поместится это имя. Подписав таким образом чернилами, ты должен положить ее под возглавие твоего отца. Если ты сделаешь так, как я говорю, ему станет легче». Утром я рассказал матери о том, что видел, она же распорядилась сделать так, как было указано в видении. Когда я исполнил это, тотчас отец мой выздоровел.

Через пару лет он снова впал в ту же болезнь: весь горел в лихорадке, ступни его распухли и скрючились от ужасной боли. Когда он так страдал, приближаясь уже к смерти, я вторично увидел неизвестного человека, который спросил меня, известна ли мне теперь книга Товита. Я ответил, что не читал. Тогда он сказал: «Знай же, что жил некий слепой. Сын его, идя по дороге со спутником-ангелом, поймал рыбу в реке, сердцем и печенью которой, по совету ангела, окуривал[99] глаза своего отца, тотчас открыв свет и изгнав тьму слепоты с глаз его. Пойди и ты, сделай также, и отец твой получит избавление от мук». Я передал эти слова матери, которая немедленно послала слуг на реку. Поймали рыбу, и внутренности ее, какие было указано, положили на горящие угли. И как только отец обонял первый дым и запах, тотчас покинула его боль и исчезла опухоль.

Глава 40. О святом Германе Автисидорском

Герман, славный исповедник, преставился в Риме[100]. Мощи его были взяты оттуда спустя шестьдесят дней, перенесены в Автисидор[101] и положены там[102]. Во времена королевы Теодогильды трибун Нуннин, возвращаясь из Арверна во Франкию после доставки даров королевы[103], заехал в Автисидор поклониться гробнице святого. Он, после долгой молитвы, извлек меч[104] из ножен и, пока никто не видел, отколол кусочек камня, находившегося на гробнице святого. Из-за этой отколотой небольшой частички он застыл, словно бронзовый, так, что не мог ничего сказать, ни повелеть что-либо жестом. Слуги, видевшие его так стоящим, не могли понять, что ему привиделось. Один из них, подойдя и тронув его, не получил никакого ответа. Тогда трибун, как был застывшим, покаялся в сердце в своем согрешении и дал обет, сказав так: «Вижу я, что поступил самонадеянно, святейший исповедник, и хочу дать обет – если подашь мне исцеление и позволишь возвратиться домой с твоим благословением, я, поставив мощи твои в базилике, буду усердно совершать торжественный праздник в день твоей памяти ежегодно». Услышав его молчаливую неясную просьбу, святой муж исцелил его и позволил уйти оттуда здоровым, как и прежде. Он же, приехав снова, мощи те положил в церкви и стал ежегодно с усердием праздновать торжества в честь святого. Однажды и я приехал вместе с епископом Авитом[105] в вышеупомянутую базилику, где положены мощи святого. И вот, когда он вошел туда, где покоился святитель, (кажется, в десятый час), все мы, бывшие с ним, почувствовали благоухание лилий и роз, которое, не сомневаюсь, было даровано нам святым епископом. Шел тогда девятый месяц. Произошло это в деревне Мусиак[106].

Глава 41. Об Иларии, дивионском сенаторе

Недалеко от города Дивиона[107], как известно, жил некий сенатор Иларий[108] с женой и двумя сыновьями. Он так содержал весь дом свой в целомудрии и всяческой чистоте душевной и телесной, что не было так никакого места греху, и в доме том было именно (полностью) так, как ранее исполненный Святым Духом апостол прорек: «Брак честен и ложе нескверно».[109] И вот, когда как между хозяевами, так и среди слуг властвовала добродетель, умер тот муж. О заслугах, достоинствах и общественном положении его в то время повествует сегодня его гробница, что выделяется своим паросским мрамором.

Когда он умер и был по обычаю предан погребению, жена его, целый год хворая от печали, наконец, последовала за ним и была омыта. Гробница же мужа ее была так велика, что сама она завещала положить ее рядом с ним. Когда, отодвинув крышку, положили ее в гробницу, внезапно муж, подняв правую руку, обнял ею супругу за шею. Простой народ, удивляясь этому, пришел к той гробнице и узнал, какое целомудрие, какой страх Божий, какую любовь имели между собой при жизни те, которых узрели обнявшимися в гробу.

Глава 42. О святых Флориде и Пасхазии

В этой же базилике почивает и святая Флорида[110], которая, по словам местных жителей, подвизалась в мужском платье и сияла добродетелями. Недалеко расположена и другая базилика, где почивает святая Пасхазия[111] (177 год, 9 января). Как говорят, она явилась строителям незаконченной базилики святого мученика Бенигна, убеждая завершить начатую работу и уверяя, что мученик не оставит их своей помощью. После этого, возвратившись в церковь свою, она более никому не являлась.

Глава 43. О святом епископе Транквилле

В этом месте покоится и блаженный исповедник Транквилл[112]. Через выступающее из земли его надгробие подается великая помощь просящим. Действительно, люди употребляют как лекарство покрывающий надгробие мох[113],в чем и я достоверно убедился. Когда однажды мои руки внезапно покрылись волдырями, причинявшими столь сильную боль, что я с трудом уже переносил, я приложил к ним этот мох – и тотчас вода сошла, домой я вернулся здоровым.

Глава 44. О Северине, епископе города Бурдегаль

Имеет и Бурдегаль своих небесных почитаемых покровителей, прославивших себя многими добродетелями. Один из них – святой епископ Северин[114], к заступничеству которого прибегают горожане и жители окрестных селений. И, хотя я уже говорил в предисловии к этой книге, что написал в ней только то, как Бог по преставлении святых Своих прославляется их делами и чудесами, однако нелишним будет, если напомню и о жизни некоторых других, о которых нет у нас никаких записей. Итак, святой Северин, как свидетельствует достоверное предание самих клириков Бурдегаля, подъезжал к городу с восточной его части. Между тем, как он продолжал свой путь (а бурдегальской епархией правил епископ Аманд[115]), предстал тому ночью в явлении Господь, говоря: «Встань и, выйдя из города, поспеши навстречу рабу Моему Северину и почти его так, как Святое Писание указывает чтить друзей Господних, ибо тот, кто мал между вами – велик предо Мною. Епископ Аманд тотчас встал, взял в руки жезл, вышел навстречу… и не узнал бы святого мужа, если бы Господь не открыл ему. И вот, святой Северин едет словно навстречу ему. Тогда приблизились они как знакомые и назвали друг друга по имени, взаимно обнялись, облобызались, расточали взаимные приветствия и с торжественными песнопениями вошли в церковь.

И после этого настолько его почтил епископ Аманд, что поставил его на свое место и сам служил ему, как младший по чину. Через несколько лет преставился блаженнейший Северин, и, после того, как его погребли, епископ Аманд снова принял управление своей кафедрой, которую, не колеблясь, отдал по повелению Божию. И местные жители узнали таким образом его святость, и всякий раз, когда внезапно подступает какая-либо смертельная болезнь или обступают враги, или обрушивается какое-либо другое всеобщее бедствие, немедля стекаются в базилику святого, налагают на себя пост, совершают продолжительное бдение, наполненное неотступной молитвой – и вскоре избавляются от внезапно нагрянувшего бедствия.

Однако уже после того, как написал это, я узнал, что житие (этого святого) уже написано пресвитером Фортунатом[116].

Глава 45. О Романе, пресвитере этого же города

Покоится на этом месте и святой пресвитер Роман – похороны его, как повествуется в его житии, устроил наш святитель Мартин[117]. Его гробница находится недалеко от городка Блавиенса[118], на высоком берегу реки Гаронны, в которой часто терпящие кораблекрушение спасали себя и свое имущество, взывая посреди бурных потоков[119] свирепой реки: «Помилуй нас, святой Роман, исповедник Божий!» И вскоре успокаивалась река, и они достигали желанного берега. Известно наверняка, что никому не случалось гибнуть в волнах, если он сподобился увидеть его церковь посреди реки.

И я сам удостоверился в такой великой необходимости прибегать к его заступничеству. Действительно, когда сильный дождь льет как из ведра много дней подряд, заставляя реку Гаронну вскипать и выходить из берегов, и, гонимый бурным ветром, разливает свои потоки и вздымает могучими горами потоки воды, вселяя немалый ужас, блаженный праведник имеет, как верю, благодать своим заступничеством усмирять разрушение бури и делает плавным течение реки. И так, вступив на корабль, я достиг другого берега без какой-либо опасности.

Глава 46. О двух пресвитерах псалмопевцах

Недалеко от этого городка погребены два пресвитера, судя по всему, мужи великой святости. Ведь они живы и после смерти, что свидетельствуют очевиднейшие дела чудотворения. Они погребены в одной церкви, но у разных стен, а именно – могила одного из них на южной стороне, а другого на северной. Эти священнослужители стали так трудиться для украшения общих псалмопений: разделенными пополам хорами они воспевали Господу величественные созвучия: в переплетении голосов каждой половины они сообща воспевали псалмы[120]. Кроме того, со своей стороны один хор одной партией голоса помогал гармонии, другой же сообщал мелодичность пению. И такова красота этого стройного пения, что часто удерживает слушателей в сосредоточенном внимании. И, несомненно, если такое пение воссылается с молитвой веры, то по нему подается обильная милость Божия. Введено же это в городе Водолакенсе[121].

Глава 47. О церкви Реонтийской

Возле города Реонтия было одно загородное имение, в котором находилась церковь нашей кафолической веры. Когда же было нашествие готов, они стали ее употреблять для своей нечистой ереси[122].

Тут же находился большой дом. В пост перед Пасхой, вместе со своими еретическими клириками им мало кого удалось крестить в нашей церкви. Это сделали они, чтобы воспрепятствовать нашему священнику придти для крещения. Таким образом, они легко могли бы вовлечь людей в свою ересь.

Но он, своим проницательным разумом, освятил дом тот для богослужения, начав крестить там. Они же крестили в церкви. Немедленно Божие наказание постигло тех младенцев (в числе двадцати), что они «окунали» – никто не дожил до Антипасхи. Когда же еретики увидели происшедшее, то, убоявшись того, что и большой дом тот стал церковью,возвратили нашего священника в свою церковь. Из тех же, которых крестил наш священник, кроме тех, которых Господь по праву счел достойными быть призванными в вечность, в то же самое время никто не скончался.

Глава 48. О пресвитерах Иустине и Мисилине (Симилине).

У границы Беотеррана, в деревне Секскиан[123], покоится святой пресвитер Иустин[124]. Он удостоен великой силы чудотворений: часто на гробнице его очищаются, громко крича, бесноватые. Рядом с деревней Тарва[125] сияет чудесами и святостью подобно первому Мисилин, имевший тот же церковный сан.

Глава 49. О святом пресвитере Севере (Северине)

На границе этого города также погребен и святой Север[126]: он происходил из благородного рода и был рукоположен во пресвитеры[127]. В деревне Секскии, в одном доме, в котором он долго пребывал, останавливаясь по пути, он устроил церковь; недалеко от нее, в другом поместье, он построил храм, в каждом он положил мощи святых. Когда же наступал день Господень (воскресенье), то крестный ход шествовал из одного места в другое. Одна церковь от другой отстояла примерно на двадцать миль. Такое торжество совершалось в каждое из воскресений. И вот, в один из воскресных дней, шествуя по этому пути и стегая своего коня, чтобы тот двигался быстрее, он сильно ударился головой о ветвь мушмулы. В сильной досаде он сказал: «Да велит тебе засохнуть Господь, по воле Которого ты выросло».

И тут же дерево поразительным образом высохло до самых корней. Он же, закончив свой путь, пробыл в том месте, как обычно в такие праздники, три дня. Возвращаясь на четвертый, он увидел иссохшее дерево и молвил: «Горе мне, в досаде я злословил это дерево. Вот ведь: оно и впрямь высохло». И, спешившись, он простерся на землю у корней дерева и так молился: «Боже всемогущий, мановением Своим устрояющий все! Твоим повелением творится нерожденное, живет сотворенное и преобразуются мертвые! Твоим благим промышлением сохраняемые, и мы веруем, что по смерти, в будущем воскресении, станем жить в этих же телах. Возврати к жизни и это дерево, да будет оно таким же, как и прежде».

И тотчас, словно разливаясь по сосудам, поднимается влага по всем ветвям той мушмулы, орошая их. Дерево, расправив иссохшие части и покрывшись свежей листвой, воскресло, изумив видевших это чудо.

Пресвитер Север много творил добра и был очень милостив: так, например, в домах своих, в которых, как я писал ранее, он устроил церкви, при любой возможности он устраивал трапезы для бедных.

В одной из этих церквей он устроил себе гробницу, в которой и погребен. И стало общепринятым ежегодно приносить букеты лилий, расцветавших в то самое время, и подвешивать к стене той церкви.

Глава 50. О лилии на его могиле

 И какой была жизнь его в этом веке, в той мере и Божиим изволением увенчалась славой, подтверждающейся и нынешними чудесами. Так вот, лилии, подвешенные, как я уже говорил, к стене усыпальницы и поставленные в базилику, где и находилась его гробница, в течение некоторого времени постепенно увядают, пока вовсе не засохнут – так, что если тронуть их рукой, они тотчас превращаются в пыль. Так они целый год лежат сухими. Когда же наступает тот день, в который праведник изшел из тела, он снова возрождает жизнь в иссохших растениях. Видел бы ты, как, не имея ни воды, ни влажной земли, они понемногу оживают, распуская каждая свой цветок тем же образом, как это было когда-то! Так блаженный исповедник изводит новые цветы из могилы, цветущей его честными мощами в небесах, словно пальма.

Глава 51. О поднимающихся гробницах

А еще на границе города Юлиана[128] погребены три пресвитера. Согласно старому преданию, они, кроме общей любви Господней, не состояли ни в каком родстве. И, погребенные рядом на одном месте, они стали братьями на небесах, непрестанно являя чудеса.

Прошло много лет. И вот недавно в местечке, где они были похоронены, твердая земля стала вздыматься, и там, где от известняка и битого кирпича она стала твердой, словно скала, появился уголок гробницы. Когда он понемногу поднимался, разрытая им земля открыла краешек другого гроба. Поднимался он – и следом за ним третья гробница, что теперь рядом с первыми мало-помалу вырастает над землей. Сейчас уже первый почти свободен от земли и совершенно ясно виден, два других год от года все более выходят на поверхность. Поразительно чудо Господне! Оно делает очевидной миру праведность погребенных (святых), когда изводит из твердой земли и готовит к воскресению (тела) уготованных не червю и смерти, но единому сиянию солнечным светом и прославлению в воскресших телах. Находятся эти гробницы, как я уже сказал ранее, рядом с городом Атора[129].

Глава 52. О гробнице епископа Тавмаста

Тавмаст, согласно значению имени его[130], муж удивительной святости, был епископом города Момокиака[131]. Неизвестно почему изгнанный из своего города, он направился в Пиктавий. Там он и закончил свою добродетельную жизнь в подвиге терпения. Награда, какую обрел он на небе, очевидна на его гробнице; чудо, явленное у гробницы его, показывает, что он пребывает в раю, подтверждая истину того, что говорит Господь Иисус Христос в Евангелии от Матфея: «Кто верует в Меня – если и умрет, будет жить; и каждый, кто живет и верует в Меня, никогда не умрет[132]. Εго надгробие находится рядом с приделом святого Илария[133]. Каменная пыль с его гробницы исцеляет собравших и вдохнувших ее от зубной боли и лихорадки: каждый, лишь только вдохнет – тотчас поражается исцелению. Святитель Тавмаст постоянно являет такую милость, так что уже и саркофаг его в одном месте сточен.

Глава 53. Об исповеднике Лупиане

Возле самой границы Пиктавийской области, рядом с городом Намнетиком, а именно, в городе Ратиате[134], покоится исповедник Лупиан[135], скончавшийся, будучи облеченным в белые[136] ризы. По преданию, он принял таинство Крещения от самого святителя Илария, но, как я уже сказал, скоро изшел из тела. Сей исповедник получил от Господа такую благодать за свои добродетели, что на его гробнице и слепой обретает зрение, и расслабленный подвижность, и немой речь.

Глава 54. О Мелании, епископе Редонском

Меланий[137], епископ города Редона, после множества явленных добродетелей, воссиял в мире, непрестанно стремясь к небу. Над его гробницей христиане высоко воздвигли чудесную часовню.

Но по внушению сатаны, постоянно противящегося добрым делам, однажды кто-то поджег ее. В ней находился льяной покров, накрывавший честную гробницу исповедника. Пламя сильно повредило деревянные брусья кровли, и она рухнула вместе с перекрытиями и сводами часовни. Одно из горящих бревен рухнуло на гробницу святого. Но оно совсем не опалило тот льняной покров, зажатый таким образом между ним и камнем гробницы, хотя и лежало на нем неизмеримое множество горящих угольев. Другая занавесь, свисавшая либо со стен, либо с врат той часовни, была сожжена первым же порывом огня. Этот же покров не только не сгорел, но даже и не потемнел от огня.

Когда же пламя утихло, вошли туда люди с громким плачем, и, поспешив к гробнице святителя, среди рыданий и слез обрели новую радость: сдвинув с гробницы горящие бревна, скинув уголья, они нашли тот покров, и каждый изумлялся, видя его невредимым.

Глава 55. О Виктории, епископе Кеноманском

Часто повсюду проходила молва о великих чудесах епископа Виктория[138] Кеноманского. Ведь рассказывают, что однажды, когда тот город полностью горел, и ужасные огненные вихри были гонимы ветром с того места сюда, он, как Добрый Пастырь, не дающий сатане прорваться за ограду Церкви и опустошить ее, вышел навстречу тому вихрю, воздев руки и сотворил крестное знамение против огня. И пожар остановился на том же месте, а граждане, избавленные от такого бедствия, благодарили своего пастыря за то, что не оставил своего служения перед опасностью пожирающего огня.

На его гробнице нередко исцеляются больные.

Глава 56. О Мартине, аббате Cантонском[139]

Мартин[140], аббат города Сантона, был, как говорят, учеником нашего Мартина (Турского). Он с миром покоится в монастыре[141], устроенном им самим по повелению учителя в селе, находящемся в области того же города. Однажды к его могиле пришел один крестьянин со скрюченной рукой и возвратился уже здоровым. Другой, у которого от лихорадки стянулись жилы, так что вывернулись колени, добрел и простерся у гробницы святого – и обрел крепость, и исчезла сухость его, и он возвратился полностью здоровым, после многие годы служа там.

Его гробницу епископ Палладий[142] не силой и множеством людей, но с помощью самого святого передвинул с пятью аббатами, поставив там, где намеревался.

Глава 57. О Бибиане, епископе того же города

Возле самого того города покоится святитель Бибиан[143], и хотя о множестве чудес уже повествуется в житии его, но и теперь он часто подает исцеление страждущим по их молитвам. И, конечно, совершенно необходимо, чтобы я рассказал хотя бы одно из стольких чудес. Например, некая женщина, руки которой, искривленные и израненные ногтями, утратили всякую способность к труду, простерлась с надеждой перед гробницей святого. Когда же она сотворила молитву, руки ее снова стали здоровыми, пальцы распрямились, чтобы, поднявшись, она воздала хвалу Господу.

Глава 58. О Трояне, епископе того же города[144]

Троян, епископ того же города, пребывая на небесах вместе с со святителем Бибианом, был похоронен рядом с ним. Рассказывают, что он был наделен великой силой чудотворения. Когда однажды темной ночью он шел к святыням, находящимся тогда в городе, сопровождаемый лишь одним иподиаконом, появился перед ним большой светящийся шар, словно сходящий с небес. Муж Божий, поняв, в чем дело, сказал своему спутнику: «Не следуй далее за мной, пока я не позову». И тот, упав на землю, наблюдал за тем, какое чудо совершит Божий служитель. Земля же та была общественной. Когда же светильник тот приблизился, поспешил святитель ему навстречу, и, склонившись до земли, воззвал: «Прошу, благослови меня, святой владыка!» Тот же, приблизившись к нему, ответил: «Ты, служитель Божий Троян, благослови меня». И дав взаимное целование и сотворив молитву, они долго разговаривали. Пораженный иподиакон созерцал, как свет удалился в том же направлении, в каком ранее приблизился. Епископ подозвал к себе иподьякона, говоря: «Подойди, продолжим путь и посетим мощи святых». Иподьякон, дрожа, отвечал ему: «Владыка, умоляю, не презри моего ничтожества, скажи мне о том, что ты видел – я узрел нечто божественное, и не знаю, что это было». Тот же сказал: «Скажу тебе, но ты не говори никому. Ведь я знаю, что отойдешь из этого мира в тот же день, в какой расскажешь это кому-либо. Видел я святого Мартина Турского, и сам он говорил со мною. Смотри же, не дерзай разглашать тайны Божии».

И вот епископ, закончив свой жизненный путь, скончался. Престарелый тот иподиакон, сильно сожалея о том, что святость епископаТрояна остается скрытой, когда собрались к нему епископ и весь клир и городские жители, рассказал обо всем, что слышал от святого и о таинственном свете, виденном им самим, свете, очевиднейшим образом подтвердившем праведность епископа Трояна и славу святителя Мартина, по порядку, ничего не утаив и добавив следующее: «Подтверждением того, что все, мной сказанное – правда, будет следующее: я умру, лишь только закончу мой рассказ». И сказав это и сомкнув очи, он скончался, к великому изумлению окружавших.

 Как я уже сказал, епископ Троян творил великие чудеса, и все жители города его почитали его. А вот что, как говорят, происходило еще при жизни его: если он надевал новый плащ[145], когда, как обычно это бывает, объезжал свою епархию, разные люди отрывали бахрому с его краев, так как каждый был уверен, что то, что он сможет сорвать с плаща, послужит ему на пользу. Ныне же, погребенный в земле, он свидетельствует о своей жизни на небе многими чудесами. Одержимые, больные лихорадкой и другими недугами, молясь на его могиле, возвращаются, получив совершенное исцеление.

Глава 59. О гробнице в том же городе, передвинутой божественной силой

 Неподалеку от часовни этого святителя есть небольшой храм, и там, в углу, у основания арки, стоял громадный саркофаг, в котором, как известно, были погребены двое: жених и невеста, отшедшие в вечность сразу после крещения и даже положенные в гроб в белых одеждах. Они, по древнему преданию, происходили из рода святого Илария Пиктавийского.

Эта гробница стояла в таком месте, что затрудняла проход входящим в храм, а, кроме того, из-за нее трудно было починить стену, поврежденную от сырости, так как гробница та стояла рядом со стеной. По этой причине епископ города Палладий, происходивший из рода великого Палладия[146], прилагал все усилия передвинуть ее с того места. А именно, он, созвал более трехсот мужей и старался вместе с ними посредством веревок и рычагов, подтащить и поставить тот саркофаг на заранее приготовленные камни.Люди старались изо всех сил, но не могли сдвинуть гробницу; и вот, все уже обливались потом, но работа ничуть не двигалась. Отовсюду раздавалось: «Ну же, давай, тащи за веревки!», а гробница не сдвинулась вовсе. Что же дальше? Все, утомленные таким трудом, хотели отдохнуть. Подошла ночь.

Когда ночная тьма прошла, и к утру рассвело, священник, обеспокоенный вчерашней неудачей, просил остальных  снова пойти в храм, сам же, опередив их и войдя туда, нашел саркофаг крепко стоящим на тех самых камнях, что были приготовлены для него. Изумившись, он прославил Бога, таким великим чудом совершившего то, что не смогли сделать люди. Имена же погребенных никому не были открыты.

Глава 60. О святом Никите, епископе Лугдунском

В Лугдуне[147]скончался праведный Никетий[148] (Никита), муж, исполненный святости, совершенной чистоты и исключительного человеколюбия[149]. Его милосердие и любовь я не в состоянии ни выразить, ни передать. Так вот, после того, как святая душа его отошла к небесам, положили его тело на носилки и понесли в базилику, где он должен был быль погребен. И вот, один маленький мальчик, долго страдая слепотой, с помощью провожатого следовал за носилками. Когда он так шел, вдруг услышал голос, шепнувший ему: «Подойди к носилкам, и только лишь пройдешь под ними, тотчас же обретешь зрение». Он стал спрашивать человека, за которым шел, о том, кто это прошептал ему на ухо, но тот ответил, что не видел никого, кто бы говорил с мальчиком. Когда же голос тот и во второй, и в третий раз настойчиво шептал ему, мальчик понял, что нужно так и поступить, и попросил подвести себя к носилкам. Он подошел и, проскользнув сквозь толпу дьяконов в белых облачениях, прошел так, как было велено ему. И как только он вслух призвал имя святого, тотчас открылись его очи, и он снова увидел свет.

 После этого тот мальчик неотлучно находился в том храме[150], служа на гробнице святого и зажигая лампады. Некоторые влиятельные горожане так стали притеснять и преследовать его, что он даже не мог получать еду от благотворителей. Поскольку он часто плакал об этом на той чтимой гробнице, явился ему в видении святитель Никетий и сказал: «Пойди к королю Гунтрамну и расскажи ему все о том, что терпишь. Он даст тебе еду и одежду и избавит из рук врагов». Укрепленный этим повелением, юноша пришел к королю и получил то, о чем просил.

И сейчас на могиле святого исповедника даруются Христом многие чудеса. Там разбиваются оковы узников, просвещаются слепые, изгоняются демоны, расслабленным возвращается крепость, выздоравливают мучащиеся от приступов лихорадки. Настолько часто совершаются там чудеса, что писать о них по порядку было бы слишком долго. Рассказывал мне муж, достойный доверия[151], о том, что недавно прозрели там четверо слепых, и что человека, которого он некогда знал хромым, видел там недавно совершенно здоровым.

Глава 61. О могиле Элия, епископа того же города

Между тем, как я шел по городу на встречу с вышеупомянутым епископом и осматривал святые места Лугдуна, муж, что вел нас, пригласил помолиться в крипте[152] святого Элия[153], говоря, что там почивает великий служитель Божий. Когда же мы совершили молитву, я молча с изумлением смотрел на гробницу святого и хотел спросить о чудесах его, как вдруг вижу – на входе в крипту написана фреска: осквернитель могил обнажает бездыханное тело. Пока я пытался догадаться, что бы могло означать нарисованное при входе, муж поведал следующее: «Святой Элий епископствовал в этом городе еще в языческие времена. Скончавшись, он был погребен христианами. Следующей ночью некий язычник, придя и отвалив могильный камень, поднял перед собой тело Святого и пытался обнажить его. А тот, протянув мощные руки, крепко обхватил того человека, притянув его к себе. Наступило утро, сбежался народ, а он все еще не выпускал того несчастного, держа его руками, словно обвившимисявиноградными лозами. Тогда судья того места приказал оттащить грабителя и наказать по закону[154], но святой не отпустил его. Тогда, уразумев повеление усопшего, судья обещал не карать смертью преступника, и тот, тут же освободившись, ушел невредимым».

O священное наказание, исполненное истинного человеколюбия! Он удержал человека, чтобы обнаружилось его беззаконие, но не допустил казнить того, в ком уже произошла перемена к добру!

Глава 62. О дочери императора Льва

Когда дочь римского императора Льва[155], одержимая нечистым духом, однажды была приведена к святым мощам, тот демон внезапно возопил: «Не выйду из нее, пока не придет сюда лугдунский архидиакон. Если сам он не изгонит меня прочь из нынешнего, обретенного мной, обиталища, ни за что не выйду из нее». Император, услышав это, послал слуг своих в Галлию. Когда они, отыскав того, усердно просили его оказать то благодеяние: отправиться с ними в Рим и посетить ту девушку, он, смутясь, почитал себя недостойным того, чтобы Христос явил через него чудо исцеления. Но, испросив благословения у своего епископа, он отправился в путь с теми посланниками и, придя к императору, был встречен им с честью. Услышав о недуге той девушки, он отправился в базилику святого апостола Петра и там, после трехдневного бдения в посте и молитвах, на четвертый день изгнал нечистого духа из тела девушки призыванием Господа нашего Иисуса Христа и знамением креста. Когда она исцелилась, император наградил его тремя центенариями золота, но муж тот, вменяя  ни во что тленное богатство, решительно отверг этот дар, говоря так: «Если желаешь меня одарить по-царски, то надлежит тебе иным образом принести пользу всему народу. Прости людям налог, взимаемый на третьей миле от городских стен – это будет спасительным и для моей, и твоей души. Я не имею нужды в золоте, пусть оно будет определено тобой бедным за здравие твое и родных твоих. Император не стал возражать и раздал золото бедным, отменив налог. Поэтому до сих пор на третьей миле от стен того города не взимается налог в казну.

После того, как тот святой архидиакон уехал, император сказал своим приближенным: «Если сам он предпочитает Бога деньгам, то следует нам достойно украсить своими дарами ту церковь, где есть такой служитель Божий».

Тогда он приказал изготовить из чистого золота и драгоценных камней оклад для Святого Евангелия, дискос и чашу. Эти дары, изготовленные с удивительной красотой, он отослал с верным человеком в ту церковь. Но тот посланный, находясь где-то среди Альп, отправился другой дорогой к одному (знакомому) золотых дел мастеру; когда же тот захотел узнать, по какому делу он пришел, то наедине и под большим секретом открыл ему свое поручение. Тот же сказал: «Если захочешь последовать моему плану, то обоим нам он может принести немалую выгоду». Посланный, быв научен диаволом, соблазнился на это и тотчас согласился следовать его совету, чтобы стало известно всем, что часто души по причине жажды золота и злокозненных обманов увлекаются в погибель.

Тогда обманщик тот изготовил из серебра изделия, совершенно схожие с оригиналом, так что никто бы не отличил подделку от чистейшего золота и сами драгоценные камни и филигранные украшения по золоту скопировал и укрепил гвоздиками тщательнейшим образом.

Однако чашу он не стал разбивать, так как геммы были в ней накрепко впаяны в сам материал (золото)[156]. Наконец, тот коварный посланец достиг Лугдуна и, передав царский вклад, был одарен епископом. Возвратившись к своему сообщнику, он потребовал отдать ему причитавшуюся часть полученного от переплавки золота.

Мастер отвечал, что еще не готов это сделать, но обещал, что этой же ночью все закончит и отдаст. Когда был приготовлена трапеза, и они сели обедать в отведенной для этого комнате, здание, в котором они находились, содрогнувшись от землетрясения, внезапно рухнуло на них; земля разверзлась под их ногами и поглотила их вместе с золотом. С воплями они живыми провалились в ад. Так скоро покарал их Бог за обман своей Церкви.

Сам я многократно видел эти прекрасные сосуды в лугдунской церкви. Да будет это предостережением людям, чтобы никто не смел тайно или явно присвоить имущество церкви. Если же кто сотворит (это преступление) – скоро испытает на себе Божий суд.

Глава 63. О женщине, подобравшей обувь  мученика Епиподия

Недалеко от городских стен покоится некая женщина, что, по преданию, подобрала обувь святого мученика Епиподия[157], (как говорят, она упала с ног сего святого, когда вели его на мучения. На этой могиле часто исцеляются больные лихорадкой и другими недугами. Они вдыхают пыль с той могилы и уходят уже здоровыми.

Глава 64. О некоей женщине, которой явился муж и сказал о поминовении

Рассказывают, что в этом же городе жили двое: муж с женой, из знатного сенаторского рода. Они, не имея детей, завещали все свое состояние Церкви. Муж умер ранее жены и был погребен в базилике святой Марии[158]. Супруга его проводила там все время в течение целого года в непрестанной молитве, заказывая торжественные ежедневные службы и принося милостыню для поминания мужа. Она не сомневалась в милости Господа, подающего упокоение усопшему в день, в который посвящается Ему дар о душе покойного, и всегда жертвовала в ризницу той церкви секстарий газского вина[159].

Но один иподиакон, приберегая для себя это вино, выдавал для Причастия другое, очень кислое и неприятное, никогда не сообщая об этом дарительнице.

И вот, когда угодно было Господу открыть этот обман, явился той женщине муж ее и сказал: «Э-э, сладчайшая супруга, разве заслужил я своими делами в мире кислое вино твоего дара?» А она ему: «Ты знаешь правду: я постоянно жертвовала наилучшее газское вино для твоего поминовения в храм Бога моего».

Пробудившись и недоумевая о значении видения, не предавая его забвению, она по обычаю встала рано на следующее утро. Когда же все закончилось и совершились положенные службы, она подошла причаститься и отпила из чаши настолько горячий уксус, что подумала, что если бы медленнее отпивала, то лишилась бы зубов. Тогда уличенный иподиакон возвратил все, коварно утаенное им. И я думаю, что это чудо воздаяния по заслугам произошло не без действия этого праведника.

Глава 65. О Меммии, епископе Каталавнском

Святитель Меммий[160] является покровителем Каталавна; повествуют о нем, что сам он и после смерти своей, воздвигал умирающих. Еще недавно я часто видел на его могиле разбитые кандалы и колодки несчастных[161], да и сам удостоверился в его чудесной силе следующим образом. Однажды, когда я находился в том городе, один юноша из наших людей внезапно заболел лихорадкой, и, страдая рвотой, тотчас же извергал съеденную пищу. Я приложил много стараний, чтобы болезнь этого юноши не задержала наш путь: без промедления пошел в базилику святого[162], простерся перед гробницей и со слезами просил, чтобы тот, кто мучимым болезнями  и скованным цепями обычно подавал утешение своеймилостивой помощью, подал облегчение и исцеление этому больному лихорадкой. Удивительно и сказать: в ту же ночь тот больной, был исцелен чудом святого, и, выздоровев к утру, встал с постели.

Глава 66. О Лупе, епископе Трикастинском[163]

Всем известен святитель Луп, погребенный рядом с Кампанией Трикастинской. Однажды в его базилике скрылся от наказания за какой-то проступок раб какого-то Мавра[164]. В бешенстве, его господин, идя по следам того и войдя в церковь, не сотворил молитву, но стал изрыгать хулу на святого, говоря следующее: «Так ты, Луп, защищаешь моего раба, из-за тебя так-таки и нельзя наказать его по заслугам?!» И, схватив раба, потащил его, говоря: «Луп не протянет руку из могилы и не вырвет тебя из моих рук!»

И только тот несчастный сказал эти слова, тотчас же по действию божественной силы умолк язык, хуливший святого, и, онемев, человек тот обезумел и неистовствовал по всей церкви, мыча по-скотски, потеряв и образ человеческий. Когда узнали об этом, то, схватив, привели его домой. Жена его сделала много вкладов в ту церковь, но он на третий день испустил дух в сильных мучениях. Когда он умер, она забрала то, что подарила, раб же тот остался свободным.

Глава 67. Об Авентине, его служителе

У этого святителя был богобоязненный служитель Авентин[165]; он, когда к нему после кончины епископа прибежали пленники, хотел дать выкуп их хозяину. И тот клялся, что не отпустит их, если выкуп не будет принесен в его имение. Подняв правую руку, он клялся также, что если выкуп будет ему отправлен, он тотчас же освободит пленников от рабства.

Когда же выкуп ему отправили, господин тот позабыл свое обещание и не только не освободил пленников, но сам же и сковал их. И тотчас начал нестерпимо болеть кончик пальца той руки, подняв которую, он приносил клятву; боль постепенно возрастала и распространилась на всю руку. Чем все окончилось? Несмотря на ампутацию руки до самого локтя, он упал и испустил дух.

Его жена и после этого хотела тех пленников снова сделать рабами, но последовала за мужем, сраженная головной болью. Вот так те люди и стали свободными, не имея на это никакого письменного подтверждения.

Глава 68. О епископе Маркеллине

Имеет и город Эбредун своего покровителя – святителя Маркеллина[166]: через его мощи, до сих пор сохраняющиеся нетленными, Христос совершил много чудес. Повествуют, что он устроил купальню для крещения – так вот, на праздник Пасхи[167] вода, как утверждают, чудесно наполняла ее. Из нее бралась вода для другой крестильни, в которой крестили по древней традиции. Вода не переполняла ее, как я писал ранее[168] о других источниках Испании. Лампада на его честной гробнице[169] непрестанно изливает свой свет: зажженная однажды, она горит много ночей подряд без какого-либо добавления масла. Ветер часто тушит ее, но она вновь зажигается божественной силой. Маслом ее исцеляется множество больных.

Глава 69. О Маркелле, епископе Дионском

Жил и Маркелл[170], великой святости епископ Дионский[171]. Так вот, на его могиле обыкновенно горит в течение долгого времени никем не зажженная лампада. Господь посредством масла этой лампады являет чудеса исцеления больных.

Глава 70. Об исповеднике Метрии Аквенском

Город Аквенс[172] известен прославленным подвижником Метрием[173]. Как известно из его жизнеописания, он и при жизни был великим святым; хотя раб, он был поистине свободен добродетелью. Те, кто читал его житие, говорят, что он, исполнив меру своей добродетели и отойдя из этого мира победителем, часто совершает чудеса, показывая тем, что живет на небесах.

В то время, когда епископ Франк управлял церковью того города, Хильдерик[174], который был тогда первым при короле Сигиберте[175], добивался[176] имения его, утверждая, что Аквенская церковь владеет им не по праву. Епископ был вызван быстрее, чем об этом может быть поведано – представив достоверные свидетельства, он, став в присутствии короля, просил и умолял того не уклоняться от слушания дела, дабы не постиг его небесный суд, прибавив: «Знаю о заступничестве блаженного мужа Метрия, скоро наказывающего захватчиков своего (достояния)» Наконец судьи, собравшись, рассмотрели дело. Хильдерик, встав, обрушил на бедного епископа массу обвинений, утверждая, что тот обладал не по праву имуществом и извлекал для себя прибыль из имения. Король приказал силой увести того из зала суда, и, уже связанного, осудил на лишение имущества и штраф в триста золотых. Все остальные согласились с ним, так как когда он решал что-либо, никто не смел возражать против его желания.

Наконец, осужденный и разоренный епископ вернулся в свой город и простерся с молитвой перед гробницей святого, начал петь псалмы и говорить: «Не будет зажжена здесь лампада и стройное пение псалмов не будет звучать, если не накажешь сам врагов твоих служителей и не вернешь имущество, дарованное тобой святой Церкви и насильственно отнятое!» После этих слов, сказанных со слезами, он бросил на гробницу ветви терновника с острыми шипами, а выйдя и закрыв двери, он подобным же образом накидал терновника на выходе.

И в то же время становится больным лихорадкой захватчик: он прикован к постели, не может ни есть, ни пить, постоянно задыхается в лихорадке. Даже когда огонь этой лихорадки немного ослабевал, он мог пить лишь воду и ничто иное.

Что дальше? Он мучился этой болезнью целый год, но злого нрава своего не изменил. У него вылезли все волосы и борода; голова его стала столь гладка, что тебе бы показалось, что его давно погребли и сейчас только вырыли из земли. Он, несчастный, после таких бед стал размышлять о содеянном им зле, говоря: «Согрешил я, ограбив Церковь Божию и несправедливо осудив святого епископа! Сейчас же идите как можно скорее и возвратите виллу и принесите к гробнице святого шестьсот золотых; надеюсь, когда имение будет возвращено, он подаст мне исцеление от болезни». Его люди, услышав это и взяв деньги, сделали, как им было приказано. Земля была возвращена и золото положено на гробницу Божиего служителя. Но когда это было сделано, он тотчас же испустил дух на том месте, где находился, погубив душу неправедным стяжанием. А епископ добился наказания врага Церкви, которое, как он и предсказывал, было совершено чудом Божиего подвижника.

Глава 71. О святом Араватии, епископе Траектском

 Араватий[177], епископ Траектский[178], как помнится, жил в те времена, когда гунны неудержимо стремились вторгнуться в Галлию[179]. Он похоронен, как известно, рядом с общей дорогой[180], возле самого моста. Какой бы сильный снег ни шел над его могилой, он не падает на мраморную плиту, положенную на ней; даже когда в той местности бывает сильный мороз, и снег выпадает высотой в три и четыре фута — то и тогда он не касается гробницы. Этим дается понять, что он был истинным израильтянином[181]. Ведь те прошли посреди вод, стоящих стенами и бывших знамением не гибели, но спасения; так и вокруг могилы праведного не падает снег не по причине влажности, но чести. Ты можешь увидеть горы снега вокруг, но они не преступают за границу могильного памятника. Не удивляюсь снегу, покрывшему землю, но тому, что он не смеет касаться святой гробницы.

Много раз старанием верующих строились там часовенки из гладких деревянных досок, но всякий раз вскоре или разрушались ветром, или падали сами. Думаю, что это происходило по той причине, что еще не пришел тот, кто построил бы достойное здание в честь великого святителя. Спустя некоторое время епископ Монульф[182], придя в тот город, возвел, обустроил, украсил в честь его величественный храм и с великим усердием и почитанием перенес туда мощи святого, совершающего теперь многие чудеса.

Глава 72. О кладбище города Августодуна

Кладбище[183] около города Августодуна[184] называется галльским названием[185], так как там были погребены тела многих людей; что между ними некоторые верные, спасенные Богом, об этом говорит часто раздающееся таинственное пение псалмов: как кажется многим, в этом пении выражается то, как ими воздается должное благодарение Всемогущему Богу.

Узнал я, кстати, и о том, как двое местных жителей, проезжавшие мимо для поклонения святым местам, слышали в базилике Святого Стефана (находящейся при этом кладбище) звук пения псалмов. Удивляясь красоте и стройности пения, они приблизились в дверям храма, полагая, что там совершается какая-то торжественная служба. Однако войдя и, встав на колени, долго молясь, они, наконец, поднялись и увидели хор псалмопевцев: хотя не было ни одного светильника в церкви, они видели весь храм сияющим особым благодатным светом. Им не был знаком ни один из этих людей.

Между тем, как они были сильно изумлены и пребывали в замешательстве, один из поющих подошел к ним и сказал: «Вы сотворили страшно недостойное дело, осмелившись присутствовать при нашей тайной молитве Богу. Итак, выйдите и удалитесь от домов наших, чтобы не покинуть вам этот мир». Один из них, выйдя, уехал, другой же остался на том месте и спустя несколько дней умер.

Глава 73. О могиле епископа Кассиана

На том кладбище видел я большое надгробие святого епископа Кассиана[186], истертое многими больными, так, что оно уже пробито насквозь: они, омывшись этой пылью, тотчас же чувствуют силу чудесной помощи. Там покоится и сам Симпликий, как говорят, епископ этого города – он совершенно несправедливо был обвинен в прелюбодеянии[187].

Глава 74. О епископе Ретикии

Так как повествование о каждом из них доставляет утешение, сначала нужно поведать о святом Ретикии[188], скончавшемся первым. Он родился от благороднейших родителей и овладел всеми тонкостями образования. Возмужав, он сочетался с женой, известной добродетельным нравом, сходным с нравом его самого. Он соединился с ней не страстью, но узами искренней любви. Они состязались в милосердии, бденной молитве, и дело Божие непрерывно совершалось ими.

Спустя много времени жена склонилась головой на ложе и прошептала мужу следующие слова: «Прошу тебя, добродетельнейший брат мой, после отшествия моего, когда придет твоевремя, пусть положат тебя вместе со мной, чтобы и могила сохранила едиными тех, чье ложе сохранила единая целомудренная любовь». Молвив это, она, плача, устремилась духом к небесам. А Ретикий был избран народом на епископскую кафедру города Августодуна и столь преуспел в благочестии, что добродетели сравнялись с благодатью его епископского сана; ко дню своей кончины он прошел все степени духовного преуспеяния и достиг полного совершенства. Когда он был омыт и положен на погребальный одр, служащие не могли и сдвинуть его, несмотря на все усилия. Придя в недоумение, они услышали от одного старика, что господин его условился с женою своею: обоих их примет одна большая могила. Лишь он поведал это, тотчас понесли одр, и когда доставили его к могиле, возвратилась к епископу душа его, и он обратился к супруге своей: «Вспомни, сладчайшая жена, о чем ты меня просила. Ныне прими долгожданного брата и сочетай непорочными узами, не запятнанными похотью, но очищенными целомудрием». Когда он сказал это, гробница чудесным образом сдвинулась, собрав прах девы в одно место, а блаженный святитель, снова почив в мире, был погребен в той же могиле.

Здесь же, рядом с ним, покоится и епископ Кассиан, о котором я упоминал выше. После него принял кафедру епископ Эгемоний[189].

Глава 75. О епископе Симпликии

Когда он преставился[190], той церковью стал управлять святой Симпликий[191]. Он происходил из древнего, очень богатого и властительного  рода и сочетался браком с благороднейшей супругой: они проводили непорочнейшую, скрытую от мира жизнь, известную лишь Богу и неведомую смертным.

Оба сияли праведностью жизни, щедростью милостыни и усердием к богослужению. Тем временем, когда умер Эгемоний, Симпликий, известный всем этими своими добродетелями, был избран людьми на кафедру, а Богом удостоен этой чести за непорочность и святость.Когда же он был рукоположен во епископа, его праведная сестра, которая и ранее не была уловлена плотской страстью, но сопряжена мужу целомудрием, не пострадала по причине удаления от епископа, но в той непорочной любви, как ранее всходила на одно ложе с непорочнейшим мужем, осталась при нем и ныне со спокойной совестью чистой души, зная, что не может распалиться жаром  страстного огня.

Но лютые демоны по мерзкой зависти начали войну против Божиих святых, и тех, кого не смогли погубить своим побуждением, старались опозорить клеветой. Что дальше? В сам день Рождества Господня произошло в городе большое смятение, и к той блаженной деве собрались толпы людей, говоря: «Невероятно, чтобы жена, будучи в браке, не была познана мужем, так же, как и невозможно, чтобы муж мог воздержаться от соития со своей законной женой. Так и в Притчах Соломоновых сказано: «Никто, касаясь смолы, не может остаться чистым»[192]. Нет такого, кто не был бы опален этим пламенем чувственности. Мы видели вас возлежащими на одной постели – следственно, не можем заключить ничего иного, кроме как супружеского общения».

Огорченная этим святая дева, подойдя к столь же целомудренному епископу, для уничтожения всех лживых слухов, ввиду всего народа, позвала девушку, что держала по причине стоявшего тогда холода полный сосуд с углями. Распахнув паллий, сама она положила в него горящие уголья и, почти целый час держа их, подозвала епископа, сказав ему: Возьми, как обыкновенно, утихнувшее пламя, которое не причинит никакого вреда твоим одеяниям, чтобы было очевидно, что пламя похоти угасло в нас.И он взял мантию, действительно, совершенно неповрежденную огнем. После такого чуда народ, что возмущался тогда, прославил Бога, и спустя семь дней более тысячи людей в купели были возрождены святым крещением. Восприняв их, Церковь в радости сочетала эту тысячу Небесному царству.

Глава 76. О статуе Берекинты

Говорят, что в том же городе была статуя богини Берекинты[193], о том же повествует и сказание о страданиях святого мученика Симфориана[194]. Невежественные язычники имели обычай собираться здесь и просить о сохранении своих полей и виноградников. Сюда же пришел и вышеупомянутый епископ Симпликий и, став немного поодаль, взирал на то, как они поют и пляшут перед статуей. Восскорбев о такой глупости простого народа и обратясь к Богу, он воззвал: «Молю, просвети, Господи, очи этого народа, чтобы узнали они, что идол Берекинты – ничто!»

И только он сотворил знамение креста против статуи, тотчас она рухнула на землю, и когда отвязали животных от телеги и прикрепили к статуе, они не могли ее сдвинуть.Народ пришел в изумление, и вся толпа кричала, что богиня их разгневана: принесли жертву, били животных, но они не могли сдвинуться. Тогда четыреста мужей из этого глупого множества, собравшись вместе, возразили: «Если в статуе есть какая-нибудь божественная сила, то она поднимется сама и прикажет сдвинуться быкам, на которых утверждена земля. Так что совершенно ясно: если не может сдвинуться, из этого явственно следует, что в ней нет никакого божества». Тогда, подойдя и принеся в жертву овцу, все они, когда увидали, что  богиня их никак не может быть сдвинута, оставили свое древнее заблуждение и, отыскав епископа, обратились к Единой Церкви. Познав величие силы мужа Божия, они просветились святым крещением.

Глава 77. О епископе, на груди которого явился агнец

 Кстати, когда я  ранее в одной главе рассказал о том, как превозносит Бог хранящих целомудрие, пришло мне на память нечто о Феликсе[195]. Я услышал это, когда разговаривал с послом из Намнетика[196]. Он рассказал, что в городе этом жил тот епископ со своей женой. Когда тот стал, собственно, епископом, то, по установлению православных канонов[197], перестал разделять ложе со своей женой, что, в свою очередь,ей было очень тягостно[198].

Прошло несколько дней такой жизни: они спали каждый на отдельном ложе, а архиерей и не помышлял о неправедном деле, не допускаемом канонами; в один прекрасный день, разжегшись яростью, жена его сказала себе: «Не думаю, что удалена я от супружеского общения по одной лишь причине какого-то обещания моего мужа. Пойду и посмотрю: наверное, с ним спит другая женщина, ради которой он отверг мою любовь. И тотчас вошла в опочивальню епископа и нашла его спящим после полудня.

Приблизившись к его ложу, она увидела необыновенно светлого агнца, покоящегося на его груди. Обьятая ужасом, она проворно отошла от постели и не смела далее исследовать, как тайно служит ее совершенный муж Богу, узнав явственнейшим образом, что он сопричтен рабам Божиим, как Сам Господь обещал верным своим, говоря: «Вот, Я с вами во все дни до скончания века»[199].

Глава 78. О Ремигии, епископе Ременсийском

Ремигий[200], епископ города Ременса[201], как рассказывают, был архиереем семьдесят или даже более лет, воскресил молитвой своей девочку, подал многим больным благодать исцеления и многократно наказывал захватчиков.

Здесь же было плодородное поле, прозванное местными «поместьем»[202], подаренное базилике. Некто, приехав из города, презрел жертвователя, отдавшего это поле святому. Бывший владелец часто с епископом и аббатом уговаривал его, чтобы он возвратил то, что несправедливо присвоил, но тот не обращал внимания на уговоры, упорно отказываясь обсуждать эту тему. Так это и оставалось, пока однажды ему не стало нужно поехать в Ременс. Там он заехал ненадолго в базилику святого. Аббат снова стал увещать его, чтобы отдал тот участок, но он ответил, что об этом нечего и говорить.

Когда он закончил все дела, то вскочил на коня, намереваясь отправиться домой, но воспрепятствовала ему несправедливость по отношению к его архиерею. Его хватил удар[203], он рухнул на землю: умолк язык, что ранее так лгал о поле, ослепли глаза, что ранее страстно желали его, скрючились руки, что ранее были простерты на захват его. Тогда, запинаясь, он едва мог выговорить следующее: «Отнесите меня к базилике Святого, и все золото, что принадлежит мне, принесите к его гробнице. Согрешил я, присвоив его имение». Жертвователь же того поля, увидев его, пришедшего с дарами, просил: «Умоляю, Святой Божий, не принимай даров его, которых никогда ранее ты не видел; прошу, не будь помощником негодному захватчику твоего имения!» И святой внял прошению своего раба. Тот человек, отдав свои дары и возвратившись домой, скончался, вернув Церкви свое имение.

Не следует умолчать и о том, что произошло в то время, когда паховая чума[204] уничтожала народ Первой Германии[205]. Когда повсюду распространилась весть об этом ужасном бедствии, народ толпами устремился к гробнице святого, чтобы вместе испросить спасение от этой напасти. Все затеплили множество свечей и лампад, и всю ночь воспевали псалмы и небесные гимны. Как говорится в житии, когда наступило утро, они стали искать ответ на свою молитву, которого еще не было. Божиим откровением, в ответ на молитву, они нашли способ еще более укрепить защиту города. Взяв покров с гробницы святого[206], они сложили его как будто при погребении, и с зажженными свечами, прикрепленными к крестам[207], и подсвечниками они воспевали молитвы, обходя город и деревни. Они не миновали ни одного дома, собирая всех в этот крестный ход. Что произошло далее? Спустя немного времени та самая чума приблизилась к городу. Она действительно подошла к тому самому месту, где была пронесена святыня; и когда доходила до установленной (крестным ходом) границы, никоим образом не смела проникнуть за нее, но отступила чудом, святого так же, как и пришла.

Глава 79. О святом Урсине, епископе города Битурига

Город Битуриг[208] впервые услышал проповедь спасения от святого Урсина[209], посвященного во епископа учениками апостолов и определенного ими для проповеди в Галлии. Он основал и стал первым управлять Битуригской церковью, а когда скончался, то был погребен на кладбище вместе со всеми.

Тогда еще народ тот не понимал, как нужно почитать архиерея Божия, и оказывать ему должное благоговейное отношение. Так вот и случилось, что место то заросло, там развели виноградник, и память о первом епископе города совершенно исчезла. И вплоть до того времени, когда епископом того города не был избран Пробиан[210], никто не помнил о нем. Жил там один человек, по имени Август[211], из дома Дезидерата[212], некогда бывшего епископом. Его руки и ноги были так скрючены, что, если он хотел куда-либо пойти, то мог передвигаться лишь на коленях и локтях. По Божественному откровению, он построил на поданную ему милостыню храм в честь святого славного Мартина в деревне Бривас[213]. Когда он перенес туда мощи Святого, тотчас распрямились его члены, и он выздоровел. К нему собралось несколько монахов, и они проводили жизнь по монастырскому уставу, всегда пребывая в молитве. Епископ призвал его и сделал аббатом церкви святого Симфориана, которую, он, епископ, построил ввиду городских стен. Но монахов, которых ранее он собрал, Август не оставил, и, оставаясь их главой, управлял обоими общинами.

Когда он так пребывал при той базилике, явился ему ночью в видении святой Урсин, говоря: «Разрой землю и отыщи тело мое. Я Урсин, первый епископ этого города». Тот спросил: «Куда мне пойти и где я отыщу твою гробницу, когда даже не знаю места, где ты погребен?» И явившийся, взяв его за руку, привел на то место и сказал: «Под корнями этой виноградной лозы находится мое тело». Аббат, пробудившись, рассказал это своему епископу, но тот, не придав значения сказанному пресвитером, не приложил никакого старания для поиска.

Тем временем приехал святой Герман, парижский епископ[214], и был принят епископом Пробианом. После трапезы, когда он прилег отдохнуть в церковном доме, явился святой Урсин им обоим: епископу и аббату, и, приведя их на место погребения, просил перенести его с того места. Пробудившись, они пошли на торжественное бдение в ту самую церковь святого Симфориана[215]. Когда ранним утром закончились все торжества, епископ поведал аббату то, что видел, а тот сознался, что видел то же самое. На следующую ночь они пошли на указанное место, взяв с собой лишь одного клирика, чтобы он нес свечи, и когда пришли и стали глубоко копать – обрели гробницу. Откопав ее полностью и сдвинув крышку, они увидели тело святого, ничуть не подверженное тлению, словно тело спящего человека. Поразившись этим и поставив крышку на свое место, они на следующий день поведали епископу Пробиану о том, что видели. Тогда тот, созвав аббатов и весь клир, с честью и псалмопением поднял святую гробницу. Брусья же, на которых несли ее, были слишком длинными, и когда все пришли к входу, то не могли их наклонить, чтобы войти и без труда пройти к усыпальнице. Тогда блаженный Герман, возвысив голос, возгласил: «Святитель Божий, если есть изволение твое на вход в эту базилику, то да увидим мы твоей помощью облегчение нашему труду». И тотчас, утратив свою тяжесть, саркофаг сделался таким легким, что, отложив брусья, его перенесли на руках лишь несколько человек, хотя до того места тащило его множество людей.

И так, отслужив литургию, при общей народной радости, погребли его рядом с алтарем. Ныне он непрестанно прославляет себя многими чудесами.

Глава 80. Об отшельнике Мариане

Жил в той области один отшельник по имени Мариан[216]. Он не питался ничем, кроме диких плодов или того, что сам мог отыскать в лесу, да еще принесенным ему кем-либо медом.

Часто многие хотели его посетить, но не могли найти. Наконец, мужи те в поисках наткнулись на его след и, пойдя по нему, пришли на то место, где он, став на колени, пил воду из реки. Следуя далее, они, наконец, нашли его уже умершим, лежащим под яблоней. Поэтому в народе распространился слух, что он скончался, упав с дерева, хотя это неизвестно достоверно, так как никто из видевших этого не говорил.

Люди, что пришли туда, подняли его тело и принесли в деревню Евавн[217]; там, омыв и облачив его, погребли в церкви и стали праздновать день его кончины каждый год. В тот день туда собирался народ, и исцелялись многие больные.

Некто неподалеку натащил хвороста и зажег огонь, чтобы сварить пиво[218] из проросшего зерна, настоянного в воде. Один из его соседей, подойдя, сказал ему: «Чем ты занимаешься? Разве не знаешь, что сегодня память святого Мариана?» Тот же со злобой ответил: «Ты, говорящий это, что, правда думаешь, что человек, упавший с дерева из-за голода, сопричтен ангелам, и его нужно почитать, как святого? Лучше делать дома необходимую работу, чем чтить такого «святого». Тот, услышав это, покинул его и, вместе с остальными, пошел в базилику святого, оставив своего соседа, занятого работой, дома. Немного спустя поднялся вихрь и разрушил дом того человека, а огонь уничтожил остальное, так что у него не осталось ничего. Оттуда сильный пожар распространился на другие постройки, бывшие рядом, принадлежавшие тому человеку; перейдя за изгородь, сарай и хлевы для свиней и другого скота – все, что имел он – поглотило пламя, и не осталось у того несчастного ничего, что не было бы уничтожено пожаром. А если кто-либо подумает, что все это произошло случайно, то пусть с удивлением узнает, что ничто из имущества его соседей не было повреждено.

И что ты теперь будешь делать, грубое невежество, всегда гневно бормочущее на Бога и друзей его, когда тебя самое постигло его возмездие?

А у другого человека злобный вор украл волов. Хозяин шел за ними по следу, но потерял его между тропинками, размытыми водой, и глубокими ямами с грязью. Тогда он поспешил к гробнице святого и горячо молился там, а когда выходил из базилики, встретил того человека, идущего по главной дороге[219] и гнавшего перед собой уставших от пути вола и лошадь – он заплутал в дороге и будто потерял рассудок, так что возвратился на то же место, откуда ушел. Хозяин узнал своих потерянных волов и взял их, а человека того отпустил без обвинения, потому что понял, что все это произошло чудесной помощью святого Мариана: он обрел потерянное в то самое время, когда с крепкой верой пришел к гробнице. Когда это стало известным, народ города Битурига стал с большим усердием почитать исповедника Божия.

Глава 81. Об отшельнике Евсихии

Жил в той местности добродетельный муж Евсихий[220]; он как подвижник скрывался от людей в густо разросшихся зарослях терновника, вменяя в нечистоты золото и другие человеческие блага.

Разные люди приходили к нему с различными болезнями, много раз приносили ему младенцев с распухшим горлом. Он, гладя их, ласково шутил: «Горлышко, что не может глотать, уже достаточно поболело». Затем, творя крестное знамение во славу Святой Троицы, он исцелял горло от всякой боли и опухоли. Он имел такую благодать исцелять больных четверодневной лихорадкой[221], что тотчас возвращал их к здоровью, давая им лишь выпить святой воды.

Было у учеников его два улья. И вот, некто из живших неподалеку мучился в жару этой самой лихорадки – придя к святому и получив от него исцеление, он возвращался домой здоровым. По дороге он издали увидал эти ульи на дереве. Тотчас он загорелся сильной завистью, которая, как написано, есть корень всех зол[222], и решил, придя тайно, унести их. Позвав с собой одного сообщника, он ночью пришел к тому дереву. Когда он залез наверх, чтобы передать своему товарищу ульи – как вдруг пришел откуда-то старец. Увидев его, тот человек, что стоял на земле, пустился в бегство, ничего не сказав своему другу, которого сторожил. Старец встал под деревом; вор, как и задумывал, передал ему улей. Когда же он хотел унести и другой улей, сказал ему святой: «Сын мой, достаточно тебе и этого. Оставь другой тому, кто трудился над ним». Тот, услышав голос его, пришел в ужас и мигом спустился с дерева. Старец, сказав ему следовать за собой, привел его к своей келье, сказал ему: «Сын мой, как ты попустил себе последовать диаволу? Если так захотелось меда – попросил бы меня: я и без этого выговора дал бы тебе то, что нужно». Этими и другими словами пристыдив его, старец дал ему приличный кусок пчелиных сот и отпустил невредимым, говоря: «Смотри, не повторяй этого. Воровство – дело сатанинское».

К нему, будучи в Испании[223], пришел король Хильдеберт; когда же он дал старцу сорок золотых, тот ответил ему: «Зачем ты мне даешь это? Лучше отдать их бедным, мне же нет в них никакой надобности. Достаточно с меня того, что еще могу помолиться о грехах моих Господу». И прибавил: «Иди – и победишь, и достигнешь того, чего желаешь». Тогда король раздал то золото бедным и дал обет: если Господь укрепит его Своей благодатью успешно возвратиться из задуманного похода ‑ он, король, построит во славу Божию базилику на том месте, в которой похоронит и самого старца. Что после и исполнил[224].

Глава 82. О Максиме, епископе Регийском

Максим[225], епископ и исповедник Регийский[226], часто был прославляем местными жителями за многие чудеса. На его могиле не только прозревают слепые, но и врачуются другие недуги. Расскажу о том, что недавно узнал я сам. Мальчик лет трех, еще питавшийся материнским молоком, заболел лихорадкой, и, носимый матерью на руках, настолько ослаб, что не мог питаться ни грудью, ни какой-либо другой пищей.

И вот, когда он уже три дня провел в таких страданиях, сказал кто-то из родных: «О, если бы принесли эту крошку к гробнице святого Максима! Твердо уповаю на его силу явить чудо и возвратить прежнее здоровье этому младенцу».Когда мать понесла его, он, задыхаясь, скончался. Увидев это, родители его с рыданиями и криками положили его рядом с гробницей блаженного исповедника Максима и закрыли двери той комнаты, оставив там бездыханное тело. Ночью они с громким плачем спустились, чтобы на следующий день похоронить ребенка, и, когда были отперты двери той отдельной комнаты, обрели его живым: он перелез через ограду гробницы и пытался ходить там. Хотя он, по возрасту своему, еще совершенно не мог ходить прямо.

Ликование пораженных родителей была велико; мать, плача от радости, взяла ребенка на руки и отнесла здоровым домой. Я видел этого мальчика: он вырос и сам рассказывал мне об этом.

Глава 83. О епископе Валерии

Блаженный исповедник Валерий[227], первый епископ города Консорана[228], явил себя следующим образом: когда от нерадения храм, который вначале был построен над его гробницей, стал развалинами, то забылось место, где он был похоронен; местные жители помнили лишь, что он был погребен перед алтарем. Когда епископом стал Феодор[229], то, сильно расширив тот храм, он сделал его большой базиликой. Отыскивая мощи святого достославного мужа, он обрел две гробницы и не знал, в какой из двух покоится святитель. Тогда, созвав клир, он совершил всенощное бдение, прося, чтобы святой исповедник явил, где он лежит: Наполнив два сосуда фалернским вином и поставив их на каждой из гробниц, он молвил: «В каком из них увеличится количество вина, тот будет знамением, что там покоится святитель Валерий».

С наступлением утра выйдя из базилики[230] и запечатав двери, он прилег отдохнуть. Встав в третьем часу, он пришел в святую церковь и отпер двери в присутствии клира и народа и обрел немножко вина в одном сосуде, в другом же вино настолько переливалось через край, что залило всю гробницу святого епископа. Так архиерей узнал, в какой из гробниц был епископ Валерий. Но, узнав это, он желал знать более и, сдвинув крышку гробницы, узрел совершенно сохранившееся тело святого, так что не отпали ни волосы, ни борода, и во всей наружности его не было заметно ни тления, ни поврежденной части, но все настолько сохранилось, будто бы он только сейчас был погребен. Из гробницы исходило такое благоухание, что никто не сомневался, что там покоится друг Божий. Он был положен на лавровые листья ‑ епископ Феодор исцелил ими многих больных.

Еще он взял частицы облачений святителя и, закрыв гробницу, непрестанно прославлял святителя, наблюдая впоследствии много чудес, происходивших от этих святынь[231].

Глава 84. О Сильвестре, епископе Кабильонском

Блаженнейший Сильвестр[232] управлял Церковью Кабильонской[233] сорок два года, и, исполненный дней[234] и добродетелей, отошел ко Господу.

 У него было ложе, связанное из тонких веревок; либо лихорадочные, либо мучимые другими недугами, ложась на него однажды и дважды, тотчас исцелялись божественной силой. Поэтому то ложе поставили в церкви, и там от него происходило еще большее число таких чудес. Многие, как видел своими глазами, отрывая нити от тех веревок и далеко унося их, полагали их на больных, исцеляя их таким образом. Моя мать, приложив этот оторванный кусочек к шее девушки, больной лихорадкой, тотчас увидела ее здоровой – болезнь покинула ее.

Глава 85. О Десидерате, отшельнике в той же области

В том городе жил и пресвитер Десидерат[235] – его я видел в Гуртонском[236] монастыре – муж великой святости. Он часто своей молитвой прекращал мучения лихорадочных, страдающих зубной болью и другими болезнями. Он пребывал в постоянном затворе ‑ совершенно не выходил из келлии, но если кто желал его видеть, то мог видеть в самой келье.

Он, как я упомянул, необычайно сияя добродетелями, покинул этот мир. Узнав об этом, славный[237] епископ Агрикола[238] послал своего архидиакона, чтобы перенести тело святого на городское кладбище, но монахи воспрепятствовали тому, так что он не смог исполнить повеление. Тогда, построив за городом лепрозорий, при собрании аббатов и всего клира, перенес святые мощи в базилику[239], находившуюся там, и поместил со всяким усердием в той же базилике. Ныне сам святой непрестанно являет свою жизнь со Христом многими чудесами.

* Об аббате Иоанне

Жил в селе Тернодоре[240] в Лингоникской[241] епархии[242] аббат Иоанн –человек исключительной святости, стяжавший, согласно своему имени, Божию благодать.

Известно, что когда он пожелал устроить монастырь, названный им Реомат[243], и братия испытывала большой недостаток в воде, он спустился в необыкновенно глубокий овраг, где обитало ужасное пресмыкающееся – василиск.

Призыванием имени Божия святой умертвил змея и, очистив тот овраг, сделал воду в ручье, бывшем в нем, пригодной для питья. И я, когда проезжал через Лугдун[244] и был радушно принят братией того монастыря, взял немного той воды, потому что она помогает больным лихорадкой.

Известно и такое чудо того же мужа. Один братоубийца, за преступление свое скованный железными цепями, был осужден семь лет ходить по святым местам[245]. Когда он пришел в Рим, то божественным откровением узнал, что может быть прощен, только поклонившись святым мощам Иоанна, аббата Реоматского. Поэтому он, посещая различные святые места, наконец, пришел в базилику, где, недалеко от монастыря[246] были положены мощи праведника, и, там усердно молясь и бывая на бдениях, совершенно освободился от своих оков.

Прожил же праведный и благочестивый муж, как и законодатель Моисей, сто двадцать лет, «…но зрение его не притупилось, и крепость в нем не истощилась»[247]. Был он наставником достойного мужа, о котором я расскажу в своем месте[248].

Глава 86. Об аббате Секване

В той области Лингоникской жил и обладал великими добродетелями и аббат Секван[249]: еще при жизни он часто освобождал людей от дьявольских пут, а после смерти его с места его погребения уходили свободными достойные освобождения узники. Однажды король Гунтрамн обнаружил пропажу кем-то тайно украденного рога[250], которым король имел обыкновение либо созывать охотничьих собак[251], либо погонять коней[252]. По этому обвинению он многих бросил в тюрьму, но все безрезультатно. Трое из них устремились к гробнице упомянутого исповедника. Прослышав об этом, король приказал заковать их в цепи и колодки. Это было сделано. Среди ночи в базилике воссиял свет ярче любого земного света; железные оковы на их ногах сломались, а цепи порвались[253], и узники, таким образом, были избавлены от заключения. Когда об этом узнал король, то, испугавшись, приказал скоро освободить их от суда.

Глава 87. О Маркелле, епископе Парижском

Маркелл[254], епископ Парижа, как повествует его житие, некогда изгнавший из города огромного змея, сейчас покоится в предместье того же города. К его могиле пришел пресвитер Рагнимод[255] (который сейчас в сане епископа управляет его епархией), страдающий от приступов лихорадки, и, простершись там, весь день провел в посте и молитве, вечером же задремал. Пробудившись немного спустя, он встал от гробницы совершенно здоровым.

Глава 88. О Германе, епископе того же города

Когда король Хильперик приехал в Париж, то на следующий день после этого события исцелился расслабленный, что сидел у входа в базилику святого Винкентия[256], в которой покоился блаженный Герман[257]. Утром, к изумлению народа, он громко благодарил святителя. Часто там происходят исцеления расслабленных и слепых[258], и редко проходит торжественный праздник без явления какого-либо чуда.

Глава 89. О святейшей деве Геновьефе (Женевьеве)

Погребена там, в базилике святых апостолов, и святая Геновьефа[259], которая еще при жизни настолько преуспела в добродетели, что воскрешала мертвых. На могиле ее часто просящие получают желаемое; и больные постоянно избавляются от лихорадки чудом святой.

Глава 90. О могиле блаженного Лузора

В деревне Дол на границе Битуригской области, покоится праведный Лузор, сын знатного гражданина Левкадия[260]. Как говорят, он отошел от мира в белых крещальных одеждах. Его гробница, удивительным образом иссеченная из паросского мрамора, возвышается в крипте над мозаичным полом. Известно также место[261], на котором преклонял колени святой Герман, епископ Парижский, когда совершал торжественное бдение у его гробницы.

А вот что еще произошло: на одном из ночных бдений, пока пели псалмы Давидовы, уставшие клирики, стоявшие на службе, словно настало время отдыха, дружно облокотились на гробницу святого. Тотчас же гробница блаженного исповедника задрожала, знаменуя этим, что они таким действием оказывают ему непочтение. Епископ Герман, страшно испугавшись, начал расталкивать дремлющих клириков, говоря: «Отойдите, сони, подальше от гробницы, чтобы не досталось вам от святого Божия». Когда же они отошли ‑ перестали ощущать то колебание.

Уместно здесь будет поведать и о том, как блаженный Лузор явился одному бедняку и начал прибираться в крипте, откуда будто бы изгнал всех, занятых неуместными разговорами; но так как тот бедняк и после повторного напоминания не торопился исполнить повеление, то явился ему и в третий раз, говоря: «Если доделаешь то, что я начал, в уплату за мое поручение получишь триент[262]». Пробудившись, тот пошел и подмел то помещение, вымыл его и убрал зеленью. Когда он закончил все это, то стоял в замешательстве в ожидании обещанной награды, пока по Божиему указанию не обратил внимание на триент, сверкавший на полу. Взяв его, он ушел вполне довольным.

Глава 91. О Максимине, епископе тревеворов[263]

Подгородом Тревером покоится святой Максимин[264], великий ходатай перед Богом за этот народ. На гробнице его часто совершаются удивительные чудеса.

Во времена короля Теодоберта[265] некий пресвитер Арбоаст судился с одним франком в присутствии короля. Пока это происходило, король посетил для молитвы святые мощи, что находились за городом. Когда король увидел лживость обвинения пресвитера, то обратился к нему: «Если твое обвинение истинно, то скрепи его клятвой на гробнице святителя Максимина». Пресвитер отвечал: «Желаю исполнить то, о чем говоришь». И тотчас, положив руку на гробницу, сказал: «Да буду я наказан правосудием святого, если говорю какую-либо ложь в обвинении, что имею на этого франка».

При громком негодовании того варвара и гневных восклицаниях его против святого, все они вышли из базилики: а на обратном пути пресвитер тот, внезапно упав, расшибся и умер. И варвар[266] тот восхвалил правосудие святого, которое ранее поносил.

Так и архидиакон того города, когда был обвинен епископом Никитой в прелюбодеянии, устремился к гробнице святого для принесения клятвы в своей чистоте. Вначале, переступив порог крипты, он остановился как вкопанный, далее, спускаясь по ступеням, он подошел к другим дверям, когда же захотел приблизиться к третьим, внезапно схватила его лихорадка. Не желая, идя далее, совершенно умереть, он признался в преступлении, в котором обвинялся, и, находясь уже при смерти, умолял народ, чтобы тот попросил за него прощения или у святителя, или у своего епископа. И тотчас после того, как он так признался (в своем прегрешении), приступы лихорадки оставили его, и он возвратился невредимым к своему архиерею.

Глава 92. О Никите, епископе того же города

Никита, как я уже говорил ранее[267], епископ этого города, при жизни своей ярко сиял всяческим милосердием, любовью и праведностью. Когда он отошел от этого мира, то был погребен в базилике святого Максимина, своего предшественника. Сейчас на его могиле разбиваются цепи скованных, освобождаются от демонов мучимые ими, во множестве отверзаются очи слепых и тму их озаряет свет. Что же скажу о клянущихся там лживо? Если кто и посмеет принести там ложную клятву, тотчас его постигает небесное наказание, так что никто не желает там клясться о чем-либо, зная за собой неправду, потому что тайна его сразу открывается.

Глава 93. О Медарде, епископе Новиодунском

Медард[268], увенчанный славой исповедник, покоится рядом с городом свесеионов[269]. Рядом с его могилой я часто видел разбитые цепи узников. Уже после того, как книга о чудесах его была написана[270], случилось вот что: женщина с высохшими руками[271] благоговейно прибегла к помощи святителя. Она с крепкой верой молилась на бдениях у его мощей, твердо надеясь, что тот, кто чудесной силой своей разбивал оковы узников, может снова сделать здоровыми ее высохшие руки.

Когда же торжественная литургия была совершена, то исцелились ее иссохшие жилы и суставы[272], и она воздала славу Богу, а, подойдя к алтарю, приняла благословение совершенно здоровой.

Прежде чем там был построен храм, над гробницей святого стояла часовенка, сплетенная из тонких прутьев; когда храм возвели ‑ ее разобрали. Следует рассказать нечто великое об этих тонких щепках.

Ведь часто этими щепочками[273], если их приложить к зубам, немедленно исцеляется острая боль. Узнав об этом, Хаример[274], бывший тогда референдарием[275] короля Хариберта, и страдавший от зубной боли, посетил базилику святого, намеревась взять такую щепку и получить исцеление чудом его, но придя, он нашел двери запертыми на засов. Твердо надеясь, что святой может совершить чудо везде, он вытащил нож и отколол щепку от двери. Когда он приложил ее к зубам, тотчас боль его исчезла. Есть и у меня такая деревянная частичка, от которой многие больные получают исцеление.

Глава 94.Об Альбине, епископе Андекавском[276]

Исповедник Альбин[277], житие которого сейчас написано пресвитером Фортунатом[278], и сам, свидетельствуя свою праведность, являет чудеса на своей могиле.

Было это в день торжественной памяти святого. Некий человек, совершенно разбитый параличом, был привезен туда на телеге. Он сидел у окна абсиды, в которой находились святые мощи и, заснув, увидел мужа, пришедшего к нему и сказавшего ему: «Сколько еще ты будешь спать, не желая быть здоровым? Он же отвечал: «О, если бы я был достоин исцеления!» А муж ему: «Вот тебе знак: когда услышишь шум в третьем часу – тотчас встань и войди в базилику, к которой пришел. В тот час блаженный Мартин со сродником[279] своим Альбином войдет в базилику, чтобы, сотворив молитву, отправиться в Тур на собственный праздник. Если в тот момент будешь там – станешь здоровым». Больной, нимало не раздумывая, лишь услышал знак, пришел к гробнице святого.

Когда же клирики начали петь хвалитные псалмы Давидовы – по базилике святого разнеслось благоухание, а тот больной встал на окрепшие ноги совершенно здоровым. Это чудо, виденное многими, подтверждает весь тот край. Также и в городке Кровьенс[280] слепая от рождения женщина призвала имя святого и прозрела в тот же день.

Глава 95. Об исповеднике Госпитии

Жил в области Никейской[281] великий служитель Божий Госпитий[282]: он преставился, исполнившись многими добродетелями. Когда его погребли, один человек взял с его могилы немножко земли, которую после завернул в чистый кусок ткани и носил с собой. Спустя день, он, придя на берег, неожиданно увидел корабль, идущий в Массилию[283]; он же очень хотел посетить Леринский монастырь[284]. Владельцами судна были иудеи по происхождению.

Поэтому он не хотел открывать судовладельцам, куда держит путь. И вот, в плавании, когда корабль находился напротив Леринского монастыря, судно внезапно встало прямо посреди моря; дул ветер, но оно совершенно не двигалось. Пока иудеи недоумевали, отчего бы это могло быть, тот человек открыл им истинную причину этого явления, говоря: «Есть со мной святыни блаженного Госпития, и сейчас я очень желаю посетить Лерин, о чем ранее боялся вам сказать. Теперь я знаю, что он чудом своим остановил ваше судно. И теперь оно не сможет идти далее до тех пор, пока вы не согласитесь отправиться туда, куда намереваюсь я. Слыша это, те люди пришли в замешательство, и, распустив паруса, которые тут же наполнил ветер, доставили того человека на Леринские острова и продолжили путь к месту назначения без какого-либо препятствия.

Глава 96. Об отшельнике, имевшем деревянный сосуд

Вот, насколько великие богатства мира собирает бедность избравшим ее: создавший все из ничего Искупитель не только подает им все, чего ни пожелают, но и самой природе повелевает служить им.

Я припоминаю историю, услышанную мной несколько лет назад. В одной пустынной местности жил некий отшельник. Очень желая найти его, пришел туда из соседних мест один брат, и был принят со всем радушием. Войдя в крохотную хижину и сотворя молитву, они присели. После того, как они немало побеседовали о слове Божием, старец встал со стульчика и, пойдя в маленький огородик, набрал овощей для трапезы. Разведя очаг, он поставил на открытый огонь… деревянный котелок, полный овощей и воды. Он прибывил огонь, и котелок нагрелся так, что казалось, будто он медный. Увидев это, тот человек пришел в изумление и спросил, как это происходит. Старец отвечал: «Я много лет живу в этом пустынном месте и всегда Божиим изволением готовил пищу для поддержания сил моего бренного тела в этом горшке». Когда все было приготовлено, оба они, вознеся обычную при этом молитву, насытились пищей, сваренной в этом горшке.

Об этом чуде я услышал давно. Но вот недавно видел аббата, который называл того старца Ингением и утверждал, что жил он в упомянутой области Августодунской, прибавляя, что сам часто разделял с ним овощи или зелень[285] – пищу, приготовленную в том горшке.

Он клятвенно уверял, что сам видел, как этот горшок, поставленный на огонь, весьма нагревался, и при этом дно его всегда оставалось сырым, так что казалось, что его кто-то увлажняет.

Глава 97. Об Авите, исповеднике Аврелианском

Авит[286], аббат деревни Карнотен, которую называют Пертенс[287], по откровению Святого Духа часто говорил о времени своей кончины. Когда же он отошел от тела, то был со славою погребен в городе Аврелиане[288]; над его гробницей благочестивые христиане воздвигли церковь[289]. После его кончины, когда тот день стал ежегодным праздником и торжественно отмечался всеми, один из горожан, в то время, когда другие пошли на праздничную службу, взял мотыгу и отправился вскапывать свой виноградник. Многие укоряли его за то, что не идет на службу, он же не хотел идти, говоря так: «И тот, кого вы почитаете, был тружеником».

И вот, когда тот человек вошел в виноградник[290] и первый раз ударил мотыгой, тотчас шея его искривилась и лицо оборотилось на спину. Тогда, трепеща, ввиду всего народа он с громким плачем побежал к базилике святого. Через несколько дней непрестанной молитвы его на том месте шея его пришла в прежнее положение, и он поправился.

Глава 98. О Киприане, Петрокорикском аббате

Киприан[291], аббат города Петрокорика[292], был мужем великой святости; его Бог удостоил совершать в этом мире многие чудеса. Он рукой часто многократно исцелял расслабленных, восстанавливал зрение слепым. Троим прокаженным, помазанных маслом от лампады с его гробницы, он возвратил прежнее здоровье.

И ныне он также часто исцеляет больных, если они с верой молятся и просят у его гробницы.

Глава 99. О Епархии, затворнике Екволенском

И у могилы Епархия[293], затворника города Екволенса[294], часто исцеляются больные. Страдающие от лихорадки и других недугов получают облегчение его молитвами. Слепой, пришедший из петрокорикской области, когда припал к могиле его, творя молитву, то удостоился вновь увидеть свет.

Комит[295] упомянутого города Екволенса, изобличив и пытав вора, приказал его повесить. Но тот, когда повели его на смерть, начал призывать имя этого святого. Когда привели его на место казни, он, упав на землю, молился, после чего его повесили. Монахи, предугадав такую казнь, в то же время припали к могиле святого и стали молиться так: «О святой исповедник! Если бы ты сейчас был в этом мире, то смог бы исторгнуть этого несчастного из рук смерти так же, как много раз своим заступничеством освобождал осужденных на такое наказание. Но ныне, молясь, мы твердо веруем: то, что делал при жизни в этом мире, ты можешь повторить и находясь на небе». Когда настала ночь, аббат послал человека к тому повешенному. Когда тот монах пришел, тотчас оборвались веревки – он грохнулся на землю. Поддержанный тем монахом, он живым добрел до монастыря, где, выпив вина, пришел в себя, и, оправданный судом, ушел свободным.

Глава 100. О Феликсе, епископе Битуригском

Когда после кончины Феликса[296], епископа Битуригского, у его гробницы[297], иссеченной из паросского мрамора и возвышавшейся над землей, некий слепой получил исцеление от мрака слепоты, тогда простой народ узнал в нем друга Божия, чего не мог понять вполне, пока он был в теле, по причине мирской суеты. Люди начали непрестанно приходить к нему с молитвой.

Мраморный саркофаг был покрыт крышкой из простого камня – видя это, усердием горожан и, особенно, епископа[298], его покрыли крышкой из гераклейского мрамора[299]. Когда подняли ту простую крышку (через двадцать лет после погребения), то обрели тело блаженного исповедника настолько сохранившимся, что тление совершенно не коснулось ни тела его, ни даже одежды, но все было настолько нетронутым, что, как я уже сказал, у них было такое ощущение, что он будто бы только что был погребен.

Но и тогда Милосердие Господне устроило так, что снятый камень не остался бесславным. Рассказывают, что многие, соскоблив с него каменной пыли и вдохнув ее, скоро исцелялись от лихорадки, сопровождавшейся четырехдневными, трехдневными и даже ежедневными приступами.

Глава 101. О Юниане, отшельнике Лемовикинском

В области Лемовикинской[300] жил и отшельник Юниан[301]: он и при жизни являл людям много чудес, а теперь больные часто исцеляются на его могиле. Сам я видел многих людей – думаю, что перечисление их займет немало времени – прозревших там слепых и исцеленных парализованных. Свидетельствуют ныне это и сами люди – исцелившись, они тотчас дают обет прийти туда снова, что и делают на следующий год, принося благодарение за вновь обретенное здоровье. Я видел многих из них, приходящих в базилику святителя нашего Мартина.

Глава 102. О Пелагии Лемовикинской

Пелагия, благочестивая и богобоязненная мать[302] блаженного аббата Аредия[303], о котором я упоминал выше[304], когда, измученная лихорадкой, собиралась уже отойти в вечность, позвала сына и сказала: «Прошу тебя, сладчайший сын мой, не хорони меня ранее четвертого дня, чтобы все слуги и служанки пришли и увидели тело мое, дабы из тех, о ком усердно я заботилась, никто не отсутствовал на похоронах». Промолвив это, она скончалась. По обычаю, ее омыли, положили на погребальные носилки и принесли в церковь. На четвертый день, еще до погребения, исходило от тела такое благоухание, что все изумлялись этому. А ночью появился большой огненный шар; он плыл с востока и, сделав круг по небу, остановился над церковью, в которой лежало тело усопшей. Тогда внезапно такое сияние наполнило всю церковь, что стало присутствующим видно все, будто в полдень. И тотчас вскричали многие бесноватые: «Мартин пришел проводить Пелагию!»

В первый воскресный день после похорон люди поставили в изголовье могилы свечу, говоря между собой: «Свеча у нас небольшая, а ночь наступает долгая. Рано утром встанем и затеплим эту свечу». И ушли, замкнув двери. Когда же проснулись и пришли в базилику, то нашли уже горящей ту свечу, что оставили незажженной.

На могиле этой праведницы часто происходят исцеления больных.

Глава 103. О могиле Крескентии Парижской

Есть в Париже недалеко от места, где, как говорят, церковью избирался народом епископ[305], ничем не покрытая гробница[306]. Там на камне написано: «Здесь покоится Крескентия, дева, посвященная Богу». Но никто не мог поведать, ни что достойного она совершила, ни чем вообще она известна.

Однажды некий клирик прочитал эту эпитафию. Люди, живущие там, надеялись, что по вере их святая дева явит божественной силой какое-то чудо. Пока они так ожидали, некто, мучаясь жаром лихорадки и тяжелыми судорогами каждые три дня, соскоблил с гробницы немного пыли. Когда он вдохнул ее – судороги прекратились, и он выздоровел. Это стало известно многим, и они таким же образом получили облегчение от лихорадки.

Спустя некоторое время тяжело заболел городской монетчик. Та дева явилась ему в видении, говоря: «Иди скорее и покрой гробницу девы Крескентии. Она подаст тебе исцеление от болезни, от которой ты уже очень долго мучаешься». С твердой надеждой он нашел ту гробницу и устроил над ней часовню, тотчас исцелившись от своего недуга. Но, чтобы та святая дева была прославлена многими за чудеса, произошло вот что: у одного горожанина болел зуб, да так, что распухла вся челюсть, и он едва-едва мог съесть немного каши. Придя к могиле с искренней верой, он положил на нее заостренную с одной стороны палочку, употребляемую в качестве зубочистки[307]. И тотчас же после того, как он приложил эту зубочистку к больным зубам, исчезла вся его боль.

Следуя его примеру, те, кто страдал от этой же боли и обращался за помощью к той святойдеве, вскоре исцелялись.

Глава 104. О блаженной Радегунде Пиктавийской

Блаженная Радегунда (о ней я упоминал в начале книги о мучениках[308]), окончив свои жизненные труды, отошла от этого мира[309]. Получив весть о ее похоронах[310], я приехал в монастырь города Пикта[311], основанный ею самою.

Застал я ее уже лежащей в гробнице, и лицо ее так сияло, что рядом с ним меркла красота лилий и роз[312]. Вокруг гробницы стояло необозримое множество монахинь – около двухсот. Это те, что по ее призыву обратились к святой жизни, и, отвергнув почести мира, процвели в монашеском образе, совершенно не помышляя о своем сенаторском и даже царском происхождении.

Они стояли, рыдая и причитая: «На кого нас ты оставляешь, матерь наша, сиротами[313]? Кому препоручишь нас, покинутых? Мы оставили родителей, имения и отечество, последовав за тобою. Кому нас оставляешь, как не непрестанному плачу и безутешной скорби! Вот, монастырь наш стал таким большим, что стал он подобен большому селу или даже городу! Собирались мы отовсюду, чтобы видеть славный твой лик, сиявший золотом и серебром, подобный цветущим виноградникам и спелой пшенице, весенним лугам, пестроте их различных цветов.

Мы собирали от тебя лишьфиалки, ты же была нам рубиновой розой и белоснежной лилией; твои слова нам блистали, словно солнце, и, словно луна, зажигали во мраке нашей совести ясные светильники истины.

Ныне же потемнела вся земля, место это сделалось для нас тесным [314], ведь не достойны мы зреть твой лик. Горе нам, оставленным тобою, святая мать! Счастливы те, кто еще при тебе отошли от этого мира. Хотя мы знаем и утешаемся тем, что находишься ты среди сонмов святых дев в раю Божием, но скорбим о том, что не сможем более видеть тебя телесными очами».

И еще многое говорили они, изливая свою скорбь, я же не мог их утешить[315]. Обратившись к настоятельнице[316], я сказал: «Престаньте на малое время от этого плача, должно сотворить по обычаю все необходимое при погребении. Вот, брат мой Маровей, епископ этого города, не присутствует здесь - он удалился, объезжая свою епархию. Теперь посоветуйтесь, как сделать таким образом, чтобы тело святой не потерпело никакого вреда, и почести, что Бог установил воздавать блаженно усопшим, были в свое время при погребении. Устройте должные похороны, чтобы тело было предано могиле».

На это настоятельница отвечала: «Что же мы будем делать, если наш епископ не приехал, и место, отведенное для погребения, не освящено благословением архиерея?» Тогда горожане и остальные благородные мужи, приехавшие на похороны блаженной королевы, просили меня, недостойного, говоря так: «Восполни отсутствие брата твоего и освяти этот алтарь![317] Мы уверены в его разрешении, ничего плохого не будет, если ты сделаешь это, но он будет тебе очень благодарен. Настоятельно просим: освяти алтарь, чтобы похоронить святое тело». Склоненный ими, я освятил алтарь в том помещении. И вот, как только мы понесли святое тело и начали, спускаясь, петь псалмы, тотчас вскричали бесноватые, и, исповедуя ее Божией святой, вопили, что она мучит их.

Когда же мы вышли за стену[318], то множество дев сверху, через бойницы башен и самих укреплений стены снова подняли такой плач и восклицания, что среди общих рыданий[319] никто не мог удержаться от слез, и сами клирики тоже едва могли воспевать антифоны.

Наконец мы дошли до могилы[320]. Аббатиса заранее приготовила деревянную гробницу, в которую положили умащенное ароматами тело, и могилу, большую, чем обыкновенно, размером, так что у каждой из двух могил была срыта одна стенка, и гроб со святыми мощами был положен в соединенные смежные могилы. Сотворив молитву, я ушел, оставив дальнейшее местному епископу, чтобы он, совершив литургию, покрыл могилу надгробием. Когда я возвратился в монастырь, аббатиса с девами привела меня в одно место, где святая имела обыкновение читать или молиться. Плача, она говорила: «Вот, мы вошли в келлию, но нет здесь ушедшей матери! Вот место, где она коленопреклоненно просила милости у Всемогущего Бога, но мы не зрим ее. Вот та книга, что читала она, но не ушей наших не достигает более глас ее, приправленный духовной солью. Вот прялка, на которой она с обильными слезами и долгим воздержанием обычно вязала, но не видим мы более перстов ее, исполненных святости!» Она вымолвила это – и снова потекли оставленные на время слезы, продолжились воздыхания, и сама внутренность их подвиглась на плач.[321]

И такая скорбь охватила душу мою, что не престал бы я от плача, если бы не знал, что святая Радегунда взята из монастыря телом, но не духом, и, взятая от мира, находится на небесах.

Три нижеследующие главы содержатся в оглавлении, но кроме трех «пустых» названий невозможно совершенно ничего отыскать об этих святых в имеющихся списках. Однако о них можно узнать нечто из других источников.  Сведения о них мы сочли уместным кратко поместить здесь.

Глава 105. О епископе Тетрике

Святой епископ Тетрик принял кафедру Лингоникскую после святого Григория, отца своего (скончался в 539 г.). Епископствовал во время правления короля Хильдеберта (511—558 гг.) О нем Григорий Турский упоминает в Истории Франков (IV, 16) и книге «Vita Patrum», VII, 4. Память его 18 марта.

Глава 106. О святом епископе Ориенте

У Болландистов под первым числом мая есть два жития Святого Ориента. В первом из них, древнейшем, читаем, что он управлял церковью Авкситанской в середине пятого века, «…то есть, надо полагать, когда Литторий, римский вождь, был схвачен и убит готами»[322]. Две его книги к Коммониторию изд. в PL Migne, T. 61.

В другом житии говорится, что он был епископом после святого Урсина. Мощи его положены и хранятся в посвященной ему церкви, примыкающей к Клюнийскому монастырю в самом городе Авске[323].

Глава 107. О деве Квилтерии

С достаточной уверенностью можно утверждать, что это та дева Квитерия, храм которой в Мансе[324] имеет статус кафедрального, и сам епископ является его настоятелем. Мощи ее, хранимые в монастыре святого Севера Бенедиктинского ордена конгрегации святого Мавра, были брошены кальвинистами в костер. Католики спасли из огня, что смогли. Некоторые сведения о ней содержатся в AA. SS. 22. Mai. V, 171.

Глава 108. О Павлине, святителе Ноланском

Епископ города Нолана Павлин[325], человек святой жизни, происходил из знатного рода и, когда пришел в совершенный возраст, избрал подобную себе супругу Тарасию. Имея многие богатства, он был зажиточен как в обладании поместьями, так и домами.

Но как только достигло слуха его то евангельское учение о богатстве, которое Господь проповедал юноше, а именно: «Пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною»[326]; и в другом месте: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие»[327], тотчас, продав все, что имел, раздал нищим[328].

Облегчившись от груза всех страстей, он, свободный, следует за Учителем, полагая, что, не обладая ничем преходящим, обогатился райским богатством. Кому дает Божественное Величие, тот удостаивается исполнить на деле названное в Евангелии невозможным.

Однажды некто пришел к нему и просил милостыни. Он сказал жене: «Пойди, дай ему то, в чем он нуждается». Она отвечала: «У нас ничего нет, кроме одного хлеба». Он же: «Иди, подай ему. Господь даст нам средства на пропитание».

Но та, не желая испытывать недостатка, не захотела подать. Между тем пришли люди, сказавшие, что они посланы своими господами, чтобы доставить ему пшеницу и вино, но они задержались потому, что возникшая буря унесла у них один корабль с пшеницей. Тогда муж Божий, обратившись к жене, сказал: «Пойми – давеча ты похитила один хлеб у нищего, поэтому затонул тот корабль». После этого он с женой, как странник, ушел в другую область, не имея ничего, кроме своего высокого положения. Спустя долгое время после того, какжители их области искали их, но совершенно не могли найти, один торговец сих города[329] пришел в тот город, где блаженный муж служил небесному господину. Он, как только увидел блаженного, тотчас бросился ниц и стал лобызать ноги святого, говоря: «Это известный всему городу блаженный Павлин, которого жители наши много искали, но не могли найти!» И, рассказывая всю его жизнь, привел в изумление всех слушающих.

Вскоре скончался епископ города Нолана[330], и на его кафедру избрали самого Павлина. Та церковь имела много богатств, и Господь исполнил на нем то, что изволил обещать в Евангелии: «Всякий, кто оставит все ради имени Моего, получит в этом мире во сто крат и наследует жизнь вечную[331].

Став епископом, он всегда был смиренным, ведь он знал, что Бог возвысит унижающего себя[332]. Деньги из церковных доходов, которых касались его руки, тотчас раздавал бедным. Непорочнейшая его жена не разлучалась с ним.

Тот святой муж был удивительно мудр и сведущ в ученых трудах, что стало ясным и очевидным в труде его, попавшем к нам. Ведь кроме других стихов и сочинений, он написал шесть книг стихов о чудесах святого Мартина и другие строки в похвалу его[333].

Он, Павлин, видел Мартина еще при жизни, и был исцелен им от слепоты одного глаза. Он так сиял различными благодатными духовными дарами и добродетелями, что перед кончиной своей видел телесными очами самого Мартина, Ианнуария и Италика (они отошли от этого мира раньше него)[334]. Так как о его святой жизни ничего не известно, поэтому вышеизложенное – то, что я узнал от верующих, я вспомнил, пока хотел рассказать о его милосердии.

О кончине его написано большое сочинение[335], поэтому я не буду рассказывать все по порядку.

Вот что творит милостыня, вот каковы награды святым, воздаваемые им Богом за любовь к неимущим, в противность губительной жадности, которая увлекает желающих недолжного легкомысленных людей! Это согласно с словами Святого Евангелия: “Всякому имеющему дано будет, а у неимущего отнимется и то, что имеет”[336].

Глава 109. О купце, не сотворившем милостыни

Многие рассказывали мне: однажды в каком-то морском порту была разгрузка товаров. Один бедный старец, взяв сумки, пришел на морской берег и стал просить милостыни у владельцев корабля. Подойдя к первому из них, старец настойчиво упрашивал его, говоря: «Дай мне что-нибудь». А тот с неудовольствием отверг его (просьбу), ответив: «Уходи, старик! И не проси ничего у меня: кроме камней, у меня ничего нет». Старец же отвечал: «Если ты говоришь, только камни – пусть все, чем нагружен твой корабль, обратится в камни!» И тотчас все товары, какими было нагружено то судно, обратились в камень.

Я сам видел каменные финики и оливки этого груза ‑ они тверже мрамора, потому что когда они были обращены в твердый камень, не потеряли своего цвета – внешний вид их был совершенно тот же (что и тогда).

Хозяин корабля, раскаявшись, разыскивал того старца, но нигде не мог его найти, и, как говорят, звал посмотреть жителей многих городов на товары, обращенные в камень, конечно, чтобы стал он примером для всех – не совершать подобного греха.

Вот что делаешь ты, бесстыдная жадность![337] Ты сделала бедным того человека, что решил обогатиться, отказавшись подать милостыню нищему.

Глава 110. О другом купце, подделывавшем вино

Не умолчу и о том, что случилось с другим, старавшимся обманом умножить земное богатство. Некто из Лугдуна за свою работу едва мог получить один триент. Тайно загоревшись проклятой страстью к золоту, он захотел наполнить им свой кошель, как в том стихе нашего Прудентия: «К злату, действительно, страсть жаждет всё большего злата»[338]. Купив вина на этот триент, разбавив его водой и продав уже за аргентий, он удвоил свои деньги. Поступая так снова и снова и долго делая свою гнусную работу, он, наконец, выручил из того триента сто солидов.

Но Божий суд истребил диавольскую выгоду. Тот торговец собрал золото в мешочек, чтобы все оно было при нем, и пошел в лавку другого продавца. Собираясь что-то купить и вытащив триент, он заговорил со своим товарищем. Кошелек его (обычно его носят в руке) был сделан из кожи темно-красного цвета[339].

Внезапно прилетел коршун, схватил его когтями и стал рвать, думая, наверно, что это кусок мяса такого цвета. Не найдя там никакого жира, он понес его над руслом реки Арар[340], из которой тот торговец брал воду, чтобы разбавить вино, и бросил разорванный мешочек в речной поток.

А тот торговец схватился за волосы, повалился на землю и стал посыпать голову пылью, крича: «Горе мне, осужденному Богом! Я потерял те деньги, что нечестно нажил![341] ведь я из одного триента сделал сотню солидов! Теперь же пропали сто солидов, а у меня остался только один триент! Горе мне! Что я сделал – то и получил. Ничего у меня не было – ничего и не осталось! Эти деньги – твои, диавол; таким-то занятием послушные тебе низвергаются в ад. Такая торговля и здесь приносит плод убытком, и в будущем порождает плоды – соответствующую расплату».

Прошу вас, удаляйтесь от того, о чем поведано здесь, удаляйтесь и не совершайте ничего подобного. Да будет наградой вашей благословение Божие, заботой же вашей да будет учение Святых Писаний. Пусть будет храниться ваше богатство в сумах бедняков, чтобы избавило оно вас от лютого огня вечной геенны.

Всего же этого следует просить у милосердного Господа, удостаивающего нас святого заступничества тех, о чудесах которых повествует эта книга, чтобы, заботясь не только о земных богатствах, но и отнесясь правильно к Евангельским талантам и получив награду за их умножение, сподобились мы услышать от него Самого: «Хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего»[342]. Аминь.

Конец книги «Слава Исповедников»[343]